Осколки летней грозы

Лайтнинг поднялась со ступенек. Щеки её пылали, она оперлась на перила деревянной пристани. Ваниль шепнула ей, что «тот» человек снова пришёл. И губы её невольно скривились от раздражения. Лайтнинг искала среди толпы его парусиновый плащ. Наконец, увидев белое пятно, она почти простонала. Он как специально выделялся в сумерках, никто из местных ребят в жизни не напялил бы такую светлую и старомодную одежду. Мужик лет сорока, неаккуратный, с щетиной и давно не стрижеными волосами. Его шляпа и белоснежная одежда казались нарочито неуместными ни здесь, ни на нём. Он стоял у мотоциклов и разговаривал с их владельцами, что ещё больше разозлило Лайтнинг. В байкерах Фэррон не сомневалась — здесь нет стукачей, её никто не выдаст, но там был чёртов Вильерс, которого она считала последним придурком. Особенно с тех пор, как он стал волочиться за её младшей сестрой. Этот дурак обязательно выкинет какой-нибудь самоуверенный и глупый поступок. Злорадная улыбка искривила её губы, когда Сноу, забыв о запрете на мордобой, взял этого мужика за грудки. Тут же Лайтнинг соскользнула назад, прячась за ограждением пристани. Взгляд мужчины прошелся над головой, словно срезал её. Кусая губы и вознося глаза к небу, на котором проявлялись первые звёзды, она красочно воображала, как прямо сейчас ненавистный белый плащ, пузырясь на ветру, двигается к ней. Пальцы нервно теребили браслеты на тонком запястье, заклиная их, чтобы её фантазии не сбылись. В этот день Фэррон дала себе слово не появляться больше на собрании Трёх банд. *** Он сунул в только что исправленный аппарат апельсин, металлический пресс врезался в толстую шкурку, брызгая едкими и обжигающими струями эфирного масла. Парень, удовлетворенный своей работой, смахнул капли пота со лба. В такие моменты апатичность бессовестно сбегала с его лица. — Сегодня снова не придешь к мосту? — обратился он к девушке, что как всегда некстати появлялась на его работе. Супермаркет не лучшее место для встречи. Разговоры украдкой между тесных стендов, уставленных распродажными товарами — вечные прятки, чтобы менеджер не заметил. Лайтнинг отрицательно мотнула головой, сюда она пришла вовсе не для того, чтобы давать обещания, которые не хочет выполнять. Клауд тайком стиснул апельсин, ждущей своей очереди в машину фруктового холокоста. Он боялся выдать себя, поэтому и прятал взгляд. — Ты почти месяц не приходила, — он хотел добавить, что за это время всё изменилось, чтобы Лайтнинг не боялась, но не решился, это ведь было враньём. Тот мужик с завидным постоянством являлся в поисках Фэррон. Его бы уже давно отпинали, если бы не правила «Трёх банд». — Сноу сказал Сэре, что тот урод приходил в выходные, — Фэррон явилась к Клауду лишь для того, чтобы проверить эти слова. Клауд досадливо опустил голову, Лайт и раньше не жаловала сборища байкеров, в её присутствии всегда чувствовалось какое-то одолжение. Лайтнинг вообще всегда была невыносима: слишком резкая, прямолинейная, да и вообще, та ещё оторва. Но те, кто узнавал её ближе, понимали: просто быть частью чего-то общего не для неё, она никогда не сворачивала с пути одиночки. Этим они с Клаудом были схожи; этим и общей дружбой с Заком. Иногда Клауду казалось: Фейр единственный, что их объединяло. С его уходом Страйф всё больше и больше осознавал, как на самом деле Лайтнинг от него далека — ей даже не о чём было поговорить с ним. Клэр приходила к нему лишь ради каких-либо дел, как сегодня. Конечно, они никогда не были похожи, но разве это повод перестать общаться? Клауду последнее время слишком тяжело давалось понимать Фэррон. И это началось раньше, чем странный незнакомец в шляпе и белом плаще начал посещать их сборища. Она начала меняться, когда ушёл Зак. Страйф мог понять её замкнутость от потери их друга, Клауду и самому три месяца было сложно приближаться к Старому мосту — месту гибели Зака. Но Лайтнинг и вовсе бросила Игры на тех развалинах, хотя имела все шансы дойти до финала игр в новом году. Клэр внезапно и безвозвратно оборвала все ниточки, связывающие их, словно за один день переросла сборище Трех банд, Старый мост и Большие игры, Клауда… их дружбу. Говорят, девчонки взрослеют быстрее, и эта штампованная фраза обжигала его горло — всё враньё! Он вытащил опустошенную кожуру из аппарата и зажал в тиски новый апельсин. — Ты его так боишься? — Клауд всё ещё пытался верить, что причина лишь в «белом плаще». Клэр промолчала, признаваться в своих проблемах тоже было не для неё. — Он ничего не может. Он только и делает, что приходит и мозолит местным глаза. Скоро ему и самому это надоест… — Так он снова приходил? — переспросила Клэр, голос дрогнул. — Вчера, — честно ответил Клауд, не поворачиваясь к ней. Клэр тихо выругалась, прижимаясь к стенду с кофейными банкам спиной. Страйф глупо храбрился, Лайтнинг и без него знала, что на общем сборище никто никого не тронет. Она не сомневалась, что в безопасности там. Лайтнинг просто пугало то, что этот мужчина снова разыскивает её, значит, всё же придётся повторить то, что неделю назад у неё не получилось… — Между вами нет каких бы то ни было дел. А если он прикоснётся к тебе хотя бы пальцем, у него будут проблемы с Тремя бандами. Ох, как Лайтнинг не понравилось это проявление твёрдого характера, особенно от Страйфа. Она помнила, каким он был раньше, как всегда осторожно выглядывал из-за плеча Зака. Доверять свою судьбу и судьбу Сэры Клауду казалось просто не возможным, да и не в её правилах подобное доверие к чужим. А чужими для Лайтнинг были все, кроме сестры. — Ладно, я пошла, — голос тяжелый, но не грубый, усталый. Страйф от досады к её апатичности схватился за очередной фрукт. Он ведь искренне хотел ей помочь, а она продолжала вести себя, как будто он абсолютно посторонний человек, словно их ничего и не объединяло. Будто Зака и вовсе не существовало. — Лайт! — окрикнул он девушку. Она обернулась вовремя — Клауд кинул апельсин, Фэррон без усилия поймала его одной рукой и прищурилась. Страйф выдохнул — она не теряла своей формы. У таких людей умения и ловкость никогда не исчезают. — Тебе нужно вернуться в игры, — сказал Клауд, он отчего-то был уверен, если Лайтнинг снова окажется на последнем ярусе Старого моста, всё станет как раньше, как до смерти Зака. — Не нужно, — ответила она. — Не верю, что тебе не хочется снова залезть туда! В четверг игра вне турнира на деньги… Клэр сглотнула, он был прав. От одной мысли о Старом мосте пальцы начинали подрагивать от адреналина, такой разрядки ей очень не хватало. Залезть туда и, раскинув руки, прокричать проклятье в небеса, может быть, они её услышат, всё-таки там к ним чуточку ближе! Но Фэррон поклялась не повторять своих и чужих ошибок, боль внутри смахивала на ломку от наркоты. Она попыталась почувствовать на левой руке браслет с бирюзовыми бусинами, который напомнил бы ей о данном себе обещании. — Ладно, приду, — ответила она и, секунду помедлив, добавила. — Посмотреть на тебя. Клауд выдохнул и украдкой улыбнулся, будто что-то тёплое разлилось в груди. *** Ноктис протяжно зевнул, откладывая книгу, рекомендованную отцом. «Два часа ночи», — смотря на часы, он размышлял, что читает книгу по инерции, просто заполняя какую-то пустоту внутри, даже не понимая чужих историй и чувств, теряясь в одноликих строчках. Взяв в руки отцовскую драгоценность, он провел ладонью по шершавой обложке, словно извиняясь и обещая однажды снова открыть её. Ноктис вышел из комнаты. Спустившись на первый этаж, пройдя длинным коридором до кабинета отца, он зашел в неприметную боковую дверь, за которой скрывалась библиотека. Проведя в темноте пальцами по корешкам, он нашел пустующее место и вернул книгу в её колыбель. Не задерживая взгляда, он без сожаления покинул мавзолей чужих жизней. Выйдя в коридор, Ноктис ощутил какое-то странное чувство, будто всё вокруг изменилось. Поначалу казалось, что это легкость от сброшенного с плеч груза. Ночной коридор приобрел глубокий и насыщенный цвет, словно кто-то стряхнул с него плотный слой пыли. И острый подозрительный запах свежей краски ударил в нос, Ноктис отправился по его следам. За очередным поворотом холла его ждало распахнутое окно, легкая штора развевалась, впуская в дом ночную свежесть и стрекот сверчков. Он ещё больше насторожился. Услышав за спиной скрип паркета, Нокт резко обернулся. Тёмный силуэт — в первую секунду Ноктис почти испугался, но, заметив, как плечи незнакомца ходят от тяжелого дыхания, понял, что тот так же напряжен от их встречи. Тёмная фигура стояла неподвижно — значит, у вора нет превосходства перед Ноктисом ни в виде оружия, ни в виде решимости. Каэлум постарался вызвать в себе злость, чтобы легче было напасть первым и подавить соперника. И именно в этот момент «тень» начала движение. Ноктис не сразу понял, что незнакомец рванул не к нему, а к открытому окну позади. Каэлум зацепился за его одежду рукой. Загребая чужака за шкирку, Ноктис успел оценить легковесность соперника и, скалясь, сказать себе, что подобное субтильное существо будет даже стыдно бить. Он тут же поплатился за жалость. Острый локоть ударил его в плечо, и ещё раз, и ещё. Ноктис вовремя отдернул голову, избегая попадания по уху, он скрутил руку воришки за спину, повозившись ещё немного, и вторую. Ощутив, как легко он удерживает оба запястья пальцами, Ноктис нахмурил брови — он на полголовы выше. Не ребенка ли поймал Ноктис?! Какую-нибудь шпану из соседнего приюта, залезшую в их дом! Дернув плененные руки вниз, Ноктис заставил незнакомца выгнуть спину, тот от неожиданности еле заметно простонал на выдохе. Нежный такой, девичий звук бессилия ласково прокатился в темноте рядом с ним. Не то чтобы это смутило Ноктиса, скорее ещё сильнее разозлило, выбив на висках бисеринки пота. Свободной рукой он провел, очерчивая силуэт фигуры под бесформенной одеждой. Нащупав женскую грудь, он насухо сглотнул. Рука как-то сама упала вниз и чуть не дрогнула, настигнув оголенную шортами ногу. Лайтнинг почувствовала, как на коже, несмотря на ласковую летнюю ночь, выступили мурашки. Пробираемая внутренней дрожью от этого исследовательского прикосновения парня, которого она всю жизнь терпеть не могла, Фэррон выпалила: — Руки не распускай, дебил… Ноктис даже в полной тьме смог узнать владельца этого едкого и нервного шепота, и как это он сразу не разгадал этот силуэт?! Он свободной рукой стянул капюшон с розовых волос. Те казались светлым даже в темноте. — Фэррон, твою мать, какого чёрта?! Девчонка, насупившись, проглотила его слова, она до последнего надеялась остаться не узнанной — дура. Ноктис внезапно посмотрел на сложившуюся ситуацию под новым углом. Появилось желание выяснить, что ей здесь нужно, сдобренное возможностью отомстить за сцену в саду. Чёрт с два он забудет унижение, которое снес тогда от вредной девки. Пусть не думает, что её женственность опять сыграет с ним злую шутку. Он не купится на её бабские уловки снова! Ноктис уничтожал в себе мысли о том, что в манящей темноте в его руках девушка. Снова с жестокостью сдавив её руки, он поплотнее прижал Лайтнинг к себе, как если бы на её месте был преступник. Клэр похолодела, ощутив, как мужское колено заняло место между её ног, а её пятая точка уперлась в пах Ноктиса. Жмурясь, она беззвучно выматерилась. Она, только увидев Ноктиса в коридоре, прокляла время, так нечестно разделившее их по силе. Раньше она могла легко его побороть, в двенадцать она была даже выше Ноктиса ростом. А теперь после стычки у забора Лайтнинг знала, что ей придется попотеть в битве с крепким парнем. И теперь она была вынуждена гадать, что соизволит сделать он после своих двусмысленных телодвижений. Краем глаза замечая силуэт вазы, она подумала, как славно было бы разбить оную об его голову. — Так, Фэррон, — протянул он около её уха, она аж вздрогнула от слишком близкого дыхания.- Что тебе понадобилось в моем доме? — В доме твоего отца! — тут же огрызнулась она и прикусила язык, что-то она слишком много болтает. Но что у него за надменный тон?! А она ведь с детства насквозь видела эту его паршивую черту, как бы он не скрывал её за фальшивой воспитанностью и застенчивостью. Впрочем, теперь даже лучше — честнее с его стороны. Ноктис недобро хмыкнул и повторил: — Что ты здесь забыла? Лайтнинг молчала, губы подрагивали в оскале. Она знала, что даже под страшной пыткой не раскроет свои тайны. Ноктис, теряя терпение, для пущей убедительности крепче свернул её запястья. Она тут же дернулась вперёд. Стараясь вырваться из его рук, Лайтнинг не обращала внимания на боль. Когда правая рука была почти освобождена, Ноктис с рыком обхватил её поперек тела и ещё сильнее прижал к себе. Оторвав Лайтнинг от пола, он вернул её в прежнее неудобное и слишком интимное положение. Клэр неожиданно мысленно взмолилась, чтобы он не размыкал этих объятий. Ноги её подкосились, и она рисковала грохнуться на четвереньки прямо перед «принцем». Даже её наконец освобожденная рука не спешила в бой, ахнув, Клэр впилась ногтями и впечатала в свои бедра его руку. Фэррон поймала равновесие, только наклонившись вперёд. Секундная тишина и дикое напряжение. Ноктис беззвучно и протяжно выдохнул до боли в животе. Словно сдавив всё внутренности, он уничтожил инстинктивно вскипающее желание. Он всё-таки парень. А она, пусть и невоспитанная, дикая, как кошка, но девушка. И местами привлекательная. И некоторые из этих привлекательных мест плотно прижимаются к нему. Ноктис сильнее стиснул руку, прижимая Лайтнинг к себе. Так чтобы пресечь её возбуждающие ерзания. Он как-то не подумал, что Фэррон поймет это диаметрально противоположно. Лайтнинг знала, что покраснела, её щеки, наверное, пылали так, что их стало видно даже в темноте. — Я буду кричать, — предупредила она сквозь зубы. — Дура, тебя заберут в полицию, — бесцветно ответил он. «Дура», — про себя согласилась Лайтнинг. Но разве угрозы — повод разрешать ему упираться в неё своим членом?! Её пальцы сильнее впилась в кисть Ноктиса, кажется, до крови. Эта резкая боль сбила градус его возбуждения. Он наконец отстранил руку, на которой повисла эта дрянь, и оторвал Фэррон от себя. В глубине души благодарная ему Лайтнинг твердо встала на ноги. И тут же поняла всю удачу, в столь благородном поступке хватка Ноктиса ослабла. Лайтнинг, скосив глаза, начала выжидать момента. — Хотя там тебе самое место. Я всегда знал, что ты докатишься до воровства, — сообщил он. Лайтнинг сново напряжённо молчала. Ноктис посчитал это признаком стыда и невесело улыбнулся, чувствуя, как ещё одна часть его светлого детства канула в Лету. Выросла, опохабилась, а значит и он не должен больше быть воспитанным мальчиком из приличной семьи. Клэр подняла голову и устало выдохнула. — Я никогда ничего не воровала и не собираюсь, — всё, что она позволила себе объяснить. Она старалась отогнать нахлынувшее чувство несправедливости, трудно, когда весь мир против тебя и лишь ты знаешь, что прав. Она уговаривала себя, что не она первая, не она последняя, так было всегда, но однажды всё встанет на свои места, ну, а сейчас нужно стойко нести свой крест. — Тогда какого чёрта ты забыла у меня дома?! — почти в полный голос прорычал Ноктис. Клэр пробрал озноб, она до боли в переносице зажмурилась, пытаясь найти выход. Говорить она не хотела, она просто не умела рассказывать подобные вещи другим, это словно жаловаться на свою жизнь. А Лайтнинг не умела ныть. Но и молчать сейчас было бы уже глупым, Клэр должна была хоть что-то сказать: — Спасаю вашу проклятую семейку. Ноктис застыл на мгновение. Она не могла говорить правду, просто пыталась вывернуться, соврав ему. Резкий шум, и свет фонаря резанул глаза, Ноктис не был к этому готов, в отличие от Лайтнинг. Та наконец вырвалась из его рук и выскользнула в окно. Ноктис от досады сбил дыхание, прикрываясь от слепящих фонарей рукой, он готов был всё возненавидеть. — Уберите оружие! Это сын хозяина, — приказал знакомый жёсткий голос. Кор с двумя охранниками стояли в дверях. — В дом кто-то проник, ты его не видел? — спросил Леонес Ноктиса. Каэлум опустил руки. Заметив у охраны настоящие оружие, он напрягся. Это уже было куда реальней, чем угрозы сдать дуру в полицию. Ноктис не сомневался, что люди отца будут стрелять раньше, чем что-либо выяснят. Таковы были их методы. Его молчание и бледность любой мог принять за надменную холодность и презрение. Он удержал свой язык от каких-либо слов о девчонке, но взгляд не смог. Кор по движению головы Ноктиса увидел, как ветер играет со шторами открытого окна. — Нарушитель вышел наружу со стороны малой гостиной, — сообщил он в рацию. — Что происходит? — спросил глухой и раскатистый голос, заставивший всех в гостиной выпрямиться. Ноктис узнал отца, и все его мысли что-либо сделать — прекратить эту охоту с настоящим оружием на глупую девчонку — умерли в зародыше. Он знал, что не может приказывать охране при отце. А тот будет жесток с тем, кто нарушил его границы. — В дом кто-то проник, сейчас он в парке, мы пытаемся его поймать, — отчитался Кор. Регис промолчал, лишь кинул приказ: — Уведите моего сына наверх. Ноктис, съедаемый обидой за обращение с собой как с мальчишкой, стиснул зубы. Конечно, отец не желал впутывать в эти дела ребёнка, вот только Ноктис давно не ребёнок. Он немного резко отдернулся от руки, стремящейся к его плечу, когда охранник попытался его направить. Ноктис самостоятельно мог найти дорогу в этом доме. Он почти дошел до лестницы, когда фонарик плетущегося сзади «шкафа» мазанул по кровавому пятну в центральном холле. Ноктис задержал дыхание, не сразу сообразив, что это просто надпись, сделанная алой краской. «Берегись, Каэлум» — гласила она. — Чёрт, всё-таки ушёл от нас, сучий потрох, — Кор, зайдя в холл, по-чёрному выругался, не заметив, что сын хозяина всё ещё внизу. Он поспешно попытался исправиться. — Прости. Подойдя на пару шагов ближе, Кор рассмотрел надпись, над которой стоял их «принц». Леонес скрипнул массивной челюстью, такое послание кого угодно заставит стоять столбом. Он с кислой миной обратился к Ноктису: — Ты рассмотрел того урода? Ноктис, не отрывая глаз от надписи, ответил: — Нет.