На пути к счастью.

      Томас медленно приходил в себя. Всё тело болело, голова просто раскалывалась от боли, а мышцы ныли так, как будто он пахал, как лошадь, пару месяцев. В темноте тихо пиликали аппараты жизнеобеспечения, но Том их не видел, он так и не смог открыть глаза. Его это очень испугало. Паника волной накрыла Омегу. Неужели он больше ничего и никого не увидит!? Что же с ним тогда будет!? Кому он такой будет нужен!?       Аппаратура заполошно запищала, реагируя на подскочившее давление и ускоренное сердцебиение. Палата быстро наполнилась врачами. Те кинулись к очнувшемуся Омежке, который пытался сдёрнуть с себя капельницы, что-то хрипя. Главный врач схватил Тома за мельтешащую руку и тихо зашептал, пытаясь успокоить беспокойного пациента:       - Тише, тише. Ну, что же ты так беспокоишься? Всё будет хорошо, ты счастливым родился. Вот приведём тебя в порядок и будет ты как прежде, а может, даже ещё лучше, - а увидев, что Омега тянется рукой к лицу, понял его панику, - не надо к лицу прикасаться, там просто повязка. С твоими глазками всё в порядке. Просто тебе мазь наложили, чтобы опухоль спала. Ну, тише, ты же у нас такой счастливчик.       Томас готов был разрыдаться от слов, что он счастливчик, его остановило только то, что на лице была повязка. Ведь он только навредит слезами, разве нет? Том прислушивался к словам доктора и потихоньку перестал метаться, рискуя навредить себе. Постепенно его стало клонить в сон и он отключился, успев подумать, какой же красивый голос у успокаивающего его врача.       Как только Омега уснул, медики выдохнули с облегчением, а врач-Альфа, что успокаивал Тома, смахнул со лба выступившую на нём испарину. Ему было очень жалко несчастного Омегу: такой молодой, а уже столько пережил. Будь это в его воле, он бы подверг насильников суду Линча! Нельзя так обходиться с теми, кто даёт жизнь, а эти мрази не только изнасиловали несчастного, но и живого места на нём не оставили и, к общему ужасу, выкинули как ненужную вещь, на свалку.       Хорошо, что ещё не все в этом мире оскотинились, и обычный бомжеватый Бета не прошёл мимо, а помог. Редко кто сейчас помогает, все ищут выгоду, а какая выгода в помощи нищему? Поначалу доктор обрадовался, когда объявился Альфа, разыскивающий этого Омежку, но эта радость сразу пропала, так как тот только узрел, что сейчас представляет Омега и тут же замялся, начал искать причину, чтобы уйти. Так и пропал, хорошо хоть, что лечение оплатил, а мог бы и этого не делать.       Как же теперь сказать Омеге, что его Альфа бросил того в трудную минуту? Доктор решил сейчас об этом не думать, а привести в порядок несчастного. Тот и так пережил клиническую смерь, причём дважды. Врачи уже не надеялись запустить его сердце во второй раз, но, слава богу, всё обошлось. И сейчас ему предстоит недолгая, но мучительная реабилитация.       Предупредив коллег, что пойдёт отдыхать, доктор попросил известить его, когда Омега очнётся. Не мог он просто так отмахнуться от того, кто запал ему в душу, и готов пойти на многое, чтобы тот снова начал радоваться жизни.       Снова придя в себя Томас уже не стал паниковать, поняв, что не может открыть глаза. Он просто спокойно стал ждать врача. Ведь кто-то же за ним наблюдает? А значит, они заметят, что он уже в сознании, тем более, что он специально начал шевелить рукой. Как ни странно, но сейчас ему было уже гораздо лучше, чем в первый раз, а это значит, что он идёт на поправку. Его волновал Фрэнк, ведь тот не знал, что Омега попал в беду, поэтому мог сейчас переживать из-за его пропажи. Как только будет возможным, Томас надеялся подать ему весточку, чтобы тот не волновался.       Ему и невдомёк было, что Альфа уже в курсе и в ужасе бросил его здесь. Фрэнк и не думал возвращаться за Омегой или помогать больше, чем уже помог. Быстро сдулась мнимая любовь при мысли, что тот был с другими Альфами, а с ним ещё нет. Альфе не пристало подбирать чужие объедки, что он тогда родне скажет? Ему нужен был чистый и, лучше, нетронутый Омега. И совсем не важно было, что с тем Омегой несчастье произошло не по его вине.

* * *

      Врачи быстро заметили, что Омега в сознании и решили отключит аппарат искусственного дыхания. Отёк на горле уже сошёл и ничто не должно было мешать пациенту дышать самостоятельно. А там и уже в обычную палату из реанимации можно будет перевести, но всё равно не раньше, чем через пару дней, слишком уж изранен тот был.       К Омеге снова примчался тот доктор, что успокаивал его в прошлый раз. Томас хотел бы увидеть его и поблагодарить, но пока не мог не то что глаза открыть, но даже разговаривать. Оказывается, что он повредил голосовые связки, и ни один врач не даст прогноз, что голос восстановится полностью. Нет, Омега сможет разговаривать, но тихо и про пение придётся забыть навсегда. Как Томас был огорчён, когда ему сказали об этом, не передать, ведь больше всего он любил петь, пусть и для себя. А теперь ему будет недоступна даже эта радость!       Его утешала только одна мысль, что, возможно, если он будет соблюдать все предписания врача, голос вернётся. Как бы ни была хрупка эта надежда, но она была. И добрый доктор тоже ему говорил, что всё образуется. Только про Фрэнка все молчали. Был он или нет, нашёл или не нашёл Омегу? Эти мысли только добавляли уныния и безнадёги.        Уже на первый день, после того как он пришёл в себя вторично, Том не знал, как избавиться от тягостных мыслей. Слишком зыбким было будущее, он не знал, как будет дальше жить после того, как выпишется из больницы. Кому такой увечный будет нужен? Домой дорога закрыта, с Фрэнком тоже не всё ясно. Что дальше делать, неизвестно. Томас мучил свою голову всеми этими размышлениями до тех пор, пока на него не прикрикнул врач, чтобы тот не тревожил себя, так как аппарат показывал, что Омега взволнован. Том заставил себя успокоиться и доктор подбодрил его, сказав:       - Пускай сейчас тебе плохо, но не бывает в жизни неразрешимых ситуаций. Ты выздоравливай спокойно, а там решим, как тебе быть. Просто будь умницей и лечись. Все мы под богом ходим и как дальнейшая жизнь повернётся - никому неведомо. Будешь ты ещё счастливым, обещаю.       Даже по голосу доктора, Омега понял, что тот улыбается, и через силу тоже попытался улыбнуться в ответ.       - Ты пока не торопись напрягать губы, слишком уж большие были на них повреждения. Сойдёт отёк полностью, тогда и улыбнёшься мне, как ясное солнышко.       Том всхлипнул от прозвучавших слов, а на душе стало так тепло-тепло, как в детстве, когда Папа приходил к нему вечером в спальню и прочитав сказку, обнимал. Крепко прижимая к себе маленького Тома, Папа ласково целовал его в макушку и тепло укутав одеялом, желал сладких снов. Как же сейчас Тому не хватало тех дней, того чувства тепла и заботы, в которое можно было укутаться, как в пуховое одеяло, и не бояться никаких невзгод. Это позже, Том стал только выгодной партией и наследником, а прежде даже Отец иногда, правда, но мог тоже приласкать маленького Тома и он очень ценил такие моменты.       И сейчас ему стало так же тепло, прямо как в детстве. Он был очень благодарен доктору, что тот отвлекает его, подбадривает, не даёт погрузиться в свои проблемы. И постепенно Омега начал верить, что его жизнь, возможно, не совсем пропащая. Душа встрепенулась, а на губах так и норовила расцвести улыбка. И только слова доктора останавливали. Но Том решил, что как только сможет увидеться с ним, первую улыбку подарит ему и никому другому.

* * *

      Удостоверившись в том, что его маленькому пациенту ничего не грозит, и он больше не будет пока волноваться сам и заставлять переживать за него врачей, доктор Лоуренс решил съездить на ту свалку, где нашли его пациента. Вообще-то он никогда не дежурил на скорой, но в тот день, когда раздался такой неожиданный звонок о помощи, все бригады были на вызовах и только по счастливой случайности нашлась машина, которую пригнали с ремонта. Так как бригаду ещё не вызвали, машина была свободна и только врача не хватало для комплекта. Тот был в другой бригаде, заменял коллегу, случайно сломавшего ногу на вызове.       Поэтому, как только поступил звонок, доктор Лоуренс решил съездить на вызов, посмотреть и помочь. Никто не ожидал, что будет такой серьёзный случай, а когда док увидел, что вызов пришёл со свалки, его удивлению не было предела. Очень редко, почти никогда не было вызовов в такие места, как это. Здесь привыкли решать все проблемы самостоятельно и вызывали только труповозки после находки очередных неизвестных трупов. По приезде на место, Лоуренс решил ничему не удивляться и когда ему показали завёрнутого в ковёр изувеченного Омегу, запах которого он ощутил даже через все "ароматы", что витали вокруг, подумал, что их зря вызвали. Здесь он ничем помочь не сможет.       В каком же были они шоке, когда услышали со стороны "трупа" тихий, еле различимый стон! Быстро позвав медбрата и водителя, Лоуренс приказал грузить пострадавшего в машину. Дав Бете, нашедшему Омегу, свою визитку и сказав тому звонить, если тому будет что-то нужно, Лоуренс выкинул всё это из головы и плотно занялся несчастным Омежкой. А теперь, наконец-то, можно было съездить на то место и, по возможности, помочь Бете или попробовать вытащить его оттуда. Ведь по тому было видно, что несмотря на долгое пребывание в этой клоаке, его одежда была хоть и старая, но чистая. Да и общий вид вызывал доверие. Вот в этом Лоуренс и решил разобраться. Как Бета попал на свалку? Кто его заставил опуститься на дно жизни?