Черно-белая эпоха

Вы когда-нибудь бросали все только ради призрачной надежды увидеть человека? А часто умоляли женщин бальзаковского возраста отыскать любое место и за любую цену до города, в который раньше не посмели бы и ногой ступить? Когда вы в последний раз забивали на все свои устои и принципы ради одной только возможной встречи и призрачной мечте о прощении? Илья не хотел знать ответы на эти вопросы, единственное, что он знал, после ночи проведенной в квартире Кшишхренского так это то, что в преддверии нового года ему нужно найти билеты в Питер, которые столь внезапно стали достаточно популярны среди московской молодежи. Многим хотелось провести первую ночь наступающего года на Дворцовой площади, возможно проехавшись по серой брусчатке в карете, запряженной парой лошадей цвета вороного крыла. Хотелось лицезреть сотни мостов и заботливо прикрытые снегом архитектурные красоты, величественно чернеющие на фоне зимы. Мэд ничего подобного не хотел, он и сам толком не понимал, какого хрена он тратил свои силы, стоя в огромной очереди в вокзальную кассу, а потом и нервы, пока добирался до этого ебучего города Петра. Да ладно, к чему самообман, Мэддисон здорово скучал по Руслановым фразочкам и слишком бабскому восприятию мира, он скучал и по длительным выматывающим прогулкам, он даже готов был начать пить вино, чего уж там. Месяц без разукрашенного мира и вечность без алых штанов и искреннего смеха над похабными шутками, столь часто отпускаемых Ильей. Мэд не понимал, почему он не встретил этого парня раньше и отказывался осознавать, насколько изменилась его жизнь после встречи с Усачевым. Еще будучи ребенком, Илья перестал верить в Деда Мороза и новогоднюю сказку, а сейчас, когда на горизонте маячила угнетающая цифра «30», хотелось вдруг ощутить ту самую сказку, наконец, и на своей шкуре. Стоя на перроне, парень понятия не имел, в какую сторону следовало бы направиться. Коварный Миша, даже под градусом, отказывался называть питерский адрес Руслана, путано мотивируя такое решение словами «судьба», «сам виноват», «вот и ищи теперь». Город площадью в полторы тысячи квадратных километров – это, к сожалению, не село в пять человек и три коровы, придется, видимо, что-то придумывать. Придумывалось плохо, а потому Илья решил для начала хотя бы отыскать себе номер в гостинице или что-то типа того. Снегопад в городе усиливался, побивая рекорды прошлых лет, что столь любезно рассказал таксист парню по дороге к ближайшей гостинице. Да и погода вдруг поняла, что уже не осень, а значит можно попытаться загнать неугомонных петербуржцев по домам беспощадным минусом и привычными ветрами, выдувающими душу. Город явно не благоволил Илье, из-за тяжелых почти черных туч и внезапно выпавшего снега, казалось, что на поезде вместе с Мэддисоном на новогодние праздники сюда заглянула сама Снежная Королева, по пути наводя свои устои и порядки. Илью, правда, это абсолютно не смущало, он просто поплотнее запахнул куртку и выскользнул из машины с грацией медведя на рыбалке и столь же грациозно растянулся около не успевшего отъехать такси. - Все в порядке, парень? – приоткрыв окно, поинтересовался седовласый старожила города. - В полном, - кряхтя, поднялся Илья, попутно пытаясь счистить лишний снег. - Аккуратней будь, город не любит скептиков, - на прощание бросил водитель и затерялся среди других машин. Удивительно, но в первой же гостинице оказались свободные номера, что несказанно порадовало Мэддисона, который уже мысленно представлял, как будет весело провести пару ночей под мостами. Быстро забросив вещи и переодевшись, он решил следовать прощальному совету Миши: «Гуляй побольше, может, где и увидишь его: Рус же любит бродить по улицам». Совет был так себе, да и лучше бы вообще Кшиштовскому просто сказать адрес, но тогда, как выразился бородатый, было бы слишком скучно и неинтересно. Илье хотелось насрать на эту «интересность», но ничего поделать он не мог. С чего вдруг в Мише проснулась романтика, Мэд хоть убей, понять не мог. Другого плана так-то не было, а потому Илья отправился гулять. Правда по словарю Мэддисона «гулять» означало пройтись по барам и отыскать тот, в котором хотелось бы поселиться и никогда не выходить оттуда. Но Питер не был бы культурной столицей, если бы во время перемещения своего бренного тела из одного бара в другой гостям и жителям города не удавалось бы полюбоваться на величественные соборы, барельефы на крышах и людей в костюмах тигров и поросят. Слегка пошатываясь и все еще пытаясь чуть сильнее закутаться в осеннюю куртку, Илья гордо шествовал по Невскому проспекту, пытаясь по навигатору определить, куда именно нужно свернуть, чтобы попасть в бар, где по отзывам было приличное пиво, а не эта разливная гадость из бутылочек. - Молодой человек, не подскажите, где здесь Итальянская улица? – спросил Илья у стоявшего спиной к нему парня, который что-то усердно снимал на телефон. - Ты? – глаза повернувшегося прохожего вмиг округлились, а дыхание враз перехватило, не давая сказать что-либо еще.

***

Вай-фай все еще не ни в какую не ловился, злые соседи рьяно охраняли выход в интернет паролями и не давали возможности насладиться каким-нибудь фильмом, а не тем, что столь старательно крутили по ТВ. Ворча и проклиная жадных людей, Руслан все же выбрался из пледа и обыскал шкаф друга Миши на предмет теплых вещей. Нашлись шерстяные носки и огромные варежки, в которые запросто можно было бы засунуть и руку Йетти, но они были теплыми, а потому Усачев переместил трофеи на диван, размышляя, насколько странным посчитают его люди, если он пойдет на прогулку, закутавшись в плед. Теплолюбивому Руслану пришлось очень трудно во внезапно холодном Питере, но все же не настолько, чтобы ходить в одеялах по городу, а потому под модные ботинки были надеты носки, под стильную парку два свитера, образ дополняли варежки и уютный серый шарф. - Да, я модница, - покрутившись около зеркала, протянул Рус и поспешил выйти на улицу, пока желание не покидать эту квартиру до весны не одержало победы. Как оказалось, зря Усачев ругал холод, его грядущее обморожение перекрывала внезапно открывшаяся взору панорама города. То ускоряя, то замедляя шаг Руслан чуть ли не с открытым ртом рассматривал стоящие стройными рядами дома. Вон на крыше разместился ангел, а на соседствующем здании выстроились в ряд то ли горгульи, то ли кто-то из греческой мифологии. Рядом охраняли чей-то покой молчаливые стражники – воины, а спустя десяток домов, Рус обнаружил львов. Стены домов явно красились людьми, которые видели цвета, либо это было какое-то издевательство над внезапным прозрением парня. Решив, что ноги еще пока не достаточно вымерзли, а значит можно пройтись и по знаменитому Невскому проспекту, Руслан, уточнив дорогу у смеющейся парочки, повернул навстречу судьбе, о встрече с которой даже не подозревал. Вывернув на проспект, Руслан замер. Глаза разбегались, а смотреть действительно было на что, взору парня представились могущественные храмы, пусть он и ворчал на религии, но устоять от красот открывшегося ему величия он не смог. Стянув варежку, Рус полез в карман куртки, отыскивая телефон, дабы запечатлеть собор. И только он сфокусировал изображение, как из-за спины раздался знакомый голос, сжигающий все мысли, точно спичка, брошенная в стог просушенного солнцем сена. - Ты? – единственное, что мог вытянуть из себя Руслан, продумывая, как именно ему лучше умереть: сгореть со стыда или броситься в еще не до конца замерзший канал. - Я, - просто отозвался Илья, пытаясь сфокусировать пьяный взгляд на физиономии Усачева, что удавалось определенно с трудом. - Да ты же в хлам, - рассеянно протянул парень, удерживая Мэда, которого немного заносило в стороны. - Не правда, - буркнул тот, - разве что совсем чуть-чуть, - пытаясь большим и указательным пальцами показать, насколько чуть-чуть он выпил. Устало закатив глаза, Руслан оставил парня стоять на месте, а сам подошел к дороге пытаясь поймать машину. Рус не понимал, за какие грехи ему подкинули Мэддисона именно сейчас, когда он только-только стал забывать, какого именно оттенка были его глаза в момент их встречи, той самой с потерянным мобильником и красными штанами. Сейчас, когда его отправили в другой город «лечиться». Сейчас, когда он только начал верить, что абсолютно не нужен этому столичному Хэнку Муди. Да какого хрена! Руслан не собирался его отпускать, не собирался второй раз упускать возможность находиться рядом с ним за бокалом чего покрепче, выслушивая пламенные речи о прогнившем поколении и сложности реализации творческого потенциала. Он не собирался отдавать его серой жизни и отдавать его кому-то вообще. Притормозил синий нисан и водитель любезно согласился довести парней до дома, а потому Усачев кинулся назад, туда, где оставил ждать Илью, боясь, что тот уже отправился покорять очередной бар. На удивление Мэддисон даже и не планировал уходить, а просто ждал Руслана, засунув руки в карманы брюк. - Ты знаешь, я ведь снова не различаю цвета, - едва слышно шепнул он, позволяя Руслану вести его к машине. - Мы справимся с этим, - так же тихо отозвался Руслан, сжимая под варежкой руку в кулак. В машине ехали молча, только радио нарушало тишину и редкие вставки водителя, тут же понявшего, что перед ним гости столицы. Он тоном заправского экскурсовода просил их посмотреть то направо, то налево, мотивируя это тем, что именно сейчас они могут лицезреть удивительные архитектурные достояния города. Благо дорога занимала не так много времени, и вскоре Руслан подталкивал Мэда в сторону двора, где ныне обитал. Илья молчал, Руслан тоже. Они не знали с чего начинать, к тому же Мэда в насквозь мокрых кроссовках уже начинало колотить, что заставило Руслана прибавить шаг, фактически таща за собой упрямого парня. - Куда мы идем вообще? – наконец подал голос Илья. - Ко мне. – Открывая дверь парадной отозвался Руслан, - греться, а потом уже поговорим. – Мэд только кивнул. В квартире, как решил Илья, стойко пахло Русланом. На самом деле пахло заваренным с утра зеленым чаем, печеньем и одеколоном, но в сущности это такой пустяк. - Ванная вон там, - указал Рус на единственную закрытую дверь, - полотенце там же. Согреешься и приходи пить чай. Руслан вообще не понимал, что происходит, он просто в задумчивости шел на кухню заваривать свежий чай. Пока кипел чайник, он решил достать хоть какую-то вазочку, чтобы пересыпать печеньки – эстетика там, все дела. Случайно нашлась бутылка коньяка, а не вазочка. Почему-то Усачеву показалось, что это действительно лучше пустой вазочки, а потому на стол рядом с кружками опустилась бутылка еще непочатого коньяка. Шлепая мокрыми ногами, в кухню зашел Илья, обтирая полотенцем волосы. - Поговорим? – после минутного молчания, наконец, спросил он, смотря прямо в серые глаза Руслана. - Может сначала выпить? – вопросом на вопрос ответил Рус. - Ну, уж нет, я должен это более менее трезвым говорить, чтобы потом не списать на помутнение рассудка, - Мэд на секунду задумался, - а вот от горячего чая я не откажусь. Руслан только кивнул, но с места не сдвинулся. - Я дурак, - без обиняков вдруг начал Илья, стараясь не подходить к парню слишком близко. – То, что ты тогда мне в баре сказал, конечно же было шоком, я тогда и не думал, что к парню могу что-то испытывать, но, блять, как только ты сбежал, а я нахуярился у Хована, - Мэд замолчал на пару секунд, позволяя мыслям хоть немного собраться в кучку. – Понимаешь, мой мир он без тебя тут же вернулся к привычно черно-серому, понимаешь, абсолютно все опять серое. Солнце серое, деревья серые, даже блять те пидорские фламинго серые, я же ходил и проверял. – Усачев улыбнулся, представив, как Илья бегает по зоопарку, выискивая птиц. – Мне ни сколько не смешно, - хмуро продолжил Мэддисон, - потому что еще бы полгода назад я бы избил того, кто скажет мне, что я могу влюбиться в мужика, - он нервно вздохнул и продолжил, - да, мать твою, Усачев, я влюблен! Как школьник, который боится признаться своей пассии в чувствах и поэтому дергает ее за косички, я влюблен и мне от этого ой как страшно, но я устал бегать от этого всего и я хочу сказать… Закончить ему не дали, Руслан в один момент преодолел пространство кухни, разделяющее их и, находясь в шаге от Ильи, шепнул: - Илья, заткнись, а, - сокращая расстояние между ними до абсолютного минимума, несмело коснулся его губ. Мэд что-то невнятно рыкнул, притягивая Руслана еще ближе к себе и прикрыв глаза, со всей возможной ему нежностью поцеловал парня. Руки как-то уверенно легли на талию, обжигаясь колючим свитером Усачева, а в голове билась лишь одна мысль, что так правильно. Наконец прервав поцелуй, Илья понял, что вновь видит неправильно серые глаза.