***
Лиза Райсерт не помнила, как она вообще смогла согласиться на такое. Однако, Лондон, казалось бы, только этого и ждал. Как малолетний мальчишка, он заглядывал в её окна, с детским восторгом наблюдая за тем, как преобразовывалась депрессивная социопатка в ту, которую Лондон знал буквально год назад. Какими-то грациозными движениями она скидывает рабочие джинсы, отбрасывает в сторону свитер. Достает из своих ящиков черное красивое белье и медленно, словно растягивая удовольствие, одевает его. Лондон надрывно выдыхает, когда на оголенные, через чур, худые плечи опускается черное коктейльное платье. И он готов целовать каждый пальчик на её ноге, когда маленькая ножка уверенно становится на шпильку. Он зачарованно смотрит, как длинные, слегка волнистые волосы чуть струятся ниже плеч. Как синяки под глазами исчезают за тональным кремом, а на веки ложится смоки-айс. Лондон просто готов кончить, когда это создание вылетает из дома, призывно выставив руку вперед, и звонко прокричав: - Такси!***
В Берлине наступил вечер. И, как назло, была нарочито скверная погода. Майкрофт, выходя из машины, хмыкнул, однако, зонт раскрывать не стал. Вроде бы такой же - даже резьба с точностью, как на старом - но он к нему не привык. Дождь моросил, но не столь сильно, и Холмс-старший решил не прибегать к помощи ненавистного предмета. Антея лишь проводила взглядом босса, который направился домой, после чего сама села в машину, направляясь по своим делам. Когда его, Майкрофта Холмса, жизнь стала катиться под откос? Он мог назвать точную минуту того дня, когда он понял, что совершил непоправимую ошибку. Сняв пальто, он старательно потер виски. Нет. День выдался трудным, а ему сейчас было не до этого. Отмечая, что в этот раз уборщица хорошо вымыла пол, он снял обувь, после чего аккуратно повесил пальто и пиджак на вешалку. Мини-бар был открыт, и из него так призывно смотрела бутылка дорогого виски и граненый стакан. Майкрофт собирался заняться тем, что вошло в привычку вот уже как семь месяцев, шестнадцать дней, семь часов, сорок три минуты и семь секунд. Зачем он это делал? Он сам не мог ответить себе на этот вопрос, открывая ноутбук, и получая доступ к своим сокровенным файлом. Он горько усмехался, время от времени выпивая виски, смотря на экран. Болезненного вида девушка сидела на диване, покрытая старым пледом, старательно смотрящая вперед. Майкрофт пристально следил за тем, как она медленно, покачиваясь, вставала и брела на кухню, где выпивала снотворную жидкость, разбавленную жидистым кальцием (кто постарался?), и ложилась спать. Он тер глаза, вздыхая, и вновь наливая порцию алкоголя. Однако, похоже, сегодня вечером многое поменялось. Холмс-старший даже не вспомнил, когда в последний раз он так удивлялся. А уже чуть позже осознал - на него накатывает паника. Ну... как паника. Мнимое беспокойство. Но Майкрофт тут же понял - он не хочет его испытывать. Слишком тошнотворными, липкими позывами оно накатывало на тело. Пара нужных звонков, нужные сообщения, и вот из колонок начинает оглушительно играть музыка, а брови сами собой вздергиваются вверх.***
Лондон удивляется такой быстрой переменой обстановки. Он сбивчиво дышит, смотря на сплетение двух тел в приватной комнате клуба. Мужчина целует женщину в шею, она выгибается у него на коленях, сильнее притягивая его к своей груди. В воздухе стоит жаркий запах флюидов и перегара - похоже, эти оба были сильно пьяны. Парень валит девушку, на кровать, рукой пробираясь под её нижнее белье. Она стонет, выгибаясь ему на встречу. Романтику портит лишь короткий стук в приватную дверь. Оба резко вздергивают головы, как два нашкодивших подростка, испуганно смотрят, как раздается ещё один стук, а затем дверь неожиданно ломается, и в комнату заваливаются "люди в черном". Лиза Райсерт трезвеет только в такой знакомой ей черной машине. Она не смотрит ни на кого из охраны, которая выволокла её на улицу, лишь запускает пальцы в волосы, стараясь не закричать. К чему, зачем всё это!? Куда её везут!? Ответы на эти вопросы ей знать не хотелось. Лондон лишь прикрыл глаза, наблюдая за её терзаниями. Если бы он мог, он прислонился бы к кирпичной поверхности здания, махнув рукой и затушив все фонари в ближайшем квартале. Прикурив сигару, он задумчиво выдохнул дым, теребя переносицу и вороша полуседую шевелюру. К сожалению, он никак не мог помочь девушке, которая смотрела в окна черного Maybach 62S MSRP, равнодушным взглядом уставившись куда-то вперед. Однако он точно знал - чтобы не случилось сегодня ночью, он сделает правильный выбор.***
Машина остановилась спустя двадцать минут, прямо около отеля "The Ritz London". Лиза передернула плечами, стараясь отогнать тоску и холод подальше. Эти амбалы, из охраны Холмса-старшего (то, что это был он, Райсерт даже не сомневалась), не дали ей взять пальто, и сейчас она мерзла под порывами Лондонского ветра. Благо, не так долго они шли до главного входа. Даже в лифте, на самый верхний этаж, её сопровождали с охраной. Лиза неловко обняла себя руками, внутренне содрогаясь от того, что ей всё равно. Раньше, она мысленно прокручивала, какой окажется её новая встреча с Майкрофтом Холмсом. Вариантов были тысячи, но на своё равнодушие к этой ситуации Элизабет никогда не рассчитывала. Наверное, сказывалась усталость, внешняя отстраненность от мира и алкоголь. Нервировала только эта спокойная плавная музыка, играющая в лифте. Ситуация была безумно комична, но, как говорится, это было бы смешно, если бы не было так грустно. Один из охранников вручил ей электро-карту, с помощью которой она могла открыть нужную люкс-дверь. Под строгим надзором Лиза Райсерт тяжело вздохнула, и окинула взглядом знакомую дверь гостиничного номера. Лакированная белая, из достаточного дорого дерева она напоминала Лизе о том, что же такое творилось за её непорочным станом. Выдохнув, она провела картой по замку. Щелчок, и она медленно вступает в темноту, силясь увидеть хоть что-то. Обстановка, как девушка и думала, ни капли не изменилась. Шикарный, просто шикарный номер, в котором, по идее, может остановиться сама Королева Англии, сейчас был погружен во мрак, и освящался лишь одним лунным светом, исходящим из окна. К слову, прямо напротив этого окна расположилось кресло, в котором едва угадывались очертания фигуры. Лиза чуть сощурилась. Слева торчал носок ботинка, значит, этот "некто" закинул ногу на ногу. Тонкие пальцы барабанили по обшивке кресла. Райсерт склонила голову чуть в сторону, протяжно выдыхая. Майкрофт всегда был безумно упрям. Если оно ему не надо - он никогда первый ничего не начинал говорить. Этим Британское Правительство безумно бесило Элизабет. За долгое время их знакомства, оно ни разу не подняло лапки кверху, вынужденно капитулируя - это всегда делала Райсерт. Порой, они молчали и день, и два, пока Лизе это не надоедало, и они вместе не приходили к компромиссу. О чем там говорить - Холмс ни разу не извинялся. Говорил, что он терпеливо ждет того, что она, Лиза, поймет свои ошибки, и сама проинформирует об этом его, Майкрофта. - Зачем ты это сделал? Элизабет Райсерт устала. Безумно сводило плечи, лямки лифчика и платья натерли нежную кожу; ноги болели от высоченных шпилек и кожа зудела от непривычно многого количества косметики на ней. С этим надо было заканчивать. Однако, как писал Шекспир: молчание служило ей ответом. Девушка нарочно мотнула ногой, отбрасывая каблук с одной ноги в сторону - Майкрофта безумно бесило, когда она устраивала беспорядок. Со стороны окна раздался лишь раздраженный вздох. Райсерт, в силу алкогольного опьянения, не понимала, к чему этот фарс. Тем же движением она скинула второй каблук. - Мне интересно узнать твою версию, зачем я это сделал. О, такой знакомый, бархатный низкий голос, от которого у Лизы Райсерт пронеслись мурашки, размером со слона. Она зябко поежилась, обнимая себя руками, ногтями впиваясь в кожу: не время раскисать и плавиться, как масло на солнце. В действительности, она не ожидала такого вопроса, и, внутренне, была благодарна Майкрофту за то, что он оставил окно широко раскрытым - холод помогал ей трезветь. - Я первая задала вопрос, - насупилась Лиза, в ответ ей полетел мягкий смешок. - Ты так и не повзрослела. - О нет, Майкрофт, ты ошибаешься, - Лиза невесело усмехнулась, мягко ступая по дорогущему ламинату гостиной комнаты. - Ты даже не представляешь, как я повзрослела. Хотя нет. Я постарела, Майкрофт. Из-за тебя постарела. Ещё один раздраженный вздох, и Элизабет невесело усмехается. Ну конечно, Британское Правительство ненавидит жалобы. А ведь раньше, примерно полгода назад, она могла с пеной у рта доказывать, что Майкрофт Холмс - не бесчувственное создание, которому чуждо всё человеческое. А сейчас она задавалась вопросом: а знает ли она, какой Холмс-старший на самом деле? С Шерлоком в этом плане было намного проще - он установил свою планку с обществом так, что каждому было всё и предельно понятно. Но с Майкрофтом... Мистер Я-Властитель-Всея-Англии никогда никому не открывался. И, даже ей, похоже на то. - Так почему ты сейчас заставил своих людей забрать меня из ночного клуба? Ты знал, что я там не одна, верно? Она подходила всё ближе. Лондон уверенно махнул рукой, зажигая яркие огни в зданиях, стоящих рядом. Девушка посмотрела в сторону, на зеркало, которое висело параллельно креслу, в котором сидел Холмс. Пусть видно и плохо, но Элизабет заметила, что он, ни капли, не изменился. Всё тот же уверенный, холодный взгляд, всегда смотрящий вперед. Идеальная осанка, точно выверенные движения. Даже сейчас он в каком-то особом ритме постукивал пальцами по подлокотникам кресла. - Ты хоть понимаешь, что я испытала за это время, Майкрофт? - Элизабет обходила кресло до того момента, как Холмс не предстал перед ней во всей красе. - С того момента, как в одно утро мне приходит смс о том, что ты не хочешь отношений? Как я пыталась искать тебя, чтобы поговорить, но ты просто пропал. Никто, понимаешь, никто мне не говорил, где ты, как ты, с кем ты, - колени безумно дрожали, а в носу противно защипало. - И даже сейчас ты не смотришь мне в глаза. Я слишком хорошо тебя знала, Майкрофт. Ты хочешь меня выставить виноватой в том, что я якобы "изменила" тебе. Но моя жизнь перестала крутиться вокруг в тот момент, когда ты ушел. Бросил меня. И снова тишина в ответ. Казалось, Холмс её даже не слушал. - Между прочим, у меня был выкидыш. И вот только на этой фразе брови удивленно устремились вверх, а сам он поднял взгляд на неё. Райсерт передернула плечами. - Тогда мне было не до этого. Не в моей ситуации ходить с пузом, - девушка невесело усмехнулась. Холмс-старший ответ лишь перевел взгляд на окно. Лиза прислонилась к холодному стеклу, задрав голову. Холод болезненными иголками впился в тело, но девушка не обратила на это внимания. Боже, ну за что ей это? Назвать это подарком судьбы было очень и очень сложно. Но, как бы то не было, пусть она потом(возможно), пожалеет, но это надо было заканчивать. - Я ухожу, Майкрофт, - медленно говорит она, и отделяется от ледяного стекла. - И куда ты пойдешь? - его голос заставил её остановиться и усмехнуться. - Тебе так важен ответ? - Я этого не отрицаю. Лиза резко развернулась, в упор посмотрев на вставшего Холмса (и как ему это удалось сделать так тихо!?). Порой, она действительно не понимала этого человека. Слишком... гениальным он был для неё. Таким непонятным, строгим, порой ужасно раздражающим и холодным. Но Райсерт поняла впоследствии, что с ним может быть ещё и тепло, порой очень нежно, и безумно спокойно. Это был потрясающий коктейль эмоций, заставлявший девушку просто медленно таять, благодаря Господа за все, что он ей дал. - Это тебя не касается. Британское Правительство окинуло её задумчивым шагом, и двинулось неожиданно вперед. Со всей своей грациозностью, буквально прибивая девушку к месту своей угрожающей аурой. На секунду Лиза забыла, как дышать. - Ты в этом уверенна? - На все сто двадцать. Её один шаг назад. Его два вперед. И, наконец, они уперлись в стену. Девушка не понимала, к чему всё это. Зато Майкрофт, по всей видимости, откровенно наслаждался ситуацией. Когда-то он говорил ей, что ему нравится упиваться такими эмоциями, как страх, волнение, полное покорение тому, кто выше их - морально и физически. И сейчас, Лиза Райсерт полностью ощущала себя во власти чертового Британского Правительства, которое в конец охамело со своей властью. - Я считаю иначе. Лиза поднимает голову и смотрит в его глаза. Что в них - она читать уже не бралась. Неизвестно, что можно было ожидать от этого человека. - Мне всё равно. Она резко откидывает голову в сторону, пытаясь обойти Холмса-старшего. Неожиданно, он аккуратно ухватил её за подбородок, вынуждая повернуть голову к себе. Она встретилась с его взглядом, медленно начиная паниковать: она проваливается. Она снова проваливается в этот чертов омут. - Ты всерьез в это веришь? Эта фраза была выдохнута им почти в самые губы Элизабет. Жаркое дыхание, казалось, слилось в одно, а колени девушки предательски задрожали. Будь ты проклят, Майкрофт! Она не может устоять, и подается вперед. Несмотря на то, что Холмс-старший холодный и непробиваемый по своей натуре, губы у него теплые и податливые. И целуется он так же охрененно, как и раньше. Рука с подбородка медленно убирается и переходит на талию. Руки девушки, доселе висевшие безвольными плетями, находят свое место на широких плечах, а пальчики зарываются в мягкие волосы на голове. Эта обстановка слишком знакома, поэтому Лиза знает, что они будут действовать по давнему сценарию. Никто из них не особо любил сильные разнообразия в плане секса. Райсерт просто не знала о них, а Холмс постоянно уставал на работе. Майкрофт ненавязчиво перетянул их к кровати. Остановившись у самого края, девушка посмотрела на него, прошептав. - Как же я тебя ненавижу, Холмс. Она знала, что ответной реакции на её слова не последует, поэтому с силой толкнула мужчину в грудь, сама пристраиваясь на нем сверху. Сам Майкрофт всегда и везде предпочитал доминировать. От Элизабет не укрылось и то, что у него был опыт с мужчинами, и даже старше его. Однако, пугал, в некоторой степени, тот факт, что безукоризненное Британское Правительство всегда держалось ровно на коне, не позволяя кому-либо себя скинуть. Но сейчас, Лизе не хотелось ему подчиняться. Слишком много воды было упущено, чтобы простить всё раз и навсегда. Пальцы журналиста - как предмет гордости пианиста: ловкие, быстрые, юркие. Поэтому Майкрофт, как показалось девушке, только успел моргнуть, когда она стянула с него дорогой галстук и с силой обмотала его вокруг запястий, словно нарочно стараясь причинить боль. Холмс-старший не двигался, и его лицо не выражало никакие эмоции. Лиза подавила порыв злобы, мягко улыбаясь ему. Она деловито потянулась к молнии на спине, плавно её расстегивая. Перед взором мужчины открылся дорогой лифчик(к слову, его подарок же). Но Майкрофт Холмс не был бы Майкрофтом Холмсом, если бы потерял свое хваленое самообладание. Девушка, чуть прикрыв глаза, отстегнула его, обнажая грудь, а потом, наклонившись, привязала лифчик к узлу на руках, тем самым фиксируя узел на кровати. Мягкий, но требовательный поцелуй в губы. Холмс отвечает, и она кусает его за нижнюю губу. - Ты знал, что со мной творится. Ты всё обо мне знал. Каждый мой шаг. Каждый припадок. Каждую упавшую слезу на твой, мать его, ковер. Почему ты не пришел? Она расстегивает его рубашку, целуя в шею. В этом Майкрофт никогда не отличался от ряда обычных людей - шея была одним из самых чувствительных его мест. Он рвано выдыхает, и Райсерт про себя отмечает, что под идеально выглаженными штанами Холмса явно становится тесно. Она в верном направлении. - Я не собирался на тебе жениться, Элизабет, - сердце болезненно ухает вниз. - Это ты раздула из всего этого воздушные замки, которые сама же и порушила. Она отрывается, всё так же сжимается руки на его рубашке, которая была полностью расстегнута. - Сейчас не самое лучше время для разговоров, не находишь? - он поднимает брови вверх, а Лиза закусывает щеку. - Мы можем поговорить после. Тебе и мне не о чем говорить. Всё уже обсудили. Она продолжает ласкать языком его шею, чуть прикусывая и тут же зализывая. Вскоре она добирается до затвердевших сосков и слышит его выдох. Улыбка появляется на её лице, и она смотрит на него, готовая Богу душу отдать за такое зрелище: Майкрофт запрокинул голову, прикрыв глаза от удовольствия; его рот слегка приоткрыт, а сам он тяжело дышит, да и тугой ком прямо под её бедрами указывает на то, что Холмс-старший возбужден. Она обвела языком чувствительные ореолы сосков, выбивая полноценный стон, но получая пока только рваные выдохи и едва уловимое покачивание бедрами. Она неторопливо оглаживает руками живот, помня о том, что если поцеловать его в выступающие костяшки бедер, он задержит дыхание - ещё одно слабое, чувствительное место. Потом расстегнуть брюки (две пуговицы и молния), спустит штаны, и начать оглаживать бедра, это тоже даст реакцию - Майкрофт выдыхает слишком резко, подаваясь вверх, к ладоням. Но Райсерт нарочно не касается возбужденного члена, который торчал из трусов модной навороченной марки (её подарок). Он сжимает и разжимает кулаки: то ли старается вернуть к рукам чувствительность, то ли опять строит из себя хрен знает кого - правительственные псы даже возбуждались согласно Дворцовым порядкам. - Как же я тебя ненавижу. Майкрофт не собирается отвечать на эту фразу, лишь предсказуемо закатывает глаза, инстинктивно дергая бедрами. А Лиза перемещает ладошки на грудь, сама выгибается на нем, как кошка. Платье сползает, и девушка сидит на нем лишь в черных трусах и чулках, которые, к слову, из того же комплекта, что и лифчик. Выгибается, начиная тереться об него, смотря на реакцию. Британское Правительство, пусть и скрывало свои истинные чувства, всегда было слишком чувствительным. В груди разливается тепло, когда она смотрит, при свете из окна на то, как у Холмса-старшего раскраснелись щеки, как приоткрыт его рот, и как на лбу выступает испарина. Однако чертов упрямый засранец и сейчас губу закусывал, дабы не выдать то, что он окончательно капитулировал. И Лиза переходит к открытым действиям. (от автора: легким движением руки мы достаем член из трусов, и принимаемся его...) Почти невесомо касаясь эрогированного органа, она оттягивает пальчиками резинку трусов, оглаживая ствол. И вот он! Момент истины. Майкрофт запрокидывает голову и тихо, но уловимо для ушей Элизабет, стонет. Она рукой оглаживает яички, а языком спускается на чуть солоноватую головку. Сегодня она не собирается рвать глотку глубоким минетом, дразня лишь поверхностно: то обведет контур уздечки, то пососет головку, как леденец. И снова Холмс стонет, прогибаясь. Однако, Лиза вдруг сама понимает, что тугой ком возбуждения внутри неё скоро просто разорвется. Это причиняло боль. Чертов Холмс. Несносный эгоист. Раньше этим возбуждением она называла бабочек, переворачивающихся в её животе. Однако, благодаря стараниям гениальнейшего Правительства, все бабочки передохли нахрен в первую неделю ухода. Она откидывает трусики, как ненужную ткань, после чего медленно опускается на член. Звуки исчезают ровно в тот момент, когда она целиком принимает его член в себя. Кажется, стонут они оба: у Майкрофта слишком характерно приоткрыт рот. Она начинает двигаться медленно, не спеша. Однако, не выдерживает. Как и не выдерживает сам Холмс. Лиза Райсерт упускает тот момент, когда руки мужчины освобождаются из узла, и тот резко переворачивает её на спину, придавливая к широкой кровати своим телом. Упускает его горячие, такие нежные, такие желанные всё это время ласки. Пропускает сотни поцелуев, только для того, чтобы запрокинуть голову, уплывая в небытие. Упускает стоны их обоих, и желанный оргазм, который заставляет вскрикнуть и сжаться комком. Мир озаряется яркими цветами, которые ещё долго не смогут померкнуть в ослабевшем воображении Лизы Райсерт.***
- Я ухожу, Майкрофт. Она поднимает на него глаза, с удивлением обнаружив, что тот смотрит на неё с явным непониманием. - Не понял. - Я ухожу, Майкрофт, - Лиза повторяет фразу, застёгивая платье, стараясь не смотреть на предмет своих бывших обожаний. - Элизабет, ты порой несешь странные вещи, - Холмс произносит это так раздражающе, что Райсерт еле уловимо скрипит зубами. - Мы даже не поговорили. Теперь не куксись, будь хорошей девочкой и вернись в кровать. Лиза чувствовала себя так, словно на неё вылили ведро помоев. Однако, вместо оскорблений, она только горько усмехнулась. Значит, Холмс никогда серьезно к ней и не относился. Она была той рядовой девушкой, которую он мог использовать. Действительно - построила чертовы воздушные замки. - Не останавливай меня, Майкрофт. И он не шелохнулся. Лондон, печально вздохнув, наблюдал за разворачивающейся сценой. Он не мог точно сказать, кто из них был прав, кто виноват. Он посмотрел на любовницу-Луну, которая тоже приняла участие в разборе полетов. Но она так же пожала плечами, равнодушно продолжая озарять ночной город своим светом. Однако, если бы её спросили, она возможно бы ответила, что девушка, Элизабет Райсерт, не слишком права в своих утверждениях. Однако, кто станет её слушать? Поэтому они вместе наблюдали за тем, как девушка гордой походкой прошествовала мимо охраны. Уже на улице, в такси, она позвонила подруге, которая предлагала снимать квартиру. Возможно, жизнь Лизы Райсерт действительно наладится. Лондону оставалось лишь только наблюдать, что он и делал испокон веков.