Возможно

Тёплый летний ветер свободно гулял по Ризенбургу, ласково касаясь пышных ярко-зелёных крон деревьев и вспотевших лиц людей, которые усердно работали на своих огородах и полях. Ну, и редких прохожих, естественно. Солнце нещадно палило, а с самого утра на небе не было ни единого облачка, которое могло подарить хоть короткую, но столь желанную всеми сейчас прохладу, которой даже не приносил ветерок. Уж слишком воздух был разгорячён. Дети беззаботно играли, не волнуясь ни о чём, ведь этот день просто создан для этого. Местная ребятня в подобные моменты забывала обо всём, полностью отдаваясь веселью, в том числе и Альфонс с Винри, которой это помогало на время забыть о своих родителях. Только вот в этой компании не хватало одной светлой макушки. Солнечные лучи беспрепятственно проникали сквозь окно — которое, впервые за долгое время, не было зашторено, — наполняя комнату светом. Хозяин кабинета уже две недели не появлялся здесь, не прикасался к своим книгам, не садился за свой стол и не выводил в тетради алхимические формулы. Без него здесь стало слишком пусто. Но, похоже, ему растёт достойная замена. Эдвард, подобно Хоэнхайму, уже который день не покидал кабинет отца, полностью отдавшись во власть книг. Реальность просто перестала для него существовать, и даже секундная мысль о том, что он просто обязан помочь Винри не могла заставить Элрика оторваться от чтения. Из-за своей способности отгораживаться от реальности в книги Эдвард совсем не замечал, как Альфонс и Триша волнуются за него. Будущий алхимик ни разу не видел, как они наблюдают за ним из-за приоткрытой двери, при этом совершенно не прячась. Уж слишком сильно он был погружён в свои мысли. Сейчас мальчик не думал о том, правильно это или нет. Он просто поступал так, как подсказывало ему сердце. — Братик, — этот голос был подобен грому среди ясного неба для не-Стального. — Братик, что ты делаешь? За те две недели, которые Патрисия не пускала Ала в кабинет Хоэнхайма, в котором пропадал целыми днями Эдвард, при этом говоря младшему сыну: «Твой брат занят важным делом. Не мешай ему», старший совсем забыл абсолютно обо всём, что касалось семьи, с головой уйдя в алхимию. И сейчас у не-Стального неприятно защемило в сердце. Он же хотел этим спасти семью, а вместо этого… Эдвард сомкнул губы в тонкую полоску и сжал руки в кулаки, тем самым неосознанно скомкав один лист книги, на котором лежала его правая ладонь, и немного разорвал его у корешка. Промедлив пару секунд, старший брат перевёл взгляд на Элрика-младшего. Не-стальной чувствовал себя виноватым перед Альфонсом за то, как он вёл себя с ним, и боялся смотреть мальчику в глаза, да и вообще в его сторону, но и проигнорировать его появление Эд не мог. Для него это было просто непозволительно. Эдвард попытался улыбнуться, смотря в солнечные глаза брата, но у него это вышло слишком натянуто. А вот у некоторых людей, которых он встречал в своём сне, подобные действия получались невероятно естественными. Хотя, это ведь был сон, а не реальность. В настоящем мире всё иначе. — Читаю, — единственное, что смог ответить мальчик. Ничто другое просто не лезло Элрику в голову. Все мысли будто исчезли в один миг, оставив после себя вакуум и растерянность у будущего алхимика. Эдвард не мог пошевелить и пальцем. Он, не отводя взгляда, продолжал смотреть в глаза брата, пытаясь при этом придумать хоть что-то. — А что? — почти сразу вновь задал вопрос Элрик-младший, наивно смотря на старшего брата. Эдвард хотел сейчас облегчённо вздохнуть и искренне улыбнуться, но не мог. Напряжение, которое окружало их двоих, не позволяло будущему алхимику почувствовать свободу, как он того не желал. А Альфонс, хоть и был непривычно серьёзным, — если честно, будущий алхимик в реальности впервые видел его таким — но он в то же время был невероятно родным и наивным, как и раньше. Это было единственным, что радовало не-Стального в этой ситуации. — Папины книги, — после паузы ответил Эд. Сейчас каждое слово давалось мальчику с трудом. С одной стороны, он прекрасно осознавал всю ответственность, которая лежит на нём, и он не мог отказаться от этого и обречь многих людей на смерть. Но вот с другой — он хотел взять и послать всё к чертям, и продолжить жить спокойной беззаботной жизнью. Ведь именно этого он желал долгие «годы» в своём сне, а сейчас у него была такая прекрасная возможность превратить это в реальность, ведь с Тришей всё в порядке и её жизни ничего не угрожает! Только вот была ещё третья сторона, самая важная во всей этой ситуации — Элрик просто не сможет спокойно жить, зная, что он мог помочь Лизе, Рою, Лингу, Лан Фан и остальным, но не сделал этого из-за своего эгоизма. И поэтому мальчик и сел за книгу. Но время от времени появляющаяся мысль о том, что он учит всё это только из-за того, чтобы его не грызла совесть, вызывала у не-Стального отвращение к самому себе. Он не хотел думать, что поступает так из-за своей слабости. Он ведь не такой! Совсем не такой! Ведь так, правда? — Про алхимию? — вновь спросил Ал. — Ага, — кивнул Эдвард. Этот вопрос от брата был лишь для поддержания разговора. Именно так казалось будущему алхимику. Ведь его брат, не смотря на свои четыре года, прекрасно знал, что все книги Хоэнхайма про алхимию. Мама — да и сам Мудрец с Запада — не раз говорила своим сыновьям об этом, и они иногда тайком пробирались в кабинет и читали эту литературу, пытаясь понять, чем занимается их отец. Элрик-младший, пристально глядя в медово-янтарные глаза брата, которые сейчас были непривычно потухшими (раньше они никогда такими не были, и это пугало мальчика. Он не знал, как на это реагировать), сделал несколько шагов вперёд и остановился сосем рядом со стулом Хоэнхайма, на котором и расположился — пусть, и не совсем комфортно — его старший брат. Альфонс слишком сильно задрал голову, чтобы иметь возможность сидеть лицом к своему собеседнику из-за сильной разницы в росте. Мальчик долгое время молчал, думая о чём-то своём, от чего будущему алхимику становилось всё больше не по себе. Ему хотелось разрушить эту пробирающую до костей тишину, но он не находил, что сказать, поэтому продолжал молчать, не сводя взгляда со своего брата. — Почему? — наконец, первым начал Альфонс. Эдвард пару раз ошарашено похлопал ресницами, не поняв, что вообще сказал его брат, а смысл вопроса оказался за гранью понимания Элрика. В его голове резко зароились разные мысли, и некоторые из них невероятно пугали не-Стального. Поэтому он должен был переспросить у Альфонса, что он имел в виду, чтобы не построить у себя в голове целый мир из иллюзий. — Что «почему»? — Почему ты это делаешь? Ты ведь раньше не очень любил их читать. Сейчас Эдвард понимает, что этот вопрос сейчас был очень ожидаемым, но он подумал о нём в последнюю очередь. Всё его сознание заполнили совсем иные предположения, и Эдвард почувствовал невероятное облегчение, когда услышал ответ своего младшего брата. Теперь он уже не так волновался. — Это сложно объяснить, — будущий алхимик неловко почесал свой затылок. Вся сложившаяся ситуация действительно очень не простая, и мальчик совсем не знал, как всё это объяснить своему брату. А Хоэнхайма, как на зло, нет. Он не сможет помочь своему сыну. Триша же ничего не знает, поэтому к ней можно не обращаться. Да и лучше ей этого вовсе не знать. Чем меньше знаешь, тем крепче спишь и тем меньше хочешь сделать ради других. — Что объяснить? — всё так же наивно спросил Альфонс. Эдвард, тяжело вздохнув, слез со стула и пару секунд серьёзно посмотрев на брата, развернулся и направился к одной из стопок книг. Элрик-младший непонимающе смотрел на своего старшего брата, не зная, что ему стоит делать. — Идём, — махнул рукой Эд. И Альфонс повиновался приказу брата. Он молча пошёл за ним в предвкушении того, что сейчас произойдёт, а не-Стальной пытался отогнать от себя напряжение. Он, конечно, не хотел впутывать брата во всё это, но и промолчать он не мог. Ал ведь тоже имеет право это знать, да и он сможет помочь ему, и будущему алхимику станет намного легче. У него появится человек, с которым можно будет поделиться своей болью. Остановившись возле книг, Эдвард окинул их скептическим взглядом. После секундной паузы он зашёл за них и сразу же нашёл то, что ему было необходимо. Как только необходимый предмет находился в его ладони, мальчик сразу же вернулся к своему брату и протянул к нему ладонь, в которой находился небольшой предмет. — Ал, смотри, — немного восхищённо произнёс Эд. Он всё равно не мог привыкнуть к тому, что держит это в своих руках, — это философский камень. — А он существует? — мальчик был удивлён. И не-Стальной прекрасно понимал его. Хоэнхайм не раз говорил им, что философского камня не существует и это просто сказки, хоть он и сам являлся продуктом эксперимента Гомункула. А тут вдруг Элрик-младший узнал об этой буквально волшебной вещи от своего брата. — Да, — кивнул Эдвард. Он решил начать рассказ именно с него. Так будет намного проще объяснить Аллу всё: и прошлое их отца, и его собственный сон. — А откуда он у тебя? — немного восхищённо спросил мальчик. — Папа дал. Так было непривычно называть Хоэнхайма этим словом. Но, учитывая то, что этот человек — именно человек, а не философский камень или что-то ещё — делает для них, он по праву может зваться их отцом. — Папа? — Ал удивлённо посмотрел на брата. — Да, он. Ведь точно. Элрик-младший ещё не знает обо всём, что связано с их отцом, поэтому так удивлён. И Эдвард должен это изменить. Он обязательно объяснит своему брату всё, что знает сам. — А почему? — Вот здесь начинается самое интересное…

***

Лето в Аместрисе всегда было очень жарким и душным. Но, несмотря на это, географическое положение страны было невероятно удобным для того, чтобы он, Отец, мог воплотить свои планы в жизнь. Но иногда погодные условия приносили много неприятностей его грехам, которые он отдал другим существам. Но больше всех страдал, пожалуй, Гнев. Он, в отличии от Обжорства, Ласт, Зависти и остальных гомункулов не мог спрятаться в убежище своего создателя, продолжая выполнять своё задание. А самым неприятным дополнением к этой невероятной жаре в середине дня мог быть только вечно ноющий Энви, которому почему-то захотелось выползти из своей норы и поболтать со своим младшим братиком. — Знаешь, чего я не понимаю? — Зависть уже долгое время разговаривал сам с собой, потому что Брэдли умело игнорировал его. — Мне плевать, — холодно отвечает Кинг. Фюрер, не обращая на гомункула должного внимания, продолжал читать какой-то документ, что невероятно злило монстра, который расположился в кресле перед его столом, которое он же и притащил. Это поведение Расса невероятно злило Зависть, но он старался держать себя в руках и сделать свой голос как можно более непринуждённым и расслабленным. Только вот по сравнению с его собеседником у него ничего не получалось. — Аместрис — большая страна, но здесь есть несколько людей, которых зовут «Сара и Ури Рокбеллы». В том числе, и Его соседи. — И именно поэтому, ты отправил эту «новость» в Ризенбург? — Кинг поднял на своего собеседника недовольный, но всё же сдержанный взгляд. — Ага, — довольно улыбнулся гомункул. Зависть был рад, во-первых, тем, что на него, наконец, обратили внимания, а во-вторых, в некоторой степени, положительно отреагировали на его план. Его же никто не просил заниматься Хоэнхаймом из-за того, что ему вскоре придётся отправиться в Ишвар, чтобы накалить там обстановку. А он это сделал! — Лучше ты ничего придумать не мог? — хмыкнул Брэдли. — А зачем лучше? Он и так понял, что мы «начали действовать», и ушёл из Ризенбурга, оставив там своих отпрысков, которых не смог натаскать. Что нам ещё нужно? — Больше без самодеятельности. Энви недовольно скривился. Ему было жутко неприятно слышать подобное от Кинга. Он тут рассказывает ему свой гениальный план, а вместо нормальной реакции — безразличие, недовольство и желание держать его в узде. — Но!.. — начал Зависть. Он просто не мог промолчать после этого. Он убедит Гнева — если потребуется, даже дракой! — что с ним так разговаривать нельзя. — Ещё слово — и отправишься обратно. После этого Энви замер на месте. Он прекрасно понимал, что имел в виду его собрат. Возвращаться в тело Отца Зависти совершенно не хотелось, поэтому он замолчал и с досадой упал в кресло. Он прекрасно понимал, что Расс сейчас не шутит, а играть с судьбой гомункулу не хотелось. — И о чём поговорим? — надулся Энви. — Ты исчезнешь, — приказывает фюрер. — Но… — начал Зависть, но его вновь бесцеремонно перебили. — Быстро! После этого он вскочил с кресла и, быстро трансформировавшись, направился к двери, прекрасно понимая, что Кинг может в любой момент превратить свои угрозы в жизнь. А этого Энви совершенно не хотелось. — Хорошо-хорошо, — направляясь к двери, в спешку бросил гомункул. Когда за ним закрылась дверь, Брэдли остался наедине со своим гневом, который вулканом бурлил внутри него. Когда грехи заперты в разных людях, они никогда не найдут общего языка. С каждым разом уверенность в этом у Расса росла всё больше и больше. — Ненавижу, — прошипел Брэдли. Жаль только он не может дать выход своему гневу. Тогда бы он сам вернулся в лоно Отца и неизвестно, когда бы он предоставил ему новое тело.