Мой любимый - Джанки Аспен

Пить было плохой идеей, а садится за руль в таком состоянии и гнать, куда глаза глядят, и вовсе безумием – об этом я думал, стоя у заправки, глядя на неоновую вывеску мотеля «Канди». Возбуждение алкоголя схлынуло, и я просто замерзал, стоя у машины и невидяще рассматривая оранжевые фонари. И почему за городом всегда холоднее? Тонкое пальто совершенно не спасало от пронизывающего ветра. Где я? Зачем я здесь? Как глупо всё. Отправиться домой я не могу. В таком состоянии я засну за рулём. Чёрт, о чём я думал, заводя мотор и выжимая газ? Чёрт, где были полицейские, почему не остановили меня после первых трёх кварталов? Меня бы отвезли в кутузку, я бы позвонил адвокату и сейчас, вместо того, чтобы стоять на холодном ветру напротив паршивого мотеля, уже бы вернулся в особняк, поглядел бы в скорбное мамино лицо и отправился бы спать. И всё было бы как всегда… Господи, какая тоска. Я посмотрел в ту сторону, где остался город. Он слабо светился на горизонте, выбрасывая в воздух мегатонны искусственного света. Я вдруг вообразил себе, что город медленно провалился под землю. Увидел это наяву – с глухим стоном уходящие под асфальт небоскребы, взрывающиеся в бессмысленном протесте гидранты, злобный вой сигнализаций… А я – единственный выживший, уехал на огромной скорости и теперь стою на краю бездны и не знаю, оплакивать ли мне свой потерянный мир или радоваться. Да, посреди ночи мне часто приходят в голову безумные мысли, особенно в таком вот состоянии. Если мне не удаётся заснуть, я маюсь с ними до рассвета, пока солнце не превращает меня вновь спокойного, приличного и до отвращения адекватного члена общества. Неоновая вывеска пульсировала, завораживала. Снять номер в дешевом мотеле – почему бы и нет? В такой полночный час ничего не кажется достаточно странным. - Скучаешь, красавчик? – раздался возле меня томный, хрипловатый голос с неистребимыми вульгарными нотками и каким то странным, застревающим между звуками слов цоканьем. Я обернулся. И как я его сразу не заметил здесь? Может, он возник только что, из этого пошлого неонового света и едкого запаха бензина? Пурпурная куртка из искусственной кожи с золотистой молнией, изрядно впрочем потрёпанная. Вытертые джинсы с цветными заплатками, модные остроносые туфли с цепочками под «крокодиловую кожу» - всё яркое, всё крикливое, невероятно дешевое. Волосы покрашены в ярко-розовый цвет. Серёжки в ушах. Сильный, почти ядовитый запах ментоловой жевательной резинки. Да, то что поэтично называют «цветочек из сада окурков», иначе говоря – дитя с дна жизни, житель криминальных трущоб. Откуда он здесь, за городом? Эти парни в жизни не покидают любимых тротуаров, с самого рождения, когда их, едва научившихся ходить, вышвыривают на мостовую, до ранней смерти – от болезней, от передоза, от ножа такого же – когда они грудой костей падают на свои родные булыжники. Их даже в земле не хоронят – кремируют, а пепел развеивают. Как мы с ним, наверное, здесь странно смотримся – я, в своём классическом пальто и шарфе и он в прикиде дешевой проститутки. Как будто мы вдвоём спаслись из разрушенного города. Лорд и хастлер. Прекрасно. Парень подошел к моей машине, откинулся на капот, широко расставив ноги. - Могу тебя порадовать. Двадцать пять баксов, – и он высунув язык, медленно облизал губы, недвусмысленно показывая, как именно собирается меня «радовать». На языке мелькнул блеск металла и я сообразил, что именно производило тот цокающий звук. Чёрт, а я никогда не видел ни одного из этих тварей вблизи. К моим услугам всегда были роскошные девушки из элитных агенств и молодые спортсмены из не очень обеспеченных, но почтенных семейств. А это… Это что-то новенькое. -Двадцать пять долларов, значит, – я задумчиво посмотрел на него. Он по-прежнему откидывался на капот, теперь уже поставив одну ногу на бампер. Я разглядел на нём фиолетовые перчатки без пальцев. Чёрт, а ведь он должен мёрзнуть ещё сильнее, чем я, в этом своём виниле и тряпках. Названной суммы как раз хватило бы на ночёвку в дрянном мотеле и завтрак. Но насколько я знал, обычная цена – пятнадцать. Видимо, что то такое нарисовалось у меня на лице, потому что парень ещё раз облизнулся и принялся посасывать кончик указательного пальца. Чёрт, ведь заводит… - Двадцать пять баксов и кофе потом. Не пожалеешь, честно. - И добавил с развратной искренностью – ещё никто не жалел. Да что я в самом деле? Для меня это не деньги, я могу дать и больше. Гораздо больше. Не в деньгах дело, а в том, что в этих делах я безумно консервативен. Но вот именно здесь и сейчас я вдруг решил пойти против своих жизненных установок. Согласие отразилось на моём лице, потому что парень улыбнулся, ещё раз цокнул по зубам языком (я вспомнил, что такая штука называется «шлюхина подкова»), медленно снял ногу с бампера и показал в сторону заправочного сортира - Может, в машине? – Идея минета в грязном сортире не казалась мне особо привлекательной - Не-не, – парень тряхнул крашеными волосами – ты конечно, лапочка и тачка у тебя полный отпад, но меня маманя учила в машину к незнакомцам не садится. Без обид, ей? Его настороженность мне была понятна. В лёгком пальто, на роскошной машине, здесь, далеко за городом возле дешевого мотеля я вполне мог быть серийным убийцей или маньяком, приехавшим поохотится на вот таких вот случайных пташек. - Не хочешь в кабинку, давай просто за угол зайдём. Там с дороги не видно – парень подышал на кончики пальцев. Дааа, в этом определённо что то было – эта грязная заправка, дешевый хастлер, сама пошлость ситуации и по контрасту – тихая ночь, нарушаемая лишь редкими всполохами автомобильных фар на шоссе, чистое поле, покрытое мёртвой травой и кое-где не сошедшим снегом и огромный, глубокий небосвод с чистой звёздной россыпью, всё так же холодно и равнодушно наблюдающей человеческие пороки. Так же равнодушно я наблюдал за своим спутником. Мы зашли за цементные кабинки и я прислонился к холодной стене. Плевать на пальто. Хастлер выплюнул изо рта жвачку достал маленькую круглую жестяную баночку, открыл, подцепил немного лечебной помады и тщательно смазал губы и кожу вокруг них Я с ленивым интересом посмотрел на эти приготовления Что то в его ловких сосредоточенных движениях в этой трогательной заботе о себе меня умилило… или это алкоголь? Он опустился передо мной на колени, томно посмотрел из под длинных ресниц и начал расстёгивать мои брюки, одновременно высунув язык. Маленький такой острый язычок с гладким металлическим шариком. Да, такого у меня точно ещё не было. Зачем он это делал я понял, когда он провеет по моему вялому члену от головки к основанию. Контраст горячего языка и прохладного металла – это было так… Я ахнул от удивления. А он снова довольно улыбнулся, словно показал какой-то фокус и принялся за дело. Металлический шарик скользил по тоненькой коже головки. Парень одновременно и облизывал, и посасывал и ласкал тонкими пальчиками мошонку. Я завёлся почти сразу, хотя обычно требуется время, что бы меня разогреть, сказывается северный темперамент. Но парень явно был профессионал, он брал глубже и глубже, без всякого видимого усилия заглатывая моё немаленькое достоинство. Я чувствовал восхитительный упругий влажный жар его умелого рта, короткие холодные прикосновения к чувствительной уздечке сразу после того, как он выпускал мой член изо рта с необъяснимо пошлым, заводящим чмоканьем и снова показывал язычок. Кульминация приближалась. Горячие мурашки расползались по телу и это удовольствие хотелось и одновременно продлить и кончить побыстрее… Нет, всё таки кончить… Не думая, я ухватился за жестковатые, крашенные волосы и принялся безжалостно насаживать парня на свой член, глядя в небо. Оно было такое огромное, такое холодное, такое равнодушное… И жар и холод, и тишина и пошлое хлюпанье, и секс и одиночество… А потом всё исчезло, потому что парень как то уж особо глубоко втянул меня, крепко смыкая губы. И оргазм, глубокий и всеобъемлющий, заставил неподвижные звёзды смешаться и ринуться мне в лицо. - Аааах, – выдохнул я откидываясь назад и пытаясь трясущимися руками застегнуть брюки. Это действительно было нечто. Никогда не понимал экспериментов. Никогда не понимал рискованного секса. Всегда – долгая прелюдия, всегда – кровать. Видимо, зря. Видимо именно это мне и нужно было. Чёрт, не могу отдышаться. Послышался характерный звук плевка и я сообразил, что кончил парню в рот. С ума сойти! На улице! В рот! Незнакомому парню! Для меня – это просто безумие. - Ну, – снова подал голос хастлер, – отработал я свои бабки? - Ещё как, - я наконец то нашарил бумажник и вытащил из него купюру в пятьдесят баксов. - Тю, маста, - изображая островной акцент, присвиснул он – а вот сдачей я как-то не разжился… - Ерунда, – я наконец, овладел своим голосом, – это всё тебе. - Ооо, люблю щедрых. Когда молодой мужик начинает бабки жать, как карга старая, то хуже прямо нету, ей? - Ей, – с усмешкой ответил я, – а что ты говорил про кофе? - Ага! – парень заулыбался – Купи мне кофе в забегаловке, а? - Ну пойди и купи, – я растерялся от этой фразы, – или ты хочешь, чтоб я тебя в кафе сводил? В мутном полусвете я увидел, как взлетели вверх тонкие брови. - Чо? Не, красавчик, я не про то. Я тута уже с утра трочу, бабок нет… Просил у них в долг – не верят, суки! В последний раз выбросили и пообещали, что ещё раз суну туда свою морду – отдубасят. Никакого нет понятия, что у человека проблемы, задницы корявые! - А я тут причём? - Так я же говорю, – вынеси мне кофе, а? Ты такой весь крутой, тебя они с ног до головы обцелуют… Я с интересом вслушивался в его речь, пересыпанную забавным жаргоном. Это было так же внове, как и минет за автозаправкой. Пожалуй, я продлю себе удовольствие… - Есть не хочешь? - А? Херня вопрос, конечно да! Я уже вторые сутки не жрамши, на одной жевачке и сигаретах! - Тогда пошли, поужиннаем - Но ты башляешь? - В смысле? - Ох, ну ты платишь? – он сморщился от моей непонятливости. Забавный… - Я плачу. Круглосуточная забегаловка была маленькой, в меру грязной и довольно-таки унылой. Стеклянные витрины с выставленными подсохшими пирожными и искусственными фруктами были захватаны по краям, столики все в отпечатках кружек и единственным украшением был плакат с рекламой сигарет. Девушка на кассе читала какой-то журнал. Подняв глаза, она с интересом посмотрела на меня, а потом натолкнулась взглядом на моего спутника, который ухитрялся одновременно и прятаться мне за спину и нагло посматривать на окружающее безобразие. - Проходите, мистер, выбирайте, – это очевидно мне. - Пол,– заорала она так, что у меня уши заложило, – эта шлюха опять припёрлась! – Это уже относилось непосредственно к хастлеру. Откуда-то из задней комнаты вышел лысый толстяк с рыжей бородой – очевидно тот самый Пол. - Ты, урод… - Простите, это вы мне? – поинтересовался я - Э… - смутился толстяк – вы мистер, это… Я про шушваль, которая за вами торчит. Он к вам не пристаёт? А то я его сейчас… - Вы о моём спутнике? – «догадался» я – Но, кажется, он ничего предрассудительного не делает. Мы просто зашли поесть. У вас же кафе? - А… Да – толстяк смутился ещё сильней – то есть, всё в порядке? - Всё будет в порядке, – тоном, предназначенным для нерадивой прислуги начал я, – если вы обслужите нас согласно правилам о правах клиентов. - Ага-ага… Ну, Роза, ты это… - и толстяк скрылся. Парень у меня за спиной выдохнул, – видимо сегодня с толстяком он уже успел повздорить. Девушка за стойкой проводила его недовольным взглядом и с гримасой отвращения встала за кассу. - Что выбираете? – её явно коробило от того, что приходится быть любезной с этим вызывающе одетым парнишкой. И чем он тут им всем не угодил? Впрочем, приглядевшись к Розе я понял – лицо с простоватыми чертами, лишенное макияжа, русые волосы, забранные в низкий хвост, закрытое платье из дешевой ткани – её явно шокировал мой асфальтовый цветочек. Я сделал приглашающий жест – мол, выбирай. - Ну, сестричка, – задумчиво начал парень – отбивная есть? Давай мне отбивную, жареную картошку, так… Так… Кукурузный салат. Чипсы с соусом. Ээээ… Вон то пирожное! И кофе! И пожалуй, пачку сигарет, ое? Сигареты в ужин входят? И, наверное, сэндвич с копченой говядиной. И пудинг в коробочке. И… - А тебе плохо не будет? – удивился я – Ты не думай, мне не жалко, но ты сам всё это не съешь. - Маста, я два дня не хавал, только мёрз и курил. Конечно, съем! Две порции жареной картошки и сырный соус ней. Наверно, всё. - А вам? – девушка всё это время смотрела на меня, всем своим видом показывая, кто здесь клиент, а кого она бы с радостью вышвырнула - Мне кофе, – травиться в сомнительной забегаловке я не собирался. - Ждите, я принесу ваш заказ. Мы сели за столик и парень, чтоб скрасить ожидание начал ломать зубочистки, а я рассматривал его при свете, всё больше поражаясь. Волосы у него были покрашены в ярко-розовый цвет, с несколькими длинными фиолетовыми прядями. Черты лица тонкие, мелкие, кожа слегка обветренна, кроме губ. Я вспомнил про помаду и усмехнулся. Брови и ресницы оказались насыщенного красно-рыжего оттенка, а когда он посмотрел мне в глаза я подумал, что у меня от усталости, недосыпа и алкоголя начались галлюцинации – один глаз у парня был чистого синего цвета, с тёмным ободком и светлеющий к зрачку. Второй – какой то даже не карий, а скорее желтый, как у животного. Я вспомнил, что мать говорила о разноглазых людях, но парень не был похож ни на слабоумного, ни на сумасшедшего. - Что, нравлюсь? – с ухмылкой спросил он, заметив мои разглядывания. Я неопределённо кивнул головой. Нравился? Интересовал. Он расстегнул куртку и снял перчатки. Ладони у него были небольшие, пальцы длинные и тонкие, с отполированными ноготками и только форма не давала их спутать с женскими – слишком широкая ладонь, слишком сильно выступающая костяшка. На одном из пальцев я заметил татуировку – ажурное колечко. Кто-то мне рассказывал о смысле городских татуировок, но припомнить, что значит такое колечко, я не мог. Роза принесла еду и с видом оскорблённой добродетели принялась выставлять тарелки. Нет, он правда собирается всё это съесть? Впрочем, самого парня количество еды не волновало, его волновало другое. - Надеюсь, эта сучка туда не плюнула – достаточно громко сказал он. Девушка немедленно обернулась - Послушай ты, шлюха дешевая… – начала она - Ваи, ты меня на себя не ровняй, это ты дешевая, – парень скорчил рожу, – а мама твоя так и вообще в расход вышла. - Сэр, – обратилась девушка ко мне, – простите, но я не могу… - Можете, – отрезал я, – мы зашли, хотели поужинать. Вы пытались, не выяснив наших намерений, выгнать нас отсюда, применив силу. Это оскорбление. - Сэр, против вас я… - А вы не сказали, против кого и что вы имеете. Вы оскорбили нас и то, что я не пойду завтра писать заявление – результат моей доброй воли и доброй воли моего спутника. Будьте благоразумны и принесите нам кофе. Девушка поморщилась и я внутренне тоже. Всё-таки годы обучения на факультете юриспруденции не прошли для меня даром. Мама бы мной сейчас гордилась – мрачно подумал я. Мой случайный попутчик тем временем накинулся на еду. Похоже он и впрямь давно не ел – еда исчезала прямо таки с необыкновенной скоростью. Об очерёдности блюд парнишка не заботился, как и об этикете – засунув ломтик жаренной картошки в соус, он без всякого смущения облизал запачканные пальцы. А меня словно прошило вспышкой. Я вспомнил, как буквально десять минут назад он отсасывал мне, развратно глядя снизу вверх, как ласкал меня этими самыми пальцами… Ох, чёрт… Да что же с этим парнем такое… - Кайф, - парень отправил в рот последний кусок пирожного и облизался, вновь мелькнул металлический шарик – о да, ты счастливчик, Джанки. Я не понял, что он имел в виду, меня интересовало другое. Алкогольное опьянение вдруг вернулось, но как-то странно. Я чувствовал прилив сил, возбуждение, я чувствовал что хочу этого парня. Прямо сейчас. Хочу стащить с него эти яркие шмотки и засадить как следует, просто, без всяких предварительных нежностей. И довести до оргазма, что бы он скулил и извивался подо мной… - Сколько? – допив одним глотком паршивый кофе, поинтересовался я. - Сколько – что? - Сколько ты берёшь за ночь? - О! – парень усмехнулся и закусил губу. – Не, ты конечно милашка, я не спорю, но с меня сегодня хватит, я иду бай-бай… - Сто. - Чёрт возьми, маста, ты всерьёз? Доедь до города и ты там на эти бабки троих снимешь… - Сто пятьдесят. - Ты что, только из тюрьмы или с необитаемого острова? Слушай, мне не надо… - Двести. - Твою мать, - парнишка уставился мне в глаза и вздрогнул. Сглотнул и облизал губы. Воздух застыл, дешевая кафешка и неодобрительный взгляд офицантки – всё исчезло. Я был готов торговаться, как сумасшедший коллекционер на аукционе, где выставлена мечта всей его жизни. Я готов был предложить ему тысячу. Безумие какое-то. – Чёрт, красавчик, да ты психо… Или так вставило, а? - Да. – я даже охрип. Чёрт, если он откажет, я затащу его в мобиль, увезу куда-нибудь в поле и трахну, закинув на капот. Проклятье, откуда у меня в голове такое? Это я? – Ты меня заводишь, я никогда так не хотел… Сколько хочешь? - Вай, да я согласен… - парнишка прищурился – ты шикарный парень, у меня на тебя ещё во время минета встал… Пошли – это слово он выдохнул сквозь зубы и мотнул головой в сторону яркой вывески «Канди». Я бросил на стол купюру, крикнул что сдачи не надо. Воздух показался мне ещё холоднее, но не я не протрезвел и не пришел в себя, наоборот, я опьянел ещё больше. Меня потряхивало, словно я вернулся на десять лет назад и вновь стал четырнадцатилетним подростком, который нашел на чердаке коллекцию порнографических альбомов. Словно мне вновь шестнадцать и я впервые переступаю порог борделя. Словно впервые после университетской вечеринки приглашаю одногруппника к себе. Но даже тогда не было такого огненного предвкушения. Словно я хлебнул афродизиака… Словно парень был сам афродизиак. Или инкуб из древних легенд… а может так и есть? К дьяволу всё. Сейчас проверим. - Документы – ночной портье явно хотел спать и ему было всё равно, кто и как заселяется в мотель. Я протянул карточку, готовый к тому, что у парнишки не окажется документов и придётся давать взятку. Но тот достал бумажник и показал удостоверение личности. Я краем глаза отметил, что бумажник у него необычный – из какой-то очень странной кожи, угольно чёрной, с красным и зелёным узором, похоже, принадлежавшей некой экзотической рептилии, с гербом файрспайской республики на застёжке, подозрительно напоминающей золото. Подарок клиента или у кого-то украл? Неважно. Всё было неважным кроме того, что ещё несколько шагов по грязноватому коридору и за нами закроется дверь. - Распишитесь здесь, пожалуйста… Мистер Гамильтон, мистер Аспен… Ваши ключи – ключик с деревянным кругом и цифрой пять лёг мне в руку. Моему спутнику дали ключ от соседней комнаты, но я даже не сомневался, что попадёт он туда очень не скоро. Номер был убог, как только может быть убог номер в дешевом мотеле – вышвевшие бумажные обои, картина на стене, изображающая корабль, торшер, кресло, столик с пепельницей и парой стаканов. И главное – кровать. Большая. В самый раз что бы заняться сексом со незнакомым проститутом. Кстати, об этом… - А как тебя зовут? Парнишка скинул куртку. На нём было что-то вроде футболки, но с приставными рукавами, похоже, сделанными из детских полосатых чулок и картинкой, изображавшей актрису кабаре, поправляющей подвязку на чулке. На пряжке пояса стразами была выложена красная стрелка, указывающая вниз. Какой контраст с моим костюмом. Какой разврат. - Джанки. Не надо так смотреть, я знаю, у моей мамочки не всё в порядке было с головой, когда она мне имя выбирала. А тебя? – он положил ладонь на пряжку, медленно проводя по стрелке. - Ланселот, - фамилию я называть не стал. - Ланси, значит. Жди, Ланси, я быстро в душ и скоро буду. Я покажу тебе, что такое горячо.