* * *
Дверь не успела открыться, а Марина уже бросилась в объятия опешившей мамы. Она была немного полноватой женщиной со светлыми волосами, морщинками на лице и доброй лучезарной улыбкой. Следом за будущей тещей Андрея Кисляка вошел отец Марины. Сергей Леонидович собственной персоной, который что-то тихо бубнил себе под нос, занося в дом уже вторую клетчатую сумку, которая, видимо, была нагружена какими-то банками и склянками. Они вечно норовили издавать противные звуки, соприкасаясь друг с другом. У Сергея Леонидовича были такие же скулы и темные волосы, как у дочери, это единственное сходство, которое Андрей нашел. – Марина, милая! Мы так соскучились! – воскликнула женщина с доброй улыбкой, обнимая свою родную кровиночку и прижимая её к своей груди. – Дай и мне дочь обнять, – подал голос Сергей Леонидович, и Марина, с легким смехом и слезами на глазах, кинулась в объятия своего папы. Андрея невольно поразила собственная мысль о том, что возможно, именно этого Касаткиной и не хватало. Выплакаться своим родителям, пожаловаться им на свою новую жизнь, сообщить, что она беременна от нелюбимого. – Как вы добрались? – счастливо улыбаясь, вырвавшись, наконец, из объятий отца, спросила молодая девушка. – Перелет удался! Правда твоя мама едва не упала с трапа, – с гордым видом ветерана, которому вручают очередную посмертную награду, объявил Сергей Леонидович, и Андрей едва сдержался, чтобы не рассмеяться, стоило ему увидеть обиженное лицо своей тещи и представить её летящую с лестницы самолета. – Так! А где у нас Егорка? Удар-то держит? – спросил отец, и лицо Марины мгновенно побледнело. – Да, Мариш, мы Егору привезли его любимое варенье, пусть встречает! – хитро улыбнулась Зинаида Николаевна. – Елена Константиновна когда придет? Я обещала ей рассказать рецепт… Зинаида Николаевна, наконец, прекратила свою тираду, удивленно наблюдая за тем, как её дочери подошел неизвестный молодой парень, который взял Марину за руку, переплетая их пальцы в замок, и слегка самодовольно улыбнулся. Женщина приподняла брови вверх, опасаясь спросить, кто этот незнакомец и где же Егор Щукин. Но благо, он заговорил первый. – Здравствуйте, Зинаида Николаевна, Сергей Леонидович, – поздоровался Кисляк, буквально ощущая, как Марина колотит озноб, но каким-то образом она держала себя в руках и продолжала счастливо улыбаться своим родителям, прижимаясь к плечу жениха. Она понятия не имела, как стоит рассказать им о том, что выходит замуж за сына мэра, да и к тому же беременная от него. Как на это отреагируют её родители? – Мам, пап, я не хотела вас расстраивать, поэтому не стала звонить, – осторожно начала говорить Марина, тщательно подбирая слова. – Так получилось, что мы с Егором расстались. У нас, скажем так, не сошлись мнения в некоторых вещах. И мы приняли решение расстаться. Зинаида Николаевна широко раскрыла свои глаза, возмущенно глядя на дочь. У неё даже не было слов, они застряли где-то в горле. – Он тебя чем-то обидел? – спросил Сергей Леонидович, и Марина снова побледнела. Нет, скорее она обидела его, но родителям это знать не обязательно. – Нет, что ты, я просто... Так получилось, понимаешь? Но я встретила другого человека, который очень помог мне в ту минуту, когда мне было очень тяжело после расставания с Егором. Кисляк ухмыльнулся. Ничего себе, вот так ложь. Складывалось ощущение, что она заучивала свою тираду ночами, даже придраться не к чему. – В общем, познакомьтесь, это Андрей Кисляк. Мой жених, – Марина заулыбалась счастливее обычного, и Андрею вдруг очень захотелось съязвить что-нибудь в виде: «Сама-то не переигрывай, актриса». – Ещё раз здравствуйте! – чересчур весело откликнулся Андрей, отпустив руку Марины и протянув её в сторону Зинаиды Николаевна. Женщина вежливо улыбнулась ему, поспешно пожав руку, но продолжая молчать. Видимо, ещё не отошла от столь неожиданной новости. Когда Андрей слегка коснулся губами тыльной стороны ладони Зинаиды Николаевны, на щеках женщины появился легкий румянец. Хоккеист поспешно протянул руку Сергею Леонидовичу, однако тот лишь кивнул, но руку своему будущему зятя не пожал. «М-да. Контакт налаживается», с досадой подумал про себя Андрей, обнимая Марину за талию.* * *
– Димон, угомонись, а то в Москву ты вернешься только по частям, – усмехнулся Егор Щукин, войдя в их с братом спальню. Дима Щукин, который приехал сегодня утром из Москвы с «приветом», плюхнулся в кресло рабочего стола, на котором стоял компьютер, валялись какие-то бумаги и тарелка с сухими бутербродами. Младший брат не любил беспорядок и было хотел устроить лекцию, касаемо того, во что Егор превратил их спальню, но решил промолчать. Сейчас он хотел поговорить о другом. – Мама рассказала мне, – сказал Дима, наблюдая за братом, который молча сел на мягкий раскладной диванчик у стола, закатив глаза. Не успел мелкий приехать, а уже на занудствует. – Я всё понимаю, дело в Марине, но, Егор, это же хоккей! Это же «Медведи». Разве она того стоит? Щукин-старший продолжал молчать, мысленно считая до тридцати, надеясь не сорваться. Одно имя бывшей девушки вызывало у него в теле какие-то метаморфические изменения, и в мозгу начинали вертеться мысли в стиле «Халк крушить» и «Халк ломать кому-нибудь челюсть». – А ещё я видел матч, – после непродолжительного молчания, вновь заговорил Дима, и на этот раз Егор нервно заерзал на диване. Честное слово, кто тут старший брат? – Драка на льду с Кисляком? Ты серьезно, Егор? Да что с тобой вообще? Это в стиле Кислого, но не в твоем. Я удивляюсь, как тебя ещё с «Рубина» не поперли. – Слушай, Димон, это мои проблемы. Я сам разберусь с Кисляком и хоккеем. Не лезь, куда тебя не просят, ладно? – Знаешь, в чем твоя проблема? Ты до сих пор держишься за прошлое. Разберись уже с ним. Или забудь это дерьмо и живи дальше, или продолжай мучить себя и других. Я переживаю, мама переживает. Вернись к нашим, ты нужен «Медведям». – Я не вернусь, ясно? – Из-за Кисляка? – Дима недовольно покачал головой. – Ты ведешь себя, как обиженный ребенок, у которого отобрали конфетку. – Тебе зубы давно не выбивали? – хмыкнул Егор в ответ, на что Дима издал короткий смешок. – Просто перестань уже связывать свои личные обиды с хоккеем. Это Марина обидела тебя, а ты дуешься на весь мир. Развел тут девчачьи сопли, сколько можно? Помнишь, что ты обещал мне, когда я вынужден был бросить хоккей? Ты сказал мне, что будешь играть за нас обоих. И тут ты решил кинуть всё в дальний ящик из-за какой-то чирлидерши, которую до сих пор любишь. – Я не люблю её, – ответил Егор, поднявшись с дивана и направляясь к выходу. Хватит с него лекций от младшего брата. – Да кому ты лечишь? У тебя тут фотки ваши по всему столу разбросаны, – усмехнулся Дима, протянув руку к стопке фотографий, на которых были запечатлены Марина и его брат, но взять хотя бы одну он не успел. Егор шустро пересек расстояние от двери до стола и успел перехватить стопку фотографий, прижав их к своей груди, словно малыш, защищающий свою игрушку в детском саду. – Черт возьми, Димон, не успел приехать, а уже личные вещи мои трогаешь, – воскликнул Щукин-старший, недовольно цыкнув. Дима лишь рассмеялся, откинув голову на спинку стула. Егор медленно опустил взгляд на одну из фотографий, и слабо улыбнулся. Его голубые глаза внимательно оглядывали каждую деталь, во что была одета Марина в то утро, когда они пошли гулять по парку. Что читается в её взгляде, когда он целует её в щеку. Разглядывал столь родные для него черты лица. Он скучал по Марине. И как бы сильно Егор не злился, брат был прав. Нужно или разобраться со своим прошлым, закрыть эту дверь и больше никогда к ней не приближаться, или попытаться взглянуть прошлому в глаза, а там будь, что будет.***
Касаткина стояла перед кухонным столом, держа в своих руках тарелку отца и накладывая ему уже третью порцию её осеннего салата. Родителей впечатлило, что их дочь, наконец-то, научилась готовить. Особенно обрадовалась мать, которая поначалу опасалась пробовать деликатесы Марины, но отец всё же рискнул. Съел кусочек запеканки и остался жив, да ещё нахваливать принялся! Тут уже и Зинаида не выдержала, любопытство взяло верх, так сказать. – Должен признать, Андрей, я удивлен, – шепнул своему сыну Виктор Анатольевич, при этом умудряясь отвечать на вопросы Сергея Леонидовича, касаемо здешних хоккейных клубов. Кисляк молча кивнул, не в силах отвести взгляд от своей невесты. Или он совсем с ума сошел, или она выглядела просто невероятно в этом черном платье, поверх которого был накинут кухонный фартук. Девушка была прекрасно, особенно когда её губы улыбались. Черт возьми, эти губы... – Андрюш? Что-то не так? – над ним встала Марина, взволнованно глядя на него своими большими карими глазками. Его сердце пропустило удар. Что с ним, черт возьми, происходило?! – Тебе не понравился салат? Пересолила? Кисляк поднялся из-за стола и когда она было открыла рот, чтобы что-то сказать, он ласково прикоснулся губами к её щеке, на мгновение прикрыв глаза и вдыхая её сладкий аромат. Она пахла кофе и сливками, так приятно. Это перебивало другой запах, который был в его голове. Запах Яны, которая пахла приторным цитрусом. Гул родителей затих. Все внимательно наблюдали за своими детьми. Особенно, отец Кисляка, который прекрасно помнил, как эти двое ненавидели друг друга, но глядя сейчас на сына, он бы не сказал, что тот мечтает задушить свою будущую невесту. Что изменилось? Почему его сын смотрит на Марину взглядом влюбленного олененка, а сама девушка от мимолетного поцелуя Андрея прикрыла глаза и покрылась румянцем? Что, собственно, происходило? Виктор ничего не понимал. А вот Сергею Леонидовичу, напротив, было всё равно на химию между его дочерью и Андреем Кисляком. Он не был рад этому браку и ещё собирался сказать об этом Марине, поскольку на месте сына прокурора всегда видел лишь хорошего парня Егора Щукина. – Пересолила, – прошептал Андрей ей на ушко, ухмыльнувшись. – К чему бы это, да? О-о-о, Марина едва сдержала себя, чтобы не оттолкнуть от себя Кислого! Совсем уже обнаглел! Что он себе позволяет? Однако здравый смысл взял верх. Родители находились здесь и нужно было делать вид, что она счастлива, поэтому, девушка натянуто улыбнулась, ощущая на своей талии шаловливые ручонки Кисляка, которые захотелось оторвать. – Мариш, жених требует поцелуя от любимой, – вдруг громко заявил Андрей, широко улыбаясь ей. Касаткина едва не задохнулась от возмущения. Это переходило всю грань, что на него нашло? Она не собирается с ним целоваться! – Андрюш, тут родители, – ласковым голосом ответила девушка, на всякий случай упершись ладошками в грудь Кисляка. Зинаида Николаевна вдруг весело захихикала. – Маришка, представьте, что нас здесь нет! – женщина явно поддалась обаянию будущего мужа своей дочери. – А я против. Марина права, это не вежливо, – тут же возразил Сергей Леонидович, громко хрустнув соленым огурцом во рту. Марина снова открыла рот, надеясь образумить Кисляка, ведь он явно переигрывал. Они же договаривались, никаких поцелуев. Но парень опередил её. Он вдруг притянул её к себе за талию и поцеловал. Сердце быстро застучало о грудную клетку, когда его мягкие губы накрыли её. Марина едва не задохнулась от неожиданно-нахлынувших чувств, широко раскрыв свои глаза, и рефлекторно сжав в кулачок ткань его рубашки на груди. Андрей целовал её с неожиданной нежностью, без напора, но Марина не спешила отвечать, сжав свои губы в тонкую линию, однако хоккеист славился тем, что всегда добивался своей цели и он схитрил. Кисляк вдруг слабо ущипнул шатенку за талию, а когда она непроизвольно охнула, его язык проник в её рот, углубляя их поцелуй. И на этот раз она уже не могла противиться. Марина обняла парня за шею, встав на носочки, и сильнее прижимаясь к груди своего хоккеиста. Ещё ближе. Ближе. БУМ! Марина и Андрей резко отскочили друг от друга, словно ошпаренные, и взглянули на того, кто создал неожиданный шум. Это был Сергей Леонидович, который со звоном уронил вилку на пол и сидел с невинным выражением лица. – Мы с Мариной ждем ребенка! – слишком уж счастливо воскликнул Андрей Кисляк, крепче обняв свою невесту за талию. Сергей Леонидович только-только поднял вилку, но она вновь выпала из его рук и на этот раз случайно. Виктор Анатольевич счастливо заулыбался, для него это было не новостью. Первой опомнилась Зинаида Николаевна, она громко вскрикнула, и когда Марина уже хотела кинуться на Андрея в кулаками, стиснула свою дочь в теплых объятиях. Касаткиной осталось лишь ответно обнимать мать и буравить Кисляка уничтожающим взглядом. – Внук! Будет внук! Или внучка? Какой срок, Маришка? – восклицала Зинаида Николаевна, в глазах которой застыли слезы счастья. Сергей Леонидович же продолжал сидеть, застыв, словно каменная статуя. Он даже не обратил внимания на то, что Виктор Анатольевич положил руку на его плечо и, кажется, поздравил будущего дедушку. – И внучок не от Егора. Здорово, не правда ли? – вдруг спросил Андрей Касаткину, повернувшись к ней лицом, и все разом замолчали. Возникла неловкая пауза. Кисляк и сам не понял, почему вдруг эта фраза вылетела из его рта. Просто внутри вспыхнула какая-то необъяснимая ревность, когда он заметил, что Марина улыбается, а в её глазах застыла печаль. Да и к тому же, масла в огонь добавлял отец Марины, которому в качестве будущего мужа для своего дочери явно по душе был больше Щукин. Марина подняла на Кисляка глаза, не замечая слез, которые вот-вот побегут по щекам. Как он мог? Он ведь обещал, что не при родителях. – Прошу прощения, я... отойду на пару секунд, – она поспешила покинуть кухню, едва сдержавшись, чтобы напоследок не подарить Кисляку пощечину.***
Держа в своих руках мобильный телефон, Касаткина стояла у окна гостиной, кажется, уже больше пятнадцати минут. Она наблюдала за детьми на детской площадке, за которыми бегают их счастливые родители. Наблюдала за лучами яркого солнца, которое предвещало не только жаркий день, но и полный энергии. Марина просто стояла перед окном, всё ещё ощущая внутри клокочущую злость на саму себя. Удивительно, но она действительно злилась не на Андрея Кисляка. Этот парень поцеловал ей и она позволила ему сделать это, на несколько мгновений совершенно забыв обо всех проблемах, которые накопились за это время. Марина позволила себе убрать из своей головы даже мысли о Егоре Щукине, как в тот вечер, когда они с Андреем провели первую ночь вместе. Когда Кисляк целует её, она забывает обо всем на свете, поэтому она злилась на себя. Она позволяет ему делать это, снова и снова. Опустив взгляд на телефон в своих руках, девушка вошла в галерею и открыла их с Егором совместное фото, с ностальгией в душе осматривая его. – Марина? – Пап, – тихо отозвалась Касаткина, даже не обернувшись, чтобы взглянуть на отца. Вместо этого она продолжала смотреть в голубые глаза Егора, которые светились счастьем. – У меня будет внук, невероятно. Я счастлив за тебя, – вдруг сказал Сергей Леонидович, надеясь, приободрить дочь. – А я нет, – безэмоционально ответила Марина, усмехнувшись. Хватит притворяться. Они с Андреем попытались и вот к чему это привело. – Из-за Егора? – осторожно поинтересовался Сергей Леонидович, и Марина широко распахнула свои глаза, медленно повернувшись к отцу. – Как ты... – Милая, – перебил он дочь, приблизившись к ней и прикоснувшись руками её плеч. – Я же всё вижу. Но послушай, не смей говорить, что ты не счастлива за саму себя. У тебя будет ребенок. Да, пусть меня и не радует выбор твоего жениха, но он отец твоего будущего ребенка. Нашего с твоей мамой внука. Понимаешь? Просто вернись на кухню, и продолжай играть в счастливую невесту. Ради моего внука и ради самой себя, – мужчина слабо улыбнулся, ласково стирая отчаянную слезу, которая медленно побежала по щеке. Марина слабо улыбнулась, кивнув отцу, тем самым соглашаясь с тем, что он сказал. Она уже собиралась обнять его, как мобильный в её руке завибрировал, оповещая о входящем звонке. Опустив взгляд на дисплей мобильного, Марина застыла. «Входящий вызов от “Любимый”». Слезы потекли по щекам с ещё большей силой, но на этот раз на губах расцвела поистине счастливая улыбка. Марина издала радостный смешок, прикрыв ладошкой свой рот. Сергей Леонидович недоуменно и растерянно смотрел на свою дочь, а когда она показала ему, кто звонит, то открыл было рот, чтобы образумить Марину, мол - не отвечай, ты без пяти минут замужем, ты носишь моего внука от того несносного человека на кухне! Но было уже поздно. Марина ответила на звонок, дрожа всем телом и в мучительной истоме ожидая услышать голос Егора на том конце провода. – Марина? Девушка снова всхлипнула, когда услышала, сколько нежности было в том, как он произнес её имя. – Марин, давай встретимся? Она быстро закивала, словно Егор мог увидеть. – На нашем месте. Сейчас. Ты сможешь? И она снова закивала, чуть ли не бегом помчавшись в сторону выхода из гостиной. Отец не стал её останавливать. Это жизнь его дочери, он не станет вмешиваться.