Старшая сестра

*** Мистер Ленсер как раз дочитывал вслух первую главу, когда прозвенел звонок, и можно было наконец идти домой. Джесс постаралась прогнать навалившуюся на нее дремоту, но почувствовала себя еще более разбитой, чем утром. Попрощавшись с учителем, она вышла в коридор и направилась в южное крыло, где установили новые шкафчики взамен тех, что были поломаны во время Касперской Истерии. Говорят, весь второй этаж был превращен в руины. Джесс пожала плечами. Сейчас западное крыло было закрыто до весны. Делать ремонт посреди следствия никому не позволили, а теперь уже оказалось поздно начинать. Впрочем, девочку все это не интересовало. Она вытащила из шкафчика смятую в три погибели куртку (сдавать вещи в гардероб с образовывающейся там после уроков давкой Джесс считала самоубийством) и одевшись на ходу, вышла наконец на свежий воздух. Стало полегче. Ей показалось, что она забыла сделать нечто важное, но Джесс лишь отмахнулась от неприятной мысли. В глаза светило яркое зимнее солнце. Скрипел под ногами свежий снег. Налетевший с утра буран закончился и над городом воцарилась ослепительная белая свежесть. Джесс несколько раз глубоко вздохнула. Мучавшая ее в школе головная боль прошла. Видимо, ей просто следовало прогуляться? Возле ворот Джесс догнал школьный охранник. - Подожди, девочка, - сказал он, схватив ее за плечо, - тут это… датчики что-то подскочили. Можно тебя еще раз просканировать? Джесс кивнула. Охранник провел вдоль ее туловища штатным экто-сканнером, который папа отдал школе на прошлой недели. Вообще, это мистер Ленсер вынес предложение об экто-защите школы на педсовет, пусть законов о подобных мерах предосторожности принято еще не было, за неимением подходящей статьи бюджета. Побывавший в самом пекле Касперской Истерии, завуч воспользовался первой же возможностью говорить о призраках открыто, чтобы поддержать отца. В любом случае, папа с радостью предоставил школе необходимое оборудование, как только городские власти сняли с него обвинения в шарлатанстве и мистификациях. - Тьфу, - охранник явно не разбирался в новых технологиях, и растерянно почесав затылок, признался, указывая на сканнер, - мистика какая-то. - Это не мистика, - объяснила Джесс, - это папин экто-излучатель, который я ношу. Он выделяет энергию, которую сканер воспринимает как аномальную. Это естественная реакция, учитывая, что экто-излучение, что у призраков, что у защиты от них одинаковое. - Мда? - Я Джезмин Фентон. - А… - в глазах охранника мелькнуло понимание, и он махнув рукой, разрешил ей идти, - черти что, - ворчал мужчина возвращаясь на свой пост, - сегодня это, а завтра меня заставят с бубном вокруг жертвенного козла танцевать? Джесс проводила его сочувственным взглядом. Этот человек устроился работать сюда с нового года. Теперь всегда было ясно, кто пережил Касперскую Истерию, а кто остался в стороне. Перейдя дорогу, Джесс вышла на проспект, где утром случилась неприятная сцена между ее братом и Дэшем Бакстером. Кто бы мог подумать, Денни Фентон был тут как тут. Джесс заметила его из далека, благодаря красному берету Такера Фоули, который тот либо никогда не стирал, либо имел по красному берету на каждый день недели. Оба свернули в знакомый тупик. Джесс поудобнее перехватила сумку. Она вспомнила все, что произошло до уроков и ей опять стало нехорошо. В конце концов, она несправедливо сорвалась на Денни, и решила, сейчас же, как старшая сестра, первой пойти на примирение. - Послушай, друг, у тебя паранойя, - говорил Такер Фоули, тоскливо облокотившись о кирпичную стену и играя в змейку на телефоне, - с тех пор, как Призрачный Билл попал на первую полосу, тебе, Денни, везде мерещатся призраки. - Говорю тебе, - Денни водил из угла в угол отцовским сканером, - утром показатели скакали. У меня нехорошее предчувствие. - Тоже самое ты говорил про школьную столовую. - Помяни мое слово, однажды монстр ответственный за вегетарианский понедельник еще даст о себе знать! - И про свой новый компьютер. - Он глючил без всякой причины. - Если не считать причиной посещение некоторых сайтов, о которых не принято говорить в приличном обществе. И если уж зашла речь, мне упомянуть цыганскую распродажу и, прости меня господи, «волшебную лампу»? - Пожалуйста, не надо, - Денни обречено вздохнул, и отошел от тупиковой стены. Вдруг сканнер тонко взвыл. Джесс, стоящая за углом, покрепче сжала ремешок сумки, чтобы не выдать волнения. - Джесс? – Денни растерянно смотрел на сканер, потом на сестру, и снова на сканнер. - Портативный излучатель, - подсказала Джесс с короткой улыбкой приветствуя Такера, - тот, который ты мне дал. Дени заметно расслабился. - А. Ну, конечно. Все время забываю. - Тебе серьезно не стоит играться с отцовскими приборами у всех на виду, - заметила девочка, - ты же не хочешь попасть в неприятности? Денни пропустил ее слова мимо ушей. - Что тебе нужно, Джесс? Мы тут как бы заняты. - Ага, - кисло подтвердил Такер, - ну, просто, оооооочень заняты. Джесс почувствовала болезненный укол от равнодушного тона Денни. Он как будто вообще забыл, что они поругались. И это должно было ее обрадовать, но не обрадовало. Джесс помолчала немого. Денни нетерпеливо ждал. - Ну? - Я думаю, нам нужно поговорить о… о случившемся. Денни разом поскучнел. Сунул экто-сканер в карман. Переглянулся с Такером. - Джесс, слушай, - сказал он, насупившись, - я знаю, что ты очень любишь говорить о всяких там чувствах и эмоциональных травмах, и я отношусь к этому с пониманием, как ко всем остальным твоим чудачествам, но, как бы это, по мягче: мне четырнадцать, я бунтующий, разрываемый страстями и гормонами подросток и я очень не люблю, когда ты сроишь из себя маму. - Про гормоны, это в самую точку, - кивнул Такер. Джесс поджала губы. Она знала, что брат шутит. В смысле, она буквально видела, как на дне его сердитых глаз горит огоньком шутовская искорка. Денни просто предлагал ей то, за чем она сюда, собственно, и пришла: примирение. - Ты меня специально провоцируешь?! - обида нахлынула, не считаясь ни с логикой, ни с благими намерениями Джесс, буквально против ее воли, - тебе хочется поругаться со мной, да, Денни?! Теперь настала очередь брата растеряться. - Да что с тобой сегодня такое, Джесс? Ты сама не своя! И это тоже было чистейшей правдой. Джесс, тем не менее, всплеснула руками: - Ну, спасибо, Денни! Кто бы говорил! Она повернулась к брату спиной и сердито зашагала прочь. Джесс еще слышала, как Такер спросил удивленно: - Чего это вы вдруг, а? - Не знаю, - ответил Денни с досадой, - у нее очевидно преждевременный кризис среднего возраста. От невинного замечания брата Джесс едва не расплакалась! *** Она спешно шагала по улице, кляня Денни на чем свет стоит. Через несколько минут Джесс уже забыла, что брат вроде как пытался помириться, и всерьез размышляла о его дерзкой провокации. «Ему нравиться дразнить меня. Нравиться насмехаться надо мной!». Чувство абсолютного одиночества было невыносимым. Кроме того, Джесс опять почувствовала ноющую боль в затылке. Какая ужасная идея, мириться с младшими братьями! Особенно с братьями, вроде Денни… - Ну, а чего ты ждала? Ему никогда не было интересно, что ты чувствуешь. Джесс остановилась. На улице заметно похолодало. Налетел ветер, и небо заволокло тучами. Солнечный свет пробивался сквозь плотные облака золотистой колючей дымкой. Девочка посмотрела на свое мутное отражение в стекле случайного магазина. Обычная старшеклассница с растрепанной от ветра головой. Рядом, в красивом черном пальто стояла невысокая стройная женщина, рыжие волосы были спрятаны под серую фетровую шляпу, на шею Пенелопа повязала кашемировый лиловый шарф. - Я же не могла заснуть по пути? – удивилась Джесс, а Пенелопа улыбнулась приветливо. - Привет, Джесс. Ты так быстро убежала из школы, я и оглянуться не успела. Мистеру Ленсеру показалась, что ты была сегодня немножко не в себе, и он попросил поговорить с тобой с глазу на глаз. Я новый школьный психолог. Можешь звать меня Пенелопой. - Приятно познакомиться. - Взаимно, дорогая. Может пройдемся? Я провожу тебя до дому. - Да, - Джесс отмахнулась от навязчивого чувства дежа-вю и двинулась вдоль улицы, - почему нет. Снегопад все усиливался. На самом деле, он начался очень быстро, даже для февральских скачков температуры. Джесс могла поклясться, что когда выходила из школы, на небе не было ни облачка. Снежинки красились в золото под переломными лучами спрятанного солнца. Пенелопа положила руку Джесс на плечо. Девочка мгновенно успокоилась. Солнце, снег, какая разница? Ей было хорошо и покойно. Денни, конечно дурак, но толку ли злиться на несмышленого ребенка. Своим невозможным поведением он просто пытается привлечь внимание. В своем роде, для него это был крик о помощи. - А вы бы могли поговорить с моим братом, Пенелопа? - Хм. - Он последнее время плохо себя чувствует. Я боюсь, у него могут быть серьезные неприятности. - Возможно я так и сделаю, дорогая, - улыбнулась женщина, не отпуская плеча Джесс, - но давай вначале поговорим о тебе. Я слышала, у тебя напряженные отношения с родителями, из-за того, что ты потеряла свою стипендию, верно? - Мистер Ленсер вам рассказал? - Можно и так сказать. Джесс не была уверена, откуда бы школьному заучу знать о ее неприятностях с отцом, но Пенелопа не выглядела, как человек, собравшийся осуждать ее, и девочка вздохнула: - Да нет. Мы уже помирились с папой. Это давнее дело, не знаю, почему мистер Ленсер вдруг вспомнил такой пустяк. На секунду, только на одно мимолетное мгновение, зеленые глаза Пенелопы полыхнули яростью. Джесс заметила, испугалась и едва не оступилась на скользком тротуаре. Пенелопа подхватила ее под руку. Холод пробрал Джесс до костей. - Но ты ведь злишься на брата за его бесчувственность, да? Ты считаешь, что родители забросили его воспитание, и он растет замкнутым, эгоистичным ребенком, верно? Джесс смутилась. - Эм… нет? В смысле он подросток. Это нормально для подростка быть замкнутым и эгоистичным, я думаю. Пальцы Пенелопы на локте девочки сжались с неприятным ожесточением. Женщина улыбнулась через силу. Снежинки опадали на ее кашемировый шарф крупными хлопьями и складывались в причудливый узор. - Тогда почему же, дорогая? - Что, почему? - Почему ты так ненавидишь свою семью? Джесс осеклась. Остановилась. - Простите? - Ненавидеть, это нормально, дорогая. Я просто хочу разобраться в причинах. - Я не… - Джесс замолчала, когда Пенелопа стала с материнской нежностью смахивать снежинки с ее плеч. Каждое движение этой женщины было завораживающе ласковым, отточенным до автоматизма, но и спонтанным тоже. - Тебе не зачем врать мне, Джезмин, - прошептала Пенелопа, наклоняясь к ней очень близко, холодное дыхание женщины щекотало лоб, - я - твой друг. Когда Пенелопа поцеловала Джесс в лоб, по телу разлилась приятная слабость. Она придержалась за плечо Пенелопы, чтобы не упасть. Сомнения и лицемерие ушли. Остался только мягкий снег, пустынная улица, укрытая золотой дымкой, и красивая женщина, готовая выслушать все ее, даже самые сокровенные тайны. - Ну, же, - подбодрила Пенелопа, - расскажи, что тебя волнует, дорогая. О чем ты думаешь? - Я думаю, что теперь мои родители герои, - сказала Джесс тихо, - и я думаю, что Денни вырос. Мир меняется. Люди верят в призраков. И призраки, похоже, верят в людей. Я думаю, что в этом новом мире, я никому не нужна. - Почему ты так думаешь, дорогая? - Потому что… я боюсь. А кому нужна трусиха? *** Февраль близился к своему завершению. Самый короткий месяц в году выдался мучительно длинным. Сразу после знаменитого преткновения Джека Фентона и Призрачного Билла в городской ратуше, потянулись одно за другим срочные разбирательства. Родителей почти не бывало дома. Джесс считала праздником, если видела папу хотя бы на выходных. В тот вечер она вернулась по раньше с дополнительных курсов по психологии. Ее профессору было не до уроков. Впрочем, ни ему одному. Свет во всем доме был выключен. Только на кухне одиноко горел ночник. Джесс прошла на его слабое мерцание. - Денни? Брат не обернулся. Он сидел под светом лампы, вооружившись карандашом и исписанной вычислениями тетрадью. В темноте его кожа казалась совсем белой, а взгляд тусклым. Он не услышал сестры, тогда Джесс подошла к мальчику и потрясла его за плечо. Денни вздрогнул. - Денни, почему ты сидишь в темноте? - А? Уже темно? - Да. Ты испортишь себе зрение. Джесс зажгла верхний свет. Денни зажмурился. Протер красные от напряжения глаза. Джесс заметила, что кухонный стол весь завален бумагой. - Что ты делаешь? Она подошла ближе. Денни соединил на столе листы формата А4 в одну большую, гигантскую по правде говоря, карту Америки, всю исчерченную невнятными графиками, как пентаграммами. - Что это? – Джесс взяла один из листов, и присела на край стола, - какая-то масонская тайнопись? Денни рассмеялся. - Почти. - Нет, серьезно, это выглядит очень загадочно. Присмотревшись, Джесс поняла, что показавшиеся ей вначале невнятными линии, складывались на самом деле в неровные окружности, от большой, заходящей за поля, и далее по убыванию, до крохотного поля размером с кулак. Как круги на воде. Кроме линий, вся карта была укрыта разноцветными точками, всех возможных размеров и цветов, с приписанными к ним датами. У Джесс от той радуги зарябило в глазах. Денни закончил выписывать из учебника по статистики формулу и посмотрел на Джесс заинтересованно. В его глазах горел энтузиазм первооткрывателя, и Джесс поняла, что уже очень давно не видела у брата этого выражения лица. Он словно стал младше на несколько лет, и собирался рассказать ей о каком-нибудь чудном эксперименте с запихиванием саранчи в отцовский излучатель или о другой, не поощряемой взрослыми, глупости. Улыбка против воли расползлась у Джесс по лицу. - Я же вижу, что ты хочешь со мной чем-то поделиться, - сказала она со смешком. Денни сдался фактически без боя. - Ладно! Смотри! – он забрал у нее лист с куском карты и вернул его на место, - Такер прислал мне интересные исследования одного парня из Коннектикута. Он парапсихолог, поэтому папе лучше не знать на основе чего именно я занимаюсь вычислениями, но это не главное… мы с Такером систематизировали некоторые его наблюдения, и улучшили составленный им график. - Этот? - Да. Короче, ты сейчас наблюдаешь самый точный и детальный график паранормальных событий, произошедших в США, начиная с сентября этого года. - С сентября? Денни пропустил вопрос Джесс мимо ушей. Он буквально трясся от нетерпения. Ткнул пальцем в Парк Дружбы, вокруг которого был нарисован самый маленький кружок на карте. В кружке было вписаны всего одна зеленая точка и множество красных. - Зеленные точки – означают события, случившиеся в нашем регионе с сентября до ноября этого года. Иными словами: взрыв в лаборатории. - Денни, - Джесс оглянулась за спину, будто за ними кто-то мог наблюдать, - мне, кажется, мы не должны говорить об этом взрыве, сейчас. Знаешь, когда все вроде бы улеглось. Прессе не зачем знать… - Да-да. Это только для нас, - отмахнулся брат, - красные точки означают события с ноября по сегодняшнее число, начиная с Касперской Истерии. С другими зонами тот же принцип. Один цвет – до ноября. Второй – после. Теперь присмотрись Джесс, и сделай самый очевидный вывод, который придет тебе в голову. Джесс послушно нагнулась над картой. Энтузиазм брата заразил и ее. Впервые за долгое время ей опять захотелось вникнуть во всю эту призрачную суматоху, а не оставаться посторонним зрителем. Пару минут она молчала. Потом сделала тот самый очевидный вывод: - До ноября паранормальные события возрастают от близлежащих зон к Парку Дружбы до самых дальних, и достигают своего пика в Калифорнии в октябре. Это похоже на… - Правильно, - кивнул Денни, - это взрывная волна, Джесс. Самая что ни на есть реальная экто-волна. То, что мы зовем с тобой экто-взрывами на самом деле ничто по сравнению с этой громадиной. По спине побежали мурашки. Говоря буквально, не приукрашивая и не привирая, они с братом стояли сейчас в эпицентре взрыва. В смысле… М.И.П.И.Ф. же находиться сразу под ними, в лаборатории, да? Джесс почувствовала, как следующий вывод напрашиваться сам собой, и поспешно принялась искать контраргументы. - Но, подожди! С октября активность в дальних зонах спадает и начинает приближаться обратно к Парку Дружбы, пока в ноябре не происходит Касперский Инцидент и все события не начинают сосредотачиваться в городе. Что-то не очень похоже на взрывную волну, а, братик? Денни помрачнел. Посмотрел на сестру долгим отцовским взглядом. А потом сказал: - Подумай, Джесс. Что происходит при очень-очень-очень-очень-очень мощных взрывах? Джесс промолчала. - Это воронка, - подсказал Денни, - огромная, сужающаяся воронка. Рассеянные по всему миру аномалии начинают сходить на нет и вскоре… - Единственным местом, где останутся призраки будет Парк Дружбы, - Джесс смотрела на карту, и видела, как ожили линии, как медленно тянуться их паучьи лапы к родному дому. На самом деле, она возможно подозревала об этом очень давно. Еще с тех пор, как Денни похитили по среди учебного дня люди из правительства. - Верно, - кивнул Денни, - и их будет много. В смысле, нет, не так. Их будет чертовски много. Весь город фактически один большой очаг, из которого может вылезти любая дрянь. Я не знаю… тебе не кажется, что как-то слишком? - Тогда чему ты радуешься, дурень?! Брат не поднял на Джесс глаз. Он долго, без улыбки, наблюдал за раскинувшейся перед ним картой, а потом сказал тихо. - Я не знаю. Это наивно с моей стороны, верно? Но разве… то есть, теоритически… если эта воронка сойдет на нет, не превратиться в какую-нибудь супер-призрачную черную дыру или еще чего, если это будет действительно просто отгремевший взрыв. - Ну? - Разве это не значит, что потом все вернется на свои места? Джесс промолчала. Она вдруг поняла, что ей страшно надеяться на слова брата. Ведь пять секунд назад он пообещал, что их город станет огромным порталом, сквозь который в их мир может проникнуть любая аномальная нечисть, а теперь… - Ты… ты хочешь сказать… призраки могут исчезнуть? - Может быть. Я не знаю. - Все? - Наверное. - Даже Призрачный Билл? Брат улыбнулся. - Даже Призрачный Билл. На кухни повисла долгая тишина. Денни прибывал в странном настроении, словно его весь день кидало от безудержного веселья в глубокую депрессию, и теперь он морально и физически выдохся. Только и мог, что улыбаться краем губ, да смотреть на графики. - Слышала, наверное, - сказал он после долгой паузы, - о всех этих спорах, ну, о моральной стороне вопроса. Призраки: мертвые ли это люди? Или это проекции мертвых людей? Или возможно инопланетное вторжение? Правильно ли убивать их? Разумны ли они? Представляешь, как славно бы вышло, окажись вся эта чепуха лишь тенью короткой вспышки. Как вспышки на солнце, которые вызывают разные катаклизмы, но в итоге жизнь возвращается в обычное русло. Разве не здорово бы было, исчезни призраки сами собой? - Ты же не веришь, что все будет так просто? Улыбка сошла с лица брата. Он отвел глаза. - Конечно, не верю. И опять пауза среди страшных цифр и сложных вычислений. Джесс против воли подумала за сколькими из точек на карте стоит человеческая жизнь? Эрик Келли в любом случаи не мог быть единственной жертвой. Стало холодно. Джесс несколько раз порывалась задать главный вопрос, мучавший ее еще с сентября, и каждый раз останавливалась на полуслове. Свет на кухне укрывал ее и Денни мягким стерильным покрывалом. Если подумать, таким разговорам место не на кухне, а в секретных кабинетах Белого Дома. - Денни. - Да? - Выходит… выходит, если эпицентр взрыва… - Да. Он здесь. Прямо у тебя под ногами. Джесс сжалась от беспечных слов брата. Набрала в легкие побольше воздуха. Спросила срываясь в немоту: - Выходит все это начал наш папа? Это был важный вопрос. Страшный вопрос. Вопрос, ответ, на который она, наверное, знала. Настала очередь Денни промолчать. *** Захлебывающий смешок: - Вот оно! Все происходило в считанные дни. Январская видеозапись Призрачного Билла на Картонном комбинате. Потом губернатор штата выступил с речью, призывающей прекратить приобретающие экстремистский характер мистификации и не опускаться до банальной «охоты на ведьм». Следом за губернаторской речью независимая экспертиза признала видеозапись с Призрачным Биллом подлинной. Вашингтонская Коалиция выступила с протестующим заявлением и заключение независимой экспертизы объявили недействительным. На следующий день уже другой человек, хозяин Парковской Скотобойни, выложил в интернет запись трех рабов времен Гражданской войны, вздернутых на старом дубе. - Мы следили за всем этим сумасшествием по телевизору, как миллионы других людей, и все это походило на плохой фантастический сериал. Нельзя было предсказать реакцию людей, нельзя было предсказать следующую вспышку аномалий, ничего вообще не поддавалось анализу или изучению. Вещи просто происходили. В день, когда группа религиозных фанатиков устроила массовое самосожжение в церкви, объявив о скором Конец Света, папа впервые на памяти Джесс напился. - Я никогда не видела его таким. Это был единственный раз, когда он говорил о сентябрьском взрыве. Он нес какую-то чушь про другие измерения, про открывшийся портал, про магнитные искажения, и даже мама сказала, что все что он говорит, это просто идиотские выдумки! - Ты испугалась? - Очень. Нас с Денни отправили наверх, но все равно было слышно, как родители спорят, и папа говорит, будто это он ответственен за смерть всех этих людей. Он… он сказал, что не знает, что произошло в подвале и почему это произошло, но он уверен, что все началось там. Джесс не поверила. Парапсихолог из Коннектикута еще не начертил своего графика, Денни с школьным приятелем еще не дополнили этот график недостающими деталями. Она слышала, как брат сидит в своей комнате, заперев дверь, без единого звука. Ни шороха. Ни вздоха. Он будто растворился в тот день. - Значит виноват твой отец? - Нет! Нет же! Его даже дома не было, когда Мипиф взорвался. - Но это он его построил. - Нет! То есть да! Но… папа тут не при чем… нельзя просто так взять, и устроить Конец Света, занимаясь исследованиями в домашней лаборатории! У него просто не было никаких возможностей устроить что-то настолько глобальное! Так сказала мама! - А твой отец ответил? … - Эффект бабочки. … *** Нельзя всерьез думать, что твои родители стали причиной стольких смертей и несчастий. Джесс понятия не имела, как жили дети военачальников, или солдат, или серийных убийц, но нельзя просто так поверить в то, что человек, который при тебе никогда и мухи не обидел, уничтожил мир. Джек Фентон всегда представлялся ей бесперспективным, но страстно увлеченным своей работой ученным, и при всем своем скептицизме, Джесс любила папу за его глупые исследования, и за смелость идти против общественного мнения, даже за некоторую чокнутость. Это же был ее папа! - А когда ты поняла, что он и его изобретение привели к полному искажению привычной для тебя реальности, ты возненавидела его. - Нет! Нет же! - Ненавидеть – это нормально, дорогая. - Я не ненавижу папу! Он же не виноват… и мама говорит… это не доказано! - Портал взорвался. Денни забрали правительственные агенты. Твоего отца допрашивали в ФБР. Ты можешь бежать от этой мысли, закрываться от нее, но ты знаешь – все это не спроста. Мир начал сходить с ума в сентябре, после того, как твой отец вызвал первую мощнейшую в истории аномалию. Поэтому он оставил университет, поэтому отчаянно пытается поймать Призрачного Билла, поэтому твоя мама пытается убедить его в обратном. Они все знают, что это правда. Виноват Джек Фентон. Ты это знаешь. Ты ненавидишь его за это! - Нет! Мимо шли люди. Они спешили на работу, на учебу, на свидания, в боулинг или в ресторан. Люди снимали романтические комедии, и писали книги о белковой диете. Они жили обычными жизнями, прекрасно осведомленные и о призраках, и о аномалиях Каспера, и о исследованиях парапсихолога любителя. Люди знали обо всем, о чем знала Джесс, но почему-то продолжали жить, как ни в чем не бывало. От этого собственная трусость ощущалась особенно сильно. Она сбивала с ног. Она испепеляла изнутри осознанием ничтожности своего существования. Джесс попыталась идти дальше, но тень притянула ее назад. - Ты боишься признать очевидное, Джезмин, и поэтому ненавидишь их всех. Тех, кто успел смириться. - Неправда! - Ты – трусиха. - Да. - Ты – боишься нового мира. - Да. - Ты не знаешь, как поступить. - Д-да… - Ты понимаешь, что твой папа открыл портал для призраков. - … - Ты понимаешь, что никто, кроме вашей семьи не подозревает об этом. - … - Ты в ужасе от мысли, что кто-нибудь узнает о взрыве Мипифа и о похищении Денни. Ты не можешь спать, потому что боишься, что люди узнают о поступке отца. Ты ненавидишь его за свой страх. Джесс пыталась бороться. Она понимала, что Пенелопа хочет ей помочь. Что она проходит через стадию отрицания, и что признать очевидное, значит вылечиться. Джесс понимала, что ей просто стоит сказать это. Сказать, что она винит во всем папу, и маму, и Денни. Сказать, что она не хочет жить в новом мире, что она мечтает, чтобы все стало прежним. Таким, как было до сентября, до взрыва Мипифа, до того, как Денни стал замкнутым и злым, а папа потерянным и слабым. Пенелопа хочет помочь. Нет причин сопротивляться. - Скажи это девочка. Ты знаешь, что я права. Да… Джесс знала… но… - НЕТ! Нет! Неправда! Я не ненавижу маму с папой! Я не… В плечи впивались острые ледяные когти. Джесс припала к стене. Она пыталась освободиться, но не знала, почему. Ей просто казалось все это неправильным. Неестественным. Глаза слепило золотым светом, снег падал ей на руки и не таял. Джесс вся внутренне сжалась, когда черная тень прижалась со спины и холодное дыхание коснулось затылка. В голосе Пенелопы было раздражение: - Почему ты такая упрямая, девочка? Твой отец стал причиной стольких невинных жертв, стольких страхов, и горестей. Он врет людям. Притворяется героем. Почему ты его защищаешь? Почему? Почему? Джесс и сама не знала. Она просто не могла сказать этого вслух. Она не могла быть человеком, который ненавидит собственных родителей. Это сделало бы ее хуже, слабее, отвратительнее? - Это нормально. - Нет. - Он – злодей. - Нет. - Он – лгун. - Он пытается все исправить! - Он заслуживает ненависти. - … - Ненавидеть родителей нормально, дорогая. Нормально. Нормально. Нормально. *** ЭТО - НОРМАЛЬНО.