_____________
Сквозь трещину в рассохшейся двери просачивался лучик света. Тусклая его линия, взрезая темноту, делила чулан напополам, и Финтаннан осторожно подвинулся, чтоб ненароком не залезть ногами на Ту Сторону. Там, в углу напротив, кто-то глазастый и недобрый елозил, бормотал в тенях. От вкрадчивых шорохов гадко сосало под ложечкой, но мальчик знал – пугалищу не по силам перескочить через мерцающую черту и допрыгнуть до них с Канной. Ничего не может нечисть сотворить дурного, если сквозь дверные щели пробивается свет, если в соседней комнате горит огонь. А, значит, все хорошо, ведь мама дала честное слово, что не погасит свечу. Главное, сказала она, сидите тихо, пока не уйдут от меня гости. Мальчик ковырнул подсохшую ранку на губе. Гости эти день ото дня оставляли после себя запах немытого тела на простынях, лужи разлитого пива на полу и монеты – на столе. Но свеча горела. И все было в порядке… наверное. Финтаннан погрозил сумраку кулаком и утер рукавом рубашки слезы. На Той Стороне заскреблось, ухнуло; мигнули и погасли круглые глаза. - Тьфу, нечистая сила, изыди, - скороговоркой прошептал мальчик, как учила его госпожа Гарвена, матушкина хозяйка, и из темноты вновь злонравно фыркнуло в ответ. Рядом с ним, под боком, завозился Канна. Он был маленький и теплый. Финтаннан приободрился – вдвоем с братом бояться было не так страшно. - Шулшит, – тихо прошепелявил Канна и неловко дрыгнул ногой, подтягивая поближе побитую молью шаль, которую им разрешили взять вместо одеяла. Она неаккуратно сползла в сторону, и на мгновение Финтаннану показалось, что ткань накрыла полоску света, разбила заветную границу между Там и Здесь. Вот сейчас, мелькнула у него страшная мысль, прошмыгнет по шерстяному мостику, облизывая красным узким языком клыки, хатник-шуршилец, протянет к ним свои костлявые пальцы… Замычав сквозь зубы, мальчик потянул платок на себя. Госпожа Гарвена обмолвилась однажды, что будто бы бродят по городам и весям нелюди, ведьмаками прозывающиеся, и дана им сила всякое чудовище одолеть. Финтаннан в это не верил... почти. Даже если и живут такие витязи на свете, мыслил он, неужто есть им дело до чуланных пугалищ? Нет. Против злыдня, обитающего на Той Стороне, ему и Канне никто не подсобит. Хлюпнув носом, мальчик взял брата за руку. Ладошка у того была мягкая, и колючий страх снова отполз, откатился в сторону. - Я тут, - сказал Финтаннан. - И я, - прошептал ему в плечо Канна. За дверью, в матушкиной комнате, размеренно и тоскливо заскрипела кровать, раздался смех, заворчал что-то придушенное и довольное хриплый мужской голос. Надо было подождать – рано или поздно, но чужие люди всегда уходили. Раз-два-три, считал про себя скрипы Финтаннан, шевеля губами. И еще - раз-два-три. И еще. Канна молчал и грыз ногти, притаившись под шалью. Шуршилец копошился в своем углу, изредка хихикая тоненько и пискляво - запугивал. Наконец там, у мамы, все стихло, а потом – Финтаннан прикусил губу - полоска света сдвинулась, задрожала - и исчезла. Мальчик всхлипнул, притянул брата к себе, и тут же в темноте, которая чернильным молоком залила чулан, невидимая лапа вцепилась в шерстяной платок, рывком дернула, потащила к себе дырявую ткань. - Шшшш, - свистнуло из тьмы. – Сссс! Финтаннан лягнул одеяло, подался вперед и замахнулся наугад, метя в невидимого врага. Пальцы его наткнулись на что-то мохнатое, юркое, живое, и он прикусил губу, чтобы не закричать – мама сердилась, когда они с Канной шумели в чулане. - Фффф, - снова прошелестело в тенях, уже ближе, совсем близко. – Ашшшш. Мальчик хватанул ртом воздух, задыхаясь, каждую секунду ожидая, что пугалище укусит, вот сейчас, руку или колено, или плечо… и в этот момент открылась, застонав, дверь. Вернувшийся свет волной хлынул в каморку - теплое, мягкое сияние свечи. С почти неслышным уху визгом шуршилец шарахнулся в сторону и, скрежетнув когтями по полу, исчез. Финтаннан поднял глаза, дыша мелко и часто. В спину ему уткнулся трясущийся Канна. Ужас уполз, отступил – а вместо него в дверном проеме выткался, словно из ниоткуда, тонкий силуэт, и до мальчика донесся знакомый аромат сладких духов и горячей, соленой от пота кожи. Несколько мгновений он вглядывался в склонившееся над ним женское лицо, боясь поверить. А потом - потом все вмиг стало хорошо: руки, знакомые, нежные и сильные, вдруг обняли его, взъерошили волосы на макушке, дернули ласково за ухо. - Мои маленькие звездочки, - нараспев произнес легкий хрипловатый голос. - Мама, - икнул сзади Канна. И тогда Финтаннан тоже потянулся к ней, заскулил. - Мама! – захлебнулся он воздухом, смаргивая слезы, и зарылся лицом в ее платье. – Мама!_____________
- Хатник? – говорит Финтаннан своей полюбовнице и ухмыляется, прихлебывая эль. – Домовой такой мелкий, yea? Да ну, они безобидные, хоть и пакостники. Не бойся, leede mo. Я его прогоню.