Эрик
Мы планируем подготовить подземную базу — без нее затея с побегом и восстанием точно так же теряет смысл. Мы даже по тоннелям в город пешком не находимся, внутри периметра нужно будет организовать опорные пункты во время боевых действий. Обязательно надо будет придумать, как наладить связь. Под землей проложен кабель, а вот из-под земли наверх нужно связываться через радиоволны, а это сложно. Спрошу у мальчишки, Гиля, может, он чего скажет. К базам выдвигаемся маленьким отрядом — десять человек, по числу имеющихся у нас фонарей. Больше брать смысла нет, нам надо пока только включить подземную станцию и осмотреть склады. Помня, что случилось при походе в Бесстрашие, беру с собой регенерацию в уколах и мазь — Дин сказал, что она при внешних повреждениях лучше и быстрее помогает. Оружие, конечно, тоже берем, но это скорее предусмотрительная осторожность — от кого там отстреливаться в тоннелях? Только если изгои нашли люки, ведущие к подземным коммуникациям в черте города, да и то, вряд ли они могли какие-то важные обнаружить. Те, что очевидные только. Из-за одного такого тоннеля Эшли чуть не погибла, когда была неофитом. «…— Мелкая, что у тебя там? — У меня полный пиздец. Черти лезут сюда, как из врат ада, кажется, я нашла какой-то люк и патроны вот-вот кончатся. — Понял. Не вздумай сдохнуть. — Эрик, если вытащишь мою задницу отсюда, я тебя поцелую. — Маловато будет. — Не торгуйся. Чем богаты тем и рады…» Тот самый тоннель, что находится в бывшей обсервации изгоев, в Старом городе. Поезда ходят, и мы едем в депо, начнем оттуда. — Парни, слушайте внимательно. Мы пойдем по тоннелям подземного метро. Все пути отключены кроме тех, по которым ездит поезд снаружи. Но некоторые не обесточенные рельсы проходят и под землей, поэтому вот в этот квадрат не ходить, — показываю на схеме. — Все обозначения и стрелки — на стенах, фонари у вас есть, не проебите их, иначе назад не выйдите. Тут, под городом целый лабиринт, несколько ходов ведут за стену, так что осторожно. Мы с Бартоном включим подстанцию, Вайро и остальные идут на склады, они находятся в этом квадрате, — обозначаю на карте месторасположение. — Проверьте там все и ждите нас, думаю за три-четыре часа управимся. Рации под землей не работают, так что ориентируемся на время. Ждем всех до восьми часов вечера, если дольше никого не будет, выходим по-одному. Встречаемся уже в Эрудиции. Вайро, береги мальчишек, и особенно береги фонари. Их просто катастрофически мало. И напомни мне в Эрудиции их посмотреть, может, удастся разжиться. Все, до встречи. Условившись, мы разделяемся. Беру в напарники Бартона, и какое-то время молча идем, освещая себе путь фонарями. Бартон то и дело поглядывает на меня, мнется, но надолго его не хватает и он не выдерживает: — Жутковато тут как-то. И сыро почему-то… — Озеро пересохло, но некоторые подземные источники еще остались. Осторожно, Бартон, тут может быть скользко. И будь внимателен, иногда ходы резко уходят вниз или в сторону, можно потеряться. Нихрена не видно тут. — Да уж, жутковатое местечко… — При освещении — ничего. Какое-то время гулкое эхо повторяет только шорох наших шагов. Бартон молчит, но явно хочет о чем-то спросить. Интересно, что раньше я вообще не обращал внимания на такие вещи. Да и женских голосов у меня в голове не было… — Говори, что ты хотел, Бар… — Да я, собственно… — хоть я его и не вижу в темноте, но слышу в его голосе сомнение. — Ты уверен, лидер? — В чем? — Все это выглядит фантастично со стороны, — Бартон, наверное, качает головой, сделав паузу. — Старые полигоны, подземные склады… Ты уверен, что это… сработает? Информация эта на диске… А если никто не купится? Ну посмотрят, скажут — ладно. Ну и хуй с ними, пусть, мы будем так жить… Странно, что Сэм не знает про полигоны… — Насчет лидеров я уже говорил, Макс… — Да я понял уже, что он крыса, — я кошусь на Бартона, ожидая, что обо мне он тоже что-то такое скажет, но он лишь запинается, а потом продолжает: — Я с тобой, конечно, но мне просто кажется это все ненадежным. Будто нас пытаются заманить в ловушку. Я хочу вернуть Яму, но я бы действовал по другому… Резон в его словах, несомненно, есть. Если бы Сэм не был так уверен в своем преимуществе, он давно бы делал нечто более реальное, чем просто исчезать из фракции и пропадать где-то целыми днями. Я уже раз недооценил его, а ведь все держится на моей уверенности, что Сэм не знает про полигоны или не берет их в расчет, уповая на то, что за Стеной опасно и не многие согласятся уйти из города. А может быть, он знает что-то, чего не знаю я, и уверен, что мы в любом случае не выживем за Стеной. Но как бы там ни было, полигоны наш единственный шанс, не уцепиться за который — означает сдаться. — И как же ты действовал бы, Бар? — Я не спешу объяснять ему то, что и так понятно, но мне интересно узнать его мнение. Все-таки он опытный Бесстрашный, да еще и урожденный. — Ну, во-первых, надо понять, что Сэм вообще хочет. Может то, что он предлагает — это не так уж и плохо. Во-вторых, узнать сколько именно людей — и изгоев, и фракционеров, — его поддерживают. В-третьих, с ним поговорить, может, он сам захочет все нормально устроить? Зачем сразу — армию собирать, войну затевать, если все можно решить переговорами? — Я понял тебя, Бартон. Самая большая ошибка при ведении военных действий — недооценка сил противника. Если у нас появляется враг, мы должны думать о самом плохом положении вещей: то, что он очень сильный, очень умный и просчитал все на сто шагов вперед. Основная идея Сэма состоит в том, чтобы организовать общество без фракций. И все бы ничего, вот только несогласные с этим почему-то перестают дышать. В прямом смысле. Слишком по-крупному он играет, слишком много жертв для изменения общественного строя. Средства вложенные слишком высоки для оглашаемой цели. Он не сдастся просто так. У него есть какой-то план, он задумал что-то, о чем не говорит и не ставит нас в известность. Иначе почему его постоянно нет, где он пропадает? У него есть приемник или сообщник из Эрудитов, и это совершенно точно. Поэтому мы должны быть готовы. Знаешь, как говорят военные? Добрым словом можно добиться много. Добрым словом и пистолетом — почти всего. Так что будем готовиться. Мы должны быть вооружены — и ресурсами, и оружием, и информацией, — и тогда мы сможем диктовать свои условия ему, а не наоборот. — Хорошо. Допустим, я согласен, хоть мне и не нравятся все эти игры во власть — похоже, вы с Сэмом просто делите стул, на котором удобно сидеть, а люди вам по барабану. Но вот эти полигоны. Почему нам раньше было не уйти на них, чтобы поддерживать их в жилом режиме? Зачем хранить все это в секрете? И потом, Сэм был лидером нашей фракции, он не может не знать про эти полигоны. Когда мы придем туда, он первым делом явится и разгромит там все к чертям. — Сэм не интересовался делами фракции последние пару лет точно, — Бартон как в воду глядит, но если не буду уверен я, не будет никто. — У него какие-то свои дела. Про полигоны он знает только общую информацию. Все старшие лидеры, кроме Макса, считали и считают, что за Стеной опасно. Я много раз был на полигонах, много раз был за Стеной, мы туда даже неофитов вывозили, и никогда ничего опасного я там не встречал. Только комары проклятущие по вечерам. Но даже Макс последние месяцы стал упорно твердить, что там опасно. Велел все законсервировать и оставить. От Сэма и других лидеров Макс держал весь проект в секрете. Они могли бы знать о месторасположении полигонов лишь при наличии карт, а я отдал Сэму карты с неправильной информацией. Так что, пока он нас за Стеной найдет, пройдет время. А время нам на руку. — То есть, ты думаешь у нас получится? — Мне не нравится такая постановка вопроса, Бартон. Мы не должны сомневаться. Если ты во мне сомневаешься, тебе лучше остаться с Сэмом. — В силу своего возраста… — Бартон! Я тебя уважаю как Бесстрашного, но не позволяй больше при мне таких разговоров. Если сомневаешься, я тебя держать не буду. Оставайся в Эрудиции. Не в силах сдерживать клокочущее раздражение, иду вперед. Ну что за… Вот уж от кого не ожидал подставы. Правильно я чувствовал, что он мне не доверяет. Так и выходит. Какое-то время идем молча. Скоро уже и подстанция, надо свериться с картой. Останавливаюсь и понимаю, что Бартона нигде нет. Вот черт, куда он делся? — Бартон! Где ты, твою мать? Освещаю стену, обозначения соответствуют карте. Мы совсем недалеко от подстанции, куда же мог подеваться Бар? Внимательнее рассматриваю карту, недалеко от места, где я нахожусь. Ебановрот, да тут ответвление и тупик. Наверное, поотстал и заблудился. Вот черт! — Бартон! Ответь мне, эй! — Тут я! Не туда свернул, лидер! Сейчас догоню! — Иди на мой голос! Сюда! В тоннеле замерцал свет его фонаря. Фу-у-у, бля, я уж подумал было… До подстанции доходим вместе, стараясь не выпускать друг друга из вида. Надеюсь, Вайро не растеряет людей, оказывается, тут легко заблудиться несмотря на фонари и обозначения. Хотя, со светом, может, лучше будет? Подстанцию благополучно включили, по всем тоннелям разошлись длинные тусклые лампы, еле-еле освещающие проходы. Но и это ничего. Главное, все видно. От подстанции расходятся несколько тоннелей. Три из них ведут из города. Мы довольно быстро дошли, поэтому есть время еще проверить, как там и что. При свете потеряться не так опасно. Решаем с Бартоном разделиться и встретиться через час на этом же месте, у станции. — Давай, Бартон, карта у тебя есть, фонарь не потеряй, если что — выходи на поверхность. Я тоже не пропаду. Мне достается правый тоннель. И хорошо, потому что минут через двадцать я натыкаюсь на завал. Вот ведь, блядь! Возвращаться за Бартоном нет времени — обратно двадцать минут, сюда столько же… На все это хождение потратим почти час. Раскидать камни не проблема, плохо то, что их очень много. Ладно, глаза боятся, а руки делают. Кидать камни — отличная тренировка! Уже через пятнадцать минут я весь покрываюсь потом, как будто час тягал железо. А камней, кажется, не убавляется. Отмечаю про себя, что завал свежий. Ну, то есть случился совсем недавно, может, пару часов назад. Камни не осели, поднимаются легко. Через час груда редеет настолько, что уже воможно просунуть голову. Надеюсь, Бартон догадается, что я здесь не просто так застрял. Пот течет градом, я уже давно все с себя снял, каменная пыль набилась во все места... А Бартон там прогуливается небось. Черт, закончатся эти камни когда-нибудь? Наконец, проход освобождается и можно перелезть на ту сторону. Да, хорошо, что это сейчас обнаружилось. Не помешает взять с собой побольше ребят и проверить все тоннели. Завалов может быть больше, а времени их разбирать потом не будет. Однако, что-то тревожно. Во-первых, непонятно, где Бартон, он же знает, в какой тоннель я пошел. Может, он решил не ждать меня и выходить на поверхность? Добро бы так. Тревожность нарастает, и я не могу понять ее происхождения. Что может быть опасного в тоннеле? Мы уже здесь больше трех часов, а тревожно становится только сейчас. Пойду посмотрю, что там дальше, пистолет возьму только. Возвращаюсь, надеваю футболку, беру рюкзак и кобуру. Тревожность отпускает вроде, но когда я иду в тоннель дальше, накатывает опять. Там, дальше, что-то опасное. Надо проверить.Музыка: «See What I Ve Become» Zack Hemsey
Тусклый свет от фонаря, шаря по стенам, создает причудливые тени. Интересно, что крыс нет. Вспоминается Эшли, как она постоянно визжала в симуляции. Она крыс боится до трясучки, ей бы тут не понравилось. Шаги гулко отдаются эхом и дыхание в тоннеле кажется таким громким, будто сама смерть дышит мне в затылок. По спине колючим морозом проходит озноб. И не слышно больше ничего. Из-за тревожности сердце отстукивает ускоряющимся ритмом. Дыхание учащается. Почему-то чувствую себя, будто в пейзаже страха. В моем пейзаже не было тоннелей, но ощущения те же — стук сердца быстрее и дыхание чаще. Свет по какой-то неясной мне причине начинает меркнуть. И без того тусклый, он становится еще приглушеннее. Среди тревожной тишины, наполняемой лишь звуками моих шагов и учащенным дыханием, слышу тонкий мерзкий звук, похожий на шипение змеи. Освещаю фонарем стены и понимаю, что ни стрелок, ни других обозначений я не вижу. Но такого не может быть! Я лично обследовал в этих тоннелях каждый сантиметр, нет тут неизвестных мне ответвлений. Надо возвращаться. Если тут действительно непроверенный проход, идти дальше нельзя, можно потеряться навечно. Вдруг на меня падает довольно увесистая капля. Чего-то вязкого, тягучего, как смола. Я снимаю с себя эту каплю, верчу ее в руках. Она мнется и изгибается, но это не жидкость, скорее, как желе или какая-то слизь. Откуда это здесь? И более интересный вопрос — что это такое? Мне кажется, или капля потихоньку начинает увеличиваться? Только что она была с шарик для пинбола, а сейчас становится уже размером с небольшое яблоко. Под ноги падает еще одна капля, растекается кляксой и… ползет ко мне! Что это за на хуй! Непроизвольно делаю шаг назад, капля ползет в том же направлении. Та, что у меня в руках становится уже размером с кулак. Швыряю ее в стену, она расползается лужицей, стекает на пол, собирается и течет ко мне! Еб твою мать! Что за хуйня тут творится?! Поднимаю глаза наверх. На потолке огромная черная субстанция, с которой падают эти капли и движутся в мою сторону. Вот одна уже затекает на мой ботинок и начинает увеличиваться в размерах. Отталкиваю ее ногой что есть силы, бегу вперед. Капли ползут следом за мной, чем быстрее двигаюсь я, тем быстрее двигаются они. Внезапно одна из капель отскакивает от пола и прыгает мне на спину; сильно толкнув, сбивает с ног. Пытаюсь подняться, получается плохо. Но получается. Бегу вперед, ощущая как капля растет на спине, затекая за шиворот. Становится тяжелее. Стараюсь сбросить ее с себя — не выходит. Две другие капли наползают на ноги, ползут выше и выше, начинают разрастаться. Блядь, пиздец! Субстанция сверху тоже движется, туда же, куда и я. С нее падают и падают капли, которые ползут и ползут ко мне, окружая. Живот скручивает паникой. Я не понимаю, что за хуйность тут происходит! Откуда это вообще и что это такое? Почему это преследует меня? И главный вопрос — как от этого избавиться?! Буквально за несколько мгновений мое тело все сплошь покрывается черной слизью. Она увеличивается как на дрожжах, ее становится все больше и больше. Весь тоннель заполняется этой черной вязкой жижей. И тут я понимаю, что это такое. Это моя смерть! Это та самая вязкая черная жижа, которая не отпускает меня, когда я умираю. Я начинаю барахтаться в ней, искать опору, но она сминает меня, поглощает, затекает в рот, в глаза, в уши… Когда я успел умереть? Что случилось? Меня завалил камнепад? Бартон застрелил меня? Я не помню ни боли, ни мучений… Все эти мысли бултыхаются где-то на поверхности сознания, потому что само сознание начинает угасать. Я уже не могу дышать, паника захватывает меня все сильнее с каждой минутой. Я пытаюсь ухватиться на ощупь хоть за что-нибудь, ищу опору, что-то, что позволит выбраться, глотнуть воздуха… Но есть и новые ощущения. Во-первых, нет боли, которая всегда сопровождает эту жижу. Во-вторых, я чувствую, как стучит мое сердце! Чувствую — я живой! И я не теряю способность мыслить, несмотря на страх, несмотря на панику! Когда я тону в жиже — остаются только инстинкты; анализировать и думать я в жиже не способен! Значит, это не смерть. Это что-то другое. Вполне себе материальное. Вот только я тону в этой растекшейся по всему пространству тоннеля жиже, она накрывает меня, и я не могу дышать. Я стараюсь оттолкнуться от этой субстанции, как от воды, чтобы всплыть на поверхность. Получается с таким трудом, будто во сне, когда не можешь пошевелиться. Но со страшным усилием мне удается поднять голову над поверхностью жижи, и я вдыхаю. Черт, я могу вдохнуть! Значит, надо бороться, не сдаваться! Значит, это можно победить! Жижа заполняет уже весь тоннель в высоту, до потолка остается сантиметров десять. Потом все. Вперед плыть не получается. То есть получается, но совсем не эффективно. И я не понимаю куда двигаться, потому что пока нырял, потерял все ориентиры. Не знаю, где мой фонарь, свет поглотила жижа и его не видно. Я не сдамся, только не сейчас! Продолжая барахтаться в полной кромешной тьме и вязкой субстанции, я вдруг слышу очень громкий пронзительный крик. Я знаю этот крик. Знаю этот голос. Это ее голос! Эшли! И она кричит. Господи, как она здесь оказалась? Только не она, не в вязкой жиже, нет! В отчаянии, я начинаю барахтаться еще сильнее и тут в один миг все пропадает. В полном смысле, исчезает жижа. Просто испаряется и все! А я из-под каменного свода тоннеля падаю вниз. Даже не дав себе время опомниться, я вскакиваю и хватаю фонарь, который валяется тут же, а сам тоннель освещается лампами, точно никакой чертовщины и не было. Под ноги мне попадается мой рюкзак. Подхватив свои вещи, я осматриваюсь, освещая фонарем стену — ага, вот и стрелка. Откуда же Эшли кричала, ну откуда? Освещая себе дорогу, я бегу в противоположную от завала сторону. Ну же, девочка, подай знак, где ты? Но слышу я только топот собственных подошв. Неужели мне показалось? — Эшли! Ты здесь? Ответь мне! — Эри-и-и-ик! — ее визг гулко отдается от каменных стен тоннеля. Она чем-то очень сильно напугана. Неужели попала в жижу? Но я, барахтаясь в этой черной субстанции, не мог орать, она просто не позволяла. — Эшли, потерпи, я иду! Судя по голосу, она где-то впереди. Только бы успеть, только бы добежать! Я знаю, я никогда не должен упускать ее из виду, как только я оставляю Эшли одну, она вечно куда-нибудь влипает! Миновав поворот, я готовлюсь увидеть хлынувшую на меня волной черную жижу, поэтому едва не пробегаю мимо Эшли. Она лежит, привалившись к стене, а сверху на нее набросаны рваные тряпки… То есть, это мне так кажется, при ближайшем рассмотрении, она оказывается в сильно изгрызенной одежде. Кем изгрызенной? Освещаю ее фонарем. Она вся в крови. На ногах множество мелких кровоточащих ранок. Блядь, что за на хуй здесь творится? Надо быстро уходить отсюда. Подхватываю на руки невесомое тело. Бегом отсюда. Подсвечивая себе зажатым предплечьем фонарем, ориентируясь по стрелкам, бегу вперед — назад нельзя, перебраться через завал вместе со своей ношей будет проблематично. Недалеко, я знаю, тот самый люк, в доме изгоев, в Старом городе. Уже почти добравшись до выхода на поверхность, я понимаю, что мне мокро. Задрав ее пропитанную влагой футболку, оглядываю катастрофу — весь бок Эшли в мелких кровоточащих ранках. Не критично, но надо скорее выбраться на свет и остановить кровотечение, иначе дело кончится плохо. Что здесь за хуйня творилась и как Эшли оказалась в этом тоннеле, подумаю потом. Сейчас важно ее вынести на воздух, может, там она быстрее в себя придет. Добравшись до выхода, делаю обвязку, попробую вытащить ее с помощью веревки. Черт, как же сложно вытаскивать человека без сознания. Вылезаю сам с концом веревки. Так. Аккуратненько. Еще чуть-чуть. Стараясь не ударить Эшли головой об ободок люка, втаскиваю ее и выношу из дома на улицу. Кладу свою ношу на лужайку, снимаю с нее куртку. Футболку всю изодранную, потому совершенно не годную, просто разрываю, стаскиваю то, что осталось от ее брюк. Прости, придется тебе потерпеть, знаю, холодновато, но ничего не поделаешь. Достаю из рюкзака антибактериальные салфетки. Обтираю тщательно все ранки. Ебановрот, что же это такое? В некоторых местах кожа выгрызена, особенно на ногах, в некоторых просто искусана и поцарапана. Я бы подумал, что это крысы сделали, но я не видел тут ни одной. Или просто не заметил? Черт, вот же ведь хуйность, ничего не скажешь! Сама Эшли все также без сознания, видно, сказывается сильное потрясение. Обрабатываю все ранки до единой, смазываю регенерирующей мазью. Самые большие заклеиваю пластырем. Одеваю ее в свою футболку — она хоть и заляпанная кровью, но зато целая, не то, что ее изгрызенные лохмотья. Запоздало отмечаю, что на моей одежде нет ни капли черной жижи. Неужели мне показалось? Моя футболка Эшли как раз до колен, сверху куртка, хоть и грязная, лучше чем ничего. Так, с кровью разобрались, на всякий случай вкалываю волшебный укол. Не помешает. Мало ли из-за чего у нее обморок, хорошо если крысы, а если что похуже? Пытаюсь привести ее в сознание, но не удается, она в глубоком обмороке. Пульс есть, стабильный, дыхание ровное. Какого хрена мелкую не унесло из города с Итоном и Бесстрашными? Сбежала? — Эшли, не уходи из города. Я найду тебя! — шепчу тихонько, наклонившись к ней совсем близко. Надеюсь, она меня услышит. — Эшка! Ты куда провалилась-то? Эшка! Голос раздается, кажется, прямо над ухом, и я узнаю его, несмотря на то, что слышал всего пару раз в жизни. Тот самый парень, что лапал ее на крыше. Разбираться с этим у меня сейчас нет ни времени, ни желания, но я все же успеваю сунуть в карман ее потрепанной куртки небольшую плитку шоколада.***
Возвращаюсь в тоннель, надо попробовать все-таки найти Бартона. Что тут случилось, я просто не в силах сейчас думать. Это вообще ни на что не похоже, более того, ничего подобного раньше тут не было. Если еще можно предположить, что на Эшли напали крысы, то как объяснить вязкую жижу? Нет у меня никакого объяснения! Иду обратно к подстанции. Вот тоннель, который я обследовал. А Бартон пошел в левый, стало быть. — Бартон! Бартон, ты здесь?! Фонарь освещает стрелки, с ними все нормально. Наверное, Бар все-таки не дождался меня и ушел к нашим. Решаю пройти еще, немного осмотреться и обратно. Иду, все тихо. Лампы горят, фонарь светит, никаких жиж на потолке нет. Надо возвращаться, время дорого. Последним всполохом света, перед тем как вернуться в исходное положение, фонарь высвечивает небольшой холмик. Сначала мне кажется, что где-то осыпалась порода, небольшие ровные кубики рассыпаны по полу тоннеля. Я бы и внимания не обратил, если бы кубики не были идеально ровной формы. Мне это кажется интересным, что это за порода такая, которая обваливается такими ровными кусками? Подхожу ближе, но не узнаю эту породу. Какая-то красная с черным... Черт, что же это такое? Поднимаю один кубик, он мягкий. Пружинистый. Вдруг он лопается и у меня по пальцам течет какая-то жидкость, очень напоминающая кровь. Черт, нихрена не видно в свете этих ламп ебучих. Где-то у меня был фонарик по мощнее. Яркий свет мощного фонаря прорезает темноту тоннеля. Направляю его на кубики. Не могу понять, странные какие-то. Беру еще один, сжимаю. Из кубика течет… кровь? По крайней мере что-то ну очень на нее похожее. Да еб твою мать, что тут происходит? Внимательно осматриваю все кубики. Они небольшие, размером примерно 3-4 сантиметра. На одном из кубиков я замечаю маленький шарик. Подношу ближе к глазам… и понимаю, что это пирсинг. Штанга. В подбородке у Бартона была такая! Твою ж… Истина доходит до меня медленно оттого, что я сопротивляюсь пониманию всего происходящего как могу. Совершенно непостижимо, чтобы вот эта кучка кубиков была Бартоном! Этого просто не может быть! Да что за… Я маниакально начинаю рассматривать каждый кубик и первым делом натыкаюсь взглядом на… глаз. Волосы… Стенки кубиков твердые, будто их прижгли. Вот обрывки одежды, будто приваренные к плоти. И то, что это именно плоть, теперь становится очевидно. И эта плоть — Бартон. Что. Здесь. За. Хуйня. Происходит? Подавляю первый порыв съебнуть отсюда нахуй, а также из последних сил стараюсь справиться с тошнотой. Так, спокойно. Обо всем надо подумать спокойно. Не здесь. Не сейчас. Многое я повидал, но такое… Стараясь не обращать внимание на отвращение, беру салфетку, заворачиваю туда пару кубиков, оставшихся от Бартона. Отдам Эрудитам, пусть они скажут, что за хуйня с ним случилась. Надо вернуться в тот тоннель, где я был, посмотреть, не осталось ли чего там? Преодолеваю завал, после него я как раз и попал в жижу. Освещаю стены фонарем — пока ничего подозрительного не видно. Дохожу до того места, где я нашел Эшли. Вот оно, повсюду кровь. Внимательно осматриваю все пространство вокруг. В отдалении, у противоположной стены замечаю крысиный труп. Значит, это все-таки были крысы! Хоть что-то проясняется. Надо идти обратно. Тут больше ничего нет. Возвращаясь к завалу, наступаю ногой на что-то мягкое. Уже поднимая подошву и отделяя от нее нечто, я знаю, что это. Это часть вязкой жижи! Ну и кто мне объяснит, что за чертовщина здесь творится?!