Эрик
Докам только дай добраться, залечат до смерти. Что-то каждый следующий раз все сложнее приходить в себя — понадобилась почти неделя, чтобы очнуться после того, как меня огрели по башке в холле Искренности. Отчетливо запомнилась минута, когда я ощутил себя в сознании и одновременно с этим почувствовал чужое присутствие. И сразу же, как только до меня дотронулись маленькие легкие и прохладные ладошки — я понял, кто стоит рядом со мной. Услышал прерывистое дыхание. На руку упали теплые капли. Эшли, мать ее, Финн. Моя Эшли. Внутри будто разлился солнечный свет… Тот, ради которого я выбираюсь из темной вязкой жижи из раза в раз. Глаза не мог открыть, сказать ничего не мог, но хотелось только одного — чтобы она не уходила, а в голове крутилась мысль: «Ладошки не убирай!» Не знаю, как Эшли не убила меня, попав в грудь из моего же пистолета — калибр позволял расчленить меня надвое, — то ли повезло, ли смазано вышло из-за того, что ее рука дрогнула. Не знаю. Знаю одно: она пришла ко мне. Лечила. Беспокоилась. Капала слезами мне на руку. Она не хотела меня убивать. И жив я сейчас только благодаря ей. Фор, ублюдочный пидор, так и не дал нам увидеться. Выволок ее тогда из палаты, сказав, что сначала сам должен со мной поговорить, и не приходит. Если бы не прикованная наручниками рука к кровати, давно бы ушел отсюда! Лежу тут как последний дурак, не знаю даже, что вокруг происходит. Что решил Кан? Если судить по тому, что я тут прохлаждаюсь и все дружно держат меня в неведении, значит, ничего хорошего: я уже со счетов списан. Что сделали с Максом? Ушел он или тут где-то, в Искренности? Черт, раньше у меня получалось разорвать этот гребанный пластик наручников, но сейчас сил явно не хватает. Ну и где этот блядский Итон? Фор объявляется, когда ожидание становится поистине невыносимым. В лазарете все дни одинаковые, похожие друг на друга как близнецы. Итон встает у двери и сверлит меня взглядом несколько долгих минут, надеясь, видимо, что я потеряю самообладание. — Ты во мне дыру просмотришь, — нарушаю я тишину, которая по плану Фора, наверное, должна была быть гнетущей. — Почему, Эрик? Зачем ты это сделал? Честно говоря, этот вопрос ставит меня в тупик. Я столько всего сделал в своей жизни, и теперь даже и не знаю, что ему ответить. — Что именно? — осторожно уточняю, поскольку понятия не имею, что еще случилось. — Зачем ты выстрелил в Трис? — спрашивает он, заходя в палату, и нависает надо мной, заставляя смотреть на себя снизу вверх. — Мы из-за этого чуть не погибли… — Вы чуть не погибли? — удивленно вскидываю брови, отчего голова начинает болеть с утроенной силой. — Итон, я ушам не верю! Я не говорю о том, что целая фракция погибла, не говорю о том, что еще одна фракция разрушена. Ты мне обещал, что вытащишь Эшли, а вместо этого я чуть не убил ее в Эрудиции. Ты не увел никого за собой, не сделал ничего, чтобы организовать людей, носился со своей девкой, и где мы все теперь? В самой большой жопе, чем когда-либо! И ты мне говоришь, что вы чуть не погибли! У тебя в жизни был еще больший провал, или это самый зачетный? На протяжении всей моей тирады у Итона не дрогнул ни один мускул, а взгляд так и остался — осуждающий и тяжелый. Он совершенно не чувствует за собой никакой вины, да и в голове, наверное, у него не укладывается, что он чего-то там должен был сделать. Плевать ему на Бесстрашие. Плевать ему на всех. Есть только он и его девица. Всем бы так! — Ты все сказал? — тихо проговаривает он, не отводя от меня холодного взгляда исподлобья. — А теперь послушай. После того как ты подстрелил Трис, нас схватила Джанин. Я был в симуляции, Трис меня вытащила и отключила моделирование. Но нам пришлось срочно смываться, нас преследовали… — Ты, когда пиздишь, хоть складно это делай! — перебиваю я его и становится трудно держать себя в руках. За кого он меня принимает, я ему не придурок, которому можно лапши навешать! — На дивергентов не действует сыворотка моделирования! — Джанин создала ту, которая действует, но не стабильно, — парирует Итон и делает пару шагов, облокачиваясь на тумбочку. — Но это неважно. Важно то, что ты предал Бесстрашие, стал дешевой игрушкой в руках Джанин, ты несешь ответственность за смерть сотен Отреченных. Ты предал нас в Дружелюбии. — Стоп, стоп, стоп, — я ухмыляюсь и поднимаю одну руку в знак протеста — до того все его обвинения выглядят нелепыми. — Фор, ты что, напился? Ты че несешь? Я же тебе все объяснил. Я останусь с лидерами, чтобы выяснить планы Джанин. И я выяснил, только не успел взять информацию на носителе. Джанин сама создала все сыворотки, напала на Отречение, убила всех его лидеров, чтобы они не могли ничего подтвердить. Это она и Макс всю эту херню замутили, чтобы стать правящей фракцией. Надо схватить Джанин и допросить, убедишься, что я прав! Или того же Макса допроси, вы ведь его, скорее всего, тоже схватили… — Некого допрашивать. При нападении Макса сильно ранили в голову, он умер неделю назад. Джанин тоже мертва. Ее убила собственная помощница. — Итон замолкает, а мне требуется время, чтобы все осмыслить: голова еще соображает туго. Неужели все это правда? И кто же теперь у власти? Неужели, Итону таки удалось перехватить управление… — Так что это все только твои слова. Доказать ничего не возможно. — Кто перехватил управление? — возбуждённо спрашиваю, а голова начинает болеть все сильнее. — Если Джанин больше нет, надо вернуть все на свои места, вернуться в Бесстрашие! — Не получится, Эрик, — качает головой Итон. — Вместо Джанин сейчас Сэм Коутс. Он объявил себя лидером Эрудиции и Бесстрашных… Я слушаю его и не верю своим ушам. — Ты сам понимаешь, какой бред несешь? — руки сами собой сжимаются в кулаки против моей воли, и я дергаю цепочку, что держит меня прикованным к кровати. — Как Сэм может быть лидером Эрудитов, если он Бесстрашный? Что вообще происходит? — На его стороне сила: оружие и люди. — Фор так спокойно об этом говорит, будто все уже решено и он ничего делать с этим не собирается. — Откуда у него могут быть люди, если многие Бесстрашие погибли, а Эрудиты ни за что не возьмут в руки автоматы! Я был с ними в Эрудиции, наших там раз, два и обчелся. — Ты правда ничего не знаешь или прикидываешься? — впервые за время разговора Фор хмурится и пристально смотрит на меня, будто пытается просканировать. — Да говори ты уже, блядь, в чем дело, не жуй сопли! — срываюсь я на него. — Сэм объединился с изгоями, — настороженно объяснят Итон, складывая руки на груди. — Подозреваю, что он давно их собирает в одну группу. Они себя называют «Вольниками». Их очень много, Эрик. Гораздо больше, чем нас, Искренних и оставшихся Дружелюбных. Даже если мы все объединимся, мы не сможем подвинуть Сэма. Почти все изгои — бывшие Бесстрашные. И похоже, что у него там целый арсенал. Ну вот, все и прояснилось. Нет, чтобы раньше понять, откуда столько бессмысленных заданий, нападений, когда их никто не ждал в самых неожиданных местах. Чтобы перебить как можно больше наших, списать как можно больше стволов и вооружить изгоев. Значит, все-таки Сэм, хотя я его подозревал меньше всего. Он не правитель, не лидер по сути! Он мог придумать какой-нибудь план, схватить по-тихому, когда никто не ждет, предать… Хотя, разве не это сейчас произошло? Черт, черт, черт, как я был прав. А в свете того, что он интересуется Эшли, дело принимает совсем уж скверный оборот. — А я думаю — что он задумал? — тяну я, понимая, что теперь меня ничто не спасет: Сэму я не нужен. — Еще рано сдаваться. Может, если мы объединимся все вместе с другими фракциями, мы нападем… — Эрик, все бесполезно, — опять качает головой Фор и отворачивается. — Мы уходим за Стену. Там есть несколько баз Бесстрашных, попробуем выживать. Опять же, Дружелюбие недалеко: фракция разрушена, но фермы-то остались. Ты с нами не пойдешь. Я тебе не верю. Мы будем тебя судить по закону Бесстрашия. — Твоя вера мне и не нужна! — злобно выцеживаю я сквозь зубы. — У меня есть доказательства моей невиновности! Ты не можешь судить меня, Итон. Я действующий лидер Бесстрашия, не забыл? — Того Бесстрашия, в котором ты был лидером, больше нет, — устало произносит он, и я понимаю, что этого тупого барана ничто не переубедит. Даже если будут прямые доказательства моей невиновности, он все равно не поверит. — Тут лидер Бесстрашных я, и я решаю кого судить и что делать. Тебя будем судить… — Постой, а Кан как-то отреагировал на смерть Джанин и перехват власти Сэмом? Его все устраивает? А Джоанна где? Что, все так просто смирились? Это же переворот! — Кан считает, что не было никакого вооруженного переворота. Джанин пыталась решить проблему дивергентов, а на Отречение напали мы. Сопротивление. Поэтому лидер Искренности уверен, что она ничего не перехватывала, а защищала город, подавляла бунт повстанцев-дивергентов. Теперь Сэм с армией изгоев главенствует… — И здесь по мнению Кана тоже нет угрозы? А то, что Бесстрашные-предатели напали на Искренность — тоже не угроза? — По его мнению, Бесстрашные не нападали, во всяком случае это было не вооруженное нападение, — невесело усмехается Итон. — Ты знал, что в автоматах были не пули, а передатчики моделирования? Кан считает, что это не угрожает его людям, а введены они были только с целью выявления дивергентов, опять же. Он согласился с властью Сэма, признав его сильнее, а сам Джек не хочет человеческих жертв, которые, как он считает, обязательно будут, если напасть на более сильного противника. Он зависим от Эрудиции и будет с ними сотрудничать, а Сэма он тупо боится. Джоанна со своими людьми ушла за Стену. Она тоже не хочет жертв, ей важно сохранить жизни людей. С нами никого нет, — он недолго молчит, а потом, подняв на меня прищуренные глаза, спрашивает: — А что ты там говорил про доказательства своей невиновности? — В Эрудиции есть диск с файлами, на которых Джанин рассказывает, как она создавала сыворотки, — слова складываются в предложения скорее уже по инерции, я уже ни на что не надеюсь. — Есть планы подготовки нападения на Отречение. Я их почти достал, но меня ранили и отправили лазарет, надолго. Но если пробраться в Эрудицию и взять эти файлы, мы сможем всем доказать, что Джанин подстроила это все. Убедить Кана и Джоанну, они бы объединились с нами против Сэма и… — Эрик, это бесполезно. Все уже всё решили. Сэм просто воспользовался ситуацией, теперь не имеет значения, что там планировала Джанин. Кан с Эрудитами. Сэм с Эрудитами и армией изгоев. Мы уходим. Ты предатель, я тебе не верю. — Не имеет значения что там планировала Джанин? А то, что я ни при чем — имеет значение? Ты сам сказал — Кан считает, что Джанин была права и поэтому поддерживает Сэма. Коутс устроил переворот, воспользовавшись смутой, которую Джанин организовала! — Я верю, что ты мог не знать о всех планах Джанин — было бы глупо посвящать тебя во все, — пожимает плечами Фор, отлепляется от тумбочки и направляется к моей кровати. — Но ты знал о моделировании, и несмотря на это, предал всех Бесстрашных, участвуя в нападении на Отречение, Дружелюбие, Искренность. Ты жалок, когда цепляешься за свою никчемную жизнь. Почему бы тебе не признать, что ты получишь сполна за все, что натворил? Ты не устал жить по локоть в крови? — А ты, Итон? — я прищуриваю глаза, пытаясь добавить во взгляд максимум презрения. — Ты сможешь жить по локоть в крови? Если ты убьешь меня, это будет только месть, не более того. Так чем же ты от меня отличаешься? — Тем, что я не убиваю невинных людей ради власти или ради удовольствия. — А чем по-твоему ты сейчас занимаешься? — сложно вернуть себе самообладание, но мне это удается, несмотря на головную боль. — Я — лидер, а ты отказался от лидерства, когда тебе предлагали! Теперь же ты почувствовал власть и боишься ее потерять. Долго вы на базе не протянете, там не хватит продовольствия, люди будут голодать. Ты вообще понимаешь, что такое быть лидером? Это не только приказы раздавать и решать кого убивать, а кого нет. Ты потеряешь те остатки людей, которые у тебя есть сейчас, ты их на гибель обрекаешь, ты понимаешь это, блядь? — Тебя это не должно больше волновать. — Итон смотрит на меня свысока, чувствуя свое превосходство. Я таким не видел его раньше, и сейчас я, кажется, узнаю его совсем с другой стороны. — Я помню, какими методами ты добивался власти во время инициации, я помню как ты ходил и смотрел в рот Джанин. У тебя все построено на двойных стандартах, обмане, угрозах, демонстрации силы, запугивании. И я вижу, что вся твоя забота — это всего лишь попытка сохранить свою жизнь и желательно положение тоже. Хоть ты и очень складно заливаешь мне в уши, я все равно думаю, что это все спектакль. Ты — предатель, а даже если кажешься честным — все равно ждешь возможности повернуть все с выгодой для себя. Я тоже прекрасно помню его во время инициации. Помню, как он боялся отрыть правду, боялся, что все узнают его имя. Боялся своей излишней жестокости, хотя на самом деле он боялся самого себя. Но, похоже, не только мои методы во время инициации не дают ему покоя… — Кого еще выбрали лидерами, мне нужно с ними поговорить! — Это бесполезно, они тоже тебе не верят. Но у тебя будет возможность поговорить с ними завтра, на суде. — Дай мне поговорить с Эшли. Мне нужно увидеть ее! — Зачем? — делано удивляется он, будто я сморозил какую-то глупость. — Растравишь ей душу только. Я не дам ей сюда прийти. Ты ведешь себя как трус, Эрик. Пытаешься спрятаться за юбку маленькой девчонки. Ты просто смешон и жалок. — А ты просто ебаный ублюдок, Фор. Желание мне насолить вытеснило из тебя весь здравый смысл! Я согласен на допрос под сывороткой правды. Допроси меня, ведь мы в Искренности! Или тебе так не терпится убить меня? — У нас нет времени на это. Искренние поставили нам условие, что мы уберемся отсюда как можно скорее или они сдадут нас Сэму. Они сами решают, кому давать сыворотку, а кому нет. В твоем случае они ее не дадут. Все, разговор окончен. До завтра. Итон направляется к выходу, намереваясь покинуть мое общество, но мне не хочется оставлять за ним последнее слово. — А за каким хреном ты вообще приходил? — бросаю я ему в спину. — Позлорадствовать над моим положением? Итон оборачивается, и уголок его губ все же дергается в презрительной усмешке. — Не суди по себе. Я хотел удостовериться, что ты все тот же конченный ублюдок и пойдешь на все, только бы спасти свою шкуру. Не пытайся завтра давить на жалость, прими свою смерть достойно. Ты умрешь как Бесстрашный. Он отворачивается от меня и идет прямиком к двери, а я смотрю ему в спину и мой взгляд цепляется за его тату на шее. Кажется — это все, что осталось в нем от Бесстрашия. Понимаю, что бесполезно что-либо еще ему говорить, он мне не верит. Вот тебе и игры со смертью, блядь. Умереть в бою, в плену, в пропасть прыгнуть, попасть под поезд, даже сдохнуть от пули мелкой не так противно, как от пули, пущенной в лоб идиотским Стиффом. Надо так попасть, а?Эшли
— Привет, Хэнк, — радостно выдаю я, приметив на лестнице прикуривающего сигарету охранника и лучезарно улыбаюсь ему во весь рот. — У тебя что, послабления сегодня или целый выходной? — Да не-е, — усевшись на ступеньку, тянет парень, — Фор выпроводил минут на пятнадцать. Ну что, перекур и попьем кофейку? — смотрит на меня и хлопает ладонью рядом с собой, приглашая присоединиться. — А как же, обязательно, — воодушевляюсь я, бочком пробираясь к двери ведущего в лазарет коридора. — Только чуть попозже. Мне перерыв светит после перевязок. А сам Фор где? — как бы между прочим интересуюсь. — У Эрика, — лениво машет охранник рукой. Парню откровенно скучно караулить арестованного лидера, одна отрада — поприставать во время дежурства к медсестричкам. Искренние на него лишь фыркают да носы задирают, зато я щедро одариваю вниманием, стараясь подружиться. Вот и сейчас лыблюсь тут как дура и томно повожу плечами, демонстрируя этому придурку свою симпатию. — Завтра же суд будет, ты что, не знала? — Пф-ф, тоже мне важное событие, — откровенно вру я с напускной небрежностью и машу Хэнку ручкой, сладенько обещая: — Ладно, труба зовет. Не скучай, я к тебе вечером забегу с кофе. — Забегай, крошка, я буду ждать, — этак многозначительно несется мне вслед с лестничной клетки, словно Хэнк рассчитывает на рандеву. Ага, разбежался, слюни подотри! Стерев с лица идиотское игривое выражение, тихой сапой бегу к нужной мне палате и немедленно прилипаю к двери ухом, стараясь не упустить ни слова. Наконец-то появилась возможность хоть что-то узнать! Эрик пошел на поправку, уже как неделю в сознании, но Итон не только не позволяет никому, кроме нашего дока заходить к лидеру в палату, да и сам до сих пор не торопился как-то сходить к нему. И другого случая погреть уши может попросту не представиться. Мужчины спорят на повышенных тонах не стесняясь в выражениях, и можно особо не таиться, вот только то, что я слышу, не позволяет надеяться на благоприятный исход этого долгожданного разговора. Фор сыплет обвинениями в предательстве, и хоть слова Эрика звучат вполне убедительно, но даже из моей прикипевшей к этому монстру души сомнения не исчезают. Я в тупике, и как ему доверять после всего случившегося, не знаю. О каком диске с файлами он говорит? Там действительно есть вся обещанная информация? Господи, а если Эрик врет, пытаясь таким образом выиграть время, которого у нас попросту нет? Любовь — худшая из ловушек, и если бы не страх за жизнь этого человека, вряд ли я старалась бы так усердно на корню зарубить все свои сомнения, желая просто увидеть Эрика и самой у него все выяснить. Кто знает, вдруг в коем-то веке он мне ответит? Поэтому, стоит только Итону приоткрыть дверь, я пытаюсь ужом проскользнуть в палату у него под мышкой, но куда там, он сразу сгребает меня в охапку и оттаскивает обратно в коридор. — А ну, дай мне пройти, Фор! — выворачиваюсь я из его рук. — Я сама хочу ему в глаза посмотреть, я пойму: врет он или нет! Да пропусти же меня! — в отчаянии требую я у этой неприступной скалы, не дрогнувшей от моего напора. — Нет, Эшли, — снова перекрывает мне путь Итон. — Нечего тебе туда ходить! Эрик врет, он же бывший Эрудит. Он навешает тебе лапши на уши, Эрудиты бывают очень убедительными. Я запрещаю тебе приближаться к этой двери, иначе отправишься в камеру! Слышишь? — прикрикивает на меня лидер строго, за что и огребает по физиономии. Вот как, и меня в камеру! Он что, спятил? Час от часу не легче… Не ожидавший удара Фор отшатывается, машинально стирая след от моего кулака ладонью и смотрит на меня с неподдельным удивлением. Я сама в шоке от подобного, просто нервы взыграли. Совсем психованная становлюсь с такой жизнью. — Ты пожалеешь об этом, Фор, — с трудом сдерживаюсь я, пытаясь справиться со слезами, но они катятся из глаз и дышать становиться все труднее. — Что с тобой происходит, я тебя не узнаю? Всем преступникам дают право на последнюю волю, с каких пор ты решил, что можешь это отменить? — Я просто не хочу, чтобы он тобой воспользовался. Не трудно догадаться, что ты сразу же возьмешься его спасать. На то и весь расчет! — Я прошу всего лишь пять минут. А если бы ты был арестован и тебе не дали бы поговорить с Трис? — Я бы сам не стал просить, Эшли. Я не прячусь девчонкам под юбки, — мрачно говорит Фор. Несколько секунд я безрезультатно пытаюсь представить, чтобы Эрик за кого-то прятался, потом столько же старательно уговариваю себя, что еще разок врезать Итону — не самая лучшая идея… — Эшли! — неожиданно слышится тот самый голос с хрипотцой, от которого меня окатывает мурашками. — Эшли, диск есть! Он в Эрудиции! — Так, а ну пошли отсюда, быстро… — раздраженный Итон подхватывает меня под локоть и тащит по коридору, подальше от палаты Эрика, не обращая никакого внимания на сопротивление. — И в лазарет больше ни ногой, ясно? Это приказ! Все уже решено, завтра будет суд, а потом мы уходим отсюда. Не суд, а казнь! Ничего хуже этого и вообразить невозможно. В эту минуту пришедший в наши жизни хаос и все, что с ним связано, кажутся мне ерундой, не стоившей внимания. Верно говорят, все познается в сравнении. И то, что совсем недавно воспринималось глобальной катастрофой, сейчас уже пустяк. — Я в курсе, что вы вечно соперничаете и ненавидите друг друга! Но неужели ты поставишь личную неприязнь превыше всего остального и казнишь его, не дав даже шанса оправдаться? — Его участь буду решать не я один, а все лидеры Бесстрашия! — Шона и Гарисон ему не верят, и ты это прекрасно знаешь. — Кто в этом виноват по-твоему, тоже я? — вспыхивает гневом Итон и лицо его нехорошо бледнеет от самых крыльев носа. О-ох, кажется, он вот-вот выйдет из себя. — Эрик сам заслужил к себе такое отношение! — Ну хорошо, репутация у него не самая располагающая к доверию, ты прав. Но вдруг Эрик не обманывает и диск существует? — осторожно пытаюсь я зайти с другой стороны, чтобы разбудить благоразумие лидера. — Фор, это же наш шанс получить поддержку других фракций. Люди нам не верят. Благодаря стараниям Метьюз, Бесстрашных считают поднявшими бунт предателями и убийцами. Неужели мы так это оставим? Если мы хотим вернуть все на свои места, то самим нам с Сэмом и его Вольниками не справиться. А в Эрудиции еще остались Бесстрашные и командиры, они могут присоединиться к нам. — Эшли, — возражает он в большой досаде, — тебе не кажется странным, что об этом диске никому больше не известно, кроме Эрика, и что достать его может только он? — А разве не из-за этих самых доказательств он должен был быть с Эрудитами? Да, Трис мне все рассказала, — запускаю пальцы в волосы и сжимаю, неимоверным усилием воли заставляя себя успокоиться. Нельзя орать, только хуже сделаю. Итон молчит, недовольно сверлит меня пристальным взглядом. Ни черта на него не действует. — Ты ведь не хуже меня понимаешь, что обнародовав информацию о махинациях Макса и Джанин, мы вернем доверие к своей фракции и у нас появятся союзники. — Да насрать ему и на Бесстрашных, и на всех остальных! Нет никакого диска, все это чушь собачья, чтобы избежать наказания! Как ты не понимаешь, он врет, чтобы самому выкрутиться. А ты защищаешь предателя! Благодаря его стараниям выслужиться, нас поймали в Отречении. Ты была в Дружелюбии и сама видела, что он там устроил. И если ты забыла, то, может, напомнить, кто в Эрудиции тебя допрашивал? — Но при этом он мне помогал. И в Дружелюбии, когда меня зажало в разбитом драгстере, именно Эрик из него меня вытащил, тем самым сам подставившись под пулю. Зачем ему вообще было так рисковать, ты не подумал? — Так, а теперь послушай меня внимательно, — цедит сквозь зубы практически доведенный до точки кипения Итон, и тычет в меня пальцем. — Это ты за своими розовыми очками ни черта не видишь того, что ему просто нужен кто-то среди нас, кто будет ему доверять. Поэтому он всеми силами и старался заручиться твоей поддержкой. Как я вижу, у него это получилось. Он всегда использует всех на своем пути, идет по головам к своей цели. И через тебя перешагнет, если понадобится. Пора бы тебе это уже понять, Эшли. Ах, а ведь бьет в самую точку! Именно этого я и опасаюсь, но не признаваться же в своих сомнениях Фору. — Не хочешь давать шанс ему, дай шанс Бесстрашным. Я не знаю, что между вами произошло такое, но сейчас не самое лучшее время сводить личные счеты! — Хватит, — неожиданно прямо рявкает на меня Фор, и я понимаю, что все-таки оказалась права. Дело не только в недоверии и неприязни. — Я все сказал. И предупреждаю тебя последний раз: сунешься к нему — отправишься в камеру. Я не шучу! — отворачиваясь от меня, напоследок обещает Итон. О, да, вовремя заткнуться — большой талант, которым я совершенно не обладаю. Вон и обычно умеющего держать себя в руках Фора довести до белого каления умудрилась. — Как скажешь, лидер! — сжав челюсти так, что, кажется, зубы начнут крошиться, ледяным тоном рапортую я в спину удаляющемуся Итону. — Можешь запретить мне все, что угодно, только не пори горячку. Убить всегда легко. Но если ты ошибешься, то сможешь ли потом это исправить? Нет! Хотя бы подумай о том, разве стал бы Эрик просить испытание сывороткой правды, если бы был предателем? Он же не дивергент, — приходится повысить мне голос, потому как Итон даже не приостанавливается, чтобы дослушать мои доводы. Такое ощущение, что он уже все давно решил, и назначенный суд всего лишь формальность. А у меня появляется искушение биться головой о стену. Пожалуй, в такой ситуации только это и остается. — И кстати, Фо-о-ор, насчет дивергентов — он мог не предупреждать вас с Трис о моделировании, а просто сдать Максу или пристрелить! Ты меня слышишь? Блядство! Твою мать, ну все ни к черту! Топаю ногой от отчаяния, не зная, за что хвататься. А потом приходит ярость, та, с которой невозможно справиться. Я луплю кулаком по стене, пока пальцы не ноют от боли, и перевожу дыхание. Злость не проходит, но теперь она перенаправляется на конкретную цель. Могу понять Фора: все действительно со стороны выглядит далеко не в пользу лидера и доказательства его невиновности очень призрачны. Что говорить, если я сама в каждом из поступков Эрика вижу его по-разному. В некоторых — особенно хорошо, в некоторых — просто отвратительно. Он действительно жесткий человек, его не просто так опасаются и недолюбливают свои же Бесстрашные. Уж мне ли не знать на какое скотство Эрик способен! И в тоже время я видела его совершенно с другой стороны: настоящего лидера, способного вести людей за собой. Не знающего страха воина, который несмотря на все междоусобицы и распри, готов защищать тебя ценой собственной жизни. И своей я ему не раз обязана!***
— Как я понимаю — Фор не только решил свалить за Стену, преподнеся Сэму на блюдечке нашу фракцию, ему еще и совсем поебать на тех ребят, что застряли в Эрудиции. — Раз в пятый заставив пересказать меня подслушанный разговор лидеров, Сани тяжко вздыхает. Оно и понятно, ведь Ворон до сих пор по ту сторону, а в его предательство она не верит ни на грош. — Как только дело коснулось Эрика, весь его альтруизм сошел на нет и мыслить холодной головой Фор не в состоянии, — добавляю я удрученно. — Он уверен, что Эрик все придумал и никакого диска нет и в помине. Баран упрямый! — А сама-то ты веришь ему или здесь все замешано на личном отношении? — прищурившись, насмешливо интересуется у меня Сани. — Я лучше поверю предателю и заплачу за это сполна, чем отниму последний шанс у человека, который его заслуживает. Если бы не Эрик, я бы уже раз пять успела погибнуть еще в инициацию. — А мне он дал возможность сбежать во время штурма, — почесывая носишко, разоткровенничалась Линн. — Зачем ему это нужно было делать, если бы он хотел, чтобы всех Бесстрашных повязали? Не знаю, есть ли этот диск на самом деле, но попробовать его достать стоит. Оставив все как есть, Фор нас погубит. Многие с ним не согласны, но он апеллирует нежеланием еще больших жертв и количеством изгоев у Сэма. Конечно, это не столь малый фактор, но нам нужен более расчетливый и дальновидный лидер, который сможет объединить людей и дать отпор. Это я к тому, — заметив мое озадаченное лицо от подобных провокационных речей, поясняет подружка, — Эрик как раз идеально подходит на эту роль, так что я с тобой. Ты же хочешь устроить ему побег, я права? — У меня что, на лбу написано? — от неожиданности огрызаюсь я придушенным голосом. Линн глаза закатывает, мол — кого ты тут дуришь! — Ладно, — хлопает в ладоши Сани, — лидер, конечно, тот еще ублюдок… О, блядь, смотри как ее всю перекосоебило-то, а! — пихнув Линн локтем, ухмыляется она, видя как я морщусь от данной Эрику столь высокой характеристики. — Если этот диск действительно существует, то это поможет оправдаться не только ему, но и Ворону. Да и остальные ребята уйдут за лидером из Эрудиции, иначе Сэм нас постепенно всех по одному передавит. Не ной, Крош, вытащим мы его из задницы, — прекратив выпендриваться, становится Сани деловитой. — Каков план? — Единственный неохраняемый выход из штаб-квартиры — это зип-лайн, — делюсь я с девчонками соображениями. — Вывести его на крышу, а там, думаю, он без труда спустится и сможет уйти. — Искренние по ночам не шастают, а вот наши, — задумчиво изрекает Сани. — В общем, нам с Линн придется подержать под наблюдением коридоры возле лазарета. А охрана? Его круглосуточно караулят! — Об этом не беспокойтесь, сегодня дежурит Хэнк. Зря я его, что ли, целую неделю кофе снабжала да обхаживала, — фыркаю я на их ехидные взгляды. — Хм, а я все охуевала — чего она возле этого парня трется?! А тут вон как… Далеко пойдешь, — смеется Сани, зато мне как-то совсем не до смеха. — Беда только в том, что Итон подозревает меня и наверняка будет приглядывать. Надо попросить Трис его отвлечь… — Она же с Фором, Крош, — сомневается Линн, — думаешь, не сдаст? — Нет, — качаю я головой. — Уж кому-кому, а ей доверять можно. И она далеко не дура, должна понимать, что к чему. — План принимается, — поразмышляв, констатирует Сани. — Еще кто-то должен проверить зип и закрепить ремни к системе спуска. Подключи сладкоречивого, что таскается за тобой по пятам. Райна. — Да, и Райна придется вводить в курс дела, — неохотно соглашаюсь я с Сани. Надеюсь, я могу ему доверять. — Только вы должны понимать, что как только обнаружится побег Эрика, моя голова полетит первой, но Итон сразу сообразит, что без помощи я бы не справилась. Вы тоже пострадаете. Поэтому нам придется бежать и выживать в городе самим. — Удивила, — потирая ладони, усмехается Линн, — для Бесстрашных: риск — дело благородное. Значит так, пожитки наши я по-тихому соберу. Оружия у нас нет, придется позаимствовать ствол у сестрицы. Вместе больше не кучкуемся, ждем отбоя. А ты давай, пиздуй к Райну договариваться, — тычет она в меня пальцем. — Ему еще нужно будет потом помочь и нам спуститься с крыши. Кстати, а лидер-то сам достаточно оклемался для побега? — Вполне, — с необычайной серьезностью хмыкаю я. В конце концов, его состояние подправить не такая уж и проблема. Не просто же так я, как зеницу ока берегу последний укол регенерации!***
День давно клонится к вечеру, когда мы с Райном возвращаемся с переговоров в холл. Он позаботится о том, чтобы система спуска была налажена и установит страхующие ремни. На протяжении всего разговора, мой друг долго и укоризненно испепелял меня своими ясными голубыми глазами и сокрушенно покачивал головой, дивясь моей беспечности. Конечно, несмотря на непредсказуемые последствия, риск и опасность, Райн согласился нам помочь. А куда ему было деваться, иногда, если очень надо, я бываю очень убедительной. И даже запрещенные приемы: «Сделай это ради меня!», «Ты же мой друг. Больше мне совсем-совсем не на кого рассчитывать!» или «Ну ты же сильный мужчина — ты все можешь!» — уже не кажутся такими подлыми и неуместными, когда есть определенная цель. Лишь бы палку не перегнуть. Впрочем, мне все равно немного совестно перед ним. Кажется, Райн стал надеяться на большее, чем я могу ему предложить и это здорово раздражает. А и ладно, остынет и переключится на кого-нибудь другого, мне-то из Искренности по-любому удирать придется. Ну, а потом… потом посмотрим. Организация побега для осужденного предателя — верная смерть. И это, наверное, не самое страшное, с чем придется еще столкнуться на «вольных хлебах». Разобравшись с первой частью плана и добыв ключи от наручников, приходится немедленно приступать к основной, отправившись на поиски Трис. Где она сейчас может быть? Пришлось обойти почти всю штаб-квартиру Искренних, прежде, чем я приметила ее светлую головку. Снова пытается поговорить с Кристиной… Крис в ярости, мне даже издалека видно, как сильно напряжена ее спина. Она не может простить, что ее подруге пришлось застрелить Уилла, пытаясь добраться до Бесстрашия и остановить моделирование. Да, это тяжело, горько и жутко, но если бы Трис не убила его, погибла бы сама. А вместе с ней и все Бесстрашие оказалось бы в руках Эрудиции. Пан или пропал, и тут никак иначе. Увидев меня, Кристина корчит кислую моську и глядит с презрением, точно я ей ненароком сильно напакостила. Смотри сколько влезет, я давно обзавелась иммунитетом на такие взгляды. Плевать. Многие Бесстрашные, да чего уж там многие, почти все откуда-то осведомлены о моей связи с Эриком. А так как люди думают в меру своей испорченности, эти слухи с каждым днем обрастают все более и более отвратительными подробностями. Мне б такую фантазию! — Да, да, ты совершенно права — я нехорошая, «шлюха, трахающаяся с лидером за ранги», «подстилка предателя» и прочее, вот и живи с этим спокойно. Подзаебало, если честно, всем что-то доказывать, — не дав Кристине и рта раскрыть, как на духу выдаю я и оттаскиваю Трис за собой в сторону. — Мне срочно нужно с тобой поговорить! — Ты пришла из-за Эрика, — бросив на меня короткий взгляд, утвердительно говорит она. Интересно, это что, так очевидно? — Фор сказал тебе про диск? — чтобы не терять времени, не хожу я вокруг да около. — Сказал, но он уверен в том, что это простая отговорка. Что ты задумала, Эшли? Хочешь помочь Эрику сбежать? — Трис, я не думаю, что он врет! — шепчу я, здорово нервничая, но стараясь держать себя в руках. — К тому же, этот диск — наш шанс доказать невиновность Бесстрашных и получить поддержку остальных фракций. Ты сама видишь, что творится: Искренние с Эрудицией, Дружелюбие вообще от всего открестились и засели на фермах за Стеной. А у нас катастрофически не хватает людей… Я знаю, что не имею никакого права просить тебя ему помогать. Знаю, что Эрик в тебя выстрелил и вы чуть не погибли. Но я прошу дать ему шанс достать этот чертов диск. Фор и слушать ничего не хочет о том, что это может быть правдой. — Да, я знаю, мы говорили с ним об этом… Ладно, что от меня требуется? — четко, собрано и коротко. Вот она, настоящая Бесстрашная. Сильный, отчаянный и храбрый воробушек. Хотя теперь так называть ее у меня язык не поворачивается. Она изменилась, сильно. Не знаю, что именно: сложившиеся тяжелые обстоятельства или смерть родителей на Трис так повлияли? — Всего лишь отвлечь Фора, — взволнованно выпаливаю я на выдохе. Трис вопросительно приподнимает бровь. Без излишней спешки я выкладываю ей весь план, но она хмурится и отрицательно качает головой, не соглашаясь. — Нет, Эшли, так не пойдет. Лучше будет, если я сама выведу его на крышу, — помолчав, добавляет она. — Если меня заметят, то мне ничего не будет, а тебя могут пристрелить на месте, как предателя. — Это слишком для тебя рискованно, — возражаю я, — Фор не простит… — С ним я сама разберусь, за это не переживай. Ты все достала, что Эрику понадобится? — Осталось достать одежду, пойду после отбоя. И вот еще, я не знаю, насколько он окреп, передай ему регенерацию, — осторожно сую ей шприц, и Трис прячет его в карман. Ключи от наручников отправляются следом. — Что ты потом собираешься делать, ведь Тобиас поймет, что без тебя не обошлось? — волнуется она, а мне так горько становится. Я ведь и ее подставляю… У нее нет ни одного повода верить Эрику, но несмотря ни на что, она помогает, и если Итон узнает о причастности Трис… Он, наверное, не простит. — Не беспокойся, я не пропаду. Главное, чтобы Эрик благополучно сбежал и достал диск. И… прошу, будь осторожна. — Ничего, инициацию прошли, и тут справимся, — ободряюще улыбается Трис. — Так что за дело. — За дело, — киваю я, нервно ухмыляясь. Ладно, гни свою линию, а сантименты подождут до лучших времен. Где здесь склады одежды?Эрик
После того, как Фор оттащил от моей палаты Эшли и наступила тишина, я почувствовал полное опустошение. Теперь остается только лежать и пялиться в потолок, понимая, что изменить ничего не удастся. Фор твердо вознамерился меня убить. Это его посещение — всего лишь попытка оправдаться перед собой, доказать самому себе, что он прав. Черт, как же противно, просто до отвращения. И ведь ни с хуя пропадать, позволить Сэму нас всех переиграть, насадить на кукан! Меньше месяца назад мы еще были одной фракцией, а теперь мы никто и звать нас никак, в прямом смысле. И, как ни удивительно, это всех устраивает. Ну, и какой из Итона лидер? Что он будет делать на базе? Он никогда ничего не делал, кроме того, что исполнял приказы и злился на того, кто их отдавал. А тут на тебе — целый лидер, блядь! Вот и поймешь каково это, когда люди мрут как мухи, и ты не знаешь, что с этим делать. Я знаю, почему ты меня так ненавидишь, но моя смерть ничего не исправит и не докажет. Твои люди сейчас похожи на детей, родители которых уехали и оставили их одних. Да! Теперь мы свободны! Ровно до тех пор, пока у вас есть еда в запасе и тепло. Как только начнете голодать и мерзнуть — возьмут вас тепленькими. Кто? Да кто угодно! Хоть Сэм, хоть Кан, да хоть бы даже и Джоанна. Потому что вы будете не способны сопротивляться, потому что вам нужен лидер. А ты, Итон, ни хрена ни разу не лидер. Потому что ты — ебанный Стифф. Потому что ты не можешь всадить в глотку нож без предварительной работы над собой. Потому ты и перестал ездить с нами в рейды. Потому ты хочешь убить меня. Потому что когда ты все провалишь, люди придут ко мне, и я смогу вытащить их из той жопы, в которую ты их загнал. Потому ты и боишься меня. Готов ли я к смерти? Да плевать на нее. Я так долго ее ждал и так долго боялся, избегал, сторонился, как сам не заметил, что привык к ее сопровождению. А теперь вот добралась и до меня старуха с косой. «Поговоришь с лидерами завтра!» И что им сказать? Идите вы на хуй, ублюдочные твари! Вот вам мое последнее слово… — Это правда? — раздается рядом мягкий женский голос так внезапно, что я успеваю внутренне содрогнуться. Я даже не заметил, как кто-то вошел — надо же так подкрадываться! Что с чутьем Бесстрашного? Рядом со мной стоит блондинка Фора, пристально меня рассматривая. Мне становится неуютно под этим взглядом: она сильно изменилась с тех пор, как я видел ее последний раз. Ранение ли это, или еще что, но она кажется гораздо старше своих лет. — Что правда? — спрашиваю, стараясь не выдать своего удивления. Что бы ее появление тут могло значить? — Про информацию, — она говорит, делая длинные паузы, как и Фор. Видимо, это у Стиффов в крови. — Она правда есть, или ты стараешься извернуться? — Я уже даже и не скрываю заинтересованность в своем взгляде. Девка совершенно точно не тупая. Кстати, вот она как раз смогла бы стать лидером. Не Стифф. Она умеет просчитывать шаги на много ходов вперед, не поддается эмоциям, сильная. Где-то очень глубоко внутри. Прикованный к ебаной кровати, под пристальным взглядом этой Отреченной Бесстрашной без возможности даже отвернуться, я чувствую себя как на плахе. Что им всем надо, какого хрена они устроили тут мне смотрины? Я сильно сжимаю челюсти и возвращаю ей не менее пристальный взгляд. — А тебе какое дело? — Мне не все равно, — задрав подбородок, отвечает она. — Я хочу вернуть фракцию. И многие хотят, Эрик. Многие с Тобиасом не согласны. Считают, что у нас есть шанс все вернуть. Но тебе нет доверия: твоя репутация… заставляет ждать от тебя какого-нибудь подвоха. Поэтому я и спрашиваю у тебя — диск существует или ты просто врешь, чтобы время потянуть? — Ну надо же, вот уж не думал никогда, что найду единомышленника в лице блондинки Фора. Как бы он не подумал чего… — Я что-то смешное сказала? — Нет, — я опускаю голову, изо всех сил давя усмешку. — Странно от тебя все это слышать. Мне казалось, ты всегда меня боялась и ненавидела. — Это правда. — Кажется, что на ее лице совсем нет эмоций. Интересно, как она выглядит, когда ублажает Фора в постели, такая же холодная? — Боялась и ненавидела. Но у меня есть глаза и уши. А еще голова. Я вижу, что Тобиас нас загоняет в ловушку. Мы живем одним днем, это неправильно. Если нам объединиться с остальными фракциями, у нас будет шанс. Лучше использовать этот шанс, чем сдаться без боя. Да что ты ухмыляешься все время? Что смешного-то? — сердится. Значит, не такая уж невозмутимая. — Я не ухмыляюсь. Мне просто странно, что за три месяца ты стала больше Бесстрашной, чем Фор за шесть лет. Это действительно смешно. А диск есть, но он в Эрудиции. Да это уже и неважно, потому что твой Итон все за всех уже решил. — Я с ним поговорю, — тихо проговаривает она, опустив глаза. — Я тебе почему-то верю. Вот. Это тебе пригодится. — Трис кладет на кровать шприц. — Это регенерирующий укол. Вот ключи от наручников, одежду я скоро принесу. И будь готов уходить. Надеюсь, тебе уже лучше. Она собирается поспешно выскользнуть из палаты, но я останавливаю ее громким рявком так, что она замирает на пороге. — Стоять! — убедившись, что она послушалась, я без промедления хватаю шприц и ввожу в вену прозрачную желтоватую жидкость. — А теперь вопрос: почему она сама не пришла? Отвечай, ну? И не вздумай мне врать! — Лекарство начинает действовать, пока я отстегиваю себя от пресловутой кровати. Ага, блондинка покраснела до ушей: точно, малявка все задумала! — Ей приходить сюда опасно. Она и так под подозрением, — качает головой Трис, безошибочно определив о ком речь. — Странно, что ты этого не понимаешь. — Она намеревается покинуть палату, но благодаря волшебному уколу, я довольно бодро спрыгиваю со своего лежбища и перехватываю ее за локоть. — Но ты же как-то пришла, значит, и она сможет. У меня есть важная информация для нее. — Меня никто не пристрелит на месте только за то, что я разговариваю с тобой! — возмущается она, пытаясь выдернуть свой локоть. Стифф, а вспыхивает почище любой Искренней. — Я постараюсь по-тихому тебя вывести, но не уверена, что смогу достать оружие. — Все же ее отпускаю и отхожу, стараясь размять затекшие от долгого лежания мышцы, но Трис медлит, не уходит. — Если это действительно так важно, я могу передать Эшли все, что ты… — То, что я хочу ей поведать, касается только ее и меня. Это понятно? — я смотрю на Трис пристально, а в ее взгляде вдруг мелькает смущение. — Нет, это не та херня, что ты себе надумала, это действительно важно. — Приподнимаю одну бровь. — Вы ведь решили вопрос с охраной? Или все это время вы надеялись только на наручники? — Да нет, есть охранник, — тихо выдает она. — Точнее… Он нейтрализован. — Ну вот, тем более, никто и не узнает. Хотя Фор тебя за это по головке не погладит. — А я и не кошка, чтобы меня гладить, — хмурится она, бросая на меня дерзкий взгляд. — Пусть сам опасается, что его не погладят. — Черт, ну и девка. Вот Фору свезло так свезло, я б убил на месте за такое. — Так, ладно. Скажи мелкой, чтобы не дурила и пришла. Все равно я отсюда сейчас съебну, и пусть Фор потом докажет, что она к этому причастна. А мне надо с ней поговорить. — Не знаю никакой мелкой… — вот черт, только подумаешь, что нормальная баба! — Воспитывать меня надумала? — спрашиваю угрожающе, но, кажется, она меня совсем не боится. — Итона своего воспитывай. Скажи ей, чтобы пришла, ясно? — Кому? — с вызовом смотрит. Ну что за… — Не играй со мной. Не выйдет, — говорю тихо, приходится сильно сдерживаться, чтобы не сорваться на девку. Может, еще пригодится. — Если не позовешь, я пойду и найду ее сам. Сколько убью при этом народу, думай сама. — Ладно, — кивает она и выскальзывает за дверь.