"Сладкая ложь"

      Сколько получится игнорировать человека, который тебе нравится? День? Два? А, может, всего час? Возможно ли такое вообще?       Антон теперь уже и не знал. Еще утром он проснулся с твердым убеждением, что сегодня не станет не то что разговаривать, а даже смотреть в сторону Мартена. Ему было стыдно за вчерашнее поведение, за то, что он сделал. Пусть и не он начал эту игру, но ведь поддержал ее!       Стоило с самого начала все закончить. Одной-единственной фразой оборвать эти странные и пугающие отношения. Почему все так сложно? Просто подойти, сказать, объяснить... и все, конец. Пусть все остается так, как было раньше. Нормальная атмосфера соперничества, дружбы, зависти, да все что угодно, только не то, что происходит сейчас!       Голова просто раскалывалась на мелкие кусочки, каждую минуту напоминая о себе пульсирующей болью. Хотелось остаться в постели и никуда не ходить. Ему не нужны тренировки, не нужны указания, ему ничего не было нужно в этот момент, лишь бы его оставили в покое.       Больше не видеть лица Мартена, его красивой улыбки и карих глаз. Антон не хотел думать о нем, но все жалкие попытки с крахом проваливались, оставляя после себя разрушенные остовы. И вновь перед глазами та самая картина. Опять сердце ускоряет свой ритм, напоминая о тех эмоциях, что били через край. Дыхание перехватывало, отзываясь тупой болью в груди, заставляя жадно хватать ртом воздух. Это невозможное ощущение одиночества, потери самого себя и своих желаний, сводило Шипулина с ума. Что он сейчас хотел? Всего одно желание – увидеть Мартена. Пусть только издалека, не нужно им общаться, только посмотреть, как тот едет по трассе, как стоит на коврике, приготовившись к стрельбе…       - Нет! Нельзя! – одернул сам себя Антон, вставая с кровати и направляясь в ванную.       Не станет он пропускать тренировку из-за одного поцелуя! Вот еще! В конце концов, он мужик или сопливая баба?! Нельзя позволить себе раскисать, тем более на носу Чемпионат. Просто будет достаточно запереть все чувства на замок, убрать подальше от себя и от посторонних глаз, а тем более от Фуркада.       Всю ночь Антон проворочался в кровати, не имея возможности заснуть. В голове постоянно крутились разные мысли; он анализировал свои поступки, свои слова и чувства, возникшие вследствие этой необдуманной игры в любовь. Шутка превратилась в реальность.       Посмотрев на себя в зеркало, Антон хмыкнул, осознав всю иронию последних событий. Он так рьяно сопротивлялся признанию Фуркада, так неистово отгонял его от себя, что и сам не заметил, как игра перелилась в жизнь.       Ему очень нравился этот человек. Каждая линия, каждая черточка, абсолютно все в Мартене привлекало, даже то, что должно было бы быть недостатком. Еще недавно Антона ужасно бесило все бахвальство Фуркада, когда тот выигрывал гонки, а сейчас это казалось милым. И за это Шипулин просто ненавидел себя!       - Мда, чувак, - сказал он сам себе, глядя на свое отражение, - походу, ты серьезно попал!       И когда он успел влюбиться? Не бывает любви с первого взгляда – он не верил в это. Неужели что-то подобное он и раньше испытывал к французу, просто не мог принять этого? Возможно ли такое, что и до признания чувства уже были?       Шипулин не знал. Слишком много вопросов, а ответов – ноль. Только голова стала болеть еще сильнее.       Решив, что пора заканчивать с детскими играми, Антон впредь собирался полностью исключить общение с Фуркадом. Будет сложно, порой даже невозможно это сделать, но отныне его чувства никогда не будут увиденными. Он больше не проявит подобную слабость. И пусть этот француз говорит все, что ему захочется – больше такой ошибки Антон не повторит!       Быстро переодевшись, мужчина вышел из номера, намереваясь на лифте спуститься в холл, где его должны были уже ждать. Ждать пришлось достаточно долго – лифт никак не хотел ехать на его этаж. Простояв так около пяти минут, мужчина решил топать вниз пешком, пусть и с десятого этажа. Глубоко вздохнув, Антон направился к лестнице, надеясь, что больше за это утро никаких сюрпризов не предвидится.       На лестничном пролете, на уровне шестого этажа, Шипулин внезапно остановился, услышав знакомые голоса. Один явно принадлежал Мартену, а вот второй был приглушенным, за счет чего Антон не смог сразу распознать говорившего. Сначала он хотел уйти, но любопытство все-таки взяло верх, поэтому, подойдя к двери, биатлонист медленно ее приоткрыл. В узкую щелочку он смог заметить стоящих рядом мужчин – Симон и Мартен. Они о чем-то горячо спорили, постоянно жестикулируя. Попутно себя ругая всеми знакомыми и незнакомыми словами, Антон затаил дыхание, прислушиваясь. Минуты через три, он разочарованно вздохнул - братья говорили по-французски, а он этот язык, к сожалению, не понимал. Если только пару слов, но и те не особо часто проскальзывали в речи мужчин.       "И зачем я вообще здесь торчу? - опять отругал себя Шипулин, но не ушел, наблюдая за Мартеном. - О чем же они так спорят?"       Одно Антон знал точно - о нем. В беседе постоянно звучало его имя.       - Да не могу я, понимаешь? – горячился Мартен, тяжело дыша. – Это же просто бред!       - Ага, - фыркнул брат, уперев руки в бока, - который принес тебе золотую медаль!       - И что? В следующей гонке я все равно проиграл ему! – не уступал младший.       - Вот если бы ты делал все так, как изначально договаривались, то и не пришлось бы! – разозлился Симон. – Ты должен был просто придерживаться плана! И Шипулин бы не раскусил тебя так быстро!       - Да не хочу я! – возмутился Мартен. – Мне не нравится вся эта игра! И мне неприятно обманывать Антона!       - О, этот русский уже стал Антоном? – удивленно протянул брат. – Может, ты влюбился в него, а? Поэтому и пошел на попятную?       - Что за бред ты несешь?! – теперь Мартен разозлился. – Как я могу влюбиться в мужика?! Да тем более в такого, как Шипулин!       Внезапно он замолчал. Сначала до него донесся тихий скрип откуда-то слева, и, повернувшись, Мартен уловил едва заметное движение там, где располагалась лестница. Что-то светлое мелькнуло за распахнутой дверью – что-то до боли знакомое… фигура мужчины. Сердце упало куда-то вниз, дыхание замерло, в голове словно взорвалась атомная бомба, и перед глазами заплясали черные точки – это был Антон. Он слышал его разговор с братом!       - Хей! – перед носом Мартена замахали рукой. – Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю?!       - Извини, - рассеянно произнес Фуркад-младший, - я пойду, ладно? Позже договорим!       - Эй! Подожди! – крикнул ему вслед, ничего не понимающий Симон, но брат уже бежал к лестнице. – И что с ним происходит такое? – недовольно пробубнил он, отворачиваясь.       Мартен быстро спускался по ступенькам, надеясь догнать Шипулина. Он еще не знал, что скажет ему, но чувствовал, что просто обязан поговорить с ним. Если он слышал последнюю фразу… Черт! Даже думать не хочется об этом. Он даже забыл о том, что Шипулин мог ничего не разобрать. А если Антон их понял? На душе стало противно от собственной трусости и беспомощности. Он произнес эти слова со злости, лишь бы перед братом не оправдываться, вот только теперь все оказалось гораздо сложнее.       Мартену совсем не хотелось, чтобы Антон возненавидел его за такие слова, не хотел, чтобы тот думал, что все ложь… Стоп! Фуркад на мгновение замер – так ведь это на самом деле было ложью! Все его признания, не что иное, как «развод», так почему же он сейчас так переживал? Это был отличный шанс закончить с дурацким планом Симона – оборвать все ниточки, ведущие к Шипулину, окончательно и бесповоротно. Раз – и все. Больше не мучиться сомнениями, странными желаниями и противоречиями. Мартен ведь хотел этого, не так ли?       Прикрыв глаза, мужчина стоял на лестнице, крепко схватившись за перила руками, да так, что костяшки побелели. Нет! Пора признать, что ему далеко не безразлично мнение российского биатлониста. И Мартен совсем не готов прекратить общаться с ним. Нельзя терять Антона! Нельзя! Потом стоит подумать над последствиями принятого решения, а сейчас важно только одно – поговорить с Шипулиным!       Однако в холле, вопреки ожиданиями Мартена, было пусто. Часть спортсменов решили отдохнуть, оставшись в своих номерах, другие отправились на прогулку по городу, а третьи, в числе которых была российская команда, отправились на тренировку.       Фуркад уверенно направился в сторону трассы, собираясь отыскать Антона. Плевать на все, что скажет Симон. Не стоило даже и пытаться отрицать возникшие чувства, ведь в этом был частично виноват и его брат. То, что сейчас творится внутри Мартена, в его душе, просто не укладывалось в понимание самого спортсмена. Для него тоже было дикостью осознать эти чувства, но еще сложнее принять их. Даже сейчас Мартен упорно отрицал, что при одном только упоминании имени Шипулина, сердце начинало биться чаще. Это очень пугало, не давало спокойно уснуть ночью, заставляя думать, переживать каждую секунду вновь и вновь. Тот момент, как они поцеловались, навсегда отпечатался в сознании, словно клеймо.       Фуркад не хотел признаваться в том, что проиграл. Проиграл не в гонке, а в своей собственной лжи. Запутался настолько, что уже не мог отличить правду от вымысла. Разобраться в себе, успокоить расползающиеся мысли, собрать все фрагменты в одну картину – но когда? Его каждый день словно обухом по голове бьют, не давая возможности опомниться и свыкнуться с новыми ощущениями. Все слишком быстро, слишком резко. И теперь еще вот это. Мартен был уверен, что Шипулин услышал его последнюю фразу. Как отнесется к такому, особенно после того, как сам Фуркад пытался доказать обратное?       К огромному удивлению француза, на тренировке Антона не было. Как сказали его друзья по команде – мол, он приболел и вернулся к себе.       - В номер? – уточнил Мартен, глядя на Гараничева.       - Вроде того, - пожал тот плечами, затем наклонился поближе и быстро зашептал. - Только не говори ему, что это я сказал, куда он пошел, ладно?       Мартен кивнул, слушая, затаив дыхание. Что ж, теперь он знает, куда направился Антон, и обязательно поговорит с ним!       - Спасибо, - кивнул он еще раз и, развернувшись, направился в сторону города.