Под сенью алых кленов

— Эй, не спать, принимай багаж! — прокричал Ликки. Он не был высокого роста, но сейчас, стоя на катере, выпятив грудь и гордо расправив плечи, казался великаном. Я едва успел освободить руки от ящика с консервами и обернуться к шатким деревянным мосткам, соединявшим судно с берегом, как получил рюкзаком в лицо. Благо тот был наполнен лишь верёвками и мелочовкой из альпинистского снаряжения. «Павлин надутый, мать его. Вместо того, чтобы вещами кидаться, мог бы помочь тяжёлый багаж потаскать, — ворчливо подумал я. — Куда там… он же умник, оценщик древних хренотеней и любимчик босса. Ничего… я потерплю лишние мозоли. Наверняка за нашу безделушку, ради которой притащились в эту дыру, столько бабла отвалят на чёрном рынке, сколько ему и не снилось… Тогда и потребую себе большую долю за честный труд. Пусть только гавкнет против». — Полегче! — пробурчал я, отбросил рюкзак с верёвками к остальным вещам. Ещё около получаса завершалась разгрузка катера. Потом тот отчалил от скалистого берега и помчался к торговому судну. Его капитану наш босс отстегнул хорошую сумму за провозку «зайцев» и отклонение в сотню миль от маршрута. Накрыв брезентом багаж, временно оставляемый у импровизированной пристани, я взял свой рюкзак. «Тяжёлый, зараза, но личное добро вдали от дома костей не ломит», — хмыкнув, я кивнул боссу. — Идём? — Маркус, предводитель нашего отряда, закинул свою обширную сумку на спину. Саркастически усмехнулся, будто подсмотрел мои мысли, и неторопливо прогулочным шагом пошёл от берега к лесу. — Нас ждут великие дела и таинственные артефакты! — несмотря на прохладную погоду, он был элегантно одет. Модные узкие брюки и приталенная куртка, а на шее пёстрый шёлковый платок, подчеркивающий его авторитетный статус. Никто из нас щегольских безделушек не носил, и поэтому он выглядел словно царь в короне. Да и Маркуса мы, если честно, побаивались. «Опасно смотреть ему в глаза. Даже клиенты робеют, хотя он с ними и обходителен, как курица с цыплятами. Толстосумов он притворно уважает, может и простить за какую глупость. Нам же шкуру срежет и за мелкую ошибку», — мысленно я показал боссу средний палец. — Да, топаем, топаем, — я пошёл за Маркусом, бубня себе под нос ругательства. — Красота какая! — выдохнул сзади меня Ликки. Я лишь хмыкнул. Местечко тут было действительно что надо. Я всегда любил леса. Особенно хвойные, но и смешанные вдыхали мне в душу поэтическое настроение. Ныне стояло бабье лето. Ускользали последние теплые деньки перед тем, как осень захватит мир в свои владения полыхающей листвой и холодными дождями. Сейчас лес был невероятно красивый, такой разноцветный, что только стоять да любоваться им. А когда он сиял в лучах яркого солнца, то глаз вообще было не оторвать. А пахло вокруг… просто закачаешься! Горьковатый аромат грибов и пряный запах увядающей листвы приятно щекотали ноздри. Пели поздние птахи. Их трели парили над лесом, провожая лето в последний путь. — Хеннинг, не отставай! — крикнул ушедший немного вперед Маркус, заметивший, что я сбавил шаг. — Иначе все твои денежки по норам попрячутся! Я недовольно поморщился, отрываясь от созерцания раскрашенного золотым светом леса, и поспешил догонять лидера. Моя работа очень мне нравилась. Искать древние артефакты и развенчивать седые легенды, связанные с таинственными существами, или исследовать загадочные места и сражаться с древними чудовищами. Чем не романтика? Ну, если отбросить горделивый пафос и эгоцентричную мишуру, то я был банальным чёрным археологом, мошенником и авантюристом в одном лице. Который, в придачу, не брезговал промышлять контрабандой. Что поделать, за некоторые товары маржа за тихое пересечение границы без лишних свидетелей была настолько заманчива, что отказаться оказывалось сложней, чем отгрызть себе локоть. В свободное от «ходок» время я добывал редкие вещицы и продавал их всяким, по большому счёту, дуракам, что старым, что молодым. Их всех объединяло одно: одержимость коллекционированием. Грех было не воспользоваться очередным идиотом, готовым выложить кругленькую сумму за вещь, которая часто не особо-то была и полезна. Но тут главное имидж, деньги — мусор, благодаря чему я был вполне известен в определённых кругах. — Эй, Хенни, где там твоя всемогущая карта? Может, проверишь путь, не в одно ли тёмное место у чёрта мы идём? — иронично отвлек меня от размышлений Олли, бывший самым молодым и непоседливым из нас. Серьга в его ухе, поймав на своё ребро солнечную искорку, задорно подмигнула мне. Олли всегда улыбался, чем невероятно раздражал меня. «Чем меня цеплять, лучше бы занимался ты цифроблудием да жратвой», — я остановился и полез в рюкзак. Как по мне, так у Олли кишка была тонка для добычи артефактов, но с подсчётами он справлялся идеально. Да и готовил неплохо, даже имея набор из пучка трав и полудохлой жабы. — Нам туда, — я ткнул пальцем вправо, попутно сверяясь с потертой картой. Бывали у нас, конечно, и нестыковки с прозревшими заказчиками, которые вдруг разуверились, что ими купленный булыжник вовсе не философский камень. На такие случаи мы обладали серьезной «крышей», которая получала свой процент от каждой сделки и была способна сама потрясти даже очень крепкого клиента. «Но ныне наша цель… Да, должна быть реальна». В лесах, возле деревни, к которой сейчас мы держали путь, якобы обитал некий Лесной дух. Вот мы и пошли проверить легенду и вынюхать, как на ней можно поживиться. К своему удивлению мы не обнаружили деревни. На её месте стояли три покосившихся деревянных дома да пышно рос бурьян в заброшенных огородах.  — Давайте без шума осмотримся, — едва слышно предложил Олли. — Согласен. Чего-то меня эти дома настораживают. Может, внутри одного из них полно всякой нечисти. Пускай куриных ножек и нет, но остановимся лучше подальше, — уверенно заявил Маркус, скептически оглядывая потрёпанные временем постройки. — Внимания сильно привлекать не будем и уйти в случае чего сможем. Мы по-быстрому разбили двухместные палатки, организовали костер. У нас с собой были взяты мощные фонари, но пользоваться ими для освещения лагеря казалось неразумным. Здешняя угрюмая местность так и навевала мысли, что на их холодные лучи возьмёт и заявится какая-нибудь недружелюбная дрянь. С живым огнём хоть отбиться можно, а вот фонари помогут лишь подробней разглядеть того, кто хочет тебя сожрать. Ликки примостил котелок над костром. Сегодня на ужин варились консервы, которые Олли готовил лучше всех нас. Не сказать чтобы блюдо было шибко сложное, но у Олли оно получалось ароматным и наваристым. Знал он некие корешки и травы, что всегда помогали ему стряпать аппетитную еду. Тут его было не переплюнуть, и потому Ликки ворчливо выполнял порученную Олли работу. Сперва принёс воды из реки, пролегавшей довольно близко, а теперь следил за костром. Маркус делал обход лагеря с деловым видом, изображая бдительного стражника, хотя карабин держал в руках небрежно. Он периодически с насмешкой покрикивал, призывая чертовщину появиться и принять свой неизбежный конец. Он хоть и волновался за сохранность наших жизней, но все же раздражал своим позерством. «Он считает, что, покомандовав при постановке лагеря, уже сделал массу полезных дел, теперь ему остается только подчеркнуть свой авторитет, — подумав, что не дай Бог кто нападёт ночью при таком-то постовом, укоризненно покачал головой, мрачно хмурясь. — Мне-то точно терять бдительность не стоит». Устав слушать вопли Маркуса, я прихватил ружьё, отправился прогуляться, подстраховать Олли, уже собирающего приправу к ужину, и подробней осмотреть местность вокруг лагеря. Мне не терпелось узнать, что такое этот Лесной дух. Один из клиентов однажды прилично выпил шнапса и проболтался, что хочет получить сокровища Леса. Нам, конечно, сразу стало любопытно, о чем это он. На расспросы мужчина отвечал неохотно, поэтому нам пришлось пообещать, что мы поделимся с ним найденными драгоценностями, если он нам все выложит. При слове «деньги» энтузиазма в нем резко прибавилось, даже мутные от спиртного глазенки загорелись трезвостью. Однако он толком ничего не знал, весьма туманно упомянул про местность и чудовище, обитающее в ее окрестностях, дал нам потрепанную карту, доставшуюся ему от родственников. К ней прилагался схематичный рисунок какого-то козлоногого существа. Так что нам предстояло самим во всем разобраться. А пока я с удовольствием вдыхал свежий воздух и шагал по краю скалы, рассматривая окрестности. Внизу обрывистого берега на мириады брызг о камни разбивалось бушующее море. Стоял гул. Я невольно поймал себя на желании сигануть в эти воды с разбегу, искупаться именно в этом месте, а не в метрах ста позади лагеря, где берег был более пологий. «Не хватало ещё воспаление легких подхватить», — фыркнул я. Все же погода чувствительной прохладой пробралась к сердцу под охотничью куртку. Лес шумел и негодовал, тёмной лентой огибая наш лагерь. Над покачивающимися соснами кружили вороны. На севере за лесом вырастали горы, выпячивая огромные, покрытые снегом вершины. Их пики укутывали курчавые облака. Багрянец заходящего солнца завершал мистическую картину. Я ушел от берега поискать следы Олли. С тревогой подумал, не случилось ли с ним чего плохого. Было странным, что мне не удавалось его обнаружить. Выйдя на опушку леса, я прищурился. «Любопытно…». По левую руку виднелся пригорок, около которого кренились к земле три дома нашей деревеньки, а вот справа от меня начинался осиновый подлесок, на краю которого обжились клочки тумана. На его кромке ютилась одинокая ветхая постройка. Из трубы поднимался сизый дымок. Он был настолько бледный, что заметить его из лагеря представлялось возможным. Поразмыслив, я решил зайти в хлипкий дом, рассчитывая, что удастся поговорить с его обитателями или встретить в нём Олли. Возвращаться к товарищам лишь с упоминанием, что нашел обитаемое жилье, но приблизиться к нему не рискнул, было как-то противно. Сразу вспоминалась хамоватая бравада Маркуса. Если в этой хибаре нет ничего путного, то о ней ему знать совсем необязательно. Избушка хоть и не была на курьих ножках, как говорят в сказках и как упоминал босс, но производила именно такое впечатление. На её крыше уютно устроилось с десяток ворон. Заприметив меня, они громко закаркали и захлопали крыльями, напористо выражая своё недовольство незваным гостем. Я обвел взглядом висевшие у крыльца изношенные рыболовные сети. Прошёл к входной двери по тропе через изобилие неизвестных мне колючек, крапивы и других сорняков. Подмигнул восседавшему подле порога чёрному коту. Он был с золотыми глазами, под стать местному антуражу, неухоженным и местами ободранным, но взирал на меня с самой независимой надменностью. Аккуратно ступая по скрипящим ступеням, грозящим треснуть под моими ногами, я поднялся к двери и постучал. Она, прохныкав ржавой пилой, отворилась, будто от сквозняка. За ней никого не было, но в нос мне ударил запах палёного мяса. Посчитав, что это приглашение, я с подозрением взглянул на невозмутимого кота и вошёл внутрь. Тут же вляпался в паутину, свисавшую за дверью незримой тенью. «Здешний жилец слово уборка вообще слышал?» — резко зажмурившись, я отшатнулся. Послышалось кряхтенье. — Здрасьте! — с трудом отодрав с лица невероятно липкую паутину, с недоумением уставился на морщинистую старуху, стоявшую в клубах зловещего дыма. — Набежали опять! Ходить нормально не умеют, только сносят всё на своем пути! — раздался хриплый голос хозяйки. Сама она была невысокая, одетая в поношенную цветастую юбку, напоминающую цыганскую, такую же аляповато-красочную кофту и потрёпанный меховой жилет. На плече у неё устроилась крупная саламандра. — Понаехали тут, туристы! — выплюнула старуха, буравя меня острым взором. «Слава богу, что она наш язык знает, а то не было бы понятно, как с ней разговаривать», — я тщательно готовился к поездке, перелопатил уйму литературы, всю историю местности изучил, но деревеньки этой на карте не оказалось. Однако мои страхи недопонимания с местными оказались напрасны. Я попытался вежливо улыбнуться недовольной карге, но ее мои мимические потуги не впечатлили. Напротив, у бабульки лишь крепче поджались тонкие морщинистые губы, а в глазах не появилось ни капли дружелюбия. В ответ я принял горделивую позу и по-деловому осмотрелся. Если я турист, то действую так турист. Созерцаю и вопрошаю! А посмотреть, кстати, было на что. Стены избы утопали в вязанках сушёных трав, грибов, кусков тел животных. По ним зловеще плясали густые тени и бледно-красный отсвет пылающего очага. В камине стоял котёл, от которого дурно пахло. Я едва сдерживал нарастающие рвотные позывы, боясь даже представить, что варит эта карга. Однако я был готов поспорить на свою жизнь, что готовка у бабки выходит так же плохо, как и уборка. Тут мой взгляд добрался до дальнего угла комнаты, и я замер от неожиданности. За спиной бабки, в тени волчьей шкуры, виднелось какое-то скульптурное изображение человекоподобной головы с огромными рогами. Пленённый любопытством, я шагнул вперед, желая рассмотреть удивительную находку поближе, покуда вся изба не развеялась, как какое-то наваждение. Старуха преградила мне путь и зло сощурилась. — Если за головой приперся, проваливай, ни черта не получишь! — зашипела она, крючковатым пальцем тыкая на дверь. Я буркнул, что мне лишь глянуть, повернулся боком и прошёл мимо хозяйки. Бабка следила за мной недовольным взглядом, однако попытку выгнать из избы больше не предпринимала. Казалось, в ее глазах мелькнуло любопытство. Достигнув головы, я остановился перед ней. Черты лица у скульптуры были узнаваемо человеческими, но в то же время какими-то неестественными. Тянущиеся от висков огромные витые рога искривлялись назад, внушая мистическую угрозу. К их кончикам были привязаны многочисленные амулеты, назначения которых я не знал. Чего только мне прежде не приходилось видеть, каких только жутких и прекрасных вещей не держать в руках, но такой искусной, живой и тонкой работы, как эта голова, я ещё не встречал! Я рассматривал её и внутри меня шевелился суеверный ужас. Передо мной было нечто мёртвое. То, что эта голова некогда принадлежала реальному мужчине, я уже не сомневался. Остекленевшие тёмно-синие глаза смотрели мне в душу. Губы застыли в таком положении, как будто он отчаянно кричал перед гибелью. Почерневший язык вывалился изо рта. Я осторожно прикоснулся к лицу несчастного. Серая кожа была холодна и груба, кое-где на голове виднелись опалённые волоски. — Я сказала, что голову не отдам. Выметайся, не в музей пришёл! — бабка сердито заворчала на меня. — Кто это? — тихо спросил я, не отводя взгляда от головы и внутренне ёжась от ощущения дыхания старухи у себя за спиной. — Лесной дух. А теперь убирайся! — злобно прикрикнула она. Затем неожиданно сильно и резво схватила меня за плечо и потащила к выходу. Я только и мог, что беспомощно перебирать ногами, чтобы не упасть. Едва распахнув дверь, старуха отправила меня с крыльца пинком под зад. — Больше не попадайся мне на глаза, человеческое отродье! — угрожающе прокричала хозяйка избы и захлопнула дверь. Я в полном недоумении поднялся с земли. Повстречался взглядом с котом, продолжавшим сидеть у порога. Теперь морда у любителя мышей просто источала нахальное самодовольство. Я был готов поспорить, он ухмылялся, глядя, как я потираю пострадавшую от удара пятую точку. Отряхнувшись, я поднял своё ружьё из куста лопуха и, показав коту средний палец, побрел к лагерю, раздражённо бурча себе под нос сквернословия. По-моему, приключений на сегодня вполне достаточно.