Блуждающие огоньки

      Свет в операционной наконец погас, Хирург вздохнул с некоторым облегчением, на долю секунды прикрывая уставшие глаза. Сколько часов, проведенных у стола? Сколько извлеченных осколков, зашитых ран, спасенных жизней?.. Он уже давно потерял счет. Да и такое количество операций, проведенных в режиме «нон-стоп», далеко не первый раз за всю его долгую службу здесь. Но все же, сейчас… сейчас было не по себе. Не по себе от того, что знал — это только начало и самое худшее еще впереди. Хотя, казалось бы, куда еще хуже?..       Погруженный в свои мысли, он шел по коридору, изредка натыкаясь на бесшумно перемещающихся от палаты к палате медбратьев, козыряющих ему, быстро возвращаясь к своим прямым обязанностям. Врач добрел до своего кабинета, толкнул деревянную дверь, переступая порог, замечая находившегося в помещении начальника расположения. Несмотря на то, что кабинет освещала всего одна единственная настольная лампа, ее тусклого света хватило, чтобы рассмотреть неестественно бледную кожу неожиданного пациента и то, как крепко он сжимал руками край кушетки, на которой сидел.       — Хреново выглядишь, Сергей Александрович, — заметил Хирург и подошел ближе, предварительно прикрыв дверь. — Ложись, посмотрю, — Игнатьев повиновался, но лишь потому, что сил спорить уже не осталось. Начмед быстро расстегнул верхнюю часть обмундирования сослуживца, открывая глубокий порез с рваными краями, сочащийся кровью, рассекающий правый бок. — Э-ко тебя зацепило, — покачал головой.       — Царапина, заживет, — отмахнулся полковник, чуть поморщившись от тупой боли, прошивающей тело при каждом новом вздохе, незначительном движении. — Заживет, — глухо повторил, прикрыв глаза. — Доложи обстановку, Олег Станиславович.       — Ну да, по сравнению с этим, — он указал на исполосовавшие всю грудную клетку друга шрамы, — царапина, — врач сделал пару шагов в сторону, открывая шкаф и вытаскивая ампулу анестетика местного применения. — А докладывать-то особо и нечего. Сам все видел и знаешь, что будет дальше, — тонкая игла вошла в тело полковника вблизи раны, но тот даже не дрогнул.       — Знаю, — устало произнес полкан, — к большому сожалению.       Воспоминания прогнать не удавалось, как он ни старался. Перед глазами снова и снова вспыхивали картины десятилетней давности, сопровождающиеся неприятной ноющей болью в левом плече…       Яркое освещение пробивалось сквозь закрытые веки, заставляя вынырнуть из окутывающей черноты, прийти в себя. Медленно, привыкая к слепящему электрическому свету, Сергей открыл глаза. Белый потолок, белые стены — госпиталь. Раньше он бывал тут только в качестве посетителя, навещая раненных товарищей, а сейчас и сам угодил на койку. Нехорошо и… что-то не так. Но понять, что именно, никак не удавалось… Чуть полежав, прислушиваясь к ощущениям, капитан приподнялся на локтях, аккуратно садясь. Боли не было. То ли от ударной дозы анальгетиков, то ли рана была не так уж серьезна, как показалось. С корнем вырвав из руки прикрепленный катетер вместе с иглой капельницы, мужчина, не обращая внимания на катящиеся по коже алые бусинки, встал, тут же хватаясь за железную спинку кровати, чтобы не упасть: пространство вокруг завращалось, пошло всполохами, звездами.       Глубокий вдох.       Пауза.       Медленный выдох.       Снова.       Справившись с головокружением, боец мелкими шагами, держась сначала за кушетку, затем за стену, направился к выходу из палаты. Тишину коридора нарушал тихий шелест голосов пострадавших бойцов, сидевших на стульях возле дверей своих «номеров», но понять, вникнуть в смысл того, о чем они говорили было решительно невозможно, будто сослуживцы общались на незнакомом Игнатьеву языке. Ну и черт с ними, он, так или иначе, узнает последние новости, капитан все-таки… По левой руке тонкими струйками начала сбегать кровь, бинты, закрывающие нанесенные Зверем раны, быстро меняли свой цвет с белоснежного на красный. Свое состояние он оценил как «крайне херовое», однако возвращаться в койку, валяться, притворяясь тяжелобольным, когда в действительности таким, как сам думал, не являлся, не было никакого желания. Нужно понять, что происходит…       — Может, еще на вышку залезешь, капитан? — грянул над ухом знакомый голос, заставив дернуться от неожиданности. — Энтузиаст, мать твою, — медбрат перекинул одну руку товарища через свою шею, разворачиваясь обратно в сторону палаты. — Чего творишь-то? Тебя, герой, едрить твою налево, полночи зашивали. До сих пор удивляюсь: как с такими ранениями только жив остался? — риторический вопрос, ответ на который знает один Всевышний. — Швы разойдутся, собирай потом тебя по всему госпиталю, кровь с пола отмывай, итак, вон, заляпал тут все.       — Сколько времени прошло? — пропуская мимо ушей едкие реплики товарища, охрипшим голосом спросил Игнатьев, тяжело опускаясь на койку. За все время его маленького путешествия, он даже не обратил внимания на то, что вся окружающая обстановка находится в цветовом диапазоне самых первых СССРовских телевизоров: немного рябящий черно-белый вариант. А теперь, когда заметил, это не казалось чем-то необычным, будто так всегда видел. — Долго я здесь валяюсь, Олежа?       — Почти двое суток, — ответил Олег, садясь на стул рядом, принимаясь снимать промокшие бинты. — После того, что ты сделал, мутант удрал восвояси, прихватив с собой и этих летающих крыс. Все окна в госпитале выбили, с-суки, — недовольно пробурчал мужчина, не отрываясь от своего дела. Обтянутые перчатками пальцы быстро и аккуратно избавляли тело от марлевой повязки. — Потом, полчаса, наверное, минуло, как все улеглось, в небо ударил столб света. Что-то вроде ЭМИ спалило к чертям собачьим всю электронику, генераторы накрылись. Все расположение без связи и света сутки сидело, все резервники подключили к нам. Что это было, — он пожал плечами, — никто не знает. Вспышкой окрестили.       — Черно-белое зрение и полторы минуты без воздуха, — тихо произнес Сергей Александрович, вспоминая тот краткий миг времени, когда пришел в себя. И именно тогда глаза резануло острой болью, он почувствовал прошедшую по израненному телу ударную волну, после которой наступил полный вакуум.       — Прибавь еще продолжительные головные боли у половины личного состава, а у некоторых и потерю ориентации в пространстве, — добавил медбрат, доставая из упаковки сложенную в несколько раз стерильную тканевую салфетку, дабы просушить наложенные пациенту швы. — А сейчас… сейчас все тихо, спокойно, никакой активности. Даже не знаю, хорошо ли, плохо.       — Вертолетчики что? Никитин? — поинтересовался раненный, но увидев вмиг помрачневшее лицо товарища, понял все без слов. — Гребаная Зона…       В помещении воцарилось безмолвие, разрушить которое не решался никто. Олег занимался наложением новой повязки, Сергей же просто сидел, закрыв глазами, незаметно для друга сжимая в кулак одеяло. Даже сквозь затянутые пленкой окна не пробивался ни один звук, шорох. Не было слышно ни переговоров солдат, что сновали туда-сюда, ни лая собак, сейчас, боязливо прижав уши к макушке, лежащих в своих конурах, даже обычного завывания вечно ледяного ветра. И правда: затишье перед бурей, и грянет она очень скоро, в который раз унося с собой десятки жизней молодых ребят. А то и сотни, может и всего расположения, кто знает?       — Тебя, товарищ капитан, переводят, — разбивая гнетущее молчание, молвил сослуживец, закончив с бинтами, — в военный госпиталь в Киеве. Вертолет будет… — договорить он не успел: его слова заглушила беспорядочная пальба, крики. — Твою мать, что, опять?.. — устало произнес медбрат, делая шаг в сторону окна, но остановился, когда, прорвав пленку, в палату вдруг влетел небольшой темный комок.       Существо, скуля, встало на лапы, зализывая рану в боку, не обращая абсолютно никакого внимания на находившихся в помещении людей. Мутант повел носом, шевеля усиками, и чихнул от сильного запаха лекарственных препаратов, только после этого устремив взгляд в сторону солдат. Котенок, на которого было так похоже животное, припал к земле, готовясь прыгнуть на ближайшего человека. Большие глаза горели странным оранжевым огнем, мелкие, но острые коготки уже с неприятным скрежетом царапали каменную поверхность. Оттолкнувшись от пола, порождение Зоны взмыло в воздух, на лету открывая широченную круглую пасть, так, что ни глаз, ни треугольных топорщащихся ушей буквально не стало видно, усеянную тремя рядами испачканных кровью зубов. То еще зрелище, надо признать… До выбранной цели оставалось несколько метров, когда прогремел выстрел. Выпущенная из «Грача» пуля вошла точно в пасть, пробивая насквозь небольших размеров черепную коробку. Мутант дернулся, по инерции пролетел те самые недостающие метры, с глухим хлопком свалившись к ногам Олега. Брезгливо отшвырнув тварь в другой конец комнаты, медбрат посмотрел на друга.       — Вот тебе и «тихо, спокойно», — угрюмо произнес Игнатьев, опуская пистолет. — Выведи меня отсюда, — попросил, поднимаясь, и в этот раз товарищ не сказал ничего против, прекрасно понимая, что сейчас, в очередную атаку, нужны все бойцы, способные держать в руках оружие.       За стенами госпиталя царил невообразимый хаос: перевернутая, выведенная из строя техника, растерзанные, изломанные трупы солдат, асфальта не было видно за покрывалом стреляных гильз и рек текущей крови. Мутанты всех сортов и мастей носились по территории расположения, нападая на все, что движется. Выстрелы, ор, от которого закладывало уши, визг, скулеж — эту мелодию смерти, казалось, можно услышать в любом уголке Зоны отчуждения. А почему «казалось», когда так на самом деле и было? Вот и грянула буря…       Остановившись рядом с мертвым солдатом, чье горло было разорванно так, что можно увидеть шейные позвонки, Сергей, закрыв бедолаге глаза, забрал из его рук автомат, который боец даже не успел снять с предохранителя. Поджав губы, капитан встал, и с помощью друга двинулся к разбитым ангарам. В душе еще теплилась надежда на то, что хоть одна из боевых машин находится в целости и сохранности. Ну, или в относительной целости и сохранности…       На дорогу прямо перед ними выпрыгнула собака. Шерсть клоками торчала в разные стороны, на теле не было живого места — сплошные рубцы от многочисленных драк, да свежие раны, сочащиеся темного цвета жидкостью. Злобный оскал, выпущенные, пусть и короткие, когти и те же горящие странным оранжевым огнем глаза. Громко гавкнув на двоих военных, тварь сделала небольшой прыжок в их сторону, снова показывая свои острые зубы. Больше не колеблясь ни секунды, капитан вскинул оружие, нажимая на спусковой крючок, всаживая в тушу мутанта несколько пуль. Животное взвизгнуло, пошатнулось и рухнуло на землю, корчась в агонии.       — Товарищ капитан! — сквозь какофонию ужасающих звуков прорвался голос еще совсем юного солдата, мальчишки лет девятнадцати от силы, возникшего рядом, тут же пришедшего на помощь Олегу. — Товарищ капитан, их слишком много. Без поддержки с воздуха не справиться, но с нашими птичками связи нет, — тараторил он, — Центральная вышка разгромлена.       — Что предлагаешь? — перед глазами все вертелось, сердце стучало отбойным молотком, дышать с каждым разом становилось все тяжелее. Действие анальгетиков заканчивалось, боль возвращалась с нарастающим эффектом, и сознание то и дело норовило ускользнуть, но Сергей держался, крепче сжимая в руках калаш. Он старался не выдать донельзя хреновое состояние, ведь сейчас не самое подходящее время изображать умирающего лебедя.       — В дальнем ангаре стоит одна машина. Древняя правда, но еще летает, с боезапасом почти в полторы тысячи патронов. Если доберемся… — говоривший резко пригнулся, уходя влево от направляющейся точно в голову летяги. Мутировавшая белка попыталась затормозить, перевернуться в воздухе, лишь бы вцепиться тонкими когтистыми лапками в свою жертву, но не успела: та самая «жертва», выхватив стальной нож из-за пояса, одним метким броском пригвоздила тварь к деревянной балке рухнувшего перекрытия ближайшего здания. — Если доберемся, я подниму ее в воздух.       План, в общем и целом, не плохой, вот только один вертолет не справится с такой ордой мутантов. Тут нужна хотя бы пара-тройка боевых птичек. Но, увы, большинство из них сейчас превращено в груду бесполезного металла. Хотя, некоторые еще могли сохранить боевые функции. Пусть не будут летать, зато будут стрелять. Стоит проверить… Асфальт вдруг подпрыгнул под ногами, и Игнатьев вместе с двумя держащими его солдатами едва не повалился на землю. Откуда-то сзади и справа пришел звук глухого удара. Затем еще один, еще и еще. На мгновение весь окружающий гомон стих, все с замиранием сердца смотрели на внутренние пятиметровые стены Периметра, содрогающиеся под напором неизвестной силы. В свете еще горящих фонарей, можно было различить появившуюся на железобетонной поверхности небольшую брешь, из которой вырвалось облачко пыли, мгновенно растворяющееся в воздухе.       Удар.       Всю стену, защищающую расположение военных от находившейся по ту сторону погани, стремящейся разорвать на куски едва ли не всех людей, теперь покрывала сетка трещин: где-то больших, где-то маленьких. Из них непрерывным потоком сыпался песок, мелкие камни.       Удар.       Из бетонного забора вылетел приличный кусок, рухнув на дорогу, прокатившись по ней с характерным звуком. Сквозь проделанную жителями Зоны дыру виднелись злые оранжевые глаза, доносилось не предвещающее ничего хорошего рычание.       Удар.       Стена вдруг осыпалась, как карточный домик, поднимая огромное облако пыли. На территорию расположения военных хлынула новая волна мутантов. И снова окутавшую пространство тишину разорвало клацанье зубов, скрежет когтей об асфальт. Все закружилось в бешеном ритме. Снова…       — Готово, — произнес начмед, тем самым вырывая Игнатьева из омута воспоминаний. — Тебе б отдохнуть, Сереж. Хватит сайгаком по Зоне скакать, не молодой уже.       — Но и не старый, — улыбнувшись, полкан сел, застегивая пуговицы обмундирования. — Есть еще порох в пороховницах.       — Главное, чтобы он, этот твой порох, не закончился, — хмыкнул врач, доставая из тумбочки стеклянный графин, наполненный горючей жидкостью. Не говоря ни слова, он плеснул водки в два стакана, один из которых протянул товарищу. Однако выпить помешал стук в дверь. — Кого там еще принесло? — проворчал Олег Станиславович, ставя стакан обратно на стол.       — Товарищ подполковник, — на пороге появился один из медбратьев, обращаясь к Хирургу, — экстренная ситуация.       — Прошу меня простить, товарищ полковник, служба зовет, — врач встал из-за стола, направляясь к выходу, но возле друга остановился и тихо произнес: — Пока еще есть возможность, отдохни. Кто знает, переживем мы завтрашний день или нет, — начмед вышел из кабинета, как всегда, притворив за собой дверь, оставляя Игнатьева одного.       Олег прав. Как повернется завтрашний день — никто и понятия не имеет. С той атаки прошло десять лет. За это время мутантов стало гораздо больше, появились новые виды и подвиды, они стали злее, и нападения происходили все чаще. Но даже это можно назвать детскими шалостями по сравнению с той лавиной мутантов, с той агрессией, с которой столкнутся служащие здесь молодые мальчишки, из всех ужасов Зоны знававшие только небольшие набеги на стены да ворота. Потерь не избежать, но их можно минимизировать. И, кажется, он уже знает, как это сделать.       Сквозь царящее повсюду безумие, напоминающее больше донельзя кровавый фильм ужасов, отстреливаясь от взбесившихся мутантов, они короткими перебежками от машины к машине, от здания к зданию пробирались к ангару за номером восемь. Думать о том, что будет, если они не дойдут — не хотел никто. Ровно, как и о том: что, если патроны кончатся раньше.? Ответ и без того был известен: всему конец. Перебив всех солдат, порождения Зоны, особо не напрягаясь, снесут внешнюю стену, вырываясь в большой мир…       Одна из горящих машин взлетела на воздух, опаляя вспыхнувшим с новой силой огнем нескольких подошедших слишком близко мутантов. Взвизгнув, твари отпрыгнули от кусающегося желто-оранжевого зарева, принявшись грозно рычать на него. Как будто это подействует, ха. Воспользовавшись таким замешательством, один из солдат дал очередь, тут же поплатившись за это собственной жизнью: на спину из темноты выпрыгнуло животное, длинным хвостом обвивая шею стрелка, сжимая так, что звук хрустнувших шейных позвонков донесся и до сидящего на другой стороне дороги Игнатьева. Существо, торжественно задрав вверх свой длинный пушистый хвост, спрыгнуло на землю, попадая в свет. По размерам и походке оно напоминало безобидного Крошку Енота, хотя таким вовсе не являлось. Черно-серая гладкая шерстка, вытянутая мордочка с черным кожаным носом и небольшими глазами-бусинками, имеющими сейчас цвет пламени. Сев, откровенно говоря, на задницу, широко расставив задние лапы, это смертоносное чудо принялось оглядываться по сторонам в поисках новой жертвы. Не нашло — один точный выстрел умудрившегося залезть на вышку солдата навсегда пригвоздил мутанта к асфальту.       — Сейчас, давай, — кивнул Сергей сослуживцам, и трое поднялись на ноги, быстро направляясь к разбитым казармам.       На протяжении всего нелегкого пути к злосчастному ангару, бойцы сменили не один десяток магазинов, убив при этом в разы меньше тварей. Создания Госпожи Зоны очень живучие ублюдки, умирающие только после выстрела точно в голову или половины выпущенного магазина. Но пока будешь прицеливаться, искать черепушку бегущего на тебя урода, он успеет два раза прыгнуть и три раза пожевать твои конечности. Поэтому все бойцы пользовались более затратным, но оттого не менее действенным методом.       Сталь массивных дверей нужного арочника, до которого, наконец, добрались, была покрыта глубокими царапинами, вмятинами. Кто-то пытался вломиться внутрь, однако потерпел неудачу, а это значит, что стоящая внутри птичка еще жива. Юный солдат толкнул створу, и та, скрипнув, отъехала в сторону, привлекая столь ненужное сейчас внимание мутантов. Выругавшись про себя, Сергей Александрович бросил Олегу пару магазинов, и, вскинув автомат, приготовился отражать атаку уже несущихся на всех парах тварей. Перед глазами все размывалось, сказывалась усталость, кровопотеря, приходилось часто моргать. Стиснув зубы, из последних сил удерживая ускользающее сознание, капитан нажимал на спусковой крючок, отправляя на тот свет мутировавших животных.       Затвор щелкнул, в который раз извещая о том, что очередной магазин опустошен и требуется перезарядка. Отбросив железо, ставшее теперь ненужным, в сторону, ведь дополнительных магазинов уже не осталось, Игнатьев выхватил из-за пояса пистолет, делая пару выстрелов в голову прыгнувшей на него собаки. Громадная мертвая туша рухнула на капитана, припечатывая к земле. Скинуть с себя животину неокрепшему после тяжелого ранения человеку попросту не хватало сил, а смрад, исходящий от жуткого создания, не позволял сделать полноценный вдох. В голове уже промелькнула мысль о том, что это будет, пожалуй, самая глупая смерть, но освободиться помогли двое подоспевших бойцов, также сумевших пробиться к ангару. Кивнув капитану, один из них скрылся в недрах старой боевой машины, что через мгновение завелась, со свистом разрезая воздух лопастями. Вертолет, едва оторвавшись от земли, аккуратно двинулся вперед, стараясь не врезаться, ничего не зацепить винтами. Стоило только выкатиться за ворота, моторы МИ-24В взревели, поднимая машину на пару-тройку десятков метров над землей, чтобы эти мутировавшие уроды не достали, и оператор начал наводить орудия на бегущую по дороге стаю то ли волков, то ли собак, то ли еще бог знает кого. Попробуй, разбери кто из кого и в кого мутировал…       Знакомый пулеметный стук ворвался в сложившуюся мелодию из криков и скулежа, нашпиговывая животных свинцом. Даже в темноте было видно, что солдаты, уже готовые были сдаться, позволить зоновской погани разорвать себя на части, обрели надежду на успешное отражение этого натиска. С новой силой зазвучали выстрелы, автоматные очереди беспорядочно перечеркивали пространство. Уже меньше предсмертных криков людей, больше завываний и писка умирающих животных.       Из соседнего ангара в общий гомон вклинился еще один звук, тяжелый — крупнокалиберный пулемет. Значит, не всех птичек уничтожили эти поганцы, кто-то да выжил. С такой вертолетной поддержкой, с воздуха и с земли, мутанты не просто умирали, их разрывало на части, раскидывая куски в разные стороны. Военные оттесняли нагрянувших с отнюдь не дружеским визитом гостей к той самой дыре, которую последние же и проделали, выгоняя их в привычную среду обитания.       Залпы орудий стихли, как только последняя тварь скрылась среди деревьев, и на разбитое расположение опустилась тишина. Такая плотная, оглушающая, что не был слышен даже стрекот вертолетных винтов в небе. В течение минуты солдаты, затаив дыхание, пристально вглядывались сквозь прицелы своих автоматов в чернеющий лес. Ничего. Порождения Зоны отступили. Обладали ли они разумом, или это просто на просто инстинкт самосохранения, заставивший их бежать — сказать наверняка невозможно. В любом случае, сейчас они зализывают раны, а после… вновь будут предпринимать попытки прорваться через стену.       — Ты как? — несильно хлопнув друга по плечу, спросил Олег, стирая свободной рукой со лба выступивший пот.       — Нормально, — ответил капитан, хоть на самом деле это было очень далеко от правды. — Нормально, — повторил, закрывая глаза, проваливаясь в бездну…       Дверь карцера осталась незапертой. Николай знал это, но продолжал сидеть на полу, согнув одну ногу в колене, невидящим взглядом уставившись в угол своей камеры. Смутное ощущение тревоги, будто приближалось что-то, что обернется катастрофой для всего расположения, сверлило изнутри, смешиваясь с волнением за сестру. Сжав кулак, Николай с силой ударил по бетонной поверхности, как и прежде, игнорируя разливающуюся по ладони боль. Как, мать вашу, за такой короткий промежуток времени может случиться столько дерьма?!       — Побереги силы, старлей, — стальная решетка приоткрылась, впуская в карцер начальника расположения, — еще пригодятся.       — Товарищ полковник, — Коля лишь вскинул голову, хотя по-хорошему надо бы встать. Но уже давно плевать на этот гребаный устав, субординацию и все вытекающее, хуже губы уже не будет. Если только расстрел, что вряд ли. — Какими судьбами?       — С вещами на выход, — он привалился к дверному косяку, пропуская мимо ушей вопрос подчиненного. Отчитывать его за очередное нарушение субординации Сергей Александрович не собирался. Горбатого, как говорится, могила исправит.       — Как уже? — изобразил удивление Никитин. — Короткий, однако, выдался отпуск, — съязвил парень, вставая. — Разрешите узнать, товарищ полковник, что, к хренам, происходит? — снова нарушение. И снова нап-ле-вать.       — Ничего хорошего, — мрачно ответил полкан, пропуская вперед себя солдата, и лязгнул засовами, закрывая решетку.       — Опять нападение? — узкий тускло освещенный коридор внезапно кончился, в легкие ворвался холодный, насыщенный радиационными частицами воздух. Уличные фонари горели через один, во многих зданиях вовсе не было света, а асфальт еще хранил на себе последствия странной вспышки: осколки лопнувших ламп и стекол, части разбитых машин, кровавые лужицы.       — Хуже, — мужчина остановился у дверей некогда бывшего кабинета старшего лейтенанта, накрыв ладонью железную круглую ручку, — гораздо хуже. Заходи, объясню.       Николай переступил порог, проходя вглубь комнаты, устраиваясь на свободном стуле. Раз сам полковник сказал, что дело херовее некуда, значит, так оно и есть на самом деле. И то ощущение тревоги, что еще десять минут назад терроризировало только задворки сознания, теперь усилилось. Что-то грядет… Толстая деревянная дверь плотно закрылась, отрезая троих находившихся в помещении людей от внешнего мира.

***

      Небо над Зоной отчуждения, как обычно, затянуто тяжелыми тучами, луч прожектора, коим был оборудован патрулирующий территорию вертолет, разрезал темноту, теряясь где-то среди густых крон мутировавших деревьев. Машина шла медленно на предельно низкой высоте, пилот то и дело переводил взгляд на экран тепловизора, где вспыхивали вяло движущиеся в сторону мертвого города красные отметки, символизирующие живых существ. Все тихо, спокойно, но кто знает, что будет завтра? Даже через час? Через пять минут? Может сейчас пройдет очередная вспышка, и боевая машина рухнет посреди зараженной территории, населенной кучей жутких голодных тварей? Вряд ли Сокол выживет после падения с такой высоты, но как-то не очень хотелось кормить собой мутантов. Хотя… тогда уже будет все равно, не так ли?..       Мотнув головой, прогоняя ненужные мысли, Роман вновь глянул вперед. Белый свет проскальзывал по изуродованным веткам, распугивая мелких обитателей, что забрались на деревья, дабы не стать обедом более крупных животных. Так, какой-то кошке, бесшумно карабкающейся по стволу, обломилось сожрать ничего не подозревающую мирно сидящую возле дупла белку, что быстренько смылась куда подальше, стоило только прожектору осветить ее. Мутант вскинул голову и грозно зарычал, провожая удаляющуюся машину.       — Ну, кошак, быстрее надо было лапами перебирать, тогда б добыча не ускакала, — хмыкнул пилот, смещая свою птичку чуть левее, входя в новый сектор пока безрезультатных поисков.       Он обошел уже несколько квадратов, но ничего необычного не нашел. Та же Зона, те же деревья, те же мутанты. И больше ни-че-го. Даже сталкеры, шастающие по запретной территории в своих изысканиях непонятно чего, разве что Костлявой или приключений на известную точку, которые обычно заканчиваются именно встречей с вышеупомянутой, попрятались. Честно говоря, Сокол и сам толком не знал: ищет ли он живого человека или то, что от него осталось. Хотелось бы думать, что живого, но… Зачастую опытный человек, знающий многое о Зоне отчуждения, о ее агрессивной флоре и фауне, уже не раз делавший ходки и возвращавшийся назад, гибнет. А здесь, совсем юная девчонка, чуть младше Соколова, шансы на выживание которой близки к нулю. Если не равны ему.       Экран тепловизора вспыхнул множеством алых отметок, заставляя Романа зависнуть в воздухе, дабы поглядеть на происходящее внизу. На небольшом свободном от деревьев участке земли, поросшим низким кустарником, прижавшись друг к другу, образовывая что-то наподобие круга, спали котята. Как мило. Сейчас они сопят в две дырки, не реагируя на бьющий точно в место их дислокации луч, а завтра с новыми силами такой же стаей понесутся штурмовать стены Периметра. Твари. Тяжело вздохнув, ибо рука не поднималась нажать на гашетку, расстреливая всех до единого, он чуть надавил на штурвал, отправляясь дальше по проложенному маршруту.       Впереди показались первые развалины, а значит, что он дошел до города. Искать кого-то на мертвых улицах было бессмысленно: за два дня и две ночи искомая девушка, учитывая особенности местности, по которой она передвигается, никак не могла добраться до Припяти. Даже бегом — не смогла бы. Вляпалась бы по дороге в что-то вроде Терки или еще какую-нибудь другую хреновину, не оставляющей от человека и следа, наткнулась на стаю вечно голодных мутантов, да просто поскользнулся-упал-не очнулся, такое тоже случается в Зоне…       Развернув машину, парень направился обратно к железобетонному ограждению. Возвращаться ни с чем не хотелось, однако на обследование еще одного квадрата просто не хватит топлива, а в Зоне заправочных пунктов нет. Еще б они там были… Да и самому заправиться не мешало бы. Что такое один бутерброд с утра, да чашка сладкого чая для того, кто целый день проводит либо за штурвалом, либо под ним, доводя систему управления птичкой до ума? Правильно ничего. Желудок лишь подтвердил посетившие Сокола мысли, протяжно заурчав.       Луч прожектора все так же скользил по лесу, освещая залысины, на которых любили сидеть смертоносные аномалии, выхватывая из черноты ночи силуэты удирающих зверюшек. До Забора оставалась какая-то сотня метров, когда что-то в очередной такой «полянке» притянуло взгляд, но сбросить скорость пилот не успел. Пришлось сделать небольшой круг, чтобы вернуться и хорошенечко рассмотреть это «что-то». Вот зря он это сделал. Ой, зря…       Солдат в столовой было, что говорится, полторы калеки: основная масса либо отсыпается после дежурства, либо на дежурстве, либо, если входишь в число особо одаренных и умудрился проштрафиться — с нарядом вне очереди. У тех же, кто имел счастье вот уже второй час подряд сидеть в столовой и уплетать за обе щеки двойную порцию местной стряпни, было полное право на отдых после практически двух суток без такового.       — Думаешь, сработает? — поинтересовался Слава, разламывая кусок черного хлеба пополам, и собирая одним из них остатки картофельного пюре с тарелки.       — Я уже сказал, что думаю. Идиотский план. С тем же успехом можно открыть ворота и встречать этих ублюдков с хлебом-солью, — ответил старлей, глотнув компота. — В прошлый раз атака была неожиданной, хер знает, почему не доложили. Да и насрать, если честно, десять лет прошло. Где гарантии, что в этот раз будет доклад? Их нет. Ну и зачем тогда жечь топливо за зря? Знает же, сука, что я прав, но нет, продолжает упорно отвергать мою идею.       — Не кипятись, — попросил Кондраков. — Вы с полканом, как бараны из той басни, — он хмыкнул, поднимая взгляд на друга, — уперлись в свои дебильные планы, и хоть сдохни теперь.       — Есть предложения получше? — выгнул одну бровь Никитин, смотря на сослуживца, и ответом ему послужил утвердительный кивок. — Ну, давай, бомби.       — Вы собачились из-за техники, но ни разу не подумали о вышках, — Вячеслав вытащил из нагрудного кармана сложенную в несколько раз карту с детальным изображением всех объектов расположения военных. — На каждую можно воткнуть по гранатомету, их у нас предостаточно и все валяются на складе без дела, тогда ущерб тварям будет куда больше, — на бумаге были отмечены по десять вышек с каждой стороны от свинцовых ворот, куда, по мнению солдата, следовало поместить орудия. — Далее. Твоя идея с БТРами хороша, поддерживаю. Но нам нужно больше транспорта. Эти уроды прыгают и бегают слишком быстро: от них не убежишь и их же на своих двоих не догонишь.       — Джипы, — понял Николай. — Хочешь оборудовать их стволами?       — Не так давно получили партию кордов, надо опробовать. Устроим железу боевое крещение в Зоне, — он слегка повел плечами. — Продолжаем разговор. У нас десять птичек, и нецелесообразно поднимать… — объяснить мысль не дала с грохотом распахнувшаяся дверь и появившийся на пороге столовой Сокол. Парень с мрачным выражением лица и какими-то бумагами, зажатыми в руках, быстрым шагом пересек все помещение, направляясь к обедающим бойцам. Это ни есть хорошо.       — Две новости, — без особых приветствий начал Рома, опустившись на свободный стул. — Первая — можно сказать, что поиски удачны. Вторая… вот, — он бросил на стол те самые листы, оказавшиеся снимками. — Как по мне, обе херовые.       Тройка изображений одного и того же места, но с разных ракурсов и различном приближении, имела характерный для съемки в ночном режиме черно-зеленый цвет. Но, несмотря на это, были хорошо видны деревья Зоны отчуждения, небольшая полянка и… лежащий на земле человек. Вернее, лишь то, что от него осталось: наполовину обглоданное тело без рук и одной ноги. Понять: мужчина это, женщина, парень, девушка ли — было невозможно. Снимки слишком темные, расстояние от земли до объектива в момент съемки было слишком велико. Однако сердце Никитина пропустило удар, внутри все похолодело. В этот самый момент он мысленно молился Богу, чтобы этим разорванным в клочья человеком не оказалась сестра.