***
Три дня спустя
Пробуждение было крайне неприятным. Ныли все кости, и жутко тошнило, голова раскалывалась. Обычно в такие моменты говорят: «что ж я вчера пил, что сегодня такое похмелье?» или: «что вчера праздновали, да ещё и так хорошо, что сегодня так плохо?». Однако, я был «интеллигентом» и потому пил в меру, ровно до той планки, когда начинает тянуть на поиски приключений, но мозг себя ещё как-то контролирует. Так что в моём случае оные приключения ограничивались ерундой, вроде посещения дискотек с бутылками пива под мышками (а что делать, в отличие от водочных они в карманы не влезают) или попыток танцевать при полностью отсутствующих навыках, ну и домог… эмм забота о девушках, составляющих компанию в этот вечер. Лишь раз я обнаружил себя сидящим на перилах моста и раздумывающим на тему, что неплохо было бы искупаться, но тогда отмечали выпускной и я, как назло, поссорился со своей девушкой, а потому гулял с остальной группой до утра. В общем, по утрам я мог похвастаться только сушняком и перегаром, мои же текущие ощущения были ближе к тем, что я чувствовал в госпитале, валяясь с температурой 39+, состояние не стояния и провалы в памяти, да липкий пот по всему телу и отчётливое желание если не сдохнуть, то отрубиться. Хм. Пот?! Интересно, а откуда вокруг меня лужа воды, ведь дверь была закрыта изнутри… Хотя, если я в беспамятстве вызывал волны холода, то вокруг мог образоваться иней и, впоследствии, растаять, став водой. Вот только почему она такая липкая? Ладно, может что на полу было разлито, а когда я, уставший, зашёл, то вырубился, не заметив лужи… Мда, неприятно. Постепенно ко мне стали возвращаться воспоминания, к сожалению, не только мои. Ещё когда я только получил и усвоил память Брука, у меня проскальзывали разные мысли от «я - Брук, вспомнивший прошлую жизнь» до «я - Брук, получивший чужую память»… Только то, что я отчётливо запомнил свою смерть и отчаянную надежду мечника освободиться от бренности бытия, позволило мне сохранить собственное самосознание и самоидентификацию. Теперь же у меня была схожая проблема, но не настолько плачевная. Кроме того, ещё во время сна или скорее кошмара, я противостоял тройке убитых пиратов, чьи воспоминания с клочками душ пытались занять моё тело. К счастью, мне повезло, во-первых, в том, что я не стал жадничать и поглощать все их воспоминания, а потому их образы, аватары воплощения, были ущербны, тогда как мой — полноценная и самодостаточная личностью. Во-вторых, будучи при жизни большими эгоистами, они и сейчас действовали разобщённо и старались подмять всех под себя. И, в-третьих, я был хозяином внутреннего мира. Итог, как можно догадаться, был закономерен — я победил и существую, а они растворились во мне, правда, будь кто из них стариком, умудрённым жизнью, то под грузом воспоминаний я бы, скорее всего, стал бы считать себя оным дедушкой. То есть, если кто-то старый, вроде Курехи, попросит съесть его память и я соглашусь, то на утро буду считать себя женским скелетом. Во-вторых, если мне представится возможность поглотить какого-нибудь волевого и сильного человека, то, скорей всего, битву за тело я проиграю, и он займёт моё место, став скелетом-мечником. В-третьих, подобные поглощения крайне выматывают, и использовать их в бою смертельно опасно, да и применить его можно только к уже умирающему, причём выпав из реальности на некоторое время (по прикидкам около минуты или двух). Вывод: надо бросать это гиблое дело, опасно для жизни и психики, а ведь я ещё не рассматривал моральную и этическую сторону этого вопроса. Итак, что же я выяснил из памяти этих жмуриков. Капитан Марк «Костолом» родом из Норд Блю, собственно, как и вся команда, кроме нескольких новобранцев, взятых уже на островах Гранд Лайна. Сам Марк начинал как простой бандит, грабитель, насильник и убийца, и заработал на этом поприще награду аж в пятнадцать миллионов белли. Прозвище «Костолом» дали за любовь к дробящему оружию и милой привычке ломать руки и ноги тем, кто ему насолил, прежде чем прикончить несчастных. В море он подался, угнав торговый баркас с частью команды, которую принудила к сотрудничеству его банда. А причина тяги к морским путешествиям у него появилась после того, как на его остров заявился целый капитан дозора с фрегатом, по достоинству оценив их с братом деятельность. Его брат, оценённый сначала в тринадцать, а потом и в семнадцать миллионов, имел высокую награду не столько из-за личной силы, сколько за жестокость. Склонность к садизму и пыткам в нем смешивалась с мечтой стать великим врачом-хирургом, а потому он учился медицине на подопытных людях… В итоге, как врач он был на уровне мед. брата, прочитавшего пару учебников по хирургии, и, кроме ампутации или банальной шины, операций не делал. Хотя, в принципе, мог и рану зашить или кость собрать, но имел привычку всегда обходиться без наркоза, исключением были только офицеры корабля (к коим он и сам относился) и кок, способный его отравить. В общем, оказавшись в море, он вошел во вкус морской жизни, стал грабить порты и торговые суда. Трижды сменил свой корабль, пока не получил удовлетворяющий его амбициям линкор. За это время он ещё больше прославился и прибавил шесть миллионов к своей награде, заодно из кожи вон лез, занимаясь тренировками. Все же он дураком не был, хотя и шибко умным его не назвать, а потому готовился к встрече с сильными врагами на море. Позорное бегство с родного острова он не забыл и был не против реванша, но с гарантированной своей победой. Своего первого помощника он получил, разгромив двадцатимиллионного пирата. Вместо его убийства предложил ему стать членом команды, в обмен на сохранение жизней его команды. К старпому в комплекте шёл хороший канонир, получивший уже на Гранд Лайне свою четырнадцатимиллионную награду, тогда как сам капитан тут стал оцениваться в тридцать пять с половиной миллионов (к сумме назначенных за него наград в двадцать пять с половиной миллионов белли просто добавили ещё десяток). Его вторым помощником стал серийный убийца с наградой в девятнадцать миллионов белли, спасенный из тюрьмы во время очередного грабежа. И который согласился, что нет особой разницы, где ему убивать — на суше или на море. К тому же, он подружился с Грегом на почве общей любви к убийствам. Последний офицер был наёмником, сменившим профиль. Все эти кадровые пополнения начались после знаменитой казни короля пиратов и его последних слов, сказанных на эшафоте в Логтауне. Алчность и авантюризм подтолкнули его к путешествию сюда, уже тут ему потопили линкор и проредили команду. И, тем не менее, замену кораблю он нашёл и от путешествия не отказался. К слову, команда у него довольно сильная, опытная и яростная. А всё потому, что у них был такой прекрасный стимул для самосовершенствования, как доктор-маньяк. Желающих попасть к нему на операционный стол не стало после лечения, последующего после пары боев. Оно было весьма болезненным и не гарантировало выживания и здоровья, не говоря уже об инвалидностях. А потому матросы, знающие о потакании младшему брату со стороны капитана, предпочитали умереть в бою, чем попасть в руки «доброго доктора». Хм, мне показалась, или я слышал пушечную канонаду? Надо выйти разобраться…***