POV. Калишмана Рун, привратника гильдии, стоящей на священной земле Мориджо — «Небесных вратах».
— Да уж, непростой вышел бой, но итог его закономерен: всякий, вставший на моём пути, падёт. —довольным тоном произнёс «Пёс войны и разрушений», отряхивая одежду. Через миг он ощутил опасность, и, ни секунды не раздумывая, рванул в сторону, тем не менее в плечо впилась острая льдинка, больше похожая на острие меча, чем на сосульку. Впрочем, рану она оставила неглубокую, но неприятную и болезненную для гордости. — Не расслабляйся, бой ещё не окончен, хотя, должен признать, последние два удара были очень болезненными. Не будь я крайне живучей тварью, они могли бы меня убить. — произнёс, вставая, безголовый труп, на останках шеи которого стремительно восстанавливался череп, а уже на нём быстро нарастали мышцы и формировалась кожа. Зрелище столь отвратительное, что даже привлекательно в своей мерзости. Вырвав из своей руки доставшую его ледышку, Калишман невольно даже засмотрелся, бдительности, впрочем, не теряя. — Понятно, очередной фрукт со способностями, основанными на внутренней энергии. Занятно, но не более. Надо полагать, что аспект фрукта — тело, и пока у тебя есть энергия, ты бессмертный с фантастической регенерацией, которого можно убить только полностью уничтожив тело. Впрочем, можно и просто измотать. Я слышал о фрукте Опе Опе но ми, дающем практически божественные возможности его обладателю в определенном участке пространства. Да и чертова Урсула обладает схожими возможностями, но, признаю, ты меня сумел удивить: такие фрукты встречаются столь же редко, как и мифические зоаны. — задумчиво произнес Рун, почесывая подбородок с пробивающейся щетиной, как только его враг закончил своё восстановление, и посмотрел на него. Он не стал его атаковать в момент кажущейся слабости, на такую провокацию поведётся только новичок. Судя по брошенной сосульке и уверенной стойке, врагу совершенно не мешало отсутствие головы. Так что немедленное нападение ничего не меняло, даже грозило ловушкой, а вот возможность лицезреть столь необычное зрелище выпадает нечасто даже ему, бывавшему в Новом мире, пересекшему Гранд лайн и посетившему все четыре великих моря, пусть и проездом, по заданиям. Теперь становилось понятно убийство наблюдателя: такой силой просто так не хвастаются, да и у его кандидатов не было и шанса. Он вполне мог их всех перебить в одиночку, ведь если аспект его фрукта — тело, то он мог бы стать обладателем силы йонко, хватило бы только энергии. Да и с такой регенерацией его и в самом деле будет непросто убить, а уж психологический эффект, оказываемый им, пробрал даже его. С другой стороны, это и слабость. В отличие от обычных фруктовиков, всегда одинаково сильных и постепенно развивающихся, взрывное усиление оборачивается слабостью после его использования, а он недавно провел наверняка сложный бой с кандидатами в привратники. Да и показательное выращивание головы у него потребовало немало сил — это он прекрасно чувствовал. Становился понятен и дурацкий маскарадный костюм — с такой силой фрукта нетрудно дурачить суеверных пиратов и дозорных. Наверняка обычно он тощий как дистрофик, чтобы сэкономить силу, а во время боя наращивает мускулы по мере необходимости. Об этом говорит тот факт, что сейчас на нём одежда была уже почти в обтяжку и не болталась мешком как на вешалке, что наблюдалось в начале боя. Что же, раз сила его фрукта похожа на таковую у мастера, то на нём он сможет выместить свою ненависть к ней. Жаль только, что доказать наличие такой силы после смерти будет нельзя, и наказания не избежать. С другой стороны, можно захватить его живым, и тогда этой стерве придётся его отменить. Хищный оскал сам собой оказался на его лице: он обожает игрушки, которые трудно сломать, сильных врагов, возможности испортить настроение Гринстоун и, разумеется, взрывы. Сегодня и сейчас, вопреки его прошлым предположениям, звёзды сошлись на диво удачно для него. К тому же бонусом шёл неведомый хищный зверь и награда за его голову, ну а сдохший выдвиженец уже заплатил за эту возможность и покровительство.Конец POV. Калишмана Рун, «Пса войн и разрушений», одного из сильнейших бойцов гильдии «Небесные врата».
***
Это было больно, очень больно, у меня даже в глазах потемнело, хотя у меня нет глаз. Переломы, разорванные органы и в довершение всего снесённый череп. Я поначалу даже испугался, что помру. К счастью, на тот момент я ещё был недостаточно живым для этого. Но продолжать экономить — равнозначно самоубийству: текущей силы мне явно недостаточно, а значит, придётся рискнуть и стать полностью живым. Я умею укреплять тело волей, только почему-то редко это делаю. Видимо, уверовал в свое бессмертие, что печально. Многочисленные просмотренные аниме учат, что на каждый болт найдётся своя гайка или молоток, забьющий его куда надо. Поэтому и мне не стоит расслабляться, тем более в этом мире я далеко не на вершине пищевой цепи. С хрустом кости встают на свои места, восстанавливаются органы, увеличиваются мускулы и формируется кожа. Брошенная мной в форме духа сосулька подтвердила, что он обладает не только волей вооружения, но ещё и волей наблюдения. Но в ней он слабее меня, раз не смог достоверно определить мою смерть, да и на угрозу он среагировал только после броска, хотя, думаю, мой потенциал определить сумеет: судя по его фразе, уровень энергии он чётко видит, что для меня плохо. Рывок Калишмана ко мне сопровождался небольшим взрывом, на порядок более мощный произошёл при его ударе кулаком, который я перехватил своей ладонью. Несмотря на слабую волю защиты и укрепления, взрывная волна сожгла мою плоть на ладони, обнажив кости и едва не оторвав пальцы. Но и я не остался в долгу, китетцу аж звенел от кровожадности и нетерпения, покидая свои ножны. Еще бы, наконец-то я ослабил его поводья и согласился окунуться в безумие битвы, которой он так жаждет. Катана рассекает лицо Руна, едва не перерубив голову, следующий удар пришлось делать, подавшись за ним, и надо сказать, что он едва не разрубил его ключицу. К сожалению, «Пес войны» был слишком опытным бойцом, и потому едва его кулак оказался в моем захвате, он постарался его вырвать, игнорируя сдираемую от этого кожу и едва не рвущиеся сухожилия. Причем делал он это, используя как опору мое колено, которое едва не сломал своим пинком. Разумеется, он освободился, не получив тех ран, что я ему назначил, да еще и ударом второго кулака создал взрыв, отбросивший меня на десяток метров, и вдогонку отправил каплю крови. Пробей она мои мускулы и взорвись внутри, я бы помер, а так куча ссадин, гематом и переломов, да полет еще метров на тридцать. Мгновенно вскакиваю и запускаю парочку воздушных лезвий, вслед за ним отправляю воздушный крест и срываюсь на сближение. Дистанционные атаки его не достают и только рушат дома и режут корни, впрочем, посланы они были только для отвлечения и свое предназначение исполнили. Оказавшись рядом, и я вначале ударил катаной; её он принял на блок почерневшей рукой, но в этот раз я пробил его волю защиты, разрезав мускулы до кости. Эсток, ударивший вторым, пробил его грудную клетку. К сожалению, Калишман успел дернуться в сторону, и легкое оказалось не задето. А потом он рванул на меня, насаживаясь на меч, и ударил поврежденным кулаком. Я вложил всю свободную волю в укрепление сердца и костей, поэтому на защиту кожи и пресса использовал немного. Тем не менее, я постарался укрепить живот уже после удара, перегоняя в него волю из не таких критичных мест. Пару секунд длилось наше противостояние щита и меча, но он все-таки продавил мою защиту: взрывная волна проделала округлую дыру между ребрами и тазом, отправив мои кишки подышать свежим воздухом. Что же, теперь я по себе знаю, что чувствуют попавшие под технику «Ропера эспада: секста». К счастью, позвоночный столб устоял и я провернул свою кавалерийскую шпагу в его ране. Он в ответ вскинул свою голову и силой выдохнул взрыв мне в лицо, едва не выбив глаза и заставив отступить. Мгновенно соскочив с удерживающих его в партере клинков, мощным пинком, сопряженным со взрывом, оторвал мне ногу в колене. Затем подскочил, но я уже открыл зажмуренные глаза и уклонился от кулака, летящего в голову, тем не менее взрыв произошел, пусть и по касательной. Но мне и этого хватило, чтобы потерять правый глаз, и ухо, и изрядный кусок кожи. А через миг в него врезалась моя катана, рассекая мышцы бедра, а вот эсток не обладал её остротой и кровожадностью и потому не смог пробить его волю защиты. Зато отбросил его на полсотни метров, пока он был в воздухе, сильно приложив о стены оказавшегося там дома, точнее, об его вторую стену, ведь первую он пробил, несмотря на её каменную кладку. Сделав пару прыжков, я приблизился к своей оторванной ноге и, «подцепив» её эстоком, приставил к обрубку, приращивая. Мой враг тоже восстанавливал свою боеспособность, приходя в себя. Глаз я себе уже отрастил, а вот разорванную барабанную перепонку восстанавливать не стал, все равно моя музыка резонировала в костях, так что слух мне не был особенно нужен, да и взрывы его быстро испортят... Взрыв разметал и так пострадавшее строение, из облака взметнувшейся пыли вылетел рой горящих алых снарядов. Увернуться я не успевал - нога еще толком не функционировала, и потому покрылся волей, максимально усиливая её защитные функции, заодно пытаясь изобразить теккай. Уже через секунду его снаряды нашли свою цель. Не все попали в меня, так как он послал их по разным траекториям, порой меняющимся прямо в воздухе, чтобы перекрыть пути отступления. Грохот взрывов, наверное, был слышен на всем архипелаге. После них я оказался в глубокой траншее, начинающейся в паре метров передо мной, и существенно расширяющейся и углубляющейся за моей спиной, а вторым концом упирающеюся в воды Гранд Лайна. Что же, пора его уведомить, что я в ярости. Взгляд со стороны на залитую солнцем площадь, ставшую полем битвы. Клубы дыма от сгоревшей земли расступились, выпуская фехтовальщика на волю, останки одежды живописно тлели, и пафосно реяли лохмотья на ветру, горели синим огнем пустые глазницы, а зубы скалились в кровожадной усмешке. Неторопливый шаг только усиливал чувство неотвратимости, а засохшая кровь довершала образ исчадия зла, вышедшего на охоту. Но видел все это помимо Руна только один наблюдатель дозора, поседевший после увиденного боя и давший новую кличку новичку по имени Брук. Калишман со злобой сплюнул, даже его на секунду сковал страх, подцепив каплю крови и зарядив её своей силой, он метнул её. Не просто так он взял в свои подчиненные пару рыболюдей, благодаря их рыбокарате он научился своей самой мощной дистанционной атаке. Идти же в ближний бой к мечнику, как он уж успел не раз убедиться, было глупой идеей, но до этого приема с "роем багряных снарядов пылающей крови", это было порой единственным выходом. Капля с грохотом взрыва врезалась в плечо, срывая ткань рваного камзола и обнажая почерневшую кожу. Лишь это и на миг покачнувшееся тело было результатом попадания снаряда, сравнимого с выстрелом из пушки десяти дюймового калибра. Оскал пирата стал шире и кровожадней, следующий снаряд также не произвел существенного результата, как и идущий за ним. Не выдержав, Рун набрал полные ладони своей крови и метнул, заставив её пылать от наполнявшей её силы дьявольского фрукта. Только теперь жутковатый мечник сорвался вперед со всей своей скоростью, с презрительной усмешкой уклоняясь ото всех летящих снарядов, что с грохотом разрывались за его спиной, лишь оказавшись в десятке метров от своей цели, он пропустил одну из капель взрывчатки, смявшей ребра с правой стороны, но позволившей добраться до врага. Сверкнуло матово-черное лезвие катаны, и левая рука пса войны, отсеченная в предплечье, отлетела в брызгах крови. Мечника, непривычного к своему весу занесло инерцией на пару метров вперед, и пока он гасил её и разворачивался, Калишман начал действовать. Слабым взрывом он прижег начавшую кровоточить культю. Используя взрывную волну для ускорения, он переместился к противнику и начал восхождение. Правая нога врезалась в колено, смещая кости и оставляя «печать поступи разрушений», следующий шаг был - в основание бедра, третий лег пяткой в солнечное сплетение, четвертый и пятый - в грудину и горло, а шестой сломал нос, вдавливая его в лицо. Отскочив от врага, сделавшего от неожиданности шаг назад, Рун активировал свои следы, и череда взрывов ошеломила его противника и оголила его левую сторону тела окончательно. В местах взрывов кожу просто сожгло обнажая мускулы и кости. Пользуясь этим, он подскочил к нему и нанес сильный апперкот, ускоренный слабым взрывом на конце локтя и усиленный мощным взрывом, сорвавшимся с кулака. Брызнула кровь и зубы сквозь разорванные щеки, шея хрустнула, сгибаясь под острым углом. Но пес войны на этом не остановился, упавшая с влажным шлепком рука послужила для него сигналом. Взрывом, усилив свой прыжок к подброшенному в воздух противнику, он передал набранную инерцию его хребту правой ступней, одновременно ставя еще одну печать поступи. Тут же развернувшись в воздухе и продемонстрировав идеальный шпагат, он запустил со второй ноги направленный взрыв, отбросивший мечника еще выше, где и подорвалась печать разрушения, обнажая мышцы спины. Взлетевший на высоту в три десятка метров, мечник полыхнул силой и кровожадностью. Казалось, даже воздух сгустился вокруг него. А через миг зависший в воздухе фехтовальщик закрутился в вихре стали и ветра, который сорвался вниз с огромной скоростью. Наемник взрывом сумел сместиться из-под основного удара, но его посекло сопутствующими лезвиями ветра. Врезавшись в землю, смерч разметал останки дома и пробурил котлован с десяток метров в диаметре и такой же глубины, где в центре оказался Брук. Конец взгляда со стороны на разрушенную боем городскую площадь города - архипелага Сабаоди. Бой на грани жизни и смерти - вот что является ключом к совершенствованию мечника. Лишь в нем осознаешь свои слабости, открываешь новые пути и принимаешь решения, ведущие не просто к победе или поражению, а к выживанию… лишь в нем такая нежить, как я, чувствует себя по-настоящему живой. Не спеша выбираюсь из облака пепла сожженной земли, его атака горящей крови была впечатляющей и по-настоящему сильной, она даже могла меня убить, выбитые глаза до сих пор жжет. Но музыка играет, и сила во мне поет ей в ответ, хищная улыбка сама лезет на мое лицо. Боль вызывает наслаждение - эйфорию от битвы - и обостряет мои чувства до предела. От летящей капли крови, ставшей взрывчаткой, я даже не думаю уклоняться, ведь я знаю, куда она попадет, и где надо концентрировать волю. И взрыв, как я и думал, соскальзывает, сдирая одежду, и тоже происходит с последующими. Наконец, наемник не выдерживает и повторяет свою самую разрушительную дальнобойную атаку. Я срываюсь на сближение, несмотря на сложные траектории, я знаю, куда попадут эти пылающие капли крови, и обхожу их, ведь они способны сбить меня с ног и даже покалечить. Лишь в самом конце я, позволяя задеть себя одному из снарядов, чтобы подобраться на дистанцию удара. Китетцу с безумной радостью погружается во вражескую плоть, отсекая левую руку почти на корню. Что поделаешь, если «Шип нирваны», как показала практика, недостаточно силен, чтобы пробить его защиту. Тело весит в десять раз больше, чем обычно, и потому я торможу существенно дальше, чем обычно. Непривычные мускулы сковывают движения, чем враг и пользуется. Серия из шести ударов: в колено, пах, солнышко, грудина, горло, нос - заставляют меня покачнуться, а последовавшие взрывы меня ошеломили. А затем пришла боль, так как от детородного органа в бою толку ноль, то я его почти не защищал, все равно отрастет новый, как оказалось, его потеря крайне болезненна и обидна. Да еще и кожу на моем лице содрало, обнажая провал носа и скулы с деснами, а самым вредным для боеспособности стало выбитое колено. Боль и унижение всколыхнули ярость, но что-то сделать я не успел. Пользуясь моим ошеломлением и потерей ориентации, наемник подскочил ко мне и нанес зубодробительный взрывной апперкот, подбросивший меня вверх. Предыдущая боль померкла, когда зубы вырвало с мясом, и шея сломалась. Но мало этого, меня догнал его удар ногой в спину, сместивший позвоночник а последовавший взрыв, подбросил меня еще выше, и едва не до ломал хребет, на его фоне последний взрыв, содравший кожу на спине был мелочью, не заслуживающей внимания. Я вроде стал серьезен, дерусь без поддавков и все равно служу мальчиком для битья?! Моя ярость слилась с проклятой катаной, вымывая из мыслей боль. Щедро зачерпнув из запасов ци, я завертелся в «Селестия вортисе» и сорвался вниз. Враг сумел избежать прямого попадания, способного его рассечь на тысячи кусков, но шлейф из режущих потоков ветра его достал, оставляя десятки неглубоких, но болезненных и кровоточащих порезов. Врезавшись в поверхность, я оставил там приличный кратер, изрезав в пыль созданным вихрем землю и корень мангрового дерева. И эта пыль взметнулась над моей головой, поднятая остатками техники и образуя небольшой торнадо с десяток метров в радиусе, который сорвал развешанные на ветках пузыри-дома для бедных.