Сними маску свою

Воздух дрожал и звенел тревогой. Виной тому был Чжонхён, с излишней, на взгляд Ки, внимательностью следивший за дорогой. Молодой человек как будто старался сдержать в себе что-то яростное, укутываясь дополнительно в тяжелую ауру опасности, от которой Ки начинал уставать. Юноше не удавалось, как это было прежде, «привыкнуть» к этому ощущению тяжести в присутствии Чжонхёна, а значит немного расслабиться. Потому он не решался и открыть рот, чтобы задать назойливо вертевшиеся на языке вопросы об управлении автомобилем. Все подобные вопросы в данный момент ему казались неуместными. Но и те, что пришлись бы к месту, в голову даже на секунду не заглядывали. Он сделал глубокий вдох, втягивая в себя пропахший Чжонхёном воздух. Внутри всколыхнулось что-то и осело столетней пылью на колени, не давая со всей полнотой осознать присутствие рядом молодого человека. — Мир пытается столкнуть двойников из разных реальностей, — после продолжительного молчания подал Чжонхён несколько усталый голос. — Столкнуть? — откликнулся Ки из вежливости, уже не испытывая особого желания поддерживать разговор. — Слить воедино. — Зачем? — Так ему не придется расслаиваться, чтобы подстроиться под вас обоих. — И что же делать? — спросил Ки, начиная втягиваться в разговор и с радостью встречая просыпающийся интерес. — Как-нибудь измениться, — пояснил Чжонхён. — Начиная от внешности, заканчивая привычками своего двойника, которые понемногу просачиваются в тебя, отбирая индивидуальность. Ну и, естественно, расстояние. Чем больше между вами расстояние — тем легче осуществить все перечисленное. Однако мир будет стараться свести вас в одно время в одном месте, поэтому нужно находиться в непрерывном движении. — Я не думаю, что нас мир пытался столкнуть, — возразил Ки, припоминая, как целый месяц без каких-либо значительных подвижек просидел в доме бабули. — Тебя тянуло к Ки, верно? — Вообще-то не к Ки, — проворчал Ки, — но какое это имеет значение. — Никакого. Джонхён — лишь предлог, котенок. Настоящая цель — здешний Ки. — Понятно, — отозвался юноша угрюмо. — Меня не сразу начало тянуть к нему. Чжонхён кивнул, неотрывно следя за дорогой. Ки поглядел на его побелевшие пальцы, с силой сжимающие руль. Хотя юноша больше не обладал умением чутко распознавать эмоции окружающих, ему все же показалось, что Чжонхёна что-то мучает. И дело было вовсе не в боли. Вернее, не совсем в боли. А в чем конкретно — Ки не мог понять. — Мои чары понемногу рассеивались и в конце концов мыльный пузырь, под защитой которого ты находился, лопнул, — отвлек его молодой человек. — Мыльный пузырь? — фыркнул Ки. — По-моему, бабулька тупо от меня избавилась. — И это тоже, — хмыкнул Чжонхён так, словно понимал, о ком и о чем идет речь. — Ты ее знаешь? — Ки впервые за все время поездки с интересом поглядел на него. Чжонхён бросил на него странный взгляд, от которого Ки тотчас же напрягся. — Знаю, Бомми. — Насколько хорошо? — принялся вынюхивать юноша, чуя огромный дурно пахнущий подвох. — Намного, — последовал лаконичный ответ. — Кто она тебе? — от закипающей ревности Ки чуть привстал на сиденье, всем корпусом повернувшись к Чжонхёну. — Она одна из тех, кого я называю своими детьми. Воцарилась тишина, все время которой Ки лупил широко распахнутые зенки на профиль Чжонхёна. — Вы трахались! — завопил Ки и полез на Чжонхёна с кулаками, благо ремень безопасности порядочно ограничивал его действия. Чжонхён машинально крутанул руль влево, уворачиваясь одновременно с этим от рук Ки — в особенности от его скрюченных пальцев, имевших дурную привычку царапать до крови. — Успокойся, Бомми, — хохотал Чжонхён, — если не хочешь, чтобы тебя отскребали от металла. Я не настолько хороший водитель, — известил он юношу, выравнивая автомобиль. — Но нам повезло: дорога пуста. Ки сел на место, сердито пыхтя. — Да это же заспиртованная лягушка! — негодовал он. — Когда-то она была молода, хороша и амбициозна. Прямо как ты, — отвесил Чжонхён смешок. — Так это тебя она ждала, — сделал вывод Ки, припоминая странное поведение бабули. — Меня. — И вы уже встретились, — мрачно констатировал Ки. — Встретились, — подтвердил Чжонхён, отвлекаясь от дороги и с опаской поглядывая на кипевшего негодованием юношу, очевидно, в ожидании новых проявлений ревности. Он глубоко вздохнул, стараясь удержать баланс. — Как раз после того, как вся ваша честная компания отчалила от ее дома. Ки вдруг понял, что почувствовал тогда присутствие Чжонхёна, но по неопытности списал все на разыгравшееся воображение. Небольшая горечь появилась на языке при этой мысли. Они ведь могли давно уже встретиться, если бы не дурацкое стечение обстоятельств. — Вобла сушенная. А я-то ей верил! Перепихнулись уже, а? — ехидно поинтересовался Ки, сверкнув в Чжонхёна взглядом из-под упавшей на глаза челки. — Бомми! — воскликнул Чжонхён. — Безусловно, как ты и говорил когда-то, я самый что ни на есть извращенец. Но у всех моих извращений есть границы. Я не вставляю мумиям, уж прости мне эту слабость. Даже ходячим. Ки утихомирился, хотя котелок все еще кипел на огне жгучей ревности, вместе с тем начинающей уже понемногу утихать. Вновь в салон возвращалось ощущение тяжести, исчезнувшее на момент вспышки Ки. Весь дым втянулся в ящик, ящик закрылся, замок щелкнул. — Она должна была за тобой присмотреть, когда ты сюда попал, — решился пояснить Чжонхён. — Откуда она обо мне узнала? — Почувствовала. Это обязанность всех моих детей — присматривать друг за другом. — Я не буду ни за кем присматривать, — вякнул Ки безапелляционно. — Бомми… — Даже не проси. — С чего ты взял, что тебе придется? — спросил у него Чжонхён, дав небольшую пищу для размышлений. — Впрочем, ты бы сам этого захотел, если бы на твою территорию попал твой… братик или сестренка. — Пф, вот еще, — Ки сложил руки на груди и отвернулся к окну, тут же позабыв об осторожно оброненной фразе. — А… — Что? — Чжонхён почувствовал, как стремительно зреет язвительный и в то же время неловкий вопрос на языке Ки. — А бывает «оно»? — выдал, наконец, юноша, исходя неподдельным любопытством. — «Оно»? — Чжонхён, казалось, опешил. К неимоверной радости Ки. — Гермафродит, Бомми? — Животное, — буркнул Ки, тотчас же спустившись на землю и расстроившись из-за неудачи. — Животное? — смешливо переспросил Чжонхён. — Нет, чаще всего звери погибают в первые же минуты одержимости, а те, что не погибают, оказываются в могиле в считанные часы, начав выкашивать все живое вокруг и встретив смерть от пули, выпущенной из ружья. Впрочем, до сих пор некоторые сделки, заключаемые между демонами и людьми, включают в себя пункт, касающийся зверей. Все зависит от цели. Ки ошалело поглядел на Чжонхёна, не ожидав столь развернутого ответа на неудавшуюся попытку подколоть. — Месть? — Месть, — кивнул Чжонхён. — Сосед на соседа. Друг на друга. Дети на отцов, отцы на детей. Супруг на супруга. Народ на народ. Люди в большинстве случаев весьма предсказуемы. А войны, от мелких до масштабных, испокон веков — их излюбленное занятие. Чаще всего суть заключается в кровопролитии. — Понятно, — Ки поежился, представив себе, каково это — проснуться посреди ночи, например, и увидеть перед собой бешеного зверя, готовящегося к нападению. А то и вовсе не проснуться. — Чего же ты не пресекаешь это? — Бомми, — Чжонхён поморщился, словно вкусил сок наикислейшего лимона. — От глупости человек может спасти себя только сам. Проблема в том, что он слишком для этого глуп. Поэтому глупость и называют диагнозом. — Но ты же можешь предотвратить ужасное! — воскликнул Ки. — Ты же… Ты же один из создателей, — шокировано протянул он. — Я не занимаюсь очищением человеческих голов от стабильно пополняющихся навозных куч, — решительно отрезал Чжонхён, заметив ступор юноши. — Я их использую. Смысл произнесенного его же ртом факта доходил до Ки с привычной медлительностью, не без труда подтягивая всю свою грандиозную тяжесть, дабы водрузить ее на плечи юноши. Чжонхён — один из создателей этого мира. Чжонхён — его, Ки, создатель. Чжонхён — старый похотливый рогатый педофил-извращенец в теле молодого удальца. Ки попал. Юноша скривился и без колебаний попытался выпихнуть ужасную мысль из своей головы. Однако та вернулась, обретя еще бОльшую тяжеловесность. — Ладно, ладно, понял, согласен. В мире слишком много дерьма и это дерьмо рулит, — пробурчал Ки, замолкнув на некоторое время. — Зришь в корень, — иронично усмехнулся Чжонхён, позволяя Ки переварить случайно обнаруженную новость. — И всех своих детишек ты имел? — подал Ки вскоре голос, кардинально поменяв им тему разговора, но не русло, в котором текли мысли. — Ты действительно хочешь это знать? — скептически поинтересовался Чжонхён. — Нет! — завопил Ки, осознав, в какую яму собирается прыгнуть. — Не хочу! — Жаль, — произнес Чжонхён. Ки заткнул уши, отказываясь слышать продолжение. Но слова все равно обходили его пальцы и врезались в мозг раскаленными закорючками. — А вот если бы ты спросил, я бы ответил, что ни одному из своих детей я не оказывал такого же внимания, какое оказываю тебе. И уж тем более ни с кем из них, кроме тебя, мы не переходили на столь личные отношения. Это моветон, который произошел по случайности. И который отменить уже невозможно. По счастью. — Она прихорашивалась каждое утро, ты… выблядок сивый! — заорал Ки. Он яростно стукнул кулаком по приборной панели, не столько негодуя за старую каргу, сколько стараясь замаскировать всепоглощающее облегчение, затопившее образовывавшуюся в душе пустыню. — Не громи машину, котенок. Естественно, прихорашивалась. Передо мной трудно устоять, — проинформировал его Чжонхён, выглядя при этом так, словно произносил нечто, само собой разумеющееся. Ки фыркнул, столько презрения вложив в этот звук, сколько влезало. Чжонхён на его возмущение по привычке лишь хмыкнул. Окутанный тишиной гудящего города, к своему удивлению, Ки начал стремительно успокаиваться. С момента встречи с Чжонхёном произошло уже несколько вспышек гнева и все были погашены легко и непринужденно. Причем вовсе не самим Ки. Озарение снисходило постепенно, плотно обволакивая тело снаружи, пробираясь внутрь неутомимо и целенаправленно, пока не заполнило его полностью, вытесняя все иные идеи. — Ты, что, отключаешь мои эмоции? — выдал он внезапно, стараясь вытянуть из себя эмоцию, более-менее сильную. Чжонхён медлил с ответом, позволяя Ки свыкнуться с очередным обнаруженным фактом. Мужество, с которым Ки встречал эти факты, восхищало его, давая повод для небольшой самодовольной гордости. Раз за разом его мальчик доказывает, насколько сильным является в действительности. — Вынужденная мера, — наконец с улыбкой поглядел Чжонхён на него, припарковавшись в укрытом от чужих глаз дворике. — Верни мне все обратно! — потребовал Ки. — Нет. — Что значит «нет»?! — Всего лишь нет и ничего более. — Но я хочу! — Если я отпущу вожжи, Бомми, ты меня изнасилуешь прямо здесь. Без шуток. — Что? — опешил Ки. — Я боюсь, что пока ты не готов к тому потоку, который готов на тебя обрушиться. Ты просто съедешь с катушек, и я не смогу тебе помочь. Я даже себе не буду в состоянии помочь, — с хитрой улыбкой честно признался Чжонхён, приведя юношу в некоторое замешательство. — Кто это сказал? — прищурился Ки. — Я сказал, — отрезал Чжонхён спокойно, но твердо, склонившись к нему, как показалось Ки, с крайне неприличным намерением. Юноша отпрянул, сердито насупив брови. Но Чжонхён лишь с шумом втянул его запах, прикрыв глаза, позволяя знакомым ощущениям овладеть собою на миг и давая Ки возможность почувствовать то же самое. Глаза Ки расширились от испуга, он тяжело задышал. По коже ползло что-то осторожное, словно хищник, соблазнительное, точно дурная привычка, и мучительное, подобно кошмару, от которого волосы встают дыбом. Юноша поглядел на свои руки, волоски на которых действительно встали дыбом, как короткая шерстка на хвосте котенка. То же самое произошло и с руками охваченного чем-то Чжонхёна. — Нужно уравновесить этот груз чем-то. Чем-то равноценным, — прошептал Чжонхён, медленно выходя из состояния, в которое позволил себе погрузиться. — И у меня даже есть чем, — слабо улыбнулся он, открывая аспидно-черные глаза, поддернутые дымкой безумия. — Но в машине для этого места, увы, не хватит, поэтому мы зайдем внутрь, — молодой человек указал пальцем вперед. Ки ухватился за спасительную соломинку и поглядел через лобовое стекло на обтрепанную дверь. А затем выбрался из машины следом за Чжонхёном, борясь с внезапно появившимся желанием наброситься на того. С желанием, перед которым оказалось весьма и весьма тяжело устоять. — Идем, — кинул ему Чжонхён, бросив звякнувшие ключи какому-то человеку, появившемуся как будто из воздуха. Прохиндей, решил Ки, оценивающе оглядев этого человека. Тот ловко поймал ключи, не задав при этом ни одного вопроса. — В бомжатню меня ведешь? — нагнав молодого человека, не без ехидства поинтересовался юноша. Ехидство и злость в настоящий момент были его единственной защитой. Злость действовала на него разрушающе, высасывая все силы, поэтому он выбрал язвительность и укрылся ею, точно одеялом ночью, спасаясь от жуткого монстра, ждущего его в темном углу комнаты. Впрочем, его язвительности можно было найти оправдание: здание и в самом деле казалось заброшенным, глядя на своих потенциальных посетителей пустыми глазницами выбитых окон. — Безусловно, — Чжонхён открыл дверь и с поклоном сделал приглашающий жест. Ки поглядел сначала на Чжонхёна, затем на его руку и, наконец, на черный проем. Затем сделал еще один круг по тому же маршруту. И еще один, чувствуя, как недоверие заполняет его капля за каплей. — Мне это очень не нравится. — Потерпи еще немного, — успокаивающе произнес Чжонхён, — а потом я отдам свое бренное тело тебе на растерзание. Будешь делать со мной все, что душенька твоя потребует, — шепнул он юноше, когда тот проходил мимо. Перед внутренним взглядом Ки промаршировали картины всего того, что он мог бы сделать с телом Чжонхёна, попади оно в его полное распоряжение. По всему выходило, что тело Чжонхёна без самого Чжонхёна в нем было ему нисколько не интересно. — Откуда у тебя такие деньги? — воскликнул Ки, когда они зашли в абсолютно безлюдный вестибюль какого-то отеля. Именно роскошное убранство вынудило его позабыть про осторожность и повысить голос. Внутренняя роскошь не вязалась с внешней убогостью, неимоверно впечатлив Ки этим контрастом. — У меня свои источники, — хмыкнул Чжонхён, уверенно идя вперед к стойке администратора. — Ты опять запугиваешь людей? — вновь забывшись, воскликнул Ки, застыв на месте. — Спокойно, пожалуйста, — одернул его молодой человек, не обратив внимания на недовольный тон юноши. Совершенно неприметный администратор без лишних слов протянул ему какой-то лист, который Чжонхён размашистыми движениями заполнил. Ки не разобрал ни одного печатного слова, так и не сумев вытянуть из своей памяти какие-либо знания о здешнем языке. Вместе с тем впервые Ки стал свидетелем того, с какой сосредоточенностью Чжонхён пишет. Впервые тот вообще увидел, как молодой человек что-либо пишет. У Ки сложилось впечатление, что письмо тому дается с большим трудом. Однако почерк казался четким и аккуратным. — Так ты запугиваешь людей? — повторил он свой вопрос позже, когда они вдвоем направлялись по коридору куда-то вглубь отеля. — А ты вдруг начал о них беспокоиться? — Вот еще! — фыркнул Ки. — Я боюсь, как бы чего с тобой не приключилось. — Да ну? — Чжонхён приподнял брови в наигранном изумлении, по сему случаю даже остановившись. — Как я тогда отсюда буду выбираться? — пояснил Ки свои слова, замявшись на месте. — А ты хочешь? — Я хочу домой, — он отвернулся от Чжонхёна и вслепую двинулся дальше по коридору. — Это мир мне кажется слишком беззаботным и плоским, — угрюмо поделился с ним Ки тревогой, давно не дававшей ему покоя. В его мире воздух был тяжеловесен, древняя пыль оседала на поверхностях, а люди прятались под многослойными одеждами. Каждое движение, каждая мелочь запечатлевалась в памяти на долгое время. Сейчас ему казалось, что он летит во времени с легкостью, но ничего в его памяти не откладывается. Он боялся потерять себя. И вместе с тем потерять всех остальных. — Так и должно быть, — обнял его Чжонхён со спины, вынудив остановиться. Его шепот вдруг подействовал на Ки почище завораживающего глубокого голоса. Очевидно, Чжонхён чуть приоткрыл дверцу, которую до этого удерживал всеми силами. — Ты ощущаешь неуют, потому что не принадлежишь этому миру. — А… — протянул Ки, почувствовав, как дрожь прошлась по телу и тут же утекла в землю, вновь оставив его в гордом одиночестве без способности нормально ощущать. — И что мне делать? — Следовать за мной. Чжонхён отпустил его, подойдя к дверям, похожим на двери лифта. В лифт они и вели. — Для чего здесь лифт? — поинтересовался Ки, отчетливо помня, что не видел большого количества этажей. — Мы едем вниз, Бомми, — произнес Чжонхён, нажав на кнопку, и повернулся к нему с самодовольной улыбкой. — Но зачем?! — Не ты ли выразил желание убраться подальше? — «Подальше» не значит «поглубже в землю», — возразил Ки, машинально схватившись за перила, когда лифт начал свое движение. — Чем глубже, тем прекраснее, — Чжонхён облокотился спиной о стенку и сунул руки в карманы, рассматривая Ки задумчиво, словно прикидывая что-то в уме. Ехать им пришлось совсем недолго. Двери лифта открылись тихо и бесшумно, впуская их двоих в мир, отрезанный от всего остального. Позабыв поднять впечатавшуюся в пол челюсть, Ки застыл на месте, точно парализованный, не в состоянии сделать ни шага. — Ты притащил меня в бордель?!