Сними маску свою

Если бы кто подумал, что стукнувшись столько раз головой, Ки потерял сознание, этот человек несомненно бы ошибся. А после определенно ужаснулся, узнав, что сознание юношу вовсе не стремилось покидать. Боль была такая, что в ушах затрещало. Картинка перед глазами раскалилась добела, и только черные мушки в огромном количестве портили эту идеальную белизну. Первый порыв вылился в беспощадный удар по лицу обидчика. За ним мог последовать и второй, если бы не усилилась боль, мешая всякой попытке сосредоточиться. Позабыв обо всем на свете, Ки невольно закричал, подспудно надеясь, что с криком уйдут и страдания. На рот безапелляционно легла чья-то рука, что, впрочем, не помешало ему отбиваться от нападающих — хаотично, но вполне действенно, к слову. Его схватили в охапку, прижав рвущиеся в бой руки к телу. Голос над ухом произносил что-то — возможно, даже ему. Голоса переговаривались друг с другом на повышенных тонах. Юноша был слишком занят своими проблемами, чтобы обращать внимание на смысл произносимого. Вскоре его уложили прямо на камни и сунули под голову что-то мягкое. Ки уже не отбивался, осознав всю бессмысленность борьбы. Понемногу первая боль начала перетекать в такую же плохо переносимую пульсацию. Перед глазами появилось лицо Чжонхёна, бормотавшего сосредоточенно какие-то слова. Возможно, неожиданная травма сыграла с Ки шутку, однако в его примечательных черных глазах виднелась тревога. Рукой молодой человек стер что-то, грязь или кровь, с его покрывшегося испариной лба, затем приложил руки на его виски. — Лежи спокойно, — предостерег Чжонхён, когда юноша дернулся. Кончики его пальцев казались острыми прутиками, настолько сильно вжимающимися в голову, будто имея намерение прошить ее насквозь.— И попытайся расслабиться. Ки вдруг отстраненно подумалось, как глупо он попался до этого на уловку в переулке. Ведь его краденная соломенная шляпа была так же приметна, как и светлые волосы Чжонхёна. Если бы погоня додумалась завернуть в их переулок, то всех их усилиям пришел бы скорый конец. Мысли принесли неясное спокойствие, потянувшее за собой улыбку, несмело заигравшую на его губах. Рядом с лицом молодого человека нарисовалось несколько виноватое и такое же встревоженное лицо Эвана. — Не могу, — прокаркал Ки сорванным голосом, когда Чжонхён повторил свою просьбу в приказном тоне. — Можешь, — молодой человек решил больше не размениваться на нежности и сильнее надавил на его виски. Казалось, что-то через кончики его пальцев перетекает в него, от мест соприкосновения их с влажной кожей растекалось тепло, успокаивающее боль. Юноша не задавался вопросами, касающимися происходящего, просто потому, что мысли стали вновь путаться, возомнив себя глупыми мышами, играющими в салки под лапами грузного кота. Но в голове все же пролетело удивление, вызванное тем, насколько быстро эти двое расправились с нападающими. Стоило ли бегать от слежки так долго, если можно было завести группу в тупик и вырубить всех разом? После этого под действием обжигающего тепла рук на висках сознание покинуло его, предоставив небольшую передышку. Со встречи в гостиничном ресторане прошло всего полдня. Его утреннее недомогание на момент погони, казалось, рассеялось под напором адреналина, страха и еще бог весть чего. Однако теперь оно нанесло двойной удар по его толком не отдохнувшему телу, погрузив его в крепкий сон без единого сновидения. Из-за этого Ки, по своему глубочайшему убеждению, пропустил все самое интересное, очнувшись от странного, но смутно знакомого ощущения. Поначалу его мысли плыли лениво по поверхности, не делая попыток нырнуть под зеркальную гладь. Тело находилось в приятной утренней расслабленности, носа лаково касался аппетитный запах стоящего на столе завтрака. Чжинки просто жить не может без утреннего свежесваренного кофе и выпечки, купленной в ближайшей пекарне. Каждое утро ароматы, сопутствующие подобному завтраку, расплывались повсюду, проникали во все щели, до отказа заполняя собою небольшой двухэтажный домик и будя младших засонь. Всем троим братьям они напоминали об уюте родного дома и вкусной еде, всегда ждущей их в нем. Ки уже во всех красках представлял, как разделается с булочкой или, может, круассаном, над которыми вьется горячий дымок, как события прошедшего дня решили ему напомнить о себе, разорвав иллюзию присутствия в собственной кровати. И правда, в запах еды тонко вплетался незнакомый аромат простыней. В их доме пользовались средствами с иным запахом. Глаза самопроизвольно открылись, следуя за шокирующими воспоминаниями. Утонувшая в бирюзе комната ослепила юношу на миг, показавшись нестерпимо яркой. Вторая попытка открыть глаза далась куда лучше. А с третьей он уже сумел мельком осмотреться. Тот, кто усердно работал над интерьером комнаты, судя по всему черпал вдохновение в морской тематике. Стены действительно имели однотонный бирюзовый цвет, но изящная мебель, в стиле какого-то короля, имени которого он не помнил, была обита материалом намного светлее, таким же светлым, что и драпировки, и покрывала. Солнце пробралось через занавешенные прозрачным тюлем окна, и обласканные солнцем цвета сверкали мучительно ярко для его заспанных глаз. Со всеобщей морской тематикой гармонировало и белоснежное постельное белье на неприлично огромной кровати, в которой он нежился. Рядом с кроватью на одном из кресел он обнаружил Чжонхёна, погруженного в чтение газеты. Ки закрыл глаза и вновь открыл их на случай, если те надумали его обмануть. Чуть нахмурив брови, молодой человек быстро бегал по строкам взглядом через стекла очков, очевидно, не заметив его пробуждения. Видимо, юноша немало пропустил из-за своего недомогания, особенно интересен был ему момент, когда платиновый блондин успел превратиться в светлого шатена. Вместе с тем он не мог не отметить, насколько такой цвет волос тому шел. — Отрадно видеть Вас в сознании, — тем временем произнес Чжонхён, немало напугав Ки неожиданностью своей реплики, и принялся складывать газету. Очки на его лице смущали юношу своей непривычностью, но даже они не сумели приглушить пронзительность глаз, проницательно на него поглядевших, едва газета была сложена. — Как самочувствие? — По мне, конечно, проехался вагон пару раз, — проворчал Ки, — но чувствую я себя хорошо. Не нужно надо мной кудахтать. — Не имел ни малейшего намерения унижать Вас подобным образом. — Скажите еще, что не сидели у моей кровати день и ночь, — продолжал бухтеть он, все больше и больше смущаясь происходящим. — Не думайте, будто мне нечем заняться, — возразил молодой человек насмешливо. — Но я заперт здесь так же, как и Вы, потому работать при Вас сиделкой не являлось затруднительным делом. — В каком это смысле? — Разве Вы не хотите узнать, сколько прошло времени? — поинтересовался Чжонхён вместо ответа. — Сколько я проспал и где мы находимся? — принял его подсказку Ки. Вытянуть подробности вскользь брошенной фразы он может и позже. — Целый день Вы проспали, — усмехнулся Чжонхён при виде всклокоченных волос и болезненно заспанного вида юноши, чуть приподнявшегося в желании узнать как можно больше. Колоритнее всего на нем гляделся налитый желтым синяк в пол-лица, о котором юноша пока находился в благодатном неведении. — Мы находимся в моих апартаментах, — добавил он, дернув за какой-то шнурок, висящий рядом с кроватью. — Помнится, Вы говорили, что не останавливались в отеле. — Мы и не останавливались. — Что это за место тогда? — понемногу начал раздражаться Ки на необходимость едва ли не клешнями вытягивать из Чжонхёна всякое пояснение. — Это мои апартаменты на корабле, Бо… Кибом. — Что?! — взвизгнул юноша, от глубочайшего возмущения подпрыгнув на кровати. На корабле! Теперь ему стала понятна природа странного ощущения, наряду с аппетитными запахами усиленно тормошившего его пятью минутами ранее. Однако вопреки всему ни грамма радости эта новость юноше не принесла. Корабль! Надо же, какая неприятность… — Я думал, Вы хотели узнать о своем прошлом, — ворвался в его мысли спокойный голос Чжонхёна. — Я хотел узнать! Узнать, а не плыть ху.. хрен… черт знает куда! — Не будете же Вы меня уверять, будто последовав за нами, краем сознания Вы не отмечали возможность действительно за нами отправиться? То есть до конца. — Буду! — искренне опроверг высказанное предположение Ки. Он даже не думал покидать братьев таким образом, не оставив ни успокоительной записки, не увидев их напоследок. В свете предпринятых ими усилий спрятаться его «побег» отдавал еще большей неблагодарностью. Теперь у Чжинки появится отличный способ сделать бантик и из него. Из Тэмина он уже столько бантиков понаделал, что впору открывать лавку. Тэмин — материал отработанный, другое дело — Ки. Бантик из него в этой лавчонке будет принят за большую ценность ввиду своей редкости. Юноша поежился, представив, с каким размахом будет действовать Чжинки, когда в его руки попадется дрожащая тушка среднего брата. — Буду! — повторил он, ужаснувшись появившейся перед глазами веренице жутких бантиков с вылупленными глазами. — Хорошо, — на его вопль Чжонхён отреагировал безразличием. Он снял свои очки и положил их на столик. А затем, сцепив пальцы на животе, уставился на кипящего юношу плохо читаемым взглядом. Отголосок знакомого чувства побежал по коже мурашками. — Что? — с вызовом вздернул Ки подбородок, чем заслужил снисходительную улыбку. Картина бантиков слегка потускнела под напором бравады. — Вы уверены, что не помните ничего? — Абсолютно! — яростно подтвердил он. — Абсолютно? — Целиком и полностью! Иначе какого черта бы мне за вами ехать?! — Печально, я надеялся, что случайная травма принесет Вам хоть какую-то пользу. Откроет шлюзы памяти, так сказать, — с показным расстройством Чжонхён спрятал мерцающий взгляд под веками, но когда вновь открыл глаза, в тех уже ничего не отражалось. Словно некто запихнул выбегающих котят обратно в их кошачий домик и запер дверцу на ключик. — Какого черта вы решили все за меня?! Я не давал согласия на это путешествие. Что теперь будет с моими братьями?! — Ки едва не схватился за волосы, хотя и без того явно переигрывал. — Что с ними будет? Всяко не младенцы, проживут и без Вас. Тем более, Вы им не принадлежите. — Я желаю сойти с этого корабля сейчас же! — Вы можете сигануть за борт и добраться до своих ненаглядных братьев вплавь, — пожал плечами Чжонхён. — Обещаю, что никто не осмелится за Вами последовать. — Ха-ха! — язвительно отреагировал Ки, не оценив шутку. — К сведению, путь окажется долгим, — терпеливо проигнорировал Чжонхён его сердитое восклицание. — Мы отплыли через пару часов после… происшествия. Тянуть дальше было нельзя. — А меня заодно прихватили, — язвительно добавил Ки. — Не пропадать же добру, — Чжонхён повторил пожатие плечами, будто говоря о чем-то обыденном и непримечательном. — Я поступлю умнее. Высажусь в первом же порту и возьму билет на другой корабль, — уверенно заявил Ки, довольный своей сообразительностью. Однако его решение тут же позорно разбилось о ехидный вопрос собеседника. — На какие средства, позвольте справиться? А ведь Чжонхён прав, вынужден был признать Ки, как бы ему ни претило это делать. На билет потребуется огромная куча денег, которых у него нет и которые заработать он в короткие сроки не успеет, сколько бы усилий не прилагал. — Я пошлю телеграмму брату, он мне перешлет нужную сумму, — нашелся юноша с ответом. — Я уже самолично послал ему телеграмму от Вашего имени. В ней Вы утверждаете, что у Вас есть неотложные дела и настоятельно просите братьев не совать в них свои любознательные носы, — самодовольно сообщил ему Чжонхён. — И присовокупил пару нелицеприятных фраз, чтобы отбить у них желание последовать за Вами. Рискнете Вы после такого вернуться? — Они не поверят. Они меня знают. — Если они действительно знают Вас прежнего, значит, поверят. Особенно после новости о том, что Вы по собственному желанию забрались в экипаж к двум подозрительным личностям, — каждое слово Чжонхён проговаривал с особым смаком, следя за реакцией Ки. — Вот гад, — выругался тот в свою очередь. Эти двое лопухов дома наверняка подумают, что он все вспомнил, потому и удрал невесть куда да вдобавок выбранил за чрезмерную опеку. Хорошо же он будет выглядеть в их глазах, когда телеграммой потребует у них денег, пусть и своих собственных. — Я приеду и объясню им все, они не дураки. Я же не мог уехать налегке, без единого гроша в кармане. — Без единого гроша в кармане Вы запросто смогли бы уехать, дав свободу собственной импульсивности. Вы можете сойти на берег, жить впроголодь, пока брат самолично не заберет Вас домой, предварительно дав хорошего леща, и после всех треволнений вы втроем не очень дружно заживете прежней жизнью, расписанной по часам. Но подумайте, стоит ли возвращаться, когда первый и очень важный шаг к заветной цели уже сделан? Ки нахмурился, словно взвешивая все доводы за и против. — Кроме того, — тем временем продолжал Чжонхён, стараясь склонить чашу весов в выгодную для себя сторону, — у меня есть для Вас весомый аргумент: все важные остановки уже сделаны, более корабль не будет делать их, — Чжонхён полюбовался отвисшей челюстью Ки. — Так что, если решите нас оставить, придется плыть. Долго. — Почему бы Вам просто не заставить меня остаться? — Потому что я хочу, чтобы Вы остались по собственному желанию. Дверь напротив кровати распахнулась, впуская в комнату Эвана, ловко балансирующего серебряным подносом, на котором стояла чашка дымящегося бульона. Желудок Ки радостно поприветствовал светловолосого парнишку, вернее, его аппетитно пахнущую ношу. Сам же юноша еще пуще насупился. — Что это еще? Я здоров. — Подкрепитесь перед заплывом, — отвесил смешок молодой человек. — Пришлось разогревать, немного подостыл, — пропыхтел Эван, устроив поднос на столике около Чжонхёна и направившись к юноше с какой-то странной конструкцией в руках. Конструкция после нехитрых манипуляций превратилась во вполне удобный накроватный столик. Вскоре перед гулко сглотнувшим Ки оказался его скромный завтрак. Эван, поставивший перед юношей поднос, обдал его запахом желанных булочек с кофе. — Я говорил тебе, что он проснется позже, — пожал плечами Чжонхён, даже взгляда не бросив на парнишку с того момента, как тот вошел в комнату. — Я не хочу бульон, — закапризничал Ки, безапелляционно сложив руки на груди. — Я хочу то, что съел он, — кивнул он на злящегося Эвана. — Многого хочешь, — вякнул тот совершенно бессердечно, по мнению Ки. Тем не менее, желудок юноши с предательскою готовностью согласился с парнишкой. Ну, этот в данный момент готов употребить в пищу что угодно, лишь бы не страдать от поселившейся внутри мучительной рези. — Можешь начинать, — напомнил мальчику Чжонхён о чем-то, отчего тот пришел во взволнованное состояние и вдруг покраснел. Заинтригованный Ки с любопытством на него уставился. — Я прошу прощения, — пробормотал Эван и поглядел на патрона в поисках одобрения. Тот ограничился сухим кивком. — Продолжай, — подбодрил он его. — Я прошу прощения за нанесенную тебе травму, — Эван поглядел на опешившего юношу так, словно тот сам был виноват во всем произошедшем, но сумел спихнуть вину на ни в чем не повинного парнишку. Ки прищурился с недобрым блеском в глазах, начиная догадываться, о чем идет речь. Вот так поворот! — Какую еще травму? — Это по моей вине... Это я попытался… То есть не попытался, а стукнул тебя головой об стену. Я думал, ты собирался уйт... нас выдать. Эван перекатывался с носков на пятки, ожидая взрыва и вспоминая унижение, испытанное днем раннее во время неприятного разговора с Чжонхёном. Сам молодой человек в этот момент, казалось, весь напрягся, готовясь в любой момент перехватить Ки, если тот рванет к Эвану с намерением выпотрошить его на чучело. А Ки просто глядел на беспокойные ноги парня, подавляя порыв окатить его горячим бульоном в миске. Слишком по-детски такой поступок будет выглядеть. — Спасибо, что хоть голову целой оставил, болван, — решил пойти он другим путем. Отомстить можно и не столь явными способами. Главное вспомнить, каково это — пакостить. Чжонхёна вся сцена фальшивого раскаяния и фальшивого прощения весьма развеселила, поскольку он живо переводил ироничный взгляд с одного участника действа на другого и тихо улыбался своим мыслям, расслабившись после негласного заключения временного перемирия. — Значит, я Вам для чего-то нужен, — сделал Ки неожиданный вывод. — Тогда все ясно. Я так полагаю, ты… Вы меня врачевали, — обратил он на улыбающегося Чжонхёна свой недовольный взор. — По-магуйски. — По-магуйски, — с готовностью кивнул тот, в свойственной для себя манере встречая вызывающий взгляд Ки. — Не буду благодарить, поскольку не просил. — Я нисколько не обижен. — Можно я его за борт выкину? — с неподдельной надеждой во взоре Эван испросил разрешения у Чжонхёна, второй раз за день рискуя превратиться в чучело и украсить собою изысканный интерьер. — Он вроде бы и сам собирался туда, — серьезным тоном ответил молодой человек. — Я могу тебе помочь, — парнишка тут же обратил полный надежды взгляд на враз осатаневшего Ки. — Перебьешься! Разом покончив с неприкрытым покусительством на свою скромную персону, юноша со старательным удобством устроился на своем месте, подперев спину пышными подушками, и принялся уплетать чуть остывший, но все еще горячий бульон. Видимо, из чистой вредности Эван принес Ки кипяток, тая в душе надежду, что тот обожжется по неаккуратности. Ки фыркнул, вложив в звук все накопившееся внутри презрение к этому щенку. Во всем его облике вдруг проступила непоколебимость только что сделанного важного решения. Клокотавший внутри юноши гнев был тщательно припрятан до поры до времени и на его место водрузилось раздражающее спокойствие, подействовавшее на неопытного Эвана и нисколько не обманувшее Чжонхёна. — Не боишься, что я его отравил? — едко поинтересовался парнишка, всякий раз провожая ложку взглядом мамаши, зорко следящей за каждым отправившимся в школьное здание непоседливым чадом. — Кишка тонка, — огрызнулся Ки, чмокая. — Братьев нужно как-нибудь предупредить, что я в порядке и прошу прощения, — сообщил он Чжонхёну между делом, властно указав на него ложкой с видом царя, раздающего указания. — Раз уж я влез в это дерьмовое дело, пусть хоть не злятся и не лезут за мной. — Как прикажете, — в немного издевательском тоне произнес Чжонхён. — Хамства я больше в свой адрес не потерплю, — продолжил юноша, сурово указав облизанной ложкой на Эвана. — Сказал бы я тебе, до какого места мне… — Я сказал, не потерплю! — властно гаркнул юноша, перепугав парнишку до чертиков. — Да кто ты такой! — Я, — на мгновение Ки замешкался, но необходимые слова сами пришли на ум, — я ведущий актер, чтоб ты знал! — Пфф, ахаха, пфф, пфф, хаха, — мальчишка вдруг схватился за живот, задыхаясь от смеха. Согнувшись пополам, он все хихикал и хихикал, не обращая внимания на ворчание Ки. Юноша, гадавший, что тому послужило причиной, грозно нахмурился, словно таким образом надеялся собрать в ковш понемногу утекающую сквозь брешь уверенность. — Что это значит? — обратился он к посмеивавшемуся Чжонхёну, отчаявшись достучаться до Эвана, которого и впрямь душил искренний смех. Чжонхён многозначительно поглядел на Ки, даже не пытаясь подавить улыбку, но по какой-то причине не удостоил его ответом. — Ты хоть знаешь, что такое действительно талантливая игра? — пропыхтел наконец Эван. — Как будто ты знаешь, — обиженный до глубины души юноша смерил его уничижительным взглядом. — Значит, от той слежки мы оторвались? — перевел он тему, не обращаясь ни к кому конкретно. — Боюсь, что нет. Несмотря на все уловки, — Чжонхён развел руками, — включая багаж, отправленный в отель. — А у меня там было столько всего ценного, — печально вздохнул Эван. — Каким-то образом наши «друзья» сумели прознать, что задерживаться в портовом городке мы не собираемся. Поэтому в данный момент мы прячемся словно крысы. — Ну-ну, укрылись крысы в королевских покоях, — Ки сосредоточенно орудовал ложкой, выуживая со дна миски кусочки курицы и разварившегося лука, но те все время норовили поиграть в салки. — Положение обязывает, — насмешливо склонил Чжонхён голову вперед. Этот же жест повторил Эван, хотя и неохотно. — В каком смысле? — тут же поднял Ки голову, прервав свое увлекательное занятие. — Согласно легенде, которая в данный момент является единственным нашим прикрытием, в этих апартаментах лежит больной, но очень богатый человек, то есть я, — Чжонхён приложил пятерню к своей груди, не оставляя насмешливого тона, и вновь склонил голову. — И Вы, но об этом никому не известно. Однако этот богатый, но больной человек не одинок. Его безутешная жена, то есть моя жена, проводит свои дни возле его кровати. И лишь изредка их общий сын, вот это самый, — Чжонхён изящным махом указал на внимательно слушающего Эвана, — уговаривает ее прогуляться по палубе и развеять грусть в изысканном ресторане корабля. — Ты женат? — открыл рот Ки, выцепив из всего сказанного одну взволновавшую его мысль. — Кажется, тебе было ясно все сказано, — проворчал Эван, забирая у него поднос. — Просто… ну… Вы не выглядите женатым человеком, — смутился вдруг юноша, осознав, насколько невежливо себя повел. Вопреки его опасениям Чжонхён не выглядел рассерженным. Впрочем, Ки сомневался в том, что даже тень подобной эмоции когда-либо появлялась на его лице. И все же под налетом непрошибаемой уверенности, в глубине темных глаз что-то скрывалось. Самые страшные поступки совершаются как раз с такой милой улыбкой, которая заиграла на губах молодого человека после неумелого объяснения Ки. — А еще мне говорят, что я не выгляжу на свой возраст, — усмехнулся Чжонхён, решительно поднимаясь вслед за парнишкой. — Отдыхайте, Кибом, на сегодня хватит с Вас потрясений. Продолжим наш разговор позже. — Но… — Приятного отдыха. — Какого еще отдыха! Э! Я только что проснулся, между прочим! — выкрикнул Ки. — Э! Преступник номер один! У меня вопросы еще! У меня полно энергии, я хочу гулять! — Побудьте моим пленником на сегодня, — произнес Чжонхён с какой-то странной усмешкой. — Я хочу видеть жену! — Позже. — Но... — Позже. Ишь ты, король усмешек и ухмылок, сердито подумалось Ки. Он взлетел на ноги и, с трудом ковыляя по кровати, словно по минному полю, дернул в сторону двойных дверей. После спуска на твердый пол дело пошло быстрее. Однако итогом всем его трудам послужили двери, закрывшиеся за момент до того, как он достиг их. Он остервенело подергал за ручки, но предсказуемо ничего не добился. Следуя сложившейся традиции, юноша решил не отступаться от задуманного так просто и что есть мочи затарабанил по их поверхности, не смущаясь собственных истерических воплей. Чего не сделаешь ради достижения цели! В целом какого-то результата он все-таки добился. Спустя десять минут после устроенного им переполоха крайне раздраженный Эван приоткрыл дверь и просунул в щель свою недовольную физиономию. — Что ты как буйнопомешанный. Сказано тебе отдыхать — отдыхай, — проговорил он ворчливо, думая при этом о чем-то совершенно ином. Ки ясно видел в его взгляде отстраненность, которая немало затрагивала его любопытство. Совершенно очевидно, что эти двое отправились проворачивать какие-то жутко интересные делишки, а его не пригласили. — Может, я не хочу отдыхать! Может, я наотдыхался! — провопил Ки ему в лицо, припоминая нечто похожее, сказанное днем ранее. — Ну… — Эван, казалось, вернулся с небес на землю и оглядел юношу с ног до головы, подробно остановившись на его лице, вернее, на сочном синяке, придававшем его лицу особой экспрессивности. — Тогда поглядись в зеркало. Стоило только двери закрыться, как раздался глухой стук и волосы на загривке встали дыбом, реагируя на просачивающееся сквозь щели ощущение всепоглощающей безнадеги.