Mockingbird

- О нет. - еле слышно произнесла русоволосая девушка, округлив глаза до такой степени, что те чуть было не вываливались из собственных же орбит. Ее губы, оттенка спелой вишни, медленно сжались в тонкую линию, а комок, который, видимо, дожидался наилучшего момента, медленно заскользил по внутренней стороне горла. Она словно бы сглотнула все те эмоции и переживания, которые в один момент накрыли ее с головой. Она была задержана месте преступления, другими словами – поймана врасплох. К огромной трагичности той ситуации, и для Виолетты и для, собственно, нашей героини, эти нелепые обрывки слова были последними, что она успела произнести или же, другими словами, выдавить из себя. В следующую секунду цепкие, но в то же время и нежные руки Виолетты накрыли ее, перекрывая все пути для доступа кислорода в мозг. Нелепо разведя руками и сначала покачнувшись – к счастья, устояв на месте – Сарамего обреченно выдохнула. Оторвавшись от заполнения нужного им документа, Герман теперь же с улыбкой на лице наблюдал за тем, как его дочурка, при том чуть ли не плача от счастья, душит в своих теплых и крепких – несомненно, крепких – объятиях любви не менее потрясенную Анджи. Та, кажется, была не так сильно рада этой встрече, как брюнетка, но тоже не изображала из себя мученика. - Анджи, боже мой, Анджи… - растягивая последнюю «и» чуть ли не до последнего, Виолетта кружила свою, казалось бы, недавно обретенную тетю по холлу отеля, что привлекало не мало внимания. Прохожие, персонал и постояльцы тормозили на месте, влюбленно наблюдая за этой трогательной семейной мелодрамой, которая разыгрывалась у них на глазах, и за которую даже не надо было платить. – Как ты здесь? Наконец ослабив свою хватку, счастливая Вилу отпустила Анджи, в следующую секунду внимательно рассматривая ее лицо, ее одежду, да и все, что только могло попасться ей под ее невероятно удивленный взгляд. Прическа Сарамего прилично поистрепалась после такого вторжения в ее «личное пространство», но девушка легким движением руки быстро привела свои волосы в полный порядок, от чего она стала выглядеть еще лучше. Сказать, что Анджи изменилась – ничего не сказать. Нет, в ней и правда все было таким же, каким было всегда – легкий сарафан, поверх украшенный джинсовой курткой. Огромное количество браслетов и бус , и, конечно же, яркое украшение в виде помпона, свисавшего с сумки. Пока всполошившаяся ни на шутку Анджи пыталась привести себя в порядок, в то числе и выражение своего лица, Виолетта начала беспокоиться о том, что тетя не спешит отвечать на так сильно волнующий ее вопрос. - Анджи, ты не рада? Конечно, вопрос не требовал ответа, ведь малышка Вилу была и без того уверена, что получит отрицательный ответ, поэтому Анхелес даже не стоило и пытаться ответить. Однако она кочнула головой, от чего в мыслях Кастильо младшей мгновенно зародились сомнения. - Нет, Вилу, я очень рада. – Анджи поспешила уверить племянницу в обратном, хотя делать этого ей не особо хотелось – в конце концов она не рассчитывала на такую неожиданную встречу. Да, признаться, она вообще на нее не рассчитывала. Русоволосая попыталась выдавить из себя улыбку, что сработало – Вилу радостно подпрыгнула на месте, как она это делала при излишнем потоке положительных эмоций. Герман тоже улыбнулся, но кажется, он не спешил поздравить свояченицу с возвращением на родину – он все так же стоял подле стойки ресепшена, держа в руках ручку. - Папа, ну что ты там стоишь? – Виолетта резко обернулась, смерив отца укоризненным взглядом, от чего Герман и правда почувствовал себя неловко, а потому поспешил оправдаться. - Анджи, признаться, мы не думали, что вы будете здесь, - получив в ответ удивленный взгляд дочери, он поспешил исправиться фразу – Ты будешь здесь. Анхелес улыбнулась, на этот раз более искренне, чем в прошлый, но ничего не ответила. Ее глаза, серо-зеленые, такие глубокие и полные когда-то жизнерадостности, в миг угасли – стоило ей увидеть его лицо и услышать его голос. С того самого момента, когда Виолетта, преисполненная своими догадками, обернулась, увидев тетю, им показалось, что это далеко не тот человек, которого семья Кастильо знала столько времени. А ведь она тоже была среди них – среди семьи. Да, пускай внешне Анджи осталась прежней Анджи, но внутренне, эмоционально… Нет, она была не той. Она была не той с самого начала, с того самого мига, с того самого взгляда, с тех самых объятий. Ее глаза по-другому смотрели на племянницу, на Германа, на весь этот мир – мир, который постепенно терял для нее окраску. Она холодно поприветствовала их, она холодно отвечала, и даже та самая улыбка, которую только посмел воспроизвести ее организм была холодной и чужой. Уже не той. - Ты хотела сделать нам сюрприз, да? – Виолетта схватила тетю за руки, от чего та вздрогнула, словно ощутила на себе прикосновение чужого человека. – Скажи, Анджи, я права? И опять не дождавшись ответа, Вилу залилась веселым смехом, вновь приникнув к холодному телу Анхелес. - Да, я ведь всегда любила сюрпризы. – Анджи в ответ обвила ее руками. И опять – никаких уточнений, никаких вопросов и ответов. Только сухое «да», которое точно так же не казалось тем родным и теплым. Она была чужая для них, они были чужие для нее - сейчас Герман это заметил. - Вилу, малыш. – Герман поспешил освободить Сарамего. – Анджи устала. Такой перелет из Франции, через целый океан, ей нужно отдохнуть. Да и нам тоже. – он улыбнулся Ахелес, которая своим взглядом уже благодарила его. – Пойдем, нас ждет номер, а вечером… Он остановился, держа в одной руке чемодан, в другой ключи, обращаясь к Анджи, которая уже спешила уйти. - Поужинаем? Если найдешь на нас время, ведь я понимаю, тебя, наверное, со всех сторон донимают? - видимо, это было фирменной чертой семьи Кастильо – никогда не ждать ответа. Герман, точно так же, как и Вилу, не спешил получить согласие на свой вопрос, поэтому просто дружелюбно махнул девушке рукой, отдаляясь в дальний конец холла. Анджи осталась одна, лишь смотря вслед этой удаляющейся парочке, которая когда-то была ей «семьей». Она когда-то готова была обнимать племянницу днями и ночами, приносить Герману в кабинет кофе, когда-то, да, но не сейчас. Развернувшись, она направилась в противоположную сторону, прокручивая в голове лишь одно: « - Да, Герман, если, конечно, кто-нибудь знал бы о моем возвращении...»

***

Денек выдался не легким. Мало того, что погода на улице была отвратительной – уже который час стояла жуткая духота – так еще и телефон разрядился, что странно, ведь Виолетта ставила его на зарядку буквально перед выходом из больницы. Видимо, медсестра по ошибке отключила его. Неделя, проведенная Кастильо младшей в месте, которое в последствие снилось бы ей в ночных кошмарах, была самой жуткой из всех, которые только случались у нее в жизни. Конечно, Виолетта и раньше там бывала, но не задерживалась на такое длительное время. Чаще всего это были ерундовые травмы, которые ее отец, несомненно, придавал особое значение. Он сразу же вез ее в больницу, проезжал на все красные светофоры и более того, готов был вызывать скорую, как только из раны малышки Вилу начинала течь кровь. Да, это все умиляло, и любой бы на месте Виолетты просто улыбался бы, но не она. Ее жизнь из т такой мелочи плавно перетекла в 24-е заточение в башне, которой стал для нее родной дом. За все это время Виолетта познала, наверное, все занятия, которые были там доступны. В том числе и пение, которое плавно вытекало из ее любви к музыке. Но какого было ее разочарование, когда единственное, к чему тянулась ее душа, к чему было открыто ее молодое и жаждущее эмоций сердце было закрыто для нашей героини. Но, благо, это все было в далеком прошлом, и сейчас главной и единственной проблемой, котороая тревожила Виолетту был Леон. Но как только девушка прижалась к своей тете, по которой так сильно скучала и тосковала, то все проблемы мигом улетучились, осталась только Анджи. И теперь все мысли брюнетки были именно о ней. Конечно, такой неожиданный сюрприз выбил ее колеи, но не в плохом смысле, нет. Как раз наоборот, она была безумно счастлива тому, что встретила Анджи здесь, что та наконец вернулась. В голове сразу же красочным вихрем закрутились мечты Виолетты по поводу того, что Анхелес вернется в студию, что будет вновь ее гувернанткой и что они с папой… Неожиданно мысли прервались, словно кто-то поставил на паузу ее радужный поток счастья и оптимизма. Она подумала о том, о чем явно не стоило думать, она забыла. Как будто прошлые события взяли и улетели из ее очаровательной головки, а ведь нельзя – реальность стоит того, чтобы о ней помнили. Она прокручивала в голове ту фразу, которую секунду назад выкинуло ее одурманенное сознание, но параллельно с ней также крутилось и одно имя. Имя, которое все рушило и ломало все планы, которые уже успела построить Виолетта. Присцилла. К сожалению, данная особа своим присутствием вызывала у Вилу мурашки, ведь она была мамой ее заклятого врага – она была мамой Людмилы. Да, и Вилу не раз корила себя за то, что «не уследила» за отцом и не предотвратила эту судьбоносную встречу. Присцилле сразу же понравился Герман, а Герману – Присцилла. Они, почему-то, нашли общие интересы, общее дело. Вскоре они решили вместе поужинать, вместе выйти из комнаты на утро и вместе позавтракать. При том присутствовали обе - и Виолетта, и Людмила, которая тоже ничуть не была рада такому воссоединению. Да, несомненно, Вилу была рада за отца и за то, что спустя столько времен после отъезда Анджи – который был для него, как нож в сердце – он все же нашел в себе силы, чтобы испытать те чувства, которые когда-то испытывал к Анхелес, заново. Они с Присциллой были хорошей парой, было видно, что они подходят друг другу, только вот Виолетта не умела обманывать себя. Каждый раз. Когда она закрывала глаза, она видела вместо мамы Людмиллы свою родную тетю, счастливую, улыбающуюся и обнимающую ее отца. И кажется, что в таком сочетании и сам Герман выглядел куда лучше. Но она не хотела мешать их «тихому» счастью, она лишь радовалась за них в сторонке. - Вилу? – властный голос отца вывел ее из состояния задумчивости. Она только сейчас поняла, что стоит посреди комнаты с открытым ртом и держа в руках телефон. Помотав головой, словно бы отгоняя нелепые мысли, девушка уставилась на Германа. Тот выглядел не менее удивленно. – Ты как? Мужчина поставил чемоданы на пол, подходя к дочери. - Нормально, пап. – отчеканила та, стараясь, чтобы это было хоть немного похоже на правду. – А что такое? - Ничего, Вилу. Я просто подумал, что ты… - он помедли, и Вилу поняла, что он просто подбирает нужные слова. – Немного потрясена. Переезд из больницы, в которой ты, вероятно, испытала не самые лучшие ощущения, а здесь Анджи… Кажется, он и сам не понимал, кого они только что встретили в холле. Он был потрясен и удивлен одновременно, но старался не показывать виду. Конечно, Виолетта понимала, как трудно приходится сейчас ее отцу, ведь у него на лице было написано, что все же не смог забыть Анджи, как ни старался. И Виолетта его понимала и жалела. - Ничего, папочка. – она , подойдя к нему, поднялась на мисочки и нежно чмокнула его в щечку. – Со мной все нормально, я просто не могу дождаться ужина с Анджи. Она соврала. К счастью, Герман не умел определять ложь. Поэтому в душе она обрадовалась. Если бы он это понял, вероятно, Виолетту бы замучили этими натянутыми вопросами «почему», «как» и «из-за чего». А ведь она и сама не могла ответить на этот вопрос честно, даже по отношению к себе. Она не могла понять, что так сильно и больно в первую секунду оттолкнуло ее от тети. Манера ее речи? То, как она разговаривала с управляющим отеля? То, как холодно она поприветствовала их или же обняла Виолетту? Она не знала, да и не хотела знать. Сейчас, когда она только приехала, ее организм требовал сна и еды. Поэтому она просто хотела упасть лицом вниз. А потом проснуться и радоваться жизни, как и всегда. - Я пойду в душ, пап. Мне нужно отдохнуть перед встречей с тетей. Я должна поберечь силы, чтобы потом задушить ее в своих объятиях. – она весело подмигнула Герману, который тоже был не прочь поспать часок, и направилась в ванную комнату.