— Таким образом, все наши расходы покрыты крупной волной финансов. Мы планируем постройку еще пары-тройки зданий, вот их планы.
Иногда Герман думал над своей жизнью. Кем бы он был сейчас, если однажды не захотел бы стать инженером-строителем, если бы не остался в Буэнос-Айресе, если бы не встретил Марию, некогда свою жену и любимую женщину. Подобные мысли посещали его редко, но когда посещали — занимали все пространство для размышлений, а потому все деловые переговоры, все встречи и совещания, все заунывные лекции старого доброго Ромальо шли боком. Кастильо был занят своим.
— Сеньор Кастильо? — стук пальцев по столу привлек внимание мужчины, и тот даже дернулся от такого резкого «возврата» к реальности. — Можете взглянуть?
— Да, конечно, — поправив очки на носу, которые немного сползли, Герман уставился на многочисленные бумажки, раскиданные по столу. Кривые и прямые линии, образующие фигуры, здания, комнаты — он так устал от этого. Или же он просто устал? — Вот эти неплохие. Хотелось бы увидеть их макеты, а пока рано о чем-либо судить.
Откинувшись на спинку кресла, брюнет бросил взгляд на часы. Совещание затянулось на целых два часа, а голова уже отказывалась работать. Нужно было заканчивать.
— Ромальо, — как бы невзначай произнес он. — У нас больше не запланировано встреч на сегодня?
Друг кинул на него недоуменный взгляд и откашлялся.
— Нет, Герман, ты что-то путаешь.
Скорчив недовольную рожу так, чтобы только Ромальо это увидел, Кастильо закрыл глаза. Действительно, а кем бы он был, если бы не был собой? На ум приходило лишь одно странное, совершенно ему не присущее представление: пианист. Кончики пальцев нервно дрогнули, как только мужчина воспроизвел эту картину в своей голове: шикарный черный рояль, со всех сторон освещенный немного тусклым светом прожектора. Где-то на заднем плане тихо играет «Лунная соната», а в воздухе витает приятный аромат роз. Проведя кончиками пальцев по клавишам, таким гладким и чистым, Герман нажимает на ноту ре и…
Чья-то прохладная ладонь ложится ему на плечо и легонько сжимает его. Внезапно, свет вокруг становится ярче, музыка — громче, и он слышит до боли знакомый голос.
— Думаю, его следует настроить.
Улыбающаяся Анджи предстает перед взором брюнета. На ней безумно красивое белоснежное платье до колена, а русые волосы водопадом спадают с плеч и спины. Ее мягкая рука все еще покоится на его плече, однако уже через секунду девушка облокачивается об крышку рояля, продолжая улыбаться.
— Рояль звучит не так, Герман. Более мягко, не стоит так сильно жать на клавишу, — она засмеялась. — Это музыкальный инструмент, а не строительный.
Кастильо старший захотел что-то ответить, однако, открыв рот, не смог произнести не слова. Улыбающаяся девушка, смотрящая на него, эта музыка, эта атмосфера — все это поглотило его Казалось, что одно лишь слово, неверное слово, неверный жест могут испортить это. И мечта закончится. Это было слишком идеально для реальности.
— Герман?!
Резкий голос Ромальо заставил сеньора очнуться. Проморгавшись, Герман недоуменно оглянулся по сторонам.
— А где японцы?
Ромальо смерил его удивленным взглядом и медленно поправил галстук.
— Может, стоило меньше спать?
Герман потер глаза. Странно, но он даже и не заметил, как заснул. Это странное… видение. Оно было таким реальным, как будто это происходило на самом деле: рояль, свет, музыка, Анджи…
В порыве чувств мужчина коснулся своего плеча, где еще несколько секунд назад покоилась рука девушки. На секунду ему даже показалось, будто ткань рубашки еще теплая. После ее прикосновения.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Ромальо, протирая очки. — В последнее время ты какой-то рассеянный, сонный. Устал?
— Да, — кивнул Кастильо старший, вставая с места и направляясь к двери. — Я пойду, выпью чашечку кофе. Еще столько работы!
Дождавшись одобрительного кивка друга, Герман покинул свой кабинет и направился на кухню, откуда, почему-то, не слышалось веселое пение Ольги, столь привычное для этого дома. Проходя мимо рояля, мирно стоявшего в гостиной, ему показалось, будто нежный, еле заметный аромат роз витает в воздухе, а со стороны лестницы слышится классическая музыка. Не хватало лишь одного.
Герман потряс головой, прогоняя странные мысли. Однако рука вновь предательски потянулась к плечу, но безрезультатно. Он был один в этой гостиной. И Анджи тут точно не было. Приложив пальцы к виску, он глубоко вздохнул.
Возможно, мысли о Сарамего занимали все место в его голове не просто так? Возможно то, что они не общались уже несколько дней, а эта враждебная атмосфера, которая витает в их доме, только все усугубляет сказывается на его сознании? Вполне. Конечно, Герман не раз и не два задумывался над тем, что произошло на свадьбе. Хоть все и случилось так стремительно: брошь, истерика Присциллы, демонстративный уход Анджи, Герман все еще прокручивал это в голове, как какой-то фильм или видео. Вот русоволосая смотрит на него так холодно и презрительно, а вот она уже разворачивается. И, кажется, это слезы на ее щеках? Определенно они.
Было глупо обвинять ее вот так, ничего не выяснив и ни в чем не разобравшись. Почему он вообще разозлился и выгнал ее? Возможно, этому посодействовала его без пяти минут жена? Конечно, не для кого не было тайной, что они не поладили. Но реагировать так…
Опустившись на диван, Герман посмотрел на рояль. Идеально чистый, без единой царапины, инструмент стоял там, будто напоминая мужчине о том, что он видел несколько минут назад. Кажется, его же подсознание пыталось связаться с ним, и это у него получилось. Глубоко вздохнув, Кастильо принял решение. Ему нужно поговорить с Анджи. И как можно скорее.
***
Она отвыкла от жары Аргентины, и сейчас она это понимала.
Резким движением рук оправив пиджак, который от долгого сидения на скамейке успел измяться, Анджи огляделась по сторонам. С самого своего детства она любила этот парк — тут постоянно было тихо, спокойно, куча скамеек, даже под деревьями, пустовали, поэтому это было идеальным местом для отдыха на ее взгляд. Как и сейчас, тут было мирно, а главное, никто не могу ее тут найти.
Анхелес гуляла по аллеям парка уже второй час. Занятия в «Студии» закончились, каких-то важных дел у нее не было, а значит, она была волна делать, что захочет. И она пошла сюда.
Зачем? Чтобы освежить мысли, дать мозгу кислорода, которого всегда так недостает в большом мегаполисе, да и вообще побыть одной. За последнее время пищи для размышления у русоволосой было вдоволь, но она все никак не осмелилась разобрать этот бардак, который тормозил весь ее процесс жизнедеятельности.
Анджи задавалась вопросом, зачем она вообще посещает студию и, уж тем более, дает там занятия. Пабло просто и ясно дал ей понять, что контракт она получит при первой же необходимости, стоит ей лишь заговорить об этом. Однако девушка понимала, что это и есть та самая «точка невозврата», после которой вся ее прошлая жизнь, все ее отношения, в том числе и дружеские, быстро прекратятся. Она вынуждена будет вернуться во Францию, где продолжит свою прошлую жизнь, к которой так привыкла. Но привыкла ли? Сейчас, идя по этому прекрасному месту, вдыхая запахи, которые были знакомы ей еще с малых лет, она понимала, что не хочет уходить. И в следующую секунду ругала себя. Ругала за то, что вновь становится подверженной сантиментам, за то, что вновь привязывалась к своему прошлой жизни. Нельзя было этого делать. По крайней мере, она так думала.
Внезапный ветерок подхватил легкие локоны Анджи, мимо по асфальту прошуршали также застигнутые врасплох газета и листья. Девушка бросила свой взгляд на часы, которые сообщили ей, что уже обеденное время. Еще вчера Сарамего присмотрела себе хорошенький ресторанчик, в котором сегодня планировала плотно пообедать. Поразмыслив и поняв, что она уже проголодалась, девушка развернулась и хотела уже было идти в обратную от парка сторону, как…
— Анджи!
Герман Кастильо. Мужчина появился откуда не возьмись и направился в сторону Сарамего, приветливо
приветливо? махая ей рукой. И Анджи уже ничего не оставалось делать. как ожидать, скрестив руки (она читала, что эту позу люди обычно принимают, когда хотят защититься от кого-то), когда же Кастильо поравняется с ней, что произошло быстро. Видимо, он бежал.
— Герман, — холодно кивнула ему девушка, быстрым взглядом окинув его внешний вид: не так идеально отглаженная рубашка, как у него это принято, небольшие синяки под глазами, да и вообще уставший цвет кожи.
Кажется, кто-то перетрудился. Или же его совесть замучила? — Чем могу помочь?
Лицо Германа изменилось, стоило ему лишь услышать этот ледяной тон, который явно не знаменовал ничего хорошего.
— Я просто подумал, что нам нужно, ну, знаешь… поговорить. Обо всем. — он улыбнулся, от чего по коже русоволосой пробежался табун мурашек.
— Будь у нас вечность, Герман, мы бы не успели. Я имею ввиду, поговорить обо всем, — легким движением руки Анджи заправила прядь волос за ухо.
— Я понимаю, что начать всегда стоит. Вообще, я хотел извиниться перед тобой. Попросить прощение.
Взгляд русоволосой, устремленный далеко вперед, быстро метнулся к Герману. Неужели он правда пойдет на этот шаг?
— Прощение? У воровки? — переспросила она.
— Не говори так, Анджи, мы оба знаем, что это неправда.
Солнце скрылось за тучей, и на улице сразу же стало мрачно. Кажется, собирался дождь. Мысленно перебрав содержимое своей сумки, девушка поняла, что зонт благополучно оставила дома.
— А это неправда? — брови поползли вверх. — Кажется, ты был другого мнения. Ну, тогда, на твоей
свадьбе.
Последнее слово Сарамего произнесла насмехающимся тоном.
— Поэтому сейчас я здесь, — парировал Кастильо. — Я не разобрался в ситуации, бездумно обвинил тебя в краже, хотя прекрасно знал, что ты никогда бы не поступила так с какой-то брошкой.
Резко остановившись. Анджи пронзила собеседника ледяным взглядом. Она не могла поверить, что он сказал так. Спустя столько лет, но сказал.
— Какой-то брошкой? — грубо произнесла она. — Это брошь принадлежала Марии.
Или ты забыл?
Кажется, Герман осознал все то, что сказал секундой ранее, потому изменился в лице.
— Не знаю, что с тобой сделала Присцилла, но, видимо, ты и тогда не учел то, что эта брошь была одной из любимых вещей Марии. Моей родной сестры. Я бы не сделала этого не потому, что это «какая-то брошь», а потому, что это — живая память.
Презрительно окинув мужчину взглядом, Анджи продолжила свой путь. На асфальте уже стали появляться первые капли будущего дождя, а температура, казалось бы за один миг, значительно упала.
— Анджи, постой, — окликнул девушку Герман, однако та не отреагировала. Лишь ускорив шаг, Сарамего скрылась за ближайший поворотом.
Проведя рукой по коротко стриженным волосам, Герман глубоко вздохнул. Он и правда не заметил, как попытка примирения со своей свояченицей превратилась в очередную ссору, в которой был виноват только он. Дождь начал усиливаться, крупные капли били по одежде и листьям на деревьях. Еще раз взглянув в направлении, в котором скрылась Анхелес, он понял, что снова потерял ее. Хотя, владел ли он ей вообще?
Развернувшись, брюнет не спеша направился в сторону дома. Виолетта уже наверняка вернулась и ждет его, Ольга приготовила вкусный обед, а Ромальо закончил с делами. Герман шел обратно к своей семье. Но были ли они семьей без
нее?
Нет.
