Mockingbird

В коридоре было очень тихо. Она стояла там одна и при желании, если бы напряла слух, услышала бы даже, как кто-то перелистывает страницы учебника в дальнем классе сольфеджио. А если бы закрыла глаза, то и вовсе оказалась бы в другом месте - на каком-нибудь необитаемом острове. Одна. Совсем одна. Глубоко вздохнув, как бы освобождая себя от переполняющего ее волнения, Виолетта прикусила нижнюю губу и опять уставилась в раскрытую на коленках тетрадь с теорией музыки. Этот предмет она очень сильно любила, старалась читать о разных композиторах и их произведениях как можно больше, чтобы не упустить ни одного гения и его истории. Но в последнее время данный предмет давался ей все труднее и труднее. Имена путались в голове, Моцарт переставал быть Амадеем и Вольфганг, а становился Иоганном Себастьяном; даты рождения и смерти волшебным образом менялись местами, ну а ноты скакали с одной октавы на другую. Виолетта понятия не имела откуда вдруг взялось такое жуткое невезение. Из-за приезда Анджи и ее поведения? Из-за пожара в доме? Из-за Леона? Легким движением руки помассировав виски, девушка поднялась с пола. После долгого соприкосновения с уже нагретой стеной по спине пробежал холодок. Шатенка поежилась, свободной рукой обнимая себя за плечо. В классе ее не ждали, она наврала Анджи. Урок в это время у нее отсутствовал, она просто не хотела находиться в отеле - он был для нее слишком чужим и холодным. Она могла бы пойти к Франческе или посидеть в парке с наушниками, но выбрала именно студию. Почему? Она и сама толком не знала. Наконец прозвенел долгожданный звонок, оповещающий учеников об окончании занятия. Вилу вздрогнула от неожиданности, но продолжила стоять на своем месте. Мысли и размышления внезапно настигли, хотя, казалось бы, на это у них было целых 45 минут. Заправив непослушную прядь за ухо, она поежилась. Виолетта переживала. Она не могла понять за кого. За себя? Может, за папу? Да, определенно за отца, хоть он и не давал повода. У них с Присциллой все было хорошо даже несмотря на яркие протесты Людмилы. Блондинка яро пыталась разлучить их любыми способами, приплетая Виолетту, подставляя ее. Но в конечном итоге все уладилось, Людмила отступила со своей тропы войны, оставив все таким, как есть - спокойным и обыденным. Однако продолжала демонстративно надувать губы при встрече с Виолеттой. Присцилла же оказалась очень даже милой женщиной. Частенько засиживалась с Виолеттой за домашней работой, просто болтала с ней, звала на шоппинг. Они поладили, однако очередной выкинутый Людмилой номер с ложным звонком заставил их дружеские отношения пошатнуться. И даже после того, как вся правда вышла наружу, Присцилла относилась к Вилу немного холоднее, чем ранее. Но девушка не винила ее в этом. Должно быть, Присцилле было крайней неудобно бывать на ужинах в их доме. Да еще и с Людмилой. Однако тревога за отца все не давала шатенке покоя. Что-то должно было произойти. Она это чувствовала. Что-то... плохое? Ужасное? Она не знала. Но сердце все продолжало сжиматься в трепете перед грядущими и пока что неизвестными ей событиями. Возможно, дело было в Анджи? В ее поведении, которое она всеми силами старалась выдать за привычное ей? Зачем она изображала из себя "старую" Анхелес, у которой каждая проблема имела свое решение вне зависимости от ее сложности? Куда пропало ее жизнелюбие? ЕЕ позитив и ее улыбка, которую раньше можно было увидеть раньше? Ее поведение в ресторане сильно напугало Виолетту, ну а ее отец... Он был не менее удивлен, чем сама девушка, хотя даже немного больше. И как казалось со стороны не был в силах до конца переварить это все. Но почему Виолетте так явно казалось, будто бы приезд тети не сулит ничего хорошего? Особенно по отношению к ее отцу? Возможно ей просто казалось, что папа не забыл Анджи и все то, что было между ними когда-то? А может и продолжается по сей день? Или же все наоборот - и это Анджи не забыла всего, что произошло. Порывшись в сумке, Виолетта достала мобильный. На экране высветился один пропущенный от Франчески, но перезванивать девшка не стала. Сейчас ей надо было поговорить с другим человеком. Набрав нужный номер, она замерла в ожидании. — Вилу? Что-то случилось? - послышался обеспокоенный голос отца. Он всегда волновался за нее, она знала, особенно после пожара в их доме. — Нет, пап, - постаралась заверить отца Виолетта. - Я просто звоню, чтобы... спросить... Пальцы нервно теребили подол юбки. — Конечно, спрашивай все, что душе угодно. - Герман явно обрадовался возможности поболтать с дочкой. — Как проходит обед с Присциллой? — Хорошо, - на секунду голос отца смолк. Он удивился такому вопросу. - Все просто замечательно, Вилу. Ресторан, который ты нам порекомендовала - просто прелесть. Нам очень нравится еда. Виолетта сдавленно улыбнулась и хорошо, что отец не видел этого. Подобное "все хорошо, нам все нравится" она слышала каждый день, как по расписанию. И при этом голос отца оставался все время таким непреклонным, будто бы он вызубрил это все наизусть. Никакой искренней радости, только деланная благодарность дочери и пара шуточек о том, что если она их не остановит - они разорятся на одной лишь еде. — Я рада, что у вас все хорошо, пап... Нет, что ты... Я просто хотела спросить, как проходит ваш обед. Да, конечно позвоню. Целую, пап. Пока. Нажав на отбой, она устала откинула голову назад, прижимая ладонь к затекшей шее. Глаза закрылись. Девушка даже не почувствовала, как ее пальцы разжались, и две тетради и учебник с грохотом повалились на пол. На этот момент коридор уже был заполнен ребятами, они шныряли то туда, то сюда, так что на тот момент, как Виолетта нагнулась за своими вещами, по ним уже успели пройти и не раз. Тряхнув головой, чтобы отогнать лишние мысли, девушка начала подбирать выпавшие из тетради листки с нотами, позже заметив, что учебника на полу нет. Подняв взгляд она жутко удивилась, увидев Леона, протягивающего ей этот самый учебник. Сглотнув ком в горле, она поднялась. — Спасибо. - тихо проговорила она, опуская глаза. — Не за что. - пожал плечами парень, уже явно собираясь уходить. — Леон? Леон, постой, - она все таки решилась посмотреть на него. И то, что она там увидела ее не обрадовало - холодный и пустой взгляд. Прямо как у Анджи. Девушку передернуло. - Мне нужно, чтобы ты поговорил со мной. Сложив руки на груди, парень приготовился слушать очередные нотации. — Что происходит? - только и спросила она, закусив нижнюю губу. - Между нами. — Ничего не происходит, - Леон пожал плечами, не выказывая на лице ровно никаких эмоций. - А что-то должно происходить? Почему ты спрашиваешь? — Я не знаю, - с каждым словом голос Виолетты постепенно затухал, а глаза вновь опускались вниз. - Мы не общаемся. Проходим друг мимо друга и даже не здороваемся. Все, что произошло за эту неделю, так это то, что ты подал мне учебник. И все. Леон напрягся. Это было видно по его лицо, по его скулам, по его глазам, которые тоже старались не смотреть на Виолетту. — Ну а чего ты хотела, Виолетта? - он стал говорить чуть тише, чтобы никто не смогу услышать его. - Мы с тобой много ссорились, ты не уважала мои решения, ты думала только о себе и об этой студии. Естественно, что мы расстались. Неужели ты считаешь, что такие отношения вообще возможны? Виолетта молчала, глотая слезы. Она не могла расплакаться, много времени уже прошло. И если Леон пережил это так сухо и безразлично, то и она переживет. Не будет слабой. — Нет, не возможны, - тихо прошептала она. - Но мы же можем быть друзьями, Леон. Я была в больнице, мне было плохо. Ребята ходили ко мне чуть ли не каждый день, а ты... - она опять замолчала на долю секунды. - Ты даже не позвонил. — Я заходил к тебе, - сухо проговорил парень. - Но ты спала, и меня вышвырнули из больницы. Твой отец вышвырнул. Виолетта сглотнула ком, застрявший в горле. За ее отцом частенько наблюдалось подобное, он даже пытался приписать Леону случившийся в их доме пожар. Почему и каким образом - это осталось неизвестно, так как Герман не смог толком все объяснить. — Ладно, - кивнула девушка. - Много воды уже утекло, и я понимаю, - Виолетта сунула учебник в сумке. - Что я совсем не знаю тебя. Так и не взглянув парню в глаза, она направилась к стоящим в другом конце коридора Франческе и Камилле, оставляя после себя лишь приятный аромат ванили. Аромат, который мешался с болью.

***

Анджи лишь на минуту зашла в дамскую комнату, чтобы всполоснуть лицо, да и вообще освежиться - в классах было ужасно душно даже несмотря на меняющуюся с каждым днем погоду в Буэнос - Айресе. Ей стоило признаться - девушка сильно отвыкла от этого влажного и порой даже слишком теплого климата Аргентины. В Париже постоянно либо лил дождь, либо дул прохладный ветер, так что Сарамего буквально срослась с многочисленными свитерами, пиджаками и даже пальто. Урок прошел достаточно спокойно, что стало удивлением для нашей героини - вспоминая тот "цирк", который устроили ученики в коридоре студии на днях, Анджи поеживалась, вновь ощущая на себе все эти объятия и прикосновения не только знакомых ей ребят, но и новеньких, которые просто радовались новому преподавателю. Все это было крайне странно для нее - от этого она тоже уже отвыкла. Так быстро. Вновь опустив руки в прохладную вод, она блаженно прикрыла глаза. Разу девушки сразу же выдавал знакомую до боли картинку - Эйфелеву башню, зеленый парк, расположенный неподалеку от дома Анджи и, конечно же, Академию. Это здание сразу же стало для русоволосой родным - она бывала там каждый рабочий день и даже тогда, когда не было необходимости идти туда. Она бывала там просто так, потому что чувствовала себя на своем месте в этой жзни. И все шло своим чередом, пока не это дурацкое поручение... Дверь резко отворилась, чуть было не вылетев из петель. Далее последовал такой же оглушительный грохот - это стоящее возле входа мусорное ведро откатилось к противоположной стене. Благо, оно было пустым. Обернувшись, Анджи увидела свою племянницу. Но Виолетта не была похожа на себя. Под ее глазами гордо красовались черные пятна, видимо, от смазанной туши, а волосы из красиво уложенных превратились в свисающие по бокам пакли - она явно плакала, если это слово вообще описывало состояние девушки. Подняв свои заплаканные глаза на тетю, Кастильо сглотнула ком, застрявший в горле. Ее руки крепко сжимали учебник по теории истории музыки - она буквально впилась в него своими пальцами, чтобы не было заметно дрожи. но от глаз Анхелес это не ускользнула. Она машинально сделала шаг назад, будто пыталась отдалиться от Виолетты. От этой странной, напуганной, сломанной Виолетты. Она не хотела вновь втягиваться в этот бесконечный круг интриг и лжи, не хотела. — Вилу, - голос прозвучал слишком холодно и странно. - Что случилось? Брюнетка повела плечами. Анджи понимала - ей неловко обсуждать что-то с ней в следствие поведения Сарамего в последние 2 дня, но она все же сделала шаг по направлению к тете. Вблизи Кастильо младшая казалась младше. И не на каких-то 2-3 года, нет, Виолетта выглядел на 11 лет. Она была похожа на маленького ребенка, который заблудился, да еще и промок под дождем. Ее глаза метались от одной стены к другой, стараясь не встречаться с глазами тети - она боялась, она была другой. Здесь и сейчас она была другой. — Я, я... я не знаю, что мне делать, - она вся дрожала. То ли от переполняющих ее эмоций, то ли просто от страха. Но страха перед чем? - Анджи, я не знаю. Голос дрогнул на последнем слове. Руки еще крепче впились в поверхность учебника, да так, что кончики пальцев стали безумно белыми. Голова беспомощно рухнула на грудь, по щекам покатились черные от туши слезы. — Я не знаю. - прошептала она. Все это время русоволосая стояла, как вкопанная. Она не знала, что говорить и как реагировать - подойти и обнять или просто уйти, ведь она знала и понимала, что стало причиной всей этой боли. Точнее, кто. Она. И никто другой. — Ты можешь все мне рассказать, - Анхелес наконец-то осмелилась сделать шаг по направлению к девушке, и та, будто бы не веря происходящему, настороженно взглянула на нее. - Как раньше, Вилу. Улыбка расползлась на лице русоволосой, оголяя ямочки на щеках. Глаза блеснули как-то странно, словно на секунду они перестали быть ее глазами, словно старая Анджи на секунду завладел ее эмоциями. И она чувствовала ее - чувствовала внутри себя, ее крик, ее вопли, гласившие лишь о том, чтобы та обняла свою племянницу. Она скребла ее сердце изнутри, билась и сражалась изо всех сил. При желании Анджи даже могла бы увидеть ее, повернувшись лицом к зеркалу - эти полные от слез глаза, это лицо, молящее о пощаде. Нет, она не избавилась от нее, она сама не знала как и почему, но частичка прошлого - безумно глупого и слабого прошлого - оставалась внутри и горела, выжимая из себя последние силы. Старая Анджи была где-то там и она не собиралась сдаваться. — Конечно, конечно могу, - Виолетта шмыгнула и сделала шаг по направлению к тете. Видимо, и от нее не укрылся тот вырвавшийся из глубины сердца Анхелес порыв вернуть все, вновь стать любящей тетей, любящим другом. - Все дело в Леоне, - тихо проговорила она. - В прочем, как и всегда. Анджи и не сомневалась - все проблемы Виолетты и ее переживания как правило крутились вокруг единственного парня. Ей даже и в голову не могло прийти, что мысли брюнетки могут принадлежать кому-то другому. — Мы с ним... — Расстались. - закончила за племянницу та. Однако она не стала говорить, что узнала об этом от Пабло или просто догадалась. Сейчас ей нужно было сыграть максимально увлеченную делами племянницы тетю. — Да, между нами все кончено. - Вилу обхватила себя за плечи. - Уже давно, Анджи. Много времени прошло, в моей жизни многое поменялось, многое нарушило мой ритм жизни. Пожар, больница, - с губ девушки чуть не сорвалось "ты", однако она вовремя прикусила язык. - В студии много дел, у папы завал на работе, а еще кровать в отеле ужасно неудобная и на ней невозможно спать... Виолетта замолчала. Ее взгляд пригвоздился к валяющемуся в дальнем конце мусорному ведру. По ее щекам уже не лились слезы, однако Анджи понимала - сейчас ей намного хуже. — Вилу, все хорошо, успокойся, - она тронула племянницу за плечо. Ради такого примитивного и простого, казалось бы, движения Сарамего пришлось приложить максимум усилий, чтобы не отдернуть руку в следующую же секунду. Ей даже показалось, будто бы кончики пальцев кольнуло. - Это жизнь. Она бывает всякой. Она не может состоять только лишь из хороших и приятных моментов. Если вы с Леоном расстались, - Виолетт вздрогнула при упоминании о парне. - Значит так было нужно. Значит это знак, Виолетта, подсказка, что тебе стоит... - на секунду Анджи замолчала. Она понимала, что собиралась сказать. И понимала, как это может откликнуться на ее племяннице. Но также она знала, что лишнее "нытье" Кастильо о том и о сем может замедлить ход ее работы. А значит и ее прибывание в этой невыносимой атмосфере удлинится. А этого ей уж никак не хотелось. — Стоит забыть его, милая. И жить дальше. Опасения Анджи подтвердились, и, как только Виолетта услышала совет тети - сразу же похолодела в лице. Ее глаза буквально впились в Анхелес, пальцы вновь с огромной силой сжали учебник. Она ее раскрыла. Однако не успела Кастильо младшая и слова сказать, как в кармане сумки Анджи завибрировал телефон. Та вздрогнула, мысленно благодаря высшие силы за этой временной спасение. Определитель номера почему-то не сработал, но девушка сразу же узнала по первым цифрам телефон своего начальника. Нет, не Пабло, не другого. Из Парижа. — Прости, Вилу, это очень важно. Мне нужно ответить. Улыбнувшись племяннице, та вышла из помещения, оставляя Кастильо наедине со своими мыслями. Уже готовясь услышать новые указания, русоволосая приняла вызов. — Анхелес Сарамего. Слушаю.