Плоды цветения

- Каково это, быть вечным? - Наверное, помнить слишком много, а предвидеть и того больше, потому что за бесчисленное количество лет, привыкаешь наблюдать за чужими жизнями, смертями, за взлётами и падениями великих империй, за правильными и неправильными решениями и их последствиями. В мире людей всё очень зыбко – сегодня пишут один учебник истории, но учитель умирает, и на завтра приходит другой, молодой учитель, который пишет уже свою историю. Так, люди почти ничего не знают о прошлом, о своих предках. Один правитель низвергает культ другого и пытается стереть любой напоминание о нём из памяти своих подданных. В то время как люди интерпретируют собственную историю, опираясь на угодные и неугодные настроения, эльфы знают всё, что происходило с людьми пятьсот, тысячу, или десять тысяч лет назад. Пока Лиам пытался представить себе, какая же она, эта бесконечность, Трандуил любовался его тонким профилем, закрученными чёрными ресницами, губами, на которые всё норовил усесться шмель, и которого, то и дело, приходилось отгонять. Редкая, неприсущая людям красота требовала вечности, а не мимолётной юности, и это обстоятельство придавало горечи мыслям эльфа. - И ты не помнишь детства? - Почему же? Помню. Я помню своих родителей, помню, как мне подарили моего первого оленя, который на тот момент был не намного больше меня самого и постоянно спотыкался, - Трандуил улыбнулся. - А самые счастливые мгновения? Такие, о которых будешь помнить всегда? Спросив это, Лиам сам не понимал, что хочет услышать. Он не успел разобраться, и просто любопытно уставился на эльфа, вызвав в том снисходительную улыбку. Трандуил помолчал немного и взглядом предложил Лиаму сесть поближе. Юноша ждал этого, и с радостью пересел со скамьи из ветвей дикого винограда на землю, к ногам своего эльфа, и, обняв их, положил голову ему на колени. Точёные пальцы мягко скользнули в иссиня-чёрную копну, и Лиам чуть не заурчал от удовольствия, целуя колени Трандуила через тонкую ткань. - Оленёнок… - вздохнул эльф, и, наклонившись поцеловал блаженствующего мальчишку в висок, - Очень ярким впечатлением был Лес семи самоцветов, в который меня взял с собой отец. Он назывался так из-за того, что там на деревьях росли не листья и плоды, а минералы и драгоценные камни. Кто-то из волшебников наложил заклятие на него, как говорили – дабы уберечь землю от заселения троллями, а потом и забыл об этом. И, хотя возделывать огромные угодья было невозможно, богатства там хватило бы на всё Средиземье. Собственно, его и хватило бы, если бы не жадность одного правителя… Но сейчас не об этом. Затем, конечно же, рождение Леголаса и его детство. Ровно до того момента, как он стал взрослеть и проявлять характер, которому я не мог дать свободу. Я не прекратил его любить, нет… но счастье на этом кончилось, и я стал перестраиваться. Это как роль, которую ты играешь – любишь, презираешь, жалеешь своего героя, и пытаешься сделать его лучше. Со временем я вжился в роль короля настолько, что даже когда Леголас сам хотел меня обнять, как это было раньше, я давал понять, что для него я такой же король, как и для всех. Сражения, политика, науки – это всё заменило счастье моему уму, но не сердцу. - Трандуил… - Лиам поднялся обратно на плетёное сидение, и положил ладони на щёки эльфа, провёл пальцами по скулам, коснулся подбородка и нежно поцеловал, - Неужели каждый твой счастливый миг переходит в боль? - Счастье не бывает безвозмездным, как не бывает оно вечным. - Тогда не рассказывай дальше, я не хочу знать. - Но ты уже знаешь. - Любить смертного человека, да? - Давай поедем к водопаду? Пауза недолго длилась. Из дупла дерева вылетела сова, ударилась о землю и обратилась оленем. Трандуил встал, взяв Лиама за руку, и подвёл к животному, которое, пригнувшись, фыркало и шевелило ушами, в ожидании указаний своего повелителя. - На сей раз, ты поедешь спереди, - сказал он, и уселся позади юноши, у которого дыхание перехватило, стоило почувствовать прижавшееся сзади тело, бёдра по бокам собственных, и руки, которые прошлись по ним, а затем по животу и паху. От таких вероломных действий Лиама охватила дрожь. Поёрзав и придвинувшись как можно плотнее к эльфу, он откинул голову ему на плечо, чуть потянувшись, уткнулся носом в изгиб его шеи и легонько лизнул, радуясь удачной мести – на нежной эльфийской коже не замедлили появиться мурашки. - Боюсь, так мы не доедем до водопада, нетерпеливый человек, - ушную раковину обдало теплом, а всё тело – жаром от бархатного тембра, - Давай, командуй. Потрепав оленью холку, Лиам попросил отвезти их к водопаду, и послушное животное поднялось, выполняя свой долг. Спустя некоторое время, они достигли южных рощ, где в живописных скалах шумели водопады, над каждым из которых было по три радуги. Яркое солнце припекало достаточно, и Лиам быстро избавился от верхней одежды. Ему нравился взгляд изумрудно-синих глаз, который следил за его действиями, но этого, конечно, было мало. - Надеюсь, я не буду плескаться здесь один? – с вызовом спросил он, - Неужели тебе совсем не жарко? - Я сам – эта роща, и эти водопады, - засмеялся в ответ Трандуил, но всё же снял расшитый серебром плащ и отбросил его в сторону, - Достаточно? Закатив глаза, юноша быстро подошёл и посмотрел на эльфа, в чьём взгляде ясно читались насмешка и умиление. - Я сам сниму всё это с тебя, и не посмотрю, что ты – король! - Попробуй, - ответил эльф шёпотом на ухо. Небольшое расстояние между губами показалось Лиаму огромной пропастью, и вдруг он понял, что целует воздух. Далее последовал заливистый смех, справа, но там была только рябина, согнувшаяся под тяжестью алых плодов и цветов одновременно. «Я здесь, Лиам» - послышалось сзади, однако сзади бушевал водопад, смеясь разноцветной радугой. «Неужели ты никогда не сравнивал синеву моих глаз с небом?» - подобно грому раздалось сверху, и подняв взор, Лиам увидел двух чёрных лебедей, парящих высоко-высоко среди облаков. «Как твои чёрные брови» - пронеслось в голове. - Нарцисс! – выкрикнул юноша, топнув ногой, и обиженно уселся на ковёр из ландышей, но внезапно в голову ему пришла идея, как выманить Трандуила из укрытия в виде самого себя. Отломив веточку сирени, что цвела неподалёку, он разделся догола и улёгся на спину, прикрыв глаза и приняв самую откровенную позу. Веточкой, чьи мелкие цветы сладко благоухали, он стал водить по коже, касаясь себя в тех местах, которые особенно выделял в его теле лесной король: губы, шея, соски, живот, бёдра… И маленький трюк его удался – не прошло и двух минут, как он почувствовал на себе долгожданную тяжесть; запястья его были прижаты к земле, а на груди вспыхивали поцелуи и жаркие выдохи, сочетаясь с шелковистыми касаниями длинных волос. - Ты выиграл, оленёнок. Трандуил отнёс Лиама к водопаду, где позволил раздеть себя, как того и хотел последний, и, утянув его в тёплую воду, подчинил себе. На ложе из цветущих кувшинок, за струящимися занавесками из воды. До сорванных связок, до синяков и багровых засосов, о которых юноша мечтал и умолял. Как две рыбки, сверкали они под солнцем в брызгах водопада, но сердце Лиама были в отчаянии: как сделать так, чтобы Трандуил запомнил его навсегда? Пусть одним из тысяч мгновений, но он останется в памяти бессмертного эльфа, как самый любящий и самый красивый из всех, что ему встречались и встретятся впоследствии.