Плоды цветения

- Почему ты снимаешь обувь, когда приходишь сюда? - Я не могу ступать на эту землю… не знаю. - Почему ты не сорвал лотос тогда? Лиам удивлённо взглянул на эльфа, который сидел рядом, облокотившись о ствол яблони, неустанно осыпавшей их лепестками, и смотрел на него. Жёлтая орхидея, словно кошка, ластилась к своему хозяину, поглаживая лепестками кончики его пальцев, и пачкая их пыльцой. - Я подумал, что Лесу будет больно, - честно ответил юноша, чем вызвал улыбку на тонких губах, в мечтах о которых провёл последние сутки. - Этим ты и не похож на людей, Лиам. Большинство из них никогда не считали растения живыми. Но, думаю, от нескольких сорванных лотосов больно мне не будет. С этими словами Трандуил сделал жест, словно подзывал кого-то, и спустя миг Лиам увидел несколько лотосов, послушно скользящих по воде к берегу. - Кто-то хочет сделать тебе подарок, - улыбнулся эльф. Подойдя к краю озера, Лиам увидел серебристых рыбок, зажавших во рту перекушенные стебли лотосов. Приняв дар, он вернулся обратно под яблоню, где стал рассматривать сиреневые лепестки, промеж которых, словно жемчужины, перекатывались капли воды. - Я пришёл сюда, потому что надеялся умереть, - продолжать скрывать правду было очень сложно, и, сделав глубокий вдох, Лиам заговорил, - Когда мой брат ушёл из дома, из моей жизни ушли краски. Я пришёл сюда из отчаяния. - Как звали твоего брата? - Томас. - Томас? Он твой близнец? – переспросил Трандуил, тихонько взяв Лиама за руку. - Нет, почему? Он старше меня на пять лет. - Люди странно выбирают имена. Томас означает «близнец», эльфы никогда не назвали бы так ребёнка, у которого нет близнеца. И ты не знаешь, где он сейчас? Лиам лишь рвано выдохнул, давя подступившие слёзы. - Почему ты думаешь, что он не вернётся? - Что? – встрепенулся парень, не понимая, как Трандуил узнал то, чего не было сказано вслух, однако тот приложил палец к его губам и отрицательно покачал головой. - Значит, мы оба потеряли кого-то очень дорогого, и оба живём мечтой однажды увидеть их. От этой фразы остро кольнуло в сердце, но Лиам постарался это скрыть. Мысль о том, что эльф может любить кого-то ещё оказалась неприятной. Трандуил, тем временем, продолжал, и с каждым словом тон его становился всё более бесцветным. - У меня есть сын. Он покинул королевство, отказавшись от наследования, и не хочет меня больше видеть. И виноват в этом только я сам. Я прождал его сто лет, затем ещё сто, затем ещё и ещё. Только спустя несколько тысяч лет, которым потерял счёт, я стал понимать, что он не вернётся. - А твой народ? – не ожидав такой правды, растерянно спросил Лиам, хотя его больше беспокоил другой вопрос. - Я освободил их, потому что не имел больше сил. Кто-то примкнул к другим эльфийским династиям, кто-то – к гномам, кто-то стал жить среди людей, или вообще отдельно. Всё же лучше, чем быть завоёванными кем-то на собственной земле. Время от времени мои министры поднимали вопрос о новом наследнике, но покуда я знаю, что Леголас – а я в этом уверен, - жив, я не могу иметь другого ребёнка. Он мой единственный сын, и я люблю его, и буду любить всегда. Но у короля должен быть наследник. Трандуил говорил, а Лиам затихнув, слушал и пытался охватить всё то, что рассказывает король: эльфы, гномы, орки, жизнь, измеряющаяся тысячелетиями… и тут же признание вины в разрыве с самым близким человеком, хотя последнее и успокоило – близким оказался не возлюбленный, а сын. Но где же тогда королева? Он на миг вспомнил о своём отце, которого очень любил, и подумал о том, что никогда не смог бы странствовать где-то целую вечность, зная, что тот жив и ждёт его. Эльф, тем временем, продолжал: - В западных землях, за дворцом, был город, но после ухода подданных, я превратил его в дремучий лес. Остались со мной только мои растения, животные, и птицы. Потому что они – часть меня, от которой мне не суждено отделиться. Во дворце я живу один, а в Лес люди не заходят, боясь того, что им непонятно. - А… - Её давно нет в этом мире, - опережая вопрос, молвил эльф и грустно усмехнулся, наблюдая за покрасневшими щеками маленького ревнивца. - Почему же ты пришёл ко мне, Трандуил? – тихо спросил Лиам, пытаясь заглянуть в прекрасные глаза, сверкающие от навернувшихся слёз, - Тогда, там. Почему не прогнал? - Я настолько привык к одиночеству, что когда пришёл ты, тут же почувствовал тебя, и как ни пытался, не смог оставаться безучастным. Лес не слушался меня более – тянулся к тебе, несмотря на мои запреты. На миг я подумал, что ты – один из эльфов, но… - Прошу тебя, продолжай. - Я не знаю. Лиам первым потянулся к желанным устам, с которых не сводил взора, слушая рассказ, больше похожий на исповедь, что так не вязалось с образом горделивого короля, в котором Трандуил выглядел так естественно. Сейчас эльф казался близким, а обманчивая молодость скрывала за собой тысячелетия и мудрость, что дарили последние своему обладателю. Трандуил не стал сопротивляться и прикрыл глаза. Забравшись к нему на колени, Лиам стал покрывать поцелуями луноподобное лицо, чувствуя на талии тёплые, нежные руки. Он упоённо зацеловывал губы-лепестки, лаская их дивный изгиб, трепещущие веки, густые, чуть сведенные брови и тонкую складочку, что гармонично легла между ними. Кожа эльфа была нежной и сладковатой, шалфей сводил с ума своей бархатистостью, и Лиам упивался прикосновениями. Губы исследовали всё, что попадалось на их пути, а руки, утопая в золотистых прядях, уже стремились ниже, к плечам, достигнув которых переключились на брошь-застёжку, что стояла на страже неприкосновенности эльфийского тела. Полностью поддающийся до этого, Трандуил вздрогнул и распахнул глаза, в которых Лиам, вместо льда, увидел неистовое синее пламя. - Позволь мне… - смиренно попросил юноша. - Нет.