Параллель

Порой кажется, что весь мир повернулся к тебе спиной, и сколько бы ты не бегал кругами, ничего не видно кроме этого огромного безразличия. Глупо удивляться, что реальная жизнь весьма далека от мечтаний. Ким никогда не мечтал (точнее, не мечтал в своей старой жизни после разрыва с Ханем): не питал глупую надежду снова найти Гэна, чтобы задать мучившие вопросы; не надеялся помириться с родственниками, обвиняя их в непонимании и не желая больше никогда чувствовать боль от действий близких; не уповал на возможность, наконец, найти того, с кем захочется провести остаток своей жизни. Новый мир, как глоток свежего воздуха, вдавил в его сердце эти новые надежды, совершенно не спрашивая, а Хичоль, как глупец, поверил, что чудеса просто могут быть – в мамином смехе, в радости друзей, в теплой улыбке Ханя, сжимающего его руки в своих. Хичоль открывает глаза, ощущая, как вся эта мириада мыслей проносится в голове мгновением, оставляя после себя серые пыльные следы и пустоту. В комнате никого нет, если не считать сухую бабочку в углу над кроватью, такую же как и он. Ким знает, что ничего не бывает просто так, потому уверен, что оглашение цены было лишь вопросом времени, хотя Хиним так старался пройти мимо всего этого, не замечать и втихомолку просто оставаться счастливым. В его комнате появляется Чонсу. Ким замечает, когда приподнимает голову на звук хлопнувшей двери. -Хичоль. Проснулся, - Пак озвучивает очевидную вещь, проходя ближе и присаживаясь на край кровати прямо рядом с Хинимом. – Ну, как ты? – он треплет его по макушке, и у Хичоля дико щиплет в носу. Он, наконец, понимает, понял еще вчера, почему Чонсу всегда смотрит на него не так, как на других их приятелей, тепло и слишком понимающе. Хичоль ведь просто один из тех беспризорников, которые остались на этом свете совсем одни, разве что он не ребенок; он почти уверен, что именно Чонсу помог ему пережить все, что произошло, нутром чувствует, что тот знает его, быть может, даже лучше, чем сам Ким. -Все в порядке, извини за мое вчерашнее поведение, - Хичоль вздыхает. Действительно, вина за отвратительное поведение накануне, вызванное еще более отвратительным провалом с документами, гложет изнутри. – Это не совсем из-за родителей, поэтому мне действительно очень стыдно. -Ну-ну. -Я ведь правда хотел помочь, я старался, - вещает Хичоль уже в пустоту, когда Пак покидает комнату через несколько десятков минут. Часы на стене тикают медленнее обычного, нагоняя на Кима сон. На самом деле, уже почти одиннадцать, давно пора встать, но двинуться с места практически невозможно, не хочется, и он отворачивается к стене, продолжая свое бессмысленное занятие. Узор на обоях надоедает ему уже на вторую минуту. -Хорошо, что сегодня выходной, - кровать проминается под весом еще одного тела, и Ким слышит голос Ханя в непосредственной близи.- Можем валяться вот так хоть целый день, правда? – риторический вопрос. Хичоль поворачивает лицо и смотрит в упор. Он рассматривает каждый сантиметр родного лица, вглядывается в каждую черточку и старается понять настроение, отражающееся в едва уловимых изменениях мимики. Кажется, он все еще не привык, что они действительно рядом и могут вот так просто поговорить ни о чем каким-нибудь субботним утром. -Да, это отлично. -Хичоль, - Гэн кладет большой палец на его подбородок, поглаживая, и Ким чувствует, как тот задевает нижнюю губу, отчего по телу плывут приятные волны. Очень личный жест, от которого у парня вмиг перехватывает дыхание, а тяжелые мысли вдруг улетучиваются, словно их и не было. – Не думай ни о чем, - он приближается, сокращая расстояние. – Только обо мне, я здесь, - Хиним чувствует шепот на собственных губах, - я с тобой. Почти зимнее утро неожиданно наполняется теплом, и пока они лежат под одним одеялом, Хичолю кажется, что он защищен от всего на свете: от боли, от непонимания, от черствости и злобы; их нет, и это настолько здорово. Ленивые поцелуи, так подходящие под настроение, жгут губы; все ощущения в этот миг очень-очень странные – он ведь такой неугомонный, Ким Хичоль, вечно бегущий куда-то, вечно громогласный и своенравный, но с Ханем он готов бесконечно находиться в томящей тишине, в покое на двоих. -Я принесу кофе, - шепчет Гэн, выпутываясь из рук Хичоля, но тот не отпускает. -Нет, лучше я сам, жди тут, - Ким словно боится, что парень пропадет, если выйдет за дверь. От страха все плывет перед глазами, но Хичоль лишь улыбается, медленно выпуская руку из своей ладони, и идет вниз. Кофеварка поддается не с первого раза. Руки Хичоля трясутся, отчего он неуклюже просыпает кофейные зерна прямо на стол, беззвучно матерясь. Сметая их, он думает о Хане, который ждет наверху, и приободряется. Ждет. Его. Значит, не все так плохо. Ким уже почти напевает себе под нос, управляясь с техникой и улыбаясь в никуда, пока проходят томительные минуты ожидания. Свежесваренный напиток ароматом наполняет весь первый этаж, проникает в каждый угол, создавая ощущение раннего утра, хотя время давно подошло к обеду. -Странно, где же Реук? – вдруг задумывается Хичоль, разливая кофе по чашкам, потому что кухня пуста, и это слишком странно. -Он пошел в городской совет, пытается предложить свои круглосуточные услуги по содержанию приюта бесплатно, если они смогут подыскать другое здание, - ответ на собственный риторический вопрос становится для Хичоля слишком неожиданным, так что он даже проливает немного из кофейника, когда резко оборачивается. Чонун вновь оказывается незамеченным, и один черт знает, когда он сюда пришел. -Что? -Всем нам иногда приходится жертвовать чем-то дорогим ради других, - продолжает младший, - он ведь собирался поступать в университет, но теперь, если его идею одобрят, это вряд ли случится. -Но… - сердце Хичоля бешено стучит, - не всегда есть возможность что-то изменить! Некоторые просто ничего не могут сделать, – оправдания льются рекой, несмотря на тщетные попытки замолчать. -Как говорят, желание – это тысяча возможностей, нежелание – тысяча причин. Я думаю, - Чонун берет губку и вытирает мокрое пятно возле застывшего Хичоля, - это вопрос искренности. Если приложить все усилия, даже пусть это противоречит твоим собственным интересам, ради других, всегда можно что-то сделать. Киму кажется, что Чонун видит его насквозь, и от этого ощущения ему становится настолько плохо, что внутри все скручивает резким спазмом. Неужели, он действительно только ищет оправдания? Но, что он может сделать? Вернуться? Это ведь невозможно! -Нет ничего невозможного, - Чонун продолжает странным образом читать его мысли, - просто запомни это. От того, с какой теплой улыбкой странный завсегдатай Хичолевых размышлений удаляется прочь, Ким окончательно теряется. Быть может… Нет, это все слишком глупо! Каким бы бредом ни казались произошедшие события, от желания Хинима совсем не зависит ни благополучие этого приюта, ни судьба его собственной семьи. Когда он поднимается наверх, Хань сразу же замечает сгустившуюся тревогу. – Ты долго, все нормально? -Да, - Ким кивает. -Тебе нужно отвлечься, поэтому мы сейчас кое-куда пойдем, отказ не принимается, - Гэн отставляет кружку и заставляет Хичоля собраться. Аллея парка тянется бесконечно, пока они идут вдоль. Хань держит старшего за руку, согревая приятным теплом, и последние дни ноября необъяснимым образом тоже теплеют, оседая в душе столь нужным покоем. Хичоль не должен чувствовать вину за то, что не в его власти, верно? Он старается выкинуть из головы все посторонние мысли и крепче сжимает ладонь китайца. -Мы пришли, - Гэн усаживает Хинима на лавочку, убегая к торговой палатке и через минуту возвращаясь с двумя стаканчиками горячего шоколада. Он без остановки рассказывает какие-то смешные истории, пока, наконец, на лице Кима не появляется улыбка. Они сидят в обнимку очень долго, рассматривая бродящих вокруг людей, спокойную поверхность озера и облака. Хичоль чувствует, как его обволакивает умиротворение, и укладывает свою голову на плечо парня. Спокойно. Это ведь именно то, чего ему не хватало все прошедшие годы. Разве может Хичоль отказаться от своей мечты ради призрачных надежд поменять что-то в окружающем мире? Ким смотрит, как с неба падают хрупкие белые хлопья – первый снег. Они кружатся в убаюкивающем хороводе вокруг, устилая дорожки парка, оседая на оголенных ветвях деревьях, и тают на его раскрытой ладони, подобно тому, как рядом с Ханем тают все проблемы, и становится совсем неважным все, что казалось непреодолимым пару минут назад. Когда Хичоль, замерзший, оказывается в своей комнате и забирается под одеяло, его сердце бьется ровно, а от накатившего спокойствия начинают слипаться веки. Он не может отказаться, только не теперь. Подступающий сон нарушают вибрации, раздающаяся из-под подушки. Ким с усилием тянется, выуживая ослепляющий экраном в темноте смартфон и пытаясь разобрать надпись. Енун. Поздновато. -Хичоль, д-друг, ты мне нужен, - вещает трубка невнятным голосом. -Енун, ты что, пьян? – Хичоль смотрит на время, замечая, что уже почти полночь. -Я в баре на углу твоей улицы, - сообщает тот и отключается. Ким еще долго валяется, раздумывая, стоит ли вылезать из кровати и откликаться на нетрезвые просьбы, но друг всегда ему помогал, и Хичоль все же натягивает вещи, неслышно пробираясь по коридору. На улице, присыпанной тонким слоем тающего снега, темно и нет прохожих, так что Ким прибавляет шаг в заданном направлении, пока на горизонте не появляется знакомая вывеска, едва заметная за все еще падающим белым пухом. Этот бар они посещали и в той, другой жизни, вдруг думается Хичолю, и в сердце просачивается волнение. Ситуация кажется ему крайне странной. Енуна он замечает у барной стойки – помещение, на удивление, почти пусто. Хиним присаживается рядом, окидывая друга взглядом, тот нечеловечески пьян. -Енун? -А, Хичоль! – восклицает младший и двигает к нему стакан, тут же наполняя его орехово-коричневой жидкостью. – Ты пришел. -Середина недели, не рановато ли для гуляний? – их роли неожиданно меняются местами. -Хичоль, - Енун вдруг останавливает на нем умоляющий взгляд. – Все летит к чертям, понимаешь?! Нет, Ким не понимает, вертя стакан в руке и пытаясь предугадать, что заставило его приятеля злоупотреблять алкоголем в такой час. -Джинри, моя сестренка, Хичоль, - Енун роняет голову на стойку. – Она умерла. Где-то вдалеке Хичоль слышит собственный голос и фразы, что он сочувствует, и все это действительно ужасно, видимо, его оглушает от очередной прорехи в этом мире. Плечи Енуна ходят ходуном, хотя Хичоль не слышит его плач. Ничего не слышит, кроме невыносимого шума в ушах. -А ведь раньше, там, я мог все исправ… -Нет, Хичоль, - Канин яростно мотает головой. – Пожалуйста, только не сейчас. Сейчас, - он снова хватает стакан, наполняя его до краев, - уже ничего не исправишь. Домой Енуна он отвозит на такси, но едва дверь закрывается за спиной Хичоля, он не может сдержать рыданий. Он едва передвигает ногами, идя по набережной и смотря в темноту – ничего не исправишь. Слова, наполненные горечью, застревают в его голове. Но… может быть, у него все-таки есть возможность? Ким повторяет это про себя, пытаясь поверить собственным мыслям. «Хичоль, где ты?» - сообщение настигает, едва Хичоль добирается до середины улицы. «Возвращайся домой. Я очень волнуюсь!» Домой. Больше всего на свете в этот момент Хичолю хочется оказаться рядом с Ханем под теплым одеялом, вдали от проблем. Но щелчок в голове, раздающийся как гром посреди неба, делает картину ясной. Он не может вернуться. Не сюда. Там, в другом мире он может спасти Джинри, может оставить приют в привычном здании. Там живы его родители. Нет только Ханя, но вправе ли он, Хичоль, наслаждаться личным счастьем, зная, что не изменил такие ужасные вещи? Чонун говорил про возможности, которые не без помощи алкоголя и прохватившего до костей холода, в это мгновение видятся ему вполне реальными. Он останавливается на мосту, перечитывает сообщения и выкидывает телефон в реку. Всплеск гулким эхом разносится по пустой улице, ударяясь о бетонные стены набережной. -Пожалуйста, я должен все исправить! Эй! – следом улицу оглушает крик, а затем молчание, но Ким по-прежнему в одиночестве стоит у бордюров. – Аха-ха-ха-ха-ха! – у него начинается истерика от собственной глупости. Словно Хиним ожидал, что щелчок чьих-то волшебных пальцев тут же перенесет его обратно. – Ну и иди к черту, слышишь? Пустота не отвечает Хичолю, и он орет что-то еще, пиная лавочки, и, наконец, остается на одной из них. Хичоль очень устал, его глаза закрываются, пока парень упорно борется со сном. Последнее, что он замечает – это остановившийся вокруг мир. Снег больше не падает.