1 + 1

Гермиона, пошатываясь, босиком шла по лестнице вверх в сторону ванной комнаты. В доме было прохладно — помещение давно не отапливалось. Пол был холодным, но она не замечала этого, хоть и инстинктивно поджимала пальцы на ногах. Ей было плохо: и в физическом смысле, и в моральном. Ощущение было как будто что-то сжимает её желудок — мутило сильно. Но физический дискомфорт не шёл ни в какое сравнение с тем, как ей было плохо от заразы, которая засела у неё в голове и которую она же сама и вскрыла, пойдя на поводу у собственного неуёмного любопытства. Если раньше в её мыслях был только образ, то сейчас ненамеренно прокручивая это воспоминание вновь и вновь, общее превращалось в частное, коим и был Гарри… Удар наотмашь. И ведь не сопротивляется же даже! Стиснув зубы терпит. Даже тогда, когда он входит в неё, не подготовив, не предупредив, резко и грубо, почти до упора. Незнакомое ощущение ей не нравится. Она чувствует как внутри что-то рвётся. К страху примешивается боль, не от круциатусов — не такая сильная, но ещё более омерзительная, потому что это руки друга держат крепко, не позволяя дёрнуться лишний раз. Это он причиняет ей боль, намеренно, наслаждаясь её беспомощностью и мучениями. Он получает удовольствие от этих действий. Это он забирает силой то, что каждая девушка должна отдать своему любимому человеку добровольно — доверить своё обнажённое тело. А не так, противясь всем сердцем и душой. Происходящее дальше можно назвать форменным кошмаром. Вспоминая те сновидения, которые были навеяны крестражем — дело рук Беллатрикс не идёт с ними ни в какое сравнение. Та небольшая грубость и неопытность, которую она видела между собой и Роном — да тот, как она назвала, блуд можно назвать настоящей сказкой, ведь той Гермионе из сна нравилось, всё же было обоюдно. А тут… Ничего кроме боли и унижений. И отвращение к Гарри, точнее к тому ужасу, в котором она видела почему-то Гарри, к увиденному и к себе. Собственные крики звенят в ушах, колени трясутся так, что она еле добирается до ванной и прикрывает за собой дверь. Сил стоять на обессиленных ногах у Гермионы больше нет, поэтому обессилев, она садится на холодный пол, размазывая по лицу слёзы. Хочется выть, хочется удавиться… Хочется залезть в себя, чтобы избавиться от ощущения что сейчас с ещё одним грубым движением внутри что-то ещё порвётся и с этим чем-то порвётся и она сама. Не думать об этом не получается, потому что это воспоминание — паразит всё сводит к этому кошмару, либо сознание, уставшее и измученное, не может разорвать этот порочный круг, и все дороги ведут в одно и то же место. Когда Гермионе уже казалось, что никак не вырваться, что она просто сама сведёт себя с ума, неожиданно к ней в голову пришло решение, о последствиях которого она даже не стала задумываться. В голове было только желание избавиться от этого кошмара. Что она и поспешила сделать. * * * Спустя два часа Гарри готовился ко сну и расстилал постель в своей комнате, когда с хлопком рядом с ним появился обеспокоенный Кикимер. Извечное презрение на его ушастой сморщенной морде присутствовало, но помимо этого он заламывал руки, а в глазах его плескался страх. — Там, — он не мог подобрать нужных слов. Гарри нахмурился. Ему начала не нравится эта ситуация, — в ванной, — выдавил из себя ещё одно слово эльф. У Гарри сразу всплыла мысль о том, что Гермиона сказала, что хочет принять ванну. «Пусть отдохнёт и расслабится», — подумал он тогда. «Того и глядишь посторонние нехорошие мысли не смоет, так приглушит». Но, судя по состоянию Кикимера, его мысли были далеко от реальности. Он не на шутку перепугался и уже было хотел схватить эльфа за грудки, но тот заговорил сам. — Кровь! Эта мерзка грязнокровка посмела пролить свою грязную кровь в доме благороднейшего и древнейшего семейства, — презрительно выплюнул он. Гарри потребовалась всего лишь секунда, чтобы сообразить, что только что сказал Кикимер. Пропустив слова о грязнокровке мимо ушей, он бросил одеяло, которое до этого держал в руках и рванул к ванной. «Дурак, дурак, дурак!» — ругал он себя в унисон с бешеным ритмом собственного сердца, когда он спотыкаясь бежал вверх по лестнице, перепрыгивая сразу несколько ступенек. Гарри рывком открыл дверь и ворвался внутрь, чуть не подскользнувшись на воде, которая натекла на кафель. Вот только воде ли? Зелёная плитка окрасилась в грязный коричневый оттенок от соприкосновения с такой водой. Значит это… Даже в мыслях он не смог себя заставить произнести слово «кровь» и только огромным усилием воли он заставил себя перевести взгляд с пола выше. Увиденное повергло его в шок: обе руки Гермионы свешивались вниз с краёв ванной, тонкая струйка крови медленно стекала вниз по ладони, ветвясь по пальцам и небольшими каплями падала на пол. Сама она была мертвенно-бледной и не дышала, или ему это со страху так показалось? Чтобы ещё раз не подскользнуться, он осторожно подошёл к ванной и трясущимися руками подхватил холодное тело подруги из уже успевшей остыть воды. Гарри сел на пол, аккуратно уложив Гермиону к себе на колени. Игнорируя её наготу, право, ему сейчас было не до этого, он припал ухом к её груди в надежде услышать заветный стук сердца. Его собственное гоняло кровь по организму с такой мощью, что у него даже шумело в ушах, но даже это не помешало услышать заветный звук: слабый, едва уловимый. Или ему опять показалось? — Гермиона, что же ты наделала, — испуганно прошептал он, выпрямляясь. Что делать он не знал. Единственное, чего делать не стоило — это впадать в ступор. Все испытания, что выпали на его душу научили одному — действовать. Делать хоть что-то. И, как ни странно, ход мыслей в таком ключе привёл его к достаточно дельным мыслям. — Кикимер, Добби! — дрогнувшим голосом, но достаточно твёрдо позвал он. Эльфы появились почти сразу же. Кикимер морщился от отвращения, заламывая уши, но молчал, а Добби, увидев что случилось, вытаращился на них с неподдельным ужасом. — Кикимер, принеси всё кровевостанавливающее, которое осталось, живо! Добби, а ты принеси волшебную палочку из комнаты девушек. Пожалуйста, поторопись. Не смотря на то, что первое было безоговорочным приказом, а второе пусть и тоже приказом, но с нотками просьбы, всё было доставлено в ванную в течении нескольких секунд. Дрогнувшей рукой взяв палочку, Гарри схватил руки Гермионы свободной и указал кончиком на запястья. — Эпискей, эпискей! — сказал он, завороженно наблюдая за тем как неровные раны срастаются. Затем он взял пузырёк с кровевостанавливающим и залил ей в рот, чуть помассировав горло, чтобы зелье проскользнуло в желудок, а не попало по трахее в лёгкие. Проделав все эти манипуляции, он стянул с себя рубашку и укрыл ей подругу. Оставалось только ждать. Первые несколько минут ожидания, которые Гарри показались часами, не происходило ровным счётом ничего. Он сидел не шелохнувшись, ноги потихоньку начали затекать. Кроме покалывания в конечностях он больше ничего не чувствовал, так что когда Гермиона, лежавшая на его коленях чуть пошевелилась, он этого не почувствовал. Мыслей никаких у него в голове не было. Он не думал ни о чём: ни как отреагировать на то, когда она очнётся, что стоило бы на неё хорошенько накричать за столь… он даже не мог подобраться подходящего для произошедшего слова — всё это было неожиданно и шокирующе. Краем сознания он понимал, что подруга пошла на такое из-за отчаяния, находясь на грани собственного сознания, и сейчас он понимал почему, потому что его самого одолевало всепоглощающее отчаяние и страх. Страх за подругу. Когда он сам уже был на грани, мертвенная бледность схлынула с лица Гермионы. Затем раздался судорожный вздох-стон, и она открыла глаза. Стоило ему увидеть такие родные карие глаза, как страх, крепкой хваткой вцепившийся в его горло, отступил. Им овладело настоящее облегчение, но расслабляться ещё было рано. Гермиона сначала непонимающе уставилась на обеспокоенного друга. Такого быть точно не должно. И вообще, почему она в одной рубашке Гарри сидит в ванной на полу и ни черта не может сообразить что тут произошло. Заметив, что подруга в замешательстве и каким-то шестым чувством чуя, что истерики или очередного срыва не миновать, Гарри влил в неё ещё одну порцию кровевостанавливающего. Гермиона проглотила зелье без сопротивления и даже не поняла какой у него был вкус. Только уже после она слизнула остатки с губ и определила, что это было кровевостанавливающее. Она нахмурилась, пытаясь понять зачем ей нужно было пить это зелье. Гарри пояснять что-либо не спешил. Он так же сидел на полу на коленях напротив неё, проницательно глядя на подругу и ожидая какого-нибудь подвоха. Гермиона чувствовала себя эмоционально опустошённой и, понимая, что Гарри делиться случившимся не спешит, вертела головой по сторонам, пытаясь хоть за что-то зацепиться взглядом, чтобы хоть что-то вспомнить. От резких движений у неё начинала кружиться голова, руки и ноги были как будто заледенелыми, она их еле чувствовала, да и общее ощущение собственного тела было странным, словно мышцы превратились в вату. Реакция была заторможенной, мысли еле ворочались в голове, но тут её взгляд упал на залитый чем-то пол. Сначала она как и Гарри подумала, что это вода, но она не могла окрасить зелёный кафель в такой ярко-бурый оттенок. А потом всё обрушилось на неё водопадом: воспоминания, те, которые она хотела забыть всеми силами, и содеянная ею от отчаяния глупость. Она расплакалась. Не стала кричать или истерить, не пыталась оттолкнуть от себя Гарри — на всё это у неё просто не было сил. Да и на слёзы она думала что не хватит, но они сами крупными каплями заскользили по её щекам. Поттер растерялся. После всех криков и срывов, которые устраивала Гермиона в его адрес, и после объяснений Луны он понял почему, он ожидал нечто похожего, но как всегда реальность не оправдала его ожиданий. Гермиона обняла его, крепко-крепко обхватив его спину, прижавшись щекой к его груди. Она не обращала внимания на то, что Гарри был по пояс голый, что её наготу прикрывает его рубашка, которая от любого лишнего движения так и норовила соскользнуть с её плеч. Ей было абсолютно всё равно. Гарри осторожно обнял её в ответ, поправляя свою рубашку у неё на плечах. Она всегда прятала от него свои слёзы, даже когда они жили в палатке и были друг у друга как на ладони. Конечно он их видел, но старался не подавать виду, чтобы не сделать больнее ни себе, ни тем более ей. Вид раздавленной и подавленной подруги заставлял его сердце обливаться кровью. А сейчас она плакала открыто, не стесняясь и не утаивая своих слёз, доверительно прижавшись к нему и уткнувшись лицом ему в грудь, тем самым ища у него поддержки и защиты. Так они и просидели ещё несколько минут. Слезы кончились и Гермиона постепенно успокаивалась, остались только всхлипы и чуть подрагивающие руки. — Гермиона, — осторожно обратился Гарри к подруге, нарушая тишину. Кафельные стены ванной звонко отразили его тихий голос так, что она даже немного испугалась собственного имени, но Гарри продолжил. — Обещай мне, что больше не будешь совершать подобных глупостей, — холодно сказал он. Гермиона чуть отстранилась от его груди и развернула голову в другую сторону, чтобы взглянуть на друга. Выражение его лица было абсолютно непроницаемым, но вот глаза он от неё прятать не умел. Увидев калейдоскоп эмоций в них, у Гермионы как будто ком в горле застрял. Она не смогла произнести ни звука. Испугавшись, она яростно закивала и уткнулась носом ему в шею, пытаясь совладать с подступившими вновь слезами. Он не совсем правильно истолковал её поведение, поэтому вновь крепко обнял, успокаивающе поглаживая по мокрым волосам, даже не смотря на то, что пальцы путались и цеплялись за непослушные пряди. — Больше ты от меня не отойдёшь ни на шаг, — прошептал он едва слышно, но не менее твёрдо и решительно. Гермиона снова закивала. Глупо было сейчас спорить и доказывать ему, что она осознала степень своей глупости, бессмысленность своего поступка и всю фатальность чуть не произошедшего. — Хорошо, — смогла она кое-как совладать со своим голосом и руками проскользнула в рукава его рубашки. Благо, ей удалось сделать это с первой попытки. Трясущимися руками она совладала с парой пуговиц, но такой результат её вполне устроил. Хотя бы так прикрыть свою наготу, а то первая волна шока прошла, появилось осознание того факта, что всё обошлось и в голову постепенно стали возвращаться обыкновенные обывательские мысли. И первым, что посетило её голову, был, конечно же, стыд. Перемен в поведении подруги Гарри не заметил, с виду она так и оставалась немного потерянной. Шок пройдёт, и Гермиона придёт в себя и ужаснётся от своих действий, а точнее от того, как она сама же доверительно прижималась к нему, ища у него поддержки и защиты, хотя на деле как несколько часов назад она слёзно умоляла и даже кричала, чтобы он скрылся с её глаз. Поэтому чтобы не доводить до греха, он медленно встал, осторожно разминая ноги, и, подобрав палочку с пола, которая укатилась чуть ли не под ванную, очистил кафель от расплескавшейся на нём воды перемешанной с кровью. Гермиона стеснялась смотреть на Гарри открыто, но исподлобья или боковым зрением наблюдала за тем, что он делает. Колдовал он невербально, но характерный взмах палочкой она узнала сразу. И её как громом поразило. Она чуть не лишила себя жизни ради того, чтобы избавиться от искусственного воспоминания! Как всегда решение её проблемы лежало на поверхности, чего она, естественно, не заметила, потому что даже и подумать не могла, что всё может быть настолько просто. Гермиона, конечно, ведьма сообразительная, но касаемо своей же персоны её сообразительность каким-то магическим образом отключается, и без каких-либо внешних факторов для себя она будет буксовать на месте и продолжать заниматься бесполезным строительством замков из песка. — Гарри, — набралась она смелости и подняла на него глаза, — можно мне палочку? — робко попросила она. Он развернулся, завис на несколько секунд, размышляя стоит ли это делать и пристально изучая подругу, но потом всё же протянут боевой трофей рукояткой вперёд. — Я не собираюсь… — поспешила она заверить его, что глупостей совершать больше не намерена. Наломала дров уже на год вперёд, разгребать устанешь. — Я знаю, — перебил он её и подошёл поближе. Голос его стал мягче, да и черты лица тоже смягчились. Шок действительно прошёл, и приближение Гарри заставило её тело инстинктивно напрячься, но она всеми силами старалась подавлять влияние этого противного воспоминания на себя. Сейчас получалось намного лучше, чем было до этого. По крайней мере плакать, кричать и истерить не хотелось, но настороженность и страх никуда не делись. Нужно было это срочно прекращать. И он, и она намучились от этого. Собравшись с мыслями, Гермиона взялась за рукоятку. Не смотря на то, что это была чужая палочка, артефакт ей откликнулся, хоть и слабо. Волна тепла, которая пробежалась по ней от кончиков пальцев до макушки и вниз к ногам словно кипятком обожгла онемевшие замёрзшие конечности. Она чуть дрогнула от неожиданности, но это помогло ей сбросить скованность с разума. Её всё же напрягало близкое присутствие Гарри, и сознание никак не хотело мириться с тем фактом, что решение её проблемы было элементарным и лежало практически перед носом, а она проглядела его. Гермиона покрепче вцепилась в рукоятку, но руки всё равно предательски дрожали. Гарри не смог удержаться и вновь сел на колени напротив неё. — Я рядом, — он положил свою руку поверх её, тем самым пытаясь унять её дрожь, но от такого его поступка Грейнджер только сама вздрогнула и настороженно и даже испуганно на него посмотрела, а потом вымучено улыбнулась и аккуратно убрала его руку со своей. Гарри виновато улыбнулся, понимая, что сморозил и совершил глупость. Он вообще не понимал после рассказа Луны как Гермиона мирится с его присутствием. Судя по описанию, благодаря стараниям Беллатрикс, одно только имя его должно пробуждать в ней ненависть и отвращение к нему. Она либо смирилась, либо до конца не верит. Ему самому хотелось бы верить, что Гермиона придерживается второго варианта. Она сделала протяжный вдох и поднесла кончик палочки к виску. Меньше чем через минуту из её виска потянулась серебряная нить воспоминаний. Гарри уже видел это раньше и понял, что что-то было не так: Гермиона сильно морщилась, как будто ей было больно. Само воспоминание приняло довольно необычную форму, было толще обычного, извивалось словно червяк. Не самая удачная аналогия, но другая ему на ум не приходила. — Это воспоминание? — всё-таки решил уточнить он, чтобы рассеять свои сомнения. — То, что ты видел раньше — это были копии, — знакомым ему уверенным тоном объяснила Гермиона. Гарри внимательно посмотрел на подругу. Она больше его не боялась. И вообще, походила больше на себя обычную, чем на потерянную и раздавленную. Такие перемены в ней, хоть и резкие, не могли не радовать. Как будто всё возвращалось на круги своя. Это вселяло надежду и наивный оптимизм на то, что всё будет так как прежде. — А это что? — Оригинал, — пояснила Гермиона и сделала резкий пас палочкой, чётко проговорив: «Эванеско!» — Лейстрендж, конечно, постаралась, но мне всё равно удалось вырезать это воспоминание и подменить его ложным, но уже составленным лично мной. — То есть ты не помнишь, что именно там было? — на всякий случай уточнил Гарри. — Помню только то, что я сама позволила себе помнить и не советую мне об этом напоминать или рассказывать. — И в мыслях не было! — тут же поспешил уверить её Гарри и продолжил. — Знаешь, завершение сегодняшнего сумасшедшего дня на этой довольно позитивной ноте то, что нам сейчас с тобой нужно, а именно — крепкий сон, — как только в его голове до конца сформировалась мысль о том, что всё обошлось, к его телу вернулась позабытая усталость, он дико измотался за последние сутки. — Как ни странно, но поддерживаю, — Гермиона попыталась встать на ноги, но у неё ничего не получилось. Она тут же пошатнулась и начала терять равновесие, но Гарри успел её подхватить. Она не вздрогнула от его прикосновения и вообще его близость никак её не напрягала, как было до этого. Если только её немного смущал тот факт, что из одежды на ней была только рубашка Гарри. Благо, она была достаточно длинной для того, чтобы прикрыть некоторые части её тела, которыми не хотелось бы светить в присутствии лучшего друга. — Похоже я тоже за сегодня чертовски устала, — немного виновато сказала Гермиона, совершая попытку вновь принять сидячее положение, но не тут то было. Гарри притянул её к себе за талию и подхватил на руки. Гермиона едва успела схватиться за подол рубашки, чтобы она ненароком не задралась. — Гарри! Что ты делаешь?! — Развязка сегодняшнего дня слишком затянулась. Ты уж прости мою наглость, — извинился он, выходя из ванной комнаты с подругой на руках. — Первый и последний раз, — шутливо сказала она. Он утвердительно кивнул. Они быстро спустились вниз по лестнице и Гарри осторожно занёс Гермиону в их с Луной комнату. Та всё так же беззаботно спала. Усадив Гермиону на постель, он сообразил, что унёс всё зелье сна без сновидений к себе в комнату. — Сиди здесь, я мигом, — наказал он ей и выскочил из комнаты. Семимильными шагами он дошёл до своей спальни и, схватив два пузырька с тумбочки, поспешил обратно. Когда он вернулся в комнату девушек, то застал Гермиону в том же положении, в каком и оставлял. Она сидела на краю кровати, внимательно изучая ворох грязной одежды, сваленный в углу. Проследив за взглядом подруги, Гарри сказал: — Кикимер принёс твою сумочку, она должна быть где-то тут в комнате. Луна брала там для себя чистые вещи. Надеюсь, ты не против. — Нет конечно, — Гермиона пробежалась взглядом по помещению и нашла обсуждаемый предмет на комоде, а ещё она заметила волшебную палочку рядом с подушкой Луны. — Держи, — Гарри протянул ей пузырёк с зельем. Не смотря на то, что хотелось о многом поговорить, многое обсудить, оба понимали, что сейчас на подобное ни у кого нет сил. — Спокойной ночи, Гермиона, — не зная что сказать, пожелал Гарри, направляясь к дверному проёму. — Спокойной ночи, Гарри, — услышал он её пожелание, сказанное ему вдогонку. Он не стал оборачиваться. Завтра, всё завтра. Утро вечера мудренее. Он медленно поднялся к себе, закончил расправлять постель, переоделся в заранее вытащенные из сумочки Гермионы и приготовленные для сна в качестве пижамы штаны и футболку. Он только забрался в постель — свежие простыни встретили его своей манящей прохладой. Склянка с зельем уже была под рукой, когда в дверь раздался тихий стук. На пороге показалась Гермиона, правда разительно отличающаяся от той, которую он покинул несколько минут назад. Она всё ещё была в его рубашке, только та казалась длиннее и была застёгнута на все пуговицы, кроме одной под горлом. Рукава были чуть завёрнуты, оголяя её тонкие запястья. Мокрые волосы высушены и заплетены в аккуратную косу. На ногах домашние тапочки. Лица он не видел, потому что взгляд её был устремлён в пол. — Что случилось? — насторожено спросил Гарри, уже приготовившийся откинуть одеяло в сторону и встать. — Не вставай, не нужно, — она подняла на него свой взгляд и его обожгло её смятением вперемешку с решительностью, но потом она опять опустила глаза. — Гарри, ты же не будешь против, если я воспользуюсь твоей рубашкой?  — Конечно нет, о чём речь, бери всё что тебе нужно, — облегчённо сказал он. За этим она пришла к нему в спальню? Спросить про рубашку? — Просто у меня нет свободной одежды, а мне не очень приятно, когда ткань плотно облегает шрамы, — она протянула вперёд руку и задрала рукав, чуть-чуть показывая клеймо, оставленное ей Беллатрикс. — А твоя рубашка довольно просторная, вот я и подумала что… — Гермиона, ты ведь сюда не из-за рубашки пришла, — перебил он её устало. Она отрицательно замотала головой и вновь посмотрела на него: смущённо, но при этом со скрытой мольбой. — Можно я останусь у тебя? — робко спросила она, возвращая рукав на прежнее место. — Пусть есть зелье, но я сегодня не смогу одна, — она ещё не успела договорить до конца, а Гарри уже откинул одеяло с противоположной стороны: — Иди сюда, — пригласил он её. Дважды уговаривать не пришлось. Гермиона зашла внутрь, и, не смотря ему прямо в глаза, скинула тапочки и юркнула под одеяло. Пара взмахов палочкой и в комнате приглушилось освещение. Гарри улёгся сам и укрыл их одеялом. — Если я тебе нужен — не проси. Просто знай, что я всегда рядом. — Хорошо, — она подвинулась к нему поближе, — спасибо, Гарри, — и положила свою голову ему на грудь, тут же почувствовав что-то твёрдое в районе ключицы. Она приподнялась и достала из нагрудного кармана пузырёк с зельем. — Чуть не забыла. Ты выпил своё? — Нет, — он взял флакон с тумбочки, — как раз собирался перед твоим приходом. — Ну что ж, в таком случае… — Гермиона не договорила и вытащила восковую пробку. — На брудершафт пить уж точно не будем, — она криво усмехнулась и осушила одним мощным глотком весь сосуд. Гарри последовал её примеру. Они оба устроились поудобнее, каждый проваливался в дрёму магического сна с мыслью о том, что наконец-то этот кошмарный день закончился.