Как я тебя... ненавижу

Уже неделю живу как на пороховой бочке, в ожидании, когда она, наконец, взорвется. Вру Иринке, Ромке, Андрею Владимировичу, и так по кругу. Уже, честно, тошнит от этого вранья. Сколько так еще может продолжаться? Честно, не знаю, но мои нервы уже на пределе. Как бы самой не запутаться в собственной лжи. Звонок в дверь, в этой квартире это редкость. Я никогда не видела, чтобы к Андрею Владимировичу кто-то приходил (есть ли у него вообще друзья?) Ко мне же могла заглянуть только Иринка, но после того случая в кабинете она и в школе на уроках биологии старается как можно меньше привлекать внимания, не то, что в гости зайти. Поэтому я с некой опаской шла к двери, впрочем, не зря. — Здравствуй, Камилла, — от ее голоса у меня по спине поползли мурашки. В дверях стояла она, мой ночной кошмар — Людмила Кирилловна. Меня передернуло. Я-то надеялась, что больше ее никогда не увижу. Наивная. — Здравствуйте, — сквозь зубы процедила я. — Здравствуйте, Людмила Кирилловна, — услышала я голос Андрея Владимировича. Мне тут же захотелось спрятаться за его спиной, как маленькому ребенку. — Здравствуйте, Андрей Владимирович, можно войти? — на ее лице расцвела улыбка. — Конечно. Разувшись и оставшись, как всегда, в строгом костюме, идеальном до тошноты, она холодным взглядом осмотрела квартиру. — Вы пришли узнать, как живет Камилла? — невозмутимо спросил опекун. — Не только за этим, — ответила она. — Готов провести для Вас экскурсию, — он приглашающим жестом пропустил ее вглубь квартиры. Я же, поборов желание закрыться в ванной или туалете, поплелась за ними. Через десять минут, когда все комнаты, включая и мою, были осмотрены, проверено наличие горячей воды в ванной и еды в холодильнике, Людмила Кирилловна взялась за меня. — Присаживайся, Камилла, я хочу с тобой поговорить. Наедине. Андрей Владимирович послушно вышел из гостиной, ободряюще мне улыбнувшись. Стараясь не показать, насколько неприятно мне ее общество, я села на диван перед ней. — Как твоя учеба? — спросила она. — Спасибо, хорошо, — ответила я. Странно, ведь моя учеба никогда не вызывала опасений. Даже в той, так сказать, школе, при детском доме, я умудрялась получать отличные отметки. Что, она думала, когда я окажусь без ее чуткого присмотра, тут же заброшу учебу, начну пить, курить и трахаться?! Она что-то записала в свой блокнот. — Ну, а так. В жизни, как отношения с друзьями? Я знаю, что у тебя есть молодой человек, — продолжала расспрашивать она. Тут я чуть не заскрежетала зубами, но вовремя взяла себя в руки и тем же беспристрастным тоном ответила: — Все хорошо. Мои друзья были очень рады моему возвращению, как и мой молодой человек. — Значит, ты всем довольна? — изогнув бровь, спросила она. — Да. — А твой опекун? — В смысле? — не поняла я, куда она клонит. — Он хорошо с тобой обращается? — пояснила женщина. — Андрей Владимирович-хороший опекун, — ответила я. — Знаешь, когда директор решил сделать его твоим опекуном, — самым доверительным тоном произнесла она, — я была против. Сама понимаешь, давать опеку над девушкой не состоящему с ней в родстве мужчине. Какие могут быть последствия… Поняв ее намек, я тут же покраснела, даже не зная, что ей ответить. — Как вы сказали, у меня есть молодой человек, и я его люблю, — неприятно было раскрывать этой женщине мою личную жизнь, но если ей придет на ум понаписать каких-либо небылиц про мои отношения с опекуном, будет хуже. — Хорошо, — согласно кивнула Людмила Кирилловна. В комнате повисло неловкое молчание. Женщина что-то писала в блокнот, а я нервно теребила край кофты, ожидая, когда «допрос» будет окончен. — Еще я хотела тебя спросить, — соцработник подняла на меня глаза. — Из приюта около месяца назад сбежали две девочки, и, по совпадению, они жили вместе с тобой в комнате. Внутри все похолодело: неужели она знает про Лариску и Алину? Нет, бред… она не может ничего знать. — Лариса и Алина Кропоткины. Ты их не видела? — Людмила Кирилловна, казалось, прожигала меня взглядом. — Нет, — ответила я, надеясь лишь на то, что не видно, как я перепугалась. — Ты уверена? — продолжала она меня допрашивать. — Если вы помните, то в детском доме мы с Ларисой не ладили, зачем им ко мне приходить? Думаю, они даже не знают, где я живу. — Ну, хорошо, — отступила соцработник. — Я рада, что у тебя все хорошо. Если что-то случится, у тебя есть мой номер. Звони в любое время. — Конечно, — кивнула я. Женщина вышла из комнаты. Я облегченно выдохнула и откинулась на спинку дивана. На миг мне показалось, что Людмила Кирилловна уличит меня во лжи. Услышав голоса в прихожей, я невольно прислушалась. — Андрей Владимирович, извините за такой неожиданный визит. Работа, сами понимаете, — голос Людмилы Кирилловны звучал непривычно кокетливо. Ответ опекуна мне был не слышен. — Следите за ней, — голос женщины стал лживо заботливым. — У нее сейчас такой опасный возраст. Так говорите, Вы не видели этих девочек? Нет? Жаль. Но если что, звоните мне. До свидания. Звук закрывающейся двери был для моих ушей музыкой. Я пошла в свою комнату. Нужно скорей позвонить Лариске, рассказать про «ведьму». А может, не надо? А то еще сорвется, куда глаза глядят. Нет, лучше поехать к ним и все обдумать на месте. — Камилла, — голос Андрея Владимировича вырвал меня из задумчивости. — Да? — оглянулась я. — Ты мне ничего не хочешь сказать? — посмотрел он на меня внимательно. Неужели о чем-то догадался? «А что удивительного? — фыркнул внутренний голос. — Ты врать никогда не умела». Я поджала губы: второй раз за день чувствую себя как на допросе. Ой, нехорошо, очень нехорошо. Мы так и стояли, смотря друг на друга: я — не зная, что ответить, а он — словно пытаясь прочесть мои мысли. — Нет, — пожала я плечами, как можно беззаботнее. — Ну, разве что Людмила Кирилловна думает, что вы для меня не просто опекун. Уловка попала в цель. Андрей Владимирович округлил глаза и, кажется, смутился. — Пойду в гости к Иринке, я обещала ей с уроками помочь, — произнесла я скороговоркой, не дожидаясь, когда учитель придёт в себя. Он лишь кивнул в ответ. Но собралась я, конечно, не к Ирине. Снова ложь. — И что нам делать? — я плюхаюсь на диван после того, как Лариска уже десятый раз просит меня не мельтешить перед ее глазами. — Для начала успокоиться, — она подала мне кружку с чаем. — Ты права. С каких пор я стала такой истеричкой? — вздохнула я. — Не волнуйся, Людмила Кирилловна на всех так действует. Она самая злобная из ведьм, — Лариска состроила рожицу, спародировав соцработника, и мы обе прыснули со смеху. Никогда бы не подумала, что буду вот так сидеть и смеяться рядом с «атаманшей». За эту неделю мы с ней сдружились. Да, она была грубой, даже хамоватой. Жутко самостоятельная и своевольная, впрочем, как и я. Еще она очень добрая, только доброта эта несколько странная, из разряда «сначала наору как следует, потом помогу». Еще она очень нежно, даже, можно сказать, какой-то материнской любовью любит Алинку. — Как дела у Алины? — спросила я, отсмеявшись. — Сегодня намного лучше, — улыбнулась Лариска. Время, пока они бродяжничали, не прошло даром для девочки, и она свалилась с ангиной. Первые несколько дней у нее была настолько высокая температура, что у меня даже была мысль вызвать «Скорую», несмотря на протесты Ларисы, но все обошлось. — Это хорошо, — улыбнулась я. — Знаешь, я тут подумала, — после недолгого молчания сказала Лариска. — Ты и это умеешь? — подколола я ее, за что тут же получила локтем в бок. — Ой, ладно, пошутила я. — А я серьезно, — фыркнула девушка. — Хорошо, слушаю очень внимательно. — Я тоже перешла на серьезный тон. — У меня в Туле знакомый есть. Мы можем к нему уехать. — Знакомый? Родственник? — спросила я. — Нет, — покачала головой она. — Серега тоже в детдоме жил. Пару лет назад ему исполнилось восемнадцать, и он уехал в Тулу, там ему дали квартиру. — А почему ты уверена, что он тебя не забыл? — с сомнением спросила я. — Мы год переписывались с ним, — смущаясь, произнесла Лариса. — Даже так! — Ну, как бы то ни было. Другого выхода у меня нет, — вздохнула она. — Если «злобная ведьма» что-то заподозрила, то она может нагрянуть с проверкой и сюда, и тогда нам всем будет капец. Мы замолчали, прислушиваясь к звукам, словно с минуту на минуту в квартиру вломятся полицейские с соцработниками.  — Алинке станет получше, и поедем.  — Ты бы сначала связалась с ним, — внесла я разумный довод. — Телефон ты его хоть знаешь?  — Нет, — покачала головой Лариска. — Только адрес, мы же переписывались. Ей, как и мне, это идея кажется все больше фантастической. — Но мы можем хотя бы попытаться? — вздыхает она. Я, честно, не видела лучшего варианта. Прятать их тут вечно я не могла. — Можем, — согласилась я. — Только нужно съездить на разведку. Будет плохо, если вы приедете, а там его не будет, или он не сможет вас приютить. — Ты права, — кивнула Лариска. — Кто поедет? — Я не могу пропасть на целый день. Это вызовет подозрения, — покачала я головой. — Хорошо, тогда поеду я. — теперь Лариска встала и начала мерить комнату шагами. — Так, уеду завтра рано утром. Думаю, к вечеру вернусь. Алине уже лучше, так что одна посидит, ничего с ней не случится. — Я к ней после школы забегу, — заверила я. Девушка кивнула. — И еще, — «атаманша», кажется, смутилась, — ты мне денег на дорогу дашь? — Без проблем, — пожала я плечами. — Только будь осторожна, скорей всего, тебя все полицейские ищут. — Не трусь, «домашняя девочка», — беззлобно ухмыльнулась Лариска. — Мне не впервой. Я тоже улыбнулась, хотя мне казалось, что из этой поездки ничего хорошего не выйдет. — Камилла, ты где пропадаешь? — недовольный голос Иринки в трубке. — Мы же договаривались в кафе встретиться. Я тебя уже час жду. — Ой, прости, — пропищала я. Совершенно забыла про встречу. Хотя с сегодняшней нервотрепкой это не странно. — Подожди, я буду через двадцать минут, — быстро произнесла я, пока подруга не успела положить трубку. — Ага, — вздохнув, ответила мне подруга и повесила трубку. Я же поспешила в кафе, благо от моего дома до него не так далеко идти. — Ну, и где тебя носило? — спросила она, стоило мне приземлиться за наш столик. — Дома, — в тон ей ответила я. — Сегодня к нам «ведьма» приходила с проверкой. — Ведьма? — не поняла меня подруга. — Людмила Кирилловна, — объяснила я. — Расспрашивала, как живу, учусь. Не обижает ли опекун. — И как, не обижает? — понизив голос, спросила Ира. Она до сих пор чувствует себя виноватой в той сцене в кабинете. С тех пор она еще больше стала недолюбливать Андрея Владимировича. — Нет, — Фыркнула я. — Он не какой-то там монстр, как ты себе напридумывала. Просто не надо лезть, куда не просят. Мы обе замолчали: вспоминать всю эту историю было неприятно. — Ты не знаешь, кто был на той фотографии? — спросила подруга. Я лишь пожала плечами. Честно, я просто забыла про то фото. Да и как-то спрашивать об этом… у кого? У самого учителя? Так у меня до сих пор в ушах стоит звон стекла из разбитой рамки. У кого-то еще? Не знаю. Да и к чему это мне? И так куча проблем, чтобы искать новые. — Не думаю, что это наше дело, — наконец ответила я. Мы заказали по молочному коктейлю и теперь перемешивали пену в стакане, каждая думая о своем. — Я с Юркой поругалась, — вдруг сказала она. Несколько раз я просто смотрела на нее, хлопая глазами. Теперь-то я заметила, что обычная хохотушка Иринка сегодня тихая и грустная. «Да, Камилла, ты идеальная подруга! Она тут сейчас перед тобой повесится, а ты и не заметишь», — покачал головой совесть. Да и есть, чему удивиться. На моей памяти они ругались всего раза два, да и то в младшей школе. — Как это? — Как… как… обычно, — фыркнула подруга. — Слово за слово — и поругались. — Хорошо, — решила я зайти с другой стороны, — из-за чего? — Вернее, из-за кого, — стакан жалобно звякнул, резко поставленный на столик. — Селезнева. Стакан чуть не выпал из моих рук: — Селезнева? Да нет, ты что-то путаешь, всем известно, что Ксюшка любит парней постарше и не интересуется школьниками, — замотала я головой. — Милка, я не слепая. И я своими глазами видела, как они целовались на детской площадке, — в глазах Иринки заблестели слезы. — Она еще потом от него отошла, увидела меня и нагло ухмыльнулась. Я ей чуть лицо не расцарапала. — Ну, а Юрка? Он что сказал? — пыталась переварить я информацию. — Что он скажет? Не виноват… она сама. Да еще мне Витьку припомнил, — фыркнула девушка. — Вот и разругались насовсем. Витька был на год нас младше. И летом на дискотеке пьяная Иринка (а подруге вообще пить нельзя, у нее башню сносит) на слабо поцеловалась с мальчишкой. Это, конечно же, видели не только все окружающие, но и Юрка. Парень был зол на девушку, но, списав все на алкоголь, наутро простил. При том, что сама виновная ничего о своей выходке не помнила. — Так уж и насовсем? — с иронией посмотрела я на подругу. — Ну, если придет извиняться, так и быть, прощу, — пожала плечами Ирина. По глазам девушки уже было ясно, что если это «насовсем» продлится два дня, а может, и меньше. — А у тебя как дела с Ромкой? — решила перевести тему подруга. Я махнула рукой. Мне в последнее время не до него, да и он от моего отсутствия особо не страдает. — Я его тут с другой видела, — шепотом сообщила мне Ира. Я лишь пожала плечами и сама же себе удивилась: когда это мне стало все равно? А мне именно «все равно». Месяца два назад, если бы мне кто-то сказал, что видел Ромку с другой девушкой, мне бы было, как минимум, неприятно, тревожно, обидно. Сейчас я не почувствовала вообще ничего, словно говорили о постороннем мне человеке. — Зачем вы вообще встречаетесь? — озвучила мой вопрос к самой себе подруга. — Ну, сложно это объяснить. Я, наверное, просто привыкла. Привыкла, что он у меня есть, что мне есть, с кем сходить в кино. Есть, кому подарить мне букет цветов. Я его по-своему люблю. — Это не любовь, — со знанием дела сказала подруга. — А в кино и я с тобой могу сходить. Я улыбнулась: — Буду иметь в виду. Мы еще немного поболтали. Мне было приятно, что среди всей этой круговерти, что меня окружает, есть то, что не меняется: вот такие посиделки с подругой в тихом кафе и разговоры ни о чем. — Ты сегодня рано, — услышала я голос опекуна, стоило мне переступить порог квартиры. Он стоял в коридоре, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. — Это плохо? — удивилась я. — Нет. Просто тебя в последнее время дома раньше девяти не увидишь, — нахмурился он. — Только не ясно, с кем и что делаешь. «Оу, теперь ясно… Интересно, что ему такого нашептала «ведьма»?». — Андрей Владимирович, не волнуйтесь. Я не пью, не курю и ничего плохого не делаю. — Я посмотрела опекуну прямо в глаза. — Честно. Я просто была с Иринкой в кафе. Можете ей даже позвонить, — протянула мужчине мобильный. Он несколько секунд пристально смотрел мне в глаза, потом на телефон. — Нет, я тебе доверяю, — наконец произнес опекун. — Пошли ужинать. «А зря…» — ехидно протянул внутренний голос. Я постаралась побороть очередные муки совести — все-таки я не совсем соврала, — и прошла на кухню. На столе стояла большая пицца. — Ух ты! — Я решил, что сегодня тебе нужно отдохнуть от готовки, — улыбается мужчина. Ну, я не то чтобы себя этим так уж утруждала, но все равно было приятно. — А знаешь что? — спросил Андрей Владимирович с хитрой улыбкой. — Нет, — покачала головой я. — Давай устроим киносеанс? «То есть перетащим еду в гостиную, к огромному телеку. И будем смотреть клевую киношку, запивая пиццу кока-колой? Да я двумя руками за!». — Согласна, — тут же кивнула я. — Только, чур, фильм выбираю я! Вприпрыжку помчалась к большому стеллажу, забитому DVD-дисками. Опекун оказался большим киноманом, впрочем, тут мы схожи. Через десять минут мы уже сидели на диване и смотрели первую часть «Трансформеров». Я уже забыла, когда столько смеялась в последний раз. А сам мужчина сейчас больше напоминал моего сверстника, чем строгого учителя. В какой-то момент я поняла, что больше смотрю на Андрея Владимировича, чем на происходящее на экране. — Что? — спросил он, поймав мой взгляд на себе. — Нет, ничего, — я быстро перевела взгляд на экран и почувствовала, что щекам стало горячо. «Блин! Я, наверное, сейчас пунцовая! — Подумала я со стыдом. — Хорошо, что тут темно». Смотреть фильм уже не хотелось. Хотелось сбежать в свою комнату, но так как я не могла придумать ни единого правдоподобного предлога, то, стараясь сосредоточится на фильме, а не на атмосфере, которая электричеством повисла в комнате, уставилась в экран. Через полчаса кино закончилось, и я, надеясь, что уже не выгляжу как свекла, включила свет в комнате. — Я приберу, — сказали мы хором и потянулись за тарелками. — Ой! — Я потерла ушибленное место, когда мы с Андреем Владимировичем столкнулись лбами. Он тоже держался за голову. Мы несколько секунд молча смотрели друг на друга, как в отражении потирая лоб. В этой неловкой тишине я вдруг услышала смех. Смеялся опекун. Я сначала робко заулыбалась, а потом тоже рассмеялась в голос. Прикосновение его пальцев к моей щеке вмиг оборвало мой смех. Я посмотрела на мужчину: наши глаза встретились, и я замерла не в силах двинуться, по коже пошли мурашки. Я отстранилась. Учитель тоже отошел, взяв тарелки со стола, произнес: — Я сам все уберу, — его голос звучал непривычно глухо. Кажется, он тоже был смущен этой неожиданной сценой. Я кивнула и поспешила в комнату. Черт! Что это было! Я стояла в темноте комнаты, прислушиваясь к его шагам за дверью и стуку собственного сердца. На секунду мне показалось, что еще чуть-чуть — и он меня поцелует. А я? Что со мной происходит? Неужели я влюбляюсь в своего опекуна, в одного из самых строгих учителей в школе, в Андрея Владимировича. Теперь уже вопрос Людмилы Кирилловны не казался такой уж глупостью. Бред! Сумасшествие! Ромку — вот кого я должна любить! Красивого, умного, веселого, немного самовлюбленного парня. Но что это за слово «должна»? Хочу. Люблю. Окончательно запутавшись в собственных мыслях, я отошла от двери и села за стол. Я уставилась на страничку «Вконтакте». День рождения у кого-то из одноклассников, несколько сообщений с просьбой дать списать домашку, сообщения от Иринки, которые варьировались от «какой он идиот» до «как же я по нему скучаю». «Похоже, не одна я не могу разобраться со своими чувствами», — ухмыльнулась я. Тут онлайн высветилось у Ромки. «Привет», — написал он. Еще его для полного счастья не хватало. Хотя с другой стороны, может, это именно то, что мне нужно? Общение со своим парнем, чтобы прийти в себя. «Привет» «Как ты?» Я вздохнула: и что тут ответишь? «Нормально. А ты?» «У меня все отлично *смайлик*. Вчера сдал первую курсовую». «Молодец. Рада за тебя *смайлик*» — я действительно рада, но голова забита другим. «Слушай. Я тут подумал», — мой милый, наконец, перешел к делу. «О чем?» «Может, мы завтра после школы в кафе сходим? У меня как раз свободный день». В свете последних событий мне, может, и стоило пойти с ним куда-нибудь, но с другой стороны. «Я не знаю, получится ли. Завтра дела». «Что опять?!» — судя по набору смайликов, прилагающихся к этому сообщению, настроение у парня заметно ухудшилось. Что и понятно, так как мы уже не можем сходить на обещанное свидание полмесяца: сначала из-за самого Ромки, ну, а теперь… И почему у нас почти всегда все заканчивается руганью и взаимными обидами? «Я постараюсь завтра вырваться», — пишу я, заранее зная, что скорей всего это обещание так и останется надписью, но надо же парня чем-то успокоить. «Хорошо», — коротко отвечает он и отключается. «Вот и поговорили», — я устало откидываюсь на спинку кресла. — Может, мне совсем с ним расстаться?» — закрадывается мысль. Меня отвлекает оживший мобильный, высвечивая домашний телефон. — Да, Ларис, что-то случилось? — спросила я, взяв трубку. — Нет, я просто позвонила удостовериться, что все в силе. Я завтра утром еду в Тулу. Ты к Алине забеги, а то она что-то сегодня температурит. На секунду замолчав, я поняла, что между Алиной и походом в кафе с Ромкой перевесила все же забота о девочке, и утвердительно кивнула: — Ага. Высокая? — Тридцать семь и два. — Хорошо, забегу. Что-то еще? — поинтересовалась я. — Нет. Ну ладно, пока. — Пока. Э, ты осторожнее там, — успела я сказать до того, как та повесила трубку. — Не волнуйся, «домашняя девочка», все будет хорошо. Несмотря на заверения «атаманши», на душе было все же неспокойно. «Сначала надо закончить всю эту историю с беглянками, а уж потом разбираться со своими чувствами», — в очередной раз подумала я. День в школе прошел спокойно. Не считая, что каждый раз встречаясь в коридоре школы, благо уроков биологии и химии у нас в тот день не было, с Андреем Владимировичем, краснела как дурочка и смотрела в пол. Ирина если и заметила мое странное поведение, никак его не прокомментировала, да и некогда ей было. Она все перемены упорно пыталась игнорировать Юрку, который ходил за ней по пятам с глазами побитого щенка. Я готова была спорить на все, что угодно, что к концу дня они помирятся. После школы я пошла проведать Алину. Девочка встретила меня у дверей. — Привет, — обняла она меня. — Привет, — ответила я. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, температуры нет, но горло еще болит. — Ты лекарства принимала? — спросила я девчушку. — Угу, — кивнула она. — А скоро приедет Лариса? — Думаю, да. Не успела я это сказать, как мое внимание привлек какой-то шум на лестничной клетке: быстрые шаги, крики, хлопок дверью. Щелкнул замок и в прихожую, чуть было не сбивая нас с Алиной с ног, влетает Лариска и молниеносно захлопывает дверь. Не успела я спросить, что случилось, как в дверь застучали так сильно, что я думала, что та слетит с петель. — Сучка! Открой! — последовал крик за стуком. Мы притихли как мышки, я смотрела, округлив глаза, на Лариску, стараясь понять, что вообще происходит. Она же молча кивнула в сторону кухни. Там осторожно из-за занавески выглянула в окно: — Вон, видишь, белая «Лада» у подъезда? — спросила она меня. — Да. — Короче, опоздала я на электричку в Москву, следующая только через полтора часа. Думала, отсижусь где-нибудь в кафе, чтобы не замерзнуть. А тут в кафешку входят полицейские. Ну, я, конечно, ноги в руки и бегом оттуда, пока не замели. А тут эти пацаны, предложили довезти до Москвы. — Начала рассказывать она. — И? — Сначала они вели себя нормально, но потом, когда уже стали подъезжать к дому, один из них стал ко мне липнуть. Я обозвала его козлом и выбежала, а он за мной и вот… В дверь квартиры снова начали тарабанить, да так, что стены задрожали. Я закатила глаза и застонала в голос: — Черт! Лариса, чем ты думала? Тебе еще повезло, что они тебя до дому довезли, а не в лес куда-нибудь, — фыркнула я на девушку. Та отвернулась в сторону окна, буравя взглядом автомобиль новых «приятелей». Я выдохнула, стараясь унять злость на подругу и собственный страх, все равно толку от них никакого. Надеяться на то, что соседи, обеспокоенные шумом, вызовут полицию, или самим ее вызвать? Я посмотрела на Лариску и Алинку, прижимающуюся к ней и зажмуривающуюся от каждого стука. Нет, полицейские и их заберут. Может, этим идиотам надоест, и они уедут? Я на цыпочках подошла к двери. На лестничной площадке слышались голоса: грубые мужские и брюзжание старушки Нюры, та грозилась вызвать милиционеров, на что ее послали отборным матом. Да, такие уходят только под вой сирен. Черт. Что же делать? Я вернулась к девочкам на кухню. — Ну, что там? — спросила Лариска. — Думаю, скоро сюда набегут мальчики в форме, — покачала я головой. — Нам надо бежать, — стала суетиться «атаманша». — Ага. Куда? — фыркнула я. — Прямо в лапы этим. Мы замолчали, оглядываясь вокруг, словно в стене появится волшебная дверь, или кто-то пододвинет к окну лестницу. Лестница! Вот оно! Как же я могла забыть, что прямо рядом с окном в моей комнате пожарная лестница. Я бегом бросилась туда, девочки, ничего не понимая, кинулись за мной. Из открытого окна тут же в комнату ворвался ветер. Я высунулась. Да, вот она: пожарная лестница. Окно выходило в небольшой переулок между домами. Если нам повезет, то нас никто не заметит, но что потом? Пересечь двор незаметно нам вряд ли удастся. Да и не пешком же нам от них убегать. Нужна машина. Сев на кровать, я чуть было не обхватила голову руками. Нам нужна помощь… Я вытащила мобильный и сжала его в руках: «Кому? Кому?» Знакомых с машинами и водительскими правами у меня было не так много. Ромка. Нет. Я отлично помню, как он мне помог, хоть и простила, но, думаю, стоит ему узнать, что почем, как он тут же повезет их по известному адресу и меня за одно. Нет, в таких делах я ему больше не доверяю. Остается только… Андрей Владимирович. Звонить учителю казалось еще большим бредом, чем все, что я сделала за последнюю неделю, да и то, что намереваюсь сделать сейчас, но другого выхода я просто не видела. Ведь тогда он мне помог. — Лариска, собирай все необходимое, — посмотрела я на подругу. — Что ты думаешь делать? — То, что умею лучше всего — убегать. Иди, собирай Алинку. Девочки вышли из комнаты. Я же несколько секунд гипнотизировала дисплей сотового. Надеюсь, после этого я не отправлюсь обратно в приют. Глубоко вздохнув, набрала номер. Гудки, гудки, гудки… с каждой секундой мне хотелось сбросить вызов все сильнее, но… — Да, Камилла, слушаю, что-то случилось? — прозвучал в трубке голос Андрея Владимировича. — Нет… то есть, да, — я не знала, как сказать. Объяснять все в подробностях было слишком долго. Да и девчонки сейчас вернутся. — Мне нужна ваша помощь. — Что произошло? — видимо, мужчина уловил нотки паники в моем голосе. — Подъезжайте к моему дому, — скороговоркой выпалила я. — Сможете? — Через пятнадцать минут буду. — Все готово. — В комнату вернулись Алинка с Лариской. Обе одетые в мои старые куртки. За спиной Алины висел небольшой рюкзачок. — Я посмотрела, их машина все еще у подъезда, — сообщила мне «атаманша». Я кивнула. Пройдя в прихожую, прислушалась к звукам за дверью. Там вроде все было тихо, но то, что их машина все еще была под окном, давало полную уверенность, что они еще здесь. Девочки уже ждали меня у открытого окна. Алина с ужасом смотрела вниз. Да, высота даже третьего этажа может напугать. Я ободряюще улыбнулась девочке, хотя у самой от страха засосало под ложечкой, а по спине прошли мурашки. — Хорошо, кто первый? — спросила меня Лариска. — Я. Я это придумала, мне и отдуваться, — ответила я, взбираясь на подоконник. Я высунулась из окна и, держась одной рукой за раму, попыталась дотянуться до железной перекладины. Железо холодило ладонь, но хотя бы не было покрыто льдом. Вслед за рукой я переставила туда ногу; на секунду мне показалось, что я не удержусь, и закрыла глаза, пальцы до боли сжали лестницу, но ничего не произошло. Только свист ветра в ушах и страх. — Ты как?! — услышала я голос «атаманши». Я посмотрела в ее сторону. Девушка уже тоже забралась на подоконник и теперь с тревогой смотрела на меня, висящую «между небом и землей». — Все нормально, — выдавила я из себя и тут же поняла, что все это время задерживала дыхание. Глубоко вздохнув, я, стараясь не смотреть вниз, стала спускаться. Сначала все шло хорошо, но потом почувствовала, что ноги соскальзывают с одной из перекладин. Это произошло так быстро, что я даже испугаться толком не успела: миг, и я уже вишу на руках, бестолково перебирая в воздухе ногами. «Наверное, снизу это смотрится забавно», — успела проскочить в моем мозгу глупая мысль. Приступ удушья не заставил себя ждать, подбираясь к моему горлу уже ощутимыми спазмами. Я старалась унять панику и что-нибудь предпринять. Руки, слабеющие с каждой минутой, уже скользили по железу вниз, но вот одной ногой я, наконец, нашла желаемую перекладину. Видимо, в этом мире все же есть Бог, или кто-то другой охраняет таких вот глупых девушек, решивших поиграть в скалолазок. Астма отступает вместе с приступом паники. Я продолжаю спуск. Когда под моими ногами оказывается асфальт, я несколько секунд тупо стою и смотрю наверх, не веря, что я это сделала. Из окна мне машет Лариска, я неуверенно поднимаю руку в ответ. Она помогает Алине забраться на лестницу, а мне сейчас становится страшнее, чем когда я сама ползла по ней, когда я наблюдаю за маленькой фигуркой, спускающейся вниз. На мое удивление, Алина проделала весь спуск без особых переживаний, такое впечатление, что лазить по пожарным лестницам ей не впервой, хотя кто знает. Лариска справилась еще быстрее. — Камилла, тебе никто не говорил, что ты — псих? — спрашивает «атаманша», отряхивая руки. — Знаешь, я последнее время и сама так думаю, — нервно смеюсь я. — А ты не впервые так лазаешь? — Ну, было дело, — пожимает плечами девушка, — Ну, уж точно не зимой, и не по скользкой лестнице. Ну, что будем делать дальше? Только тут я вспомнила, что спуск — это лишь начало, причем самое легкое. Осмотревшись и убедившись, что нам повезло и никто не видел нашей безумной выходки, или если и видел, то на помощь не побежал, как можно незаметнее выглянула во двор. Возле подъезда стояла белая «Лада», возле нее стоял один парень, симпатичный, ничего не скажешь, но было в нем, несмотря на отсутствие спортивного костюма, что-то гопническое. Такие обычно «ботаников» по подъездам зажимают, а может, и не только «ботаников». Да, только у Лариски хватило ума сесть в машину к таким. Тут я увидела автомобиль, заезжающий во двор. Андрей Владимирович? Неужели прошло уже пятнадцать минут? — Пошли! — кивнула я им в сторону автомобиля опекуна. Мы старались идти, привлекая как можно меньше внимания, спокойным шагом: подумаешь, три девочки идут гулять. Сначала на нас никто не обратил внимания, но потом водитель толкнул того, что стоял рядом с машиной, и кивнул в нашу сторону: — Эта не та телочка, что мы тут пасем? — Черт! — выругался тот, вылупив на нас глаза. — Бежим! — крикнула я, понимая, что наша конспирация раскрыта. Мы втроем буквально залетели в автомобиль Андрея Владимировича: я на переднее сиденье, Алина и Лариска — назад. — Камилла, что происходит?! — спросил он, переводя взгляд с меня на девчонок. — Я потом все объясню, а сейчас поехали! — еще не совсем отдышавшись, ответила я. Второй раз повторять не пришлось. Автомобиль тут же завелся и под злобный взгляд и отборные маты одного из парней выехал со двора. Я еще несколько секунд вглядывалась в боковое зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что за нами не увязалась белая «Лада». Автомобиль выехал на шоссе, смешавшись с потоком машин. Я откинулась на спинку сиденья; сердце еще билось от притока адреналина и быстрого бега. — Предательница, — зло прошипела Лариска сзади меня. Я непонимающе оглянулась на подругу. «Атаманша» сидела, скрестив руки на груди, и смотрела на меня самым убийственным взглядом из своего арсенала. — Что? — переспросила я. — Ты предательница! Ты обещала, что не сдашь нас в детдом! А сама позвала его! — взорвалась Лариска. — А что мне было делать?! Дать поймать себя и вас этим парням?! Это не я к ним в машину села, между прочим! — в том же тоне ответила я ей. Мы уже обе готовы были вспомнить старые «добрые» времена и вцепиться друг другу в волосы. — Ну-ка, тихо, — произнес Андрей Владимирович тем тоном, каким он обычно успокаивал наиболее энергичных учеников на уроках. Его голос был тихим, но пробирал, казалось, до самых косточек. Мы обе тут же замолчали: Лариска отвернулась к окну, я уставилась на дорогу через лобовое стекло. — Камилла, я жду, — прозвучал голос опекуна, и я тут же почувствовала себя возле доски на уроке. Глубоко вздохнув, я еще раз оглянулась на девочек и начала рассказывать. — Да, ну вы и конспираторы, — вздохнул учитель, когда я закончила рассказ. — Хорошо, что вас не нашла Людмила Кирилловна, кстати, она как раз собиралась туда наведаться, спрашивала у меня ключи. Мы с Лариской переглянулись. — Ну, как я понимаю, с Тулой ничего не вышло? — обратился он уже к «атаманше». Та отрицательно покачала головой. — Нет, он переехал. Куда — не знаю, — упавшим голосом подтвердила она. За всей этой суматохой я и забыла спросить, как прошла поездка. — Лариса… ты же Лариса? — обратился к ней Андрей Владимирович. — Как я понял, вы с сестрой сбежали, потому что Алину хотели отдать в приемную семью? Девушка только кивнула. — Это незаконно, — покачал головой он. — Разлучать родных сестер. Я отвезу вас в приют, — от этих слов я и девчонки напряглись. — Но сначала кое-куда заедем. Мы с девочками переглянулись. Прошла неделя с моих приключений. Я сидела в комнате, делала уроки. Андрей Владимирович действительно помог девочкам и ничего не сказал о том, что я прятала их у себя полмесяца. Не знаю, как ему это удалось, но теперь эта семья удочеряла не только Алину, но и Ларису. Я же была наказана домашним арестом: никакого интернета, телевизора и встреч с друзьями, что, если честно, меня не сильно волновало. После таких приключений было даже приятно чуть поскучать в тишине собственной комнаты. — Камилла, — голос Андрея Владимировича вырвал меня из раздумий. Он стоял в дверях моей комнаты. — Да, — откликнулась я. — С завтрашнего дня я отменяю наказание. — Хорошо, — кивнула я. — И постарайся больше не лазить по пожарным лестницам. Я улыбнулась. Да, главной причиной моего наказания был не факт, что я прятала сестер и врала, а то, что я чуть не сорвалась с этой чертовой лестницы. Что я и сама признавала сумасшествием. — Обещаю, — кивнула я. — Больше никогда. Тут он подошел ко мне и накрыл мою руку своей, пристально посмотрев мне в глаза: — Камилла, что бы ни случилось с тобой, ты всегда можешь прийти ко мне и рассказать. Ты всегда можешь мне доверять. Я смотрела учителю прямо в глаза и не могла отвести взгляд. В нем было что-то гипнотизирующее. По руке прошла дрожь, а во рту все пересохло. Я рефлекторно облизнула губы. — Обещаю, — прошептала я вдруг севшим голосом. Он улыбнулся, и эта улыбка как всегда зажгла искорки в глубине его глаз. — Вот и хорошо. Спокойной ночи. — Спокойной ночи, — прошептала я закрывающейся двери. Дрожь распространилась по всему телу. Я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза: «Не смей в него влюбляться, Камилла. Ничем хорошим это не закончится!» — твердил мой разум моему глупому сердцу. Я уставилась в тетрадь, где ровным почерком было выведено лишь два слова: «Слишком поздно».