Как я тебя... ненавижу

«Какие же заботливые у меня учителя», — думала я, сидя над учебниками. Забота их выражалась типично педагогически — они решили загрузить меня учебой. Нет, меня и раньше посылали на различные школьные олимпиады — все-таки отличница, идущая на золотую медаль. Но сейчас они явно сговорились. Меня отправляли практически на все: от математики и английского, на которые я ездила обычно, до химии и истории, с которыми дело обстояло не плохо, ну, не настолько, чтобы соревноваться с другими «ботаниками» в задачках уровня первого курса института. Короче, сидела я за учебниками чуть ли не круглосуточно. С Ромкой встречалась от силу раза два за последнюю неделю. Он сердился, ругаясь по телефону; я обещала сходить с ним в кино, но, уставшая, просто валилась на кровать и засыпала. — Камилла, — сквозь сон услышала я свое имя. — Камилла, просыпайся. Глаза упорно не хотели открываться, а мозг работать. Хотелось поглубже зарыться под одеяло и сделать вид, что ничего не слышала. С моих губ чуть не сорвалась привычная фраза: «Еще пять минут, мама». Мама… Мысль о родителях больно кольнуло сердце: захотелось одновременно провалиться в сон и заплакать. Чье-то прикосновение, которое мне явно не снилось — и мысли об истерике сразу же улетучились. Я подпрыгнула на кровати, распахивая глаза. На моей постели сидел Андрей Владимирович. Я подтянула одеяло до самого подбородка. — Что вы тут делаете? — спросила я. — Ты не вставала, я забеспокоился, — ответил опекун. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Я устала, — вздохнув, я снова откинулась на подушку. Хорошо было бы сегодня вообще никуда не идти. Что у нас на календаре? Среда. Да такими темпами я до пятницы не доживу. Ну, мечтать не вредно, мечтать опасно, так что пора вставать, наскоро приводить себя в порядок и вперед. Не успела я сообщить, что через пять, хорошо, десять, минут буду готова, как Андрей Владимирович меня опередил: — Какой у тебя первый урок? — Литература, — ответила я, немного подумав. — Хорошо, — улыбнулся мужчина. — Ты тут не торопись, приходи ко второму уроку. С Еленой Дмитриевной я договорюсь. Несколько секунд я хлопала глазами, появилось глупое желание себя ущипнуть, чтобы убедиться, что я не сплю. Да, мне, при всей моей фантазии, такое бы не приснилось. — Договорились? — спросил он. Я согласно кивнула. Тут же возник вопрос: «С чего это одному из самых строгих преподавателей, опоздание к которому на урок было смерти подобно, помогать мне прогуливать?». — Не хочу, чтобы ты упала в обморок от голода и недосыпа, — произнес он. Неужели меня так просто «читать»? Как говорят, все на лице написано. «Да, Камилл, в покер тебе не играть». — Ладно, мне пора, — встал он, поправляя костюм. — Я поехал, а то если еще и учитель опоздает… — Андрей Владимирович ухмыльнулся, — тогда нам двоим придется отчитываться перед директрисой. Не забудь, ко второму уроку. Я кивнула. Он вышел, закрыв за собой дверь. Я посмотрела на часы: «7:55». Да, на первый урок я определенно опоздала, но зато могу спокойно собраться. Интересно, с чего бы такая забота? После случая на химии отношения с опекуном наладились; ни я, ни он не вспоминали о том случае в кабинете. Мы даже как-то устроили совместный киносеанс. Кто бы мог подумать, что он такой же поклонник старой фантастики, как и я. За ужином мы обсуждали экранизацию «Звездных войн» и лучший сезон «Вавилона 5». Я поймала себя на том, что мне нравилось с ним разговаривать, спорить, обсуждать. В какой-то момент я поняла, что лежу с глупой улыбкой на лице, уставившись в потолок. «Не, Камилл, никакого Набокова на ночь глядя», — тряхнула я головой. Пора было собираться, если я не хотела опоздать ко второму уроку. Ненависть к общественному транспорту росла с каждой минутой пребывания в забитом до предела автобусе. Тот попал в пробку и теперь стоял, окруженный гудящими автомобилями. Водитель, понимая, что скоро продолжить движение не удастся, открыл двери. Я была в числе тех, кто решил, что в этой ситуации пешком будет быстрее. Благо до школы оставалось не так далеко. Толпа растекалась по улочкам, двигаясь к метро. Я, заткнув музыкой уши, мешала себе думать, но мои мысли перетекали из одной в другую. Тут я краем глаза выхватила из толпы знакомую фигурку. Девочка в не по погоде легкой курточке подходила то к одному человеку, то к другому. Первые несколько секунд я не могла поверить своим глазам. Схватив девочку за руку и повернув к себе лицом, окончательно убедилась, что не обозналась. — Алина?! В широко раскрытые от ужаса глазах не сразу зажегся огонек понимания, первым порывом было, конечно, бежать, но прошла секунда. — Камилла! — мою талию стиснули маленькие ручонки. — Как я по тебе соскучилась! — Я тоже рада тебя видеть, — улыбнулась я в ответ. — Но что ты тут делаешь? Алина стушевалась, опустив голову: — Мы сбежали. — Мы? Ну, конечно, «атаманша» должна быть где-то поблизости. — А где Лариска? — спросила я. — Ушла купить что-нибудь поесть. «Легка как на помине». Из-за угла, держа в руках пакет, к нам шла Лариса. Девушка нахмурилась, увидев меня рядом с сестрой. — А ты тут какими судьбами, «домашняя девочка»? — спросила она вместо приветствия. — Мимо шла, — ответила я в том же тоне. — Вот и иди, — фыркнула «атаманша». И, будь она одна, я, наверное, так бы и сделала, но еще раз бросила взгляд на Алину, которая дрожащими от холода руками держала булочку. Проигнорировав хмурый взгляд Лариски, произнесла: — Пошли. — Куда это? — насупилась та. — Туда, где можно нормально поесть и отогреться, — ответила я. — Обратно мы не пойдем! — отвернулась от меня Лариска. — Черт, я не говорю про детдом. Пошли ко мне, — объяснила я. — Нет, уж спасибо, но нам твоя помощь не нужна, — продолжала упрямиться Лариска. Ну, что за люди такие бывают тупоголовые?! Им помочь хочешь, а они… Если бы Лариска была одна, я бы, наверное, действительно повернулась и ушла, но Алинку было откровенно жаль. И что им бежать вздумалось? Я, конечно, понимаю, что жизнь в приюте не сахар, но жили же они там до этого, и ничего, не жаловались. Хотя мало ли что случилось за этот месяц, может, нашелся тот, кто смог обломать коготки «атаманше», вот она и пустилась в бега. Устав уговаривать Лариску, я просто взяла Алину за руку и повела за собой. - Эй! Вы куда?! Кто тебе вообще разрешал прикасаться к моей сестре?! — она резко вырвала руку младшей сестры из моей. — Лариска, не будь дурой! — не выдержала я. — Если тебе плевать на себя, хорошо, но подумай о ней, — я кивнула в сторону девчушки, растеряно переводившей взгляд с меня на сестру и обратно. — Вы замерзли. Голодные. Уставшие. Сомневаюсь, что кто-то станет искать вас у меня в квартире. — А твой опекун? — похоже, до Ларисы начало доходить. — Я живу у него. Ко мне в квартиру он не ездит, — почему-то краснея, объяснила я. — Ну, что, согласна? Девушка хмуро окинула меня взглядом, потом посмотрела на Алину и нехотя кивнула. — Пошли. В квартире пахло затхлостью и было прохладно. Ну да, никто же за отопление не платил. — Проходите, — открыла я дверь по-шире и включила свет в прихожей. Алина с любопытством оглядывалась вокруг. Лариска тоже боязливо озиралась, видимо, не до конца веря, что я не заманила их в ловушку. — Там ванна, тут туалет, там кухня, — начала я быструю экскурсию по дороге к холодильнику. Тот оказался, конечно же, пуст. Быстро соображая, что же лучше: самой сбегать в магазин или оставить денежку, я еще раз посмотрела на своих гостей. Девочки в нерешительности застыли в дверях кухни. «Ну, все с вами ясно», — вздохнула я. Посмотрев на часы, устало выдохнула: отсюда до школы, конечно, недалеко, но, чтобы успеть, придется бежать. — Я сейчас вернусь. Забегу в магазин, у меня в холодильнике мышь повесилась. Даже не думайте слинять, — предостерегающе добавила я. Лариска с хмурым видом подходит к табуретке и садится с видом: «Я буду здесь. Теперь ты довольна?!». Я поспешила в магазин. — Будьте здесь, — давала я ценные указания. — Ведите себя тихо, нам не нужно, чтобы соседи вызвали полицию. Продукты я купила. Вечером вернусь. — Ты уверена, что тут безопасно? — Алина смотрела на меня своими широко распахнутыми глазёнками. — Да, они не найдут вас здесь, — улыбнулась я ей и потрепала девочку по голове. — Ладно, мне пора. Я и так уже опаздывала, оставался лишь вопрос, насколько. Захлопнув за собой дверь, я надеялась, что две мои нежданные квартирантки все-таки не наделают глупостей. Мои шаги по пустому коридору отражались от стен, усиленные эхом в несколько раз. Я уже начинала ненавидеть свои туфли. Пятнадцать минут. Я опоздала на пятнадцать минут. Не считая урок, который вообще проспала. Подойдя к дверям класса, осознавая, что стучаться, прося разрешения войти, почти бессмысленно, но все же… — Простите, можно? — застыла я у дверей. Людмила Сергеевна осмотрела меня с ног до головы, поджав губы: — Самойлова, как это понимать? Ты опоздала. (Тоже мне, новость). Не хочу ничего слышать. (Хм…, а я и не думала оправдываться). Выйди в коридор, я не разрешаю тебе присутствовать на моем уроке. Перебросившись мгновенными взглядами с Иринкой, которая махнула мне рукой в знак приветствия, я вышла обратно в коридор. Что и следовало ожидать. Я прислонилась к стене. Людмила Сергеевна, можно сказать, в одной упряжке с Селезневой; чем я не угодила учительнице географии, точно не знаю, но, думаю, причина та же — Андрей Владимирович. При мысли об опекуне я поморщилась. Во всей этой истории меня больше огорчало, что подвела Андрея Владимировича и, что еще хуже, не смогу ему объяснить, почему. «А может, стоит попробовать?» — отзывается внутренний голос. Нет, исключено, качаю я головой. Первое, что сделает мой опекун — это обратится в полицию и органы опеки, стоит мне заикнуться о беглянках. «Да, умеешь ты наживать себе неприятности», — сказала я сама себе, хотя, с другой стороны, разве я могла поступить иначе? Вспомнив голодные, испуганные глаза Алины, покачала головой, — нет. Что же, надо готовиться к очередной порции нотаций и нравоучений, а может, что и похуже… домашний арест. Ну, нет, не сегодня. Я должна повидать девчонок, чтобы убедиться, что те не убегут куда глаза глядят, а также решить, что же делать дальше. Звонок с урока прозвучал неожиданно быстро. — Тебе повезло, — улыбнувшись, подошла ко мне Ирина. — Урок длился бесконечно… Бесконечно скучно. Я улыбнулась, обняв подругу: — Не думаю, что мой опекун будет в таком же восторге. — Кстати, что за дела? Самойлова прогуливает уроки! Мне стоит отметить этот день в календаре и отмечать его каждый год, — не упустила возможность подколоть меня подруга. Я натянуто улыбнулась. Мы вошли в класс. Я мысленно возрадовалась, что сегодня в расписании нет ни биологии, ни химии, и опустилась за парту. — Ты где пропадала? — шепотом спросила меня подруга. — Проспала. — Дай, угадаю, кто в этом виноват, — ухмыльнулась подруга. — Не кто, а что… домашняя работа. — Угу, — не поверила мне она. — Девочки, перестаньте шушукаться, — останавливает наш диалог учительница. Я замолкаю: неприятностей на сегодня мне хватит. Большая перемена. В столовой, как всегда, туча народу. Булочки и стакан чая — единственная возможность учеников подкрепить свои силы перед второй частью уроков. Выпив свою порцию чая и подарив булочку Юрке, за что он был очень благодарен, вышла в коридор. «Где бы отсидеться, чтобы он меня не нашел?» — проникает в мой мозг трусливая мысль. Я отгоняю ее, так как прятаться бесполезно, все равно придется объясняться, не сейчас, так позже. Тут же замечаю знакомый силуэт в конце коридора, который приближается ко мне. Заставляю себя остаться на месте. Андрей Владимирович подходит ко мне. Я нервно сглатываю и поднимаю на него глаза. Встречаюсь с ним взглядом; холодный, суровый, он не обещает ничего хорошего. — Почему ты опоздала? Он ждал ответа. — Проспала, — решила я держаться той же версии. По глазам вижу, что он мне не слишком поверил, но у меня нет выхода, кроме как настаивать на своем. — Я правда проспала. Уснула после вашего ухода, и вот… Я знаю, что обещала не опаздывать, и подвела Вас. Мне очень жаль, — я опустила взгляд. Мне действительно жаль, что я опять его подвела и наши отношения снова переросли в ледяную пустыню. — Хорошо, — произносит Андрей Владимирович. — Но больше никаких послаблений, Самойлова. Вам пора бы уже научиться распределять свое время и выполнять обещанное. Я кивнула; было жутко неприятно получать выговор. От продолжения нравоучений меня спас звонок на урок. — Жду дома не позже девяти, — бросил он мне на прощанье. — Ты как? — спросила Ирина. «Неужели не видно? Убита». Молча смотрю на подругу. Она, видимо, поняла, что задала глупый вопрос, и, приобняв за плечи, подтолкнула к кабинету: — Забей. Все будет нормально. Хотелось бы верить. Последний урок. Вибрация мобильного доставала меня уже полминуты. Кому неймется? На дисплее высветился Ромкин номер. Вот черт! Я же обещала ему сегодня в кафе сходить. У моего студента выдался свободный денек между лекциями, практиками и коллоквиумами. Урок окончен, собираю вещи и выхожу из класса одной из первых. — Камилл, куда спешишь? — догоняет меня Ира. — А? — останавливаюсь я. — Ромка звонил. — Ммм… спешишь к нему на свидание, — ухмыльнулась подруга. — Ну, хорошо, тогда не буду тебя задерживать. Я не стала разубеждать Иринку, врать ей больше не хотелось. Мобильник снова завибрировал. Я сжала телефон в руках, собираясь с духом, заранее зная, что ничего хорошего не услышу. — Алло, — ответила я на звонок. — Ты что так долго не отвечала? — сразу бурчит он. — На уроках была. — А… Я вот что хотел спросить. Тебя во сколько забирать. Все же в силе? — в его голосе столько надежды, что на миг мне становится стыдно, но надо проведать девчонок, а заодно узнать, что же все-таки случилось. — Прости, Рома, но… — Что «но»? — тут же забеспокоился он. — У меня сегодня не получится, — я зажмурилась в ожидании возмущений и ругательств. — Ну, ладно, — прозвучал спокойный голос на том конце. — Встретимся как-нибудь потом. «Вот те на!» — я с недоумением уставилась на сотовый. — «То, давай встретимся, я скучал», то «ну, ладно». Я ничего не понимаю в парнях». — Ну, ок, — ответила, чтобы что-то ответить. — Пока. — Пока. Ощущение, что наша «любоff» с Ромкой неуклонно катится в пропасть, неприятно кольнуло сердце, но переживать по этому поводу просто не было времени. Я поспешила прочь от школы. По квартире разносился приятный аромат чего-то вкусненького, и она тут же потеряла свою заброшенность. Мне даже на миг показалась, что сейчас с кухни выглянет мама, спросит, как дела, позовет обедать. Сглотнув, противный комок, вставший в горле, прошла на кухню. Лариска стояла возле раковины, моя посуду. — Уже пришла, «домашняя девочка», — кивнула она мне. — Меня зовут Камилла, — я подошла к плите и заглянула в кастрюлю, из которой исходил такой аппетитный аромат. После целого дня голодовки мой желудок срочно потребовал пищи. — Я не знала, что ты умеешь готовить, — посмотрела я на девушку. — Угощайся, — в своей наглой манере произнесла Лариска. Я фыркнула, но потянулась за тарелкой. «Атаманша» закончила мыть посуду и подошла к окну. Из открытой форточки дул промозглый ноябрьский ветер. Она забралась на подоконник с ногами и уставилась в окно. — Где Алинка? — спросила я. — В твоей комнате, нашла какие-то книжки, читает. Ты же не против? — посмотрела она на меня. — Нет. Так может, ты все же расскажешь, что произошло? — осторожно спросила я. Лариска вздрогнула, снова посмотрела в окно. Когда я уже и не надеялась на ответ… — Когда наши родители умерли, Алинка была совсем маленькой. Нас взяла к себе тетка, отцовская сестра. Жила она в коммуналке и выпить любила. Ну, а когда выпьет, прячьтесь по углам, мыши, тараканы. Я тогда брала Алинку с собой и уходила на улицу, гуляла, сколько могла, до темноты. Местная шпана сначала попугивала, ну а потом привыкла. Я даже своей стала, — произнесла она с гордостью. Я молча слушала, да и что тут скажешь. Лариска вытаскивает из кармана штанов потрепанную пачку сигарет. Закуривает, выпуская кольцами дым в открытую форточку. Я закашливаюсь от резкого табачного дыма, достаю ингалятор — лекарство помогает сделать вдох. Она следит за мной, потом тушит сигарету о карниз и выбрасывает в окно. — А как вы попали в детдом? — спрашиваю я. Девушка хмыкает, на секунду закрывает глаза. Видно, что ей неприятно все это вспоминать, но она продолжает: — Однажды, когда мы вернулись с улицы, в коммуналке был полный кавардак. Кругом галдеж, толпа народу у двери нашей комнатушки и менты. Я сначала не поняла, потом до меня стало доезжать: собутыльник теткин что-то по пьяни с ней не поделил и ее, это, ножичком того… Дело, в принципе, обычное, — хладнокровно пожимает Лариска плечами. У меня же по спине ползут мурашки, стоит представить залитую кровью комнату и двух девочек, стоящих в окружении пьяных соседей и милиционеров. — За нас, конечно, тут же служба взялась. Меня в один приют, Алинку в другой, — голос девушки стал тихим. — Там жизнь оказалась хуже, чем на улице, — она снова посмотрела на меня и криво ухмыльнулась. — Ну, ты по себе знаешь, новичкам туго приходится. Я заерзала под ее взглядом, вспомнив, сколько крови попортила мне эта девица в стенах приюта. — Извиняться не стану, — словно прочитав мои мысли, ответила она. — Там жизнь такая: или ты, или тебя. Скидок даже для домашних девочек нет. — А как Алинка попала в тот же приют? — спросила я, чтобы свернуть со скользкой темы — не хватало, чтобы она еще тут мне волосы выдирать начала. — Эти дамы в строгих костюмах, с пучками на головах, всегда твердят, что они знают, как тебе лучше, что заботятся о твоем будущем, — со злостью сказала она, стукнув о стекло так, что что-то жалобно звякнуло под ее ладонью. — Алинка перестала есть. Ни угрозы, ни уговоры не помогали. Она просто сидела в углу и смотрела в окно. Ждала меня. Прошло полмесяца, пока эти соцработники догадались, в чем дело. Тогда ее перевели ко мне. Хотя за это время я дала понять всем идиотам, что со мной лучше не связываться, и ни меня, ни мою сестру никто не трогал. — Что же случилось сейчас? Я подумала, что, может, нашелся, наконец, тот, кто оказался «атаманше» не по зубам и она, прихватив с собой сестру, сбежала. — Они приехали из Швеции или Швейцарии. Такие же, как все остальные. Ходят, словно в зоомагазине, разглядывают, выбирают, — с брезгливостью проговорила она. — Иностранцы у нас редкость, поэтому директор велел нарядить нас как кукол. Как же, сбагрить сиротку за бугор — это не только большая удача, но и большие деньги. — Вот и этим двум приглянулась моя сестра, — продолжила она с таким отчаяньем в голосе, что у меня самой все сжалось внутри. Лариска замолчала. Плечи поникли, голова опустилась. Настенные часы отсчитывали секунды. Девушка потянулась еще за одной сигаретой, потеребив ее в пальцах, нервно закурила, потом, бросив на меня взгляд, еще несколько раз затянулась и выбросила. Я поставила тарелку в мойку. — Я эгоистка, да? — услышала я голос Лариски за спиной. Я повернулась, взглянув девушке в глаза. В них стояли слезы. — Я сама знаю, что эгоистка, — сердито ворчит она. — Но Алинка - единственный родной мне человек. Я не хочу… не могу ее потерять. Мне захотелось ее хоть как-то утешить: обнять, сказать, что все будет хорошо. А будет ли? Я подчиняюсь этому порыву и притягиваю ее к себе. Лариска утыкается мне в плечо и наконец дает волю слезам. Не знаю, сколько мы так стоим, но она отстраняется и, стирая слезы тыльной стороной ладони, отходит назад. Лариска смущена проявлением своей слабости, и я даю ей время прийти в себя, стать снова грубоватой, сильной «атаманшей», которой все нипочем. — Пойду проведаю Алинку, — выхожу я из кухни. Девочка спит на моей постели, прижав к груди книжку «Золотой ключик». Я осторожно забираю книгу и накрываю ребенка пледом. — Уснула, — шепчу я подошедшей к двери Лариске. Тихо выхожу и прикрываю за собой дверь. — Ладно, мне пора домой, — прошла я к входной двери и начала обуваться. — Тут номер моего мобильного, — я положила бумажку на тумбочку перед зеркалом. — Если что случится или понадобится, звони. Телефон работает, я проверила. Лариска стояла передо мной, наблюдая за моими действиями, и когда я уже повернулась, открыла входную дверь и почти шагнула за порог, сказала: — Спасибо, Камилла. Я улыбнулась, не оборачиваясь. Никогда не думала, что услышу что-то такое от «атаманши» Лариски. — Я приду завтра. Пока. Дверь со стуком захлопнулась за мной. Дома. С каких пор я стала называть квартиру опекуна домом? Не знаю. Меня ожидал не такой радужный прием. Андрей Владимирович, судя по всему, отсиживался у себя в кабинете. Переодевшись, я отправилась готовить ужин. Нет ничего хуже голодного мужчины. «Есть, неудовлетворенный», — хмыкнул внутренний голос с хитрой улыбкой. Ну, с этим пусть как-нибудь сам справляется. Ужин был готов. Не успела я накрыть на стол, как в дверях возник учитель. Мы садимся есть. Правда, я не слишком голодна, но ковыряю салат вилкой. Андрей Владимирович, кажется, полностью занят едой. — Где ты была? — вдруг спрашивает он. — Гуляла, — отвечаю я. Несмотря на ожидание увидеть в глазах мужчины холод, они загорелись интересом: — Где, не расскажешь? — Нет, — качаю я головой. — Секрет? — улыбается он. — Тайна, — улыбаюсь я ему в ответ. Весь разговор сводится в шутку, несмотря на мою напряженность. — Хочешь, я поговорю с кем-нибудь из учителей, чтобы поискали кого-нибудь тебе на замену? Пять олимпиад на тебя одну действительно слишком много. — Честно? — удивляюсь я. — Конечно, — кивает он головой. — Я не хочу, чтобы моя опекаемая падала от усталости и нервного перенапряжения. — Спасибо. — Мои щеки почему-то начинают гореть под его взглядом. — Я подумаю, от чего мне стоит отказаться. — Еще не за что, но не тяни с этим. Я киваю. Мне становится как-то тепло от ощущения, что я все-таки не одна, как те же Лариска с Алиной, что кому-то не все равно, поела ли я, устала, где я была. Чувство полного одиночества, поселившееся во мне с самой пропажи родителей, немного разжимает свои тиски. Я смотрю на него, он смотрит на меня. Я практически чувствую эту тонкую ниточку, связывающую меня с этим человеком. Человеком, который был для меня чужим, просто учителем, пару месяцев назад. Мы просто сидим с ним за столом и играем в гляделки. Мне не хочется никуда идти и ни о чем думать. Просто смотреть ему в глаза, пытаясь угадать его мысли. Трель мобильного заставляет меня подпрыгнуть. Я в испуге смотрю на дисплей: неужели у моих квартиранток что-то произошло? Нет. Это Иринка. Я облегчено выдыхаю. — Иди, — говорит мне Андрей Владимирович. — Я уберу со стола. Я молча кивнула и пошла в свою комнату. — Алло, — слышу я Иринкин голос, — как твои дела? — Все хорошо, — отвечаю я, хотя сама нахожусь словно в тумане. — Как свидание с Ромкой? — Свидание? — я не сразу понимаю, о чем она, по спине до сих пор ползут мурашки. — Ну… — А оно отменилось, — начинаю я понимать, что к чему. — Как? — удивляется она. — Ну, как-то так, — вздыхаю я. — Ладно, мне еще нужно уроки доделать. Встретимся завтра. — Что-то с тобой происходит, — задумчиво произносит подруга. — Чего-то ты не договариваешь. Ну, ладно… пока. Иринка всегда отличалась хорошей интуицией, и скрыть что-нибудь от нее, а тем более, обмануть, очень сложно. Я легла на кровать и посмотрела на экран мобильного. «Что-то с тобой происходит…», — звучали у меня в голове слова подруги. Мне самой интересно, что со мной происходит. Что мне делать с Лариской и ее сестрой. Я совершенно запуталась, в какой-то момент мне даже захотелось пойти и рассказать все Андрею Владимировичу. Нет, нельзя. Он тут же обратится в службу опеки, и они заберут не только девочек, но и меня. От этой мысли меня бросило в холод. Нет, нужно придумать иной выход, но какой? Захотелось плакать, волна одиночества накатила с новой силой. Все будет хорошо, я что-нибудь придумаю. Обязательно. Так, успокаивая себя, я взялась за уроки.