Il passato non ritorna

- Белла! – Я подняла глаза на Чарли просто потому, что его громкий голос был чересчур сильным раздражителем. Но, к моему удивлению в его усталых глазах плескался вовсе не гнев, которым были пропитаны слова, а страх. Настоящий испуг так не свойственный шерифу Свону. Откуда он там? Неужели… - Я так больше не могу! – голос Чарли сорвался на сиплый шепот, от которого я вздрогнула: «Нет, Боже – НЕТ! Ну, что ЕЩЕ случилось?» Хотя… что бы ни случилось, хуже мне уже не станет…. Мне точно нет, а вот… - я взглянула на отца, будто видела того впервые - болезненная отрешенность сквозившая во всем облике Чарли, вдруг всколыхнула во мне щемящую жалость к нему. Он был измучен. Или болен? «Конечно, тебе же наплевать на всех вокруг, Изабелла Свон!» - запоздалое раскаяние шевельнулось в душе холодной змеей, сворачиваясь в толстые скользкие кольца, отчего меня снова замутило. Чарли молчал и тяжело дышал. Эта тягостная тишина начинала мерзко пульсировать в висках. Я обхватила себя руками, до боли впиваясь ногтями в ребра – это уже вошло в привычку, и заходила по комнате взад-вперед, как сломанный маятник… «Дура! Чертова дура!» … Гостиная была истоптана мною за эти месяцы уже вдоль и поперек, а шаги все не прекращались… когда же наконец я упаду? И сдохну? - Ты уезжаешь к матери. В Джексонвилл! - Нет! – Неужели он не понимает? Я не могу уехать… Не могу… - Ты отвлечешься, заведешь себе новых друзей. - Мне хотелось кричать. Бить кулаками в стены. Закатить истерику, обвиняя Чарли в предательстве. В том, что он как и все остальные, готов отвернуться от меня. Чем я им всем не угодила? За что???.. Но закусив губу, я сдержалась. Чарли не желал просто от меня отделаться – вовсе нет. Он искренне заботится обо мне. Любит. Это очевидно, но мое вывернутое наизнанку, растоптанное сердце просило только об одном – «Добейте меня!» - Меня старые вполне устраивали, – еле слышно выдавила я из себя. - Они не вернутся. – Хотя нет. Похоже, Чарли все понимает. - Белла я бессилен… может Рене… - он обреченно развел руками. - Я знаю, – поспешно согласилась я. – Это… Это ужасно. Папа… Я обещаю… Я исправлюсь… - Белла, ты… просто не живая! Я не могу это видеть! – Он прав. Наверное, это зрелище не для слабонервных. Я и сама не могу смотреть на свое отражение в зеркале. Ненавижу. Эти пульсирующие черные зрачки – расширяющиеся до предела, сжимающиеся и застывающие в немом ужасе. Прошло четыре месяца, а выражение этих чертовых глаз так и не поменялось. Я зажмуриваюсь из всех сил – пока не сведет скулы, и тут же зажимаю ладонями уши, потому что слышу… я постоянно слышу… слова. Те самые. «Я люблю тебя Белла!» - этот вкрадчивый чарующий голос. Он обрушивается на меня, вместе с ошеломительным запахом и мягкостью шелковистых волос и одуряющим золотистым сиянием глаз… вместе с обжигающе-ледяными прикосновениями. Которые разбегаются по телу зябкими мурашками… И никогда больше… Те самые. «Ты не нужна мне там… Белла» А потом крик. Настолько громкий, что лопаются перепонки… настолько тихий, что его не слышит никто. Крик из сердца, из души, из глаз, черт возьми!.. и я немею от этого крика, срывая связки, а он все растет и множится во мне. Раздирая ребра изнутри, заставляя меня обхватывать грудную клетку, потому что мне кажется, что от неловкого движения она треснет – как пергамент и тогда КРИК вырвется наружу. Как жить с этим? Никак. Мучительное невразумительное состояние в котором я теперь пребываю нельзя назвать жизнью. Я чувствую себя улиткой, с которой сорвали панцирь. Мне бы собрать силы и отползти в тень из-под палящего солнца, но все вокруг вдруг стали вести себя как капризные дети, или того хуже – имбицилы: походя, ненароком норовят ткнуть, задеть, спросить… Не понимают, что даже просто взгляды причиняют мне дикую боль, обжигают, проходясь ржавой теркой по оголенным нервам. И, кажется мне, будто они – эти странные люди, топчут меня изо всей дури, из праздного любопытства, просто, что бы посмотреть – выживет это ничтожное существо? Этот израненный слизняк или нет? Мне безразлично. Пусть делают что хотят. Пусть вовсе уничтожат меня. А время идет. Не смотря ни на что. Я продолжаю «жить» и дышать. Просто по инерции. Потому что Он так хотел. Потому что Чарли хочет…. Вот только бы отец не приставал ко мне с нелепыми попытками накормить и поговорить. Я не хочу. Совсем. Иногда, когда апатия доходит до предела, и тошнит даже от одной мысли, что надо что-то проглотить, а при виде еды спазм скручивает желудок так, что из глаз брызжут слезы, а сердце заходится, отдаваясь гулким грохотом в ушах. Я чувствую, что умираю. Я задыхаюсь… А потом приходит злость – как единственный стимул к самосохранению. Тогда я ем – механически прожевывая безвкусные куски, питая тело, наполняя его энергией для борьбы. Я не отступлю! Я буду бороться за свою любовь! – мысли начинают лихорадочно метаться, наполняя стекающие в бездну секунды, минуты, часы хоть каким-то действием. Я убираюсь, готовлю, занимаюсь обыденными делами, даже улыбаюсь, и думаю… Черт побери! Беспрестанно думаю о том, как я могу найти Его. Что я скажу ему – эти мысленные разговоры стали настолько привычными и необходимыми, что я целыми днями «беседую» с Ним. И только во сне его голос ускользает от меня, фразы становятся неразборчивыми и нечленораздельными, а реальность сменяется очередным кошмаром. Где-то в глубине души я осознаю, что это бред. Что я близка к помешательству, и никто не «говорит» со мною, кроме меня самой. Но этот мираж настолько убедителен. Почти реален. И у меня нет сил отказаться от него. Потому что ТАК я могу дышать. И так мне почти не больно. А через какое-то время я понимаю, что все это тщетно. НИКОГДА БОЛЬШЕ… И тогда я снова впадаю в «транс». Эти периоды «возбуждения-торможения» чередуются с завидным постоянством, изматывая меня и превращая в зомби. Неудивительно, что Чарли трудно находиться со мной рядом. Я ведь даже и не замечала, что он все это время здесь… со мной. — Слушай, — проговорила я бесцветным голосом, — если хочешь, я сегодня вечером пойду развлекаться? Вот прямо сейчас позвоню Джесс или Анжеле. - Ты это серьезно? – недоверчивость во взгляде Чарли сменяется робкой надеждой. - Конечно. Мы проедемся по магазинам в Портленде, а после, может быть, сходим в кино. – Я старалась, что бы эти нелепые предложения прозвучали бодро и убедительно. - Как обыкновенные подростки? – Отец нервно хмыкнул в усы. - Вот именно! - Что ж… как бы мне не хотелось, по-видимому, придется «всплывать» из своего уютного черного колодца, до краев наполненного сплином и напяливать очередную дурацкую «маску». Во имя чего? «Не будь эгоисткой, – одернула я саму себя, - Чарли имеет право хотя бы на один спокойный вечер» - Алло? Кто это? – манерный голос Джессики практически мгновенно вывел меня из себя так, что захотелось с силой припечатать телефонной трубкой по аппарату. - Джессика, это Белла, - Боже, зачем я это делаю! Надо было просто уговорить Чарли навестить Блэков. - Белла? – переспросила «подруга» - Изабелла Свон, - ледяным тоном напомнила я ей. Надо же. Какая короткая память у людей. – Я хотела… может прогуляемся сегодня вечером? – «Скажи нет. Просто скажи нет!» - внушала я куску потертого белого пластика в своей руке. - Ну… хорошо. – Промямлила Джесс. Черт! Не обошлось!