Капелла №6

—… в том и загадка банальностей: на свой примитивный лад они истиннее самых остроумных парадоксов. «Земля обетованная» Эрих Мария Ремарк ©.

      Когда Джон с трудом разлепил глаза, то в балконную дверь сквозь прозрачный тюль проникали вечерние, едва тёплые лучи; тогда он, не поднимая головы с подушки, ухмыльнулся и подумал, как ему повезло с номером — окна выходили на западную сторону, значит, с утра не будет мешать надоедливое солнце, зато к вечеру поднимет настроение красноватым закатом. Его самого, конечно, навряд ли было видно; Константин почему-то сильно заинтересовался этим, пошатываясь, встал на ноги и поплёлся подышать свежим воздухом на балкон, кстати, почему-то распахнутый настежь. В голове как-то неприятно затуманилось, да и в комнате было на удивление душно; он вышел на террасу и упёрся на перила.       И только тогда Джон понял, что его окна выходили ровно на ту самую улицу — Марка-Антония Пети, и отсюда он мог видеть… видеть тот самый мост, с утра скрывавшийся от него в тумане, а теперь будучи, как на ладони. И где-то там совсем рядом — дом Чеса… Константин сплюнул и с яростью отбросил эти отвратительные мысли — как воздыхатель какой, ей-богу! Лучше бы уж подумал, что делать дальше, или в крайнем случае посмотрел, какой у него номер наконец, а то комната оставалась под завесой тайны и тьмы, хотя Джон и спал в ней, но всё равно по совету администратора не осмотрел.       Но выходить с балкона ужасно не хотелось: внизу неспешно сновали машины, ходили люди, говорили на всех языках, солнце пригревало, дул ветерок, было не холодно и не жарко, а даже идеально, и такое расслабление стало лучшим подарком после неуютного и бешеного Лос-Анджелеса. В тот момент он действительно полюбил Лион, хотя мнение это было поспешным…       Идиллию нарушил стук в дверь; Константин пожалел, что не повесил табличку «не беспокоить», но лениво встал с места и пошёл открывать. Проходя через комнату, он краем глаза заметил в ней нечто неладное, но до поры до времени не обратил на это внимания.       — Да? Кто там? — в глазке виднелся полный мужчина лет пятидесяти в очках, в солидном пиджаке, на вороте которого висел бейджик, но прочесть Джону всё равно не удалось, и с жидкими, непонятного цвета короткими волосами.       — Здравствуйте. Извините за беспокойство. Я хозяин этого отеля, и у меня есть несколько вопросов к вам… — Джону стало подозрительно, он хмыкнул, но дверь открыл.       — Да?.. — представившийся хозяином стал озабоченно заглядывать ему за спину, словно силясь увидеть что-то в номере.       — Что-то случилось? — не меняя положения, спросил Константин.       — Да. Пришли жалобы от пяти жильцов сбоку, снизу и сверху на шум, судя по всему, доносящийся из вашей комнаты. И я, как хозяин этого отеля, не могу оставить жалобы без удовлетворения, сами понимаете… — Хэнк (так его звали) снял очки и начал активно их тереть платком, — поэтому я обязан вас предупредить, что громко шуметь и тем самым нарушать общественный порядок здесь запрещено. Быть может, у вас что-то случилось и я мог бы помочь? — очки вновь водрузились на его нос.       Джон стоял мало сказать удивлённый — просто охреневший! «Какой к чёрту шум?..» — и многие подобные мысли беспорядочно перебирались в его голове. Между тем всё становилось до ужаса странным…       — Что за шум? Вообще, о чём вы? Я заехал только днём и сразу же повалился на кровать, даже вещи не разобрал, смотрите — вот мой чемодан рядом нераспакованный стоит. Такого не может быть!.. — он глянул на свой багаж — тот действительно стоял на прежнем месте; было непонятно, как на это отреагировал мужичок — на его лице почти не было никакой эмоции, кроме некоего ехидного выражения, правда, едва заметного.       — Странно-странно… — только и протянул Хэнк, покачав головой, и продолжил смотреть через его плечо, будто теперь, с протёртыми очками, ему станет виднее.       — Я даже не знаю. Это действительно как бред какой-то! — он пожал плечами. — Вы точно уверены, что именно из моей квартиры?       — Точно-точно, в этом не сомневаетесь! — оживился хозяин. — Я опросил все рядом расположенные номера: все в один голос заявляли, что именно из вашего.       — Чушь! — прошептал Джон, глядя в пол, а громче сказал: — Ладно, хорошо, я разберусь с этим. Не могу обещать, что этой херни больше не повторится, так как к ней я вообще не причастен, ну да ладно… — он хотел было закрыть дверь, но Хэнк остановил её ногой.       — Могу ли я на правах хозяина осмотреть номер внешне? — сузив глаза, тихо спросил он; что-то в этом взгляде было неладное, но Константин не мог отказать.       — Ну проходите… Правда, я его и сам особо не видел — заснул сразу после заселения, — он пропустил его в прихожую и прошёл следом. Хэнк включил свет везде и на полную мощность; тут-то и пришло время удивляться Джону, причём удивляться крайне неприятно…       Сказать, что комната была не в порядке, значит сказать лишь одну десятую от той правды, которая была на самом деле; стоял такой хаос и разгром, что, казалось, за окном постапокалипсис, только разрушенных стен и осыпавшегося потолка не хватало. А так всё в полном сборе: шкафы перевёрнуты, поломаны, то же самое со стульями и всей остальной мебелью, кроме кровати — та осталась в первозданном виде, картина, висевшая над изголовьем, порвана, а её куски разбросаны по полу; обои изодраны, плафон от лампочки валялся разбитый на кафеле; в ванне была почти та же самая ситуация — все мыла и гели для душа разлиты на полотенца, часть из которых, в свою очередь, с особой изощрённостью запихнуты в унитаз. Короче, самый обыкновенный что? Правильно, вандализм! Джон был удивлён и разозлён побольше, чем Хэнк, ибо честно не знал, что тут произошло и было ли то до или после его заселения.       Хозяин отеля повернулся к нему и стрельнул в него гневным взглядом, но проговорил довольно сдержанно:       — Значит, не знаете ничего… А это как объясните? Вы хоть представляете, сколько этот бардак будет стоить? Это же полноценный ремонт! — он уже не сдерживался и давал волю своим словам. Но Константин виноватым себя не чувствовал отнюдь, причём обоснованно, поэтому отвечал твёрдо и уверенно:       — Я серьёзно не знаю, что тут произошло. Я же уже рассказал вам, как всё было: вернулся я уставшим, номер до этого не осматривал, прошёл в темноте до кровати и рухнул, так как устал. Я прилетел из Лос-Анджелеса и после такого длительного и утомительного полёта нуждался в отдыхе. Подумайте сами: я просто не мог сделать такого физически! Администратор внизу может подтвердить, что, когда я регистрировался, я буквально засыпал стоя. Этот бардак я и сам впервые вижу! — Джон говорил, и каждое слово приободряло его, но ему было прекрасно видно, как это обратно действует на Хэнка: тот наоборот всё более злился, становился суровее и бессердечнее, явно отказывался понимать и вникать в суть.       — Ну, а как вы тогда объясните этот ужас? Давайте, попробуйте! Давайте-давайте, я слушаю! — истошно визжал он, размахивая руками и горячась с каждой секундой. — Может, вы лунатили, а? Как вам такая идея? А, простите, я, наверное, украл её у вас! Ну, что скажите, уважаемый мистер Константин?       Константин покачал головой, с ненавистью смотря на этого толстячка в своих огромных очках, и чем больше смотрел, тем более ненавидел его, и в любую секунду готов был наброситься с кулаками, но некое подобие здравого смысла удерживало его от этого.       — Во-первых, не орите. А то соседям мешаете. Во-вторых, раз вы хозяин отеля, то должны помогать своим клиентам разбираться в таких делах и всячески способствовать им, а не обвинять с пол-оборота, так и не узнав правды!..       — Помогать? Способствовать? Не узнав правды? А когда эта правда видна как никогда и разбирательства не требует, что тогда прикажете делать? Сказать «Ничего страшного, мы дадим вам другой номер, а этот отремонтируем за наш счёт»? Так что ли? — Хэнк выдохнул и помотал головой. — Нет-нет, это возмутительно! Я вызываю экспертную комиссию нашего отеля для вынесения вердикта и общей суммы ущерба. Вы спокойненько заплатите, и мы на том разойдёмся. Если захотите взять другой номер, пожалуйста, но уже за отдельную плату, — толстяк вытащил платок и вытер испарину на своей лысине, а потом достал телефон, набрал номер и принялся с кем-то разговаривать; Джон понял, что это была комиссия. Чувства у него были смешанные, честно говоря, и что делать дальше — он не знал, а возможность последующей выплаты огроменных сумм, которые точно займут одну треть его оставшихся доходов или больше, его не прельщала. Ругаться с хозяином отеля и пытаться ему сейчас что-то доказать — затея глупая и бесполезная; нет, тут нужно что-то действеннее. Константин чертыхнулся, рухнул на кровать и закрыл голову руками; Хэнк стоял тут же и молчал, и Джон чувствовал, что тот пристально на него смотрел.       Он принял ещё одну провальную попытку убедить хозяина и на этот раз постарался говорить более спокойно и рассудительно, они даже позвонили администраторше, и та подтвердила, что Джон въехал в отель в такое-то время и выглядел уставшим, но точно доказать, что тот безумно хотел спать, она не могла. Но Хэнк был тупым и упёртым бараном; с того-то момента Константин и стал проклинать эту поездку, даже Чеса, который и после своей смерти мучил его похуже, чем при жизни. Раздражение начинало доходить до неимоверных высот, и Джон боялся, что в один прекрасный момент он сорвётся и испортит всё окончательно. Хотя что тут портить ещё — по ходу, всё в огромном дерьме!       Через минут пять пришла комиссия из двух человек — кажется, это были женщины; они стали рассматривать комнату, о чём-то негромко совещаться между собой и с хозяином и записывать некоторые моменты в блокнот; на Константина не обращали внимания так, будто его там и не было, будто он какой предмет — глядишь, того бы и вписали его в свой блокнот, да, наверное, вовремя заметили, что это не статуя. Всё это длилось где-то минут десять, потом они ушли, а за ними — хозяин, не сказавший ему ни слова и даже не попрощавшийся. Пока Джон думал, ходил по комнате и с отвращением поглядывал на беспорядок, прошло полчаса, и вновь вернулся Хэнк, подал какую-то бумажку и тихим, спокойным, даже торжественным голосом заявил:       — Это штраф. Внизу указана сумма. Будьте добры оплатить в ближайшее время. Вы также сможете сделать это по карточке, если захотите, — Константин с ужасом посмотрел на длинный список поломанных вещей, суммы, которые стоили их ремонт или замена, а потом перекинул глаза сразу вниз, на общий итог: вышла ровно вся его поездка сюда, точнее, все потраченные до того деньги на самолёт, бронь и мелкие расходы. Нет-нет, конечно, Джон мог себе позволить выплатить всё это, но тогда он оставался почти что без гроша — даже вернуться бы не смог. И не только поэтому он был так разозлён и взбешён, что сразу же не согласился с Хэнком — уязвлённая гордость не позволяла…       — А вот ни черта, ни цента из этого я вам не заплачу, слышите? — сказал он громко и тут же порвал счёт на мелкие кусочки и бросил их в лицо Хэнку. — Я этого не делал и платить за то, в чём я не виноват, не собираюсь! Вы даже не проверили остальные версии: например, это могла сделать уборщица или… или, ну не знаю, что ещё!       — Оу, милейший, уборщица такого сделать не могла — сразу после неё приходит проверяющий и оглядывает номер целиком. Ваш был в совершенном порядке. Значит, бардак здесь был устроен при вас. И, что вероятнее, вам же самим, только вы отказываетесь от своих действий и пытаетесь отвертеться от штрафа. Правда, зачем вам нужно было всё рушить? — Хэнк заговорил спокойнее, но язва слышалась в его голосе.       — Да почему вы не хотите слушать меня? Я спал, спал вот здесь, на кровати, и ничего не слышал. Быть может, кто-нибудь пробрался ко мне и совершил такое? — уже не зная, что говорить, и почти сгорая от безысходности, он делал последние попытки. Хэнк беспристрастно качал головой.       — Отнюдь. Территория охраняется, следов взлома не было, а спать так крепко вы попросту не могли… — Джон хотел было вставить ещё одно слово, но мужичок нервно поднял руку. — Нет-нет, хватит пустых разговоров! Вы виноваты и точка. Мы обсуждали это на комиссии, и никаких других вариантов здесь и быть не может. А раз вы были так любезны, что порвали счёт, я распечатаю новый и принесу его вам. До скорой встречи! — Хэнк манерно протёр очки и было развернулся, чтобы уходить, как Константин, перед этим сгенерировший в своей голове безумную, но единственно верную в этом критическом случае идею (вообще странно, что при таком стрессе он мог ещё думать рационально), остановил его лихорадочным своим криком:       — Ничего я платить вам не собираюсь; я найму адвоката, и он разберётся, кто здесь прав, а кто виноват. И, я уверен, дело дойдёт до суда, если вы и дальше будете упрямиться и не видеть моей невиновности в этом! — хозяин отеля медленно развернулся; глаза его горели бешеным огоньком, но, сдерживаясь, он тихо проговорил:       — О, адвоката? Пожалуйста! Хоть сотню! — его и без того маленькие глазки неприятно сузились. — Всё равно очевидное здесь только одно: вы виноваты и вы заплатите. И, возможно, ещё и за задержку. Но если хотите поиграться — пожалуйста, Бога ради! Суд, говорите? Меня судом не запугаешь, молодой человек! Ваша игра бесполезна, потому что тупа до неимоверности. До свидания! — последнее было сказано с таким презрением, что на секунду в Джоне загорелось желание хорошенько ему врезать, но потом он остыл, понимая, что и так сильно усугубил ситуацию. Впрочем, ситуация была обречена на такое: посидев и поразмышляв, он действительно увидел, как-то выглядело со стороны — виноватых, кроме него, нет. Но ведь он сам-то знал!.. Впрочем, это всё пустое, и Константин решил заняться более насущным делом и в тот же вечер на свой страх и риск отправился в ту самую американскую контору, которую он видел сегодня с утра.       И, уж поверьте, тогда он отнюдь не думал о Чесе и о том, встретит ли его там — нынешнее дело стало его головной болью.       Шёл шестой час, и Джон поторапливался — он хотел завершить задуманное им сегодня. Мысль о бывшем напарнике улетучилась в далёкие дали, а отчего-то вероятность увидеть того снизилась в его представлении до небывалых минимумов. Константин ненавидел сегодняшний день, хотя пока такие выводы явно не стоило делать…       Возвращаясь к вероятности встретить Чеса… он уже начинал крупно сомневаться в том, что парнишка в своей новой жизни работал в той самой конторе — как знать, может, в то время он просто оказался там в качестве клиента, к тому же, Джон не проверял во второй раз. Как бы то ни было, а времени на разбирательства и думы не оказалось; Джон шёл по делу, причём не шуточному; на какие-то мысли по типу соваться туда или пойти в другое место совсем не нашлось желания думать: в округе наверняка не найдётся больше адвокатских контор, в которых бы ещё нормально разговаривали по-английски.       Константин скоро шагал по улице, и вечерняя идиллия понемногу успокаивала его, заставляя беспечно думать, будто он идёт гулять, а не по делу. Нет, конечно, солнце не изгладило своими лучами все его проблемы, но чуточку легче стало; он не был из тех романтиков, увы, поэтому обстановка могла помочь ему только отчасти. Но Джон решил, что обязательно после всего этого сходит и прогуляется… хотя бы до той церкви, которую он сегодня видел! До неё, правда, далеко, но своим собственным желаниям он не мог перечить…       Дошёл он до конторы в более-менее успокоенном состоянии; перед тем, как потянуть дверь, на пару секунд крепко задумался, но задумался как-то так, странно — без единой мысли в голове. Просто будто щелчок раздался там, спрашивающий, всё ли правильно он делает; чёткий ответ получен не был, но рука автоматически потянула дверь. Так и получилось, что вошёл он в светлый большой холл, соединённый с различными отделами.       Посредине находилась стойка, за ней — красивая блондинка-девушка с завитыми кудрями; завидев посетителя, она сразу пригласила его подойти, если ему требуется консультация. Джон, чувствуя заколотившееся, готовое выпрыгнуть (причём, отчего, казалось бы?..) сердце, ступал на почти бесчувственных ногах к ней, панически оглядываясь и стараясь усмотреть в отделах, среди десяток лиц клиентов и рабочих, мягкие черты лица со слегка вздёрнутым прямым носом и карими глазами…       — Вам чем-нибудь помочь? — улыбнувшись, участливо спросила девушка, смотря на него. Джон как будто очнулся от транса и только сейчас вспомнил, где он и зачем.       — Да… Знаете, мне нужен адвокат. Срочно.       — По какому именно вопросу нужен? — тут же спросила Джессика, как её звали, судя по бейджику.       — Понимаете, у меня произошла конфликтная ситуация с хозяином отеля. Я заехал в свой номер и сразу улёгся спать; когда проснулся, ко мне пришёл сам хозяин и стал говорить, что соседи жаловались на шум из моей комнаты. Потом попросил войти внутрь, я его пропустил; к слову сказать, как только я заехал, то забыл осмотреть комнату, возможно, это моё упущение. Мой номер выглядел так, будто по нему пробежалась кучка мародёров, причём мои вещи не пострадали. Хозяин всё свалил на меня, слушать моих оправданий не хотел, пригласил комиссию, и мне выписали штраф. Там огромные суммы денег, которые я не обязан выплачивать… я не знаю, что мне делать.       — Ага, вот как… — Джессика, хмыкнув, задумчиво кивнула и подняла взгляд кверху. — Очень щекотливая ситуация… Ну, во всяком случае не переживаете: сейчас я подберу вам нужного адвоката, вы направитесь к нему, расскажите эту историю, только с большими подробностями, и он разберётся. Так… — она вдруг задумалась и нагнулась над экраном компьютера, что-то высматривая.       — Ого, так у вас здесь ещё и выбирают адвокатов! — ухмыльнулся Джон. — Они чем-то отличаются?       — Ну, можно и так сказать, — девушка мельком глянула на него, улыбнулась и вновь перевела взгляд на монитор. — По сложности дела мы передаём клиентов в разные руки. Есть же, например, те, кто только-только окончили институт и им нужна практика, но несложная, есть те, кто на испытательном сроке и им можно давать задания и посложнее, чтобы проверить… С одной стороны ваше дело не такое уж и оригинальное, но с другой — ой как не простое! К кому же вас направить… — пока Джессика вылавливала нужное имя в списке, Джон с интересом оглядывал видневшиеся ему отсюда кусочки рабочих мест, вырывал из разговоров какие-то слова и всё пытался, пытался высмотреть…       — Всё, решено! — что-то вылезло из маленького принтера, и девушка подала маленький листочек с цепочкой цифр и букв и каким-то номером. — Это номер вашего дела, а внизу — номер столика вашего адвоката.       — Адвокат точно хороший? — не смотря на листок, спросил серьёзно Джон; Джессика также серьёзно ответила:       — Отличнейший! Новенький, но отличнейший! Проходите в этот зал, как зайдёте — направо, а там разберётесь.       Константин взял бумажку и увидел цифру шесть, а перед этим шла какая-то ненужная абракадабра его заказа. Он в тот момент был в какой-то суете и заботе, что сильно притупило его чувства, потому он и не мог определить, что ожидать от будущего: увидит ли Креймера или нет, будет ли тот сидеть через столик, а может, он вообще его?.. Джон едва слышно произнёс что-то наподобие «у-у-у» и сильно нахмурился — так он делал всегда, когда уж мысль была особенно абсурдной. Но вот уже нужно было входить в полную людей комнату — это оживлённое местечко было адвокатской конторой.       Он оглянулся и принялся искать стол номер шесть; в итоге нашёл пустующее рабочее место, огороженное, как и все остальные, ширмами; Константин пошёл туда и решил дождаться своего адвоката на месте. Он сел в удобное кресло, положил бумажку на стол и стал ждать, углубившись в свои судорожные мысли и слушая непрерываемый ор в этой огромной комнате. Иногда по громкой связи что-то вещала Джессика, но Джон почему-то (почему-то! Ей-богу, это было смешно почему!) запомнил эти её слова: «Кристиан Форстер, вернись на своё рабочее место, тебя ждёт клиент». Чёрт его знает, был ли тот человек его адвокатом или нет, но Джон был рад, что тот задерживается — отчего-то жутко не хотелось видеть его, а ещё лучше и справедливее было желание убежать, сорваться с места сию же секунду. Но это бессмысленно по многим, в том числе и экономическим, причинам.       Константин загляделся, как за соседним столиком обсуждался дальнейший план работы; кажется, клиент просадил много денег впустую и теперь пытался как-то оправдаться. Тогда он сам задумался: какая это странная и противоречивая работа — адвокат. Ты должен защищать обвиняемых людей, возможно, не просто каких-то мошенников, а порой даже убийц, насильников, пытаться искать бреши в законодательстве, в его деле, откапывать из самого дерьма нужные доказательства. И нередко только с помощью этих людей многие аферисты оставались на свободе; да, жуткая и противоречивая профессия, ничего не скажешь.       Кажется, рядом что-то зашебуршало, и голос, в буквальном смысле разодравший его душу пополам и сильно напугавший, спокойно проговорил:       — Здравствуйте. Чем я могу вам помочь?       Джон обернулся и с насмешкой спросил про себя, почему он не удивлён, но поражён, почему судьба такая шлюха, причём такая банальная шлюха, а он сам недавно отплёвывался от этой мысли по-страшному? Почему та точка, долженствующая стать решающей, где бы он выбрал, как ему действовать дальше, стёрлась в никуда, и жизнь как по маслу прокатила его с ветерком до желаемого решения? И да: почему теперь желаемое решение уж не такое желаемое?       Константин тогда хмыкнул и подумал: «Нет, это дело будет с провалом проиграно». А почему — должно доказать только время, по его мнению.       — Здравствуйте… — голос совсем охрип. — Я имею некоторые проблемы с хозяином отеля, в котором снимаю номер…       Джон ощутил слабость в теле, продолжил рассказ, но так и не смог… так и не смог взглянуть в эти карие глаза, что, смеясь, смотрели на него, но напрочь не узнавали, как обычно. Да и сложно было говорить, когда перед тобой такой «официальный» Чес…