Music Is My Supernatural Radar

Все было хорошо. Жизнь шла своим чередом: дом, семья, работа в студии. Вместе с Лондонским симфоническим оркестром мы готовили к выпуску на CD и виниле оперу, что мы с Хьюлеттом ставили в прошлом году в Китае. Этот процесс отнимал у меня почти все время. Руководить оркестром крайне тяжело, особенно, когда точно знаешь, что хочешь получить в результате. Кому-то из музыкантов не хватает техники, кому-то - душевности, а третьи просто не понимают общей концепции. Я взрывался, кричал, ругался, и понемногу наша общая работа начала выстраиваться в верном направлении. Я чувствовал, что, как всегда, буду доволен результатом. Дома тоже все было в порядке. Моя дочь быстро взрослела и становилась все больше похожа на меня. В ней часто просыпался гонор, она дерзила и пыталась сбить с меня привычную спесь, но я чувствовал, что между нами есть какая-то особая связь. Я не пытался давить на нее, давая, возможно, больше свободы, чем другие родители своим детям, даже позволил называть меня не "папой", а просто по имени. Но именно это позволяло нам держаться на равных. Я чувствовал в ней личность. Да, своего ребенка я любил больше всего на свете, с этим не поспорить. И Сьюзи стала проводить с нами больше времени. Я заметил, что действительно скучал по ней. Между нами уже не было прежней страсти, но она, несомненно, была моим близким другом, и ее поддержка всегда была для меня важна. Каждый раз, выходя из душа и смотря в зеркало на свою татуировку на плече «S+M», я напоминал себе, что все, что я делаю – ради них. Я выдержу все, я справлюсь, я просто не могу показать им, что готов сломаться. А ведь я уже был на пределе, честно признаюсь. Стоило мне остаться одному, как в голове возникали различные картины, одна мучительнее другой. Вот я стою на сцене под софитами перед огромной аудиторией, которая тонет во мраке, но все вокруг освещают прекрасные изумрудные глаза. Вот он неудачно шутит и хохочет в голос, а потом смущается и опускает взгляд в пол, и щеки покрывает румянец. Вот он дружески толкает меня в плечо и смеется, выхватывая у меня из рук бутылку виски. Вот он прикрывает в экстазе глаза, длинные ресницы подрагивают, чувственная губа закусана, из груди вырывается низкий протяжный стон… Раз за разом я заставлял себя не думать об этом и прогонял эти видения. Разум протестовал против Дженсена в моей жизни, я злился и клятвенно обещал себе, что не поддамся слабости своего сердца. Я перетерплю это, скоро все станет намного проще, боль притупится и уйдет на задний план. Знаем, проходили несколько лет назад. Я терпеливо ждал, когда ноющее чувство в груди, похожее на предвкушение или ожидание, перестанет обращать на себя внимание. Я становился раздражительным, психовал по пустякам и срывал свою злость на любом, кто попадался под руку. Боль, что еще кипела во мне, не давала вздохнуть полной грудью, спокойно спать, я часто терял аппетит и больше пил. Я ненавидел его за все, что мне приходится переживать. Только встреча с ним дала бы распутать те крепкие узлы, что стягивались сейчас вокруг шеи, ребер и желудка и душили, словно змеи, в своих объятиях, но я не желаю видеть его и сам это понимаю. Глупый, пустой, поверхностный америкашка, мальчик с обложки, успешный сердцеед и красавчик. Такими можно любоваться только издалека, ближе подходить не стоит, иначе сразу бросается в глаза ограниченность его мышления и скудность тем, составляющих его интересы. Внешность хотят, она вызывает сексуальные порывы, но за нее нельзя любить. Любовь - это родство душ, не так ли? Она возникает, когда два человека начинают чувствовать незримую связь, когда им интересно и приятно быть вместе. Наши с Дженсеном души не могут быть родственны, упаси Бог. *** Прошло три недели с того дня, как Деймон улетел. Но что изменилось в моей жизни? Ни-че-го! Я страдал, изнывал, мучился, я лез на стены. Как же хотелось все бросить и улететь в Лондон. К Деймону. Я был апатичным. Мне ничего не хотелось. С Дэнн я не виделся с того самого дня в кафе. Она, конечно, приходила пару раз, но я говорил, что мне надо побыть одному. Понять, к чему мы идем. Что я ее очень люблю, но мне нужно разобраться в себе. В общем, я был готов сказать все, что угодно, лишь бы она перестала расспрашивать меня. Я закрылся в своем доме, отключил все телефоны. В доме был жуткий бардак. Куча коробок из-под пиццы, горы грязной посуды, вперемешку с грязными вещами. Я сидел на диване, на том самом диване. Наверное, мой вид многих шокировал. Я был в своей старой пижаме, так как только она была более или менее свежей, сверху халат, на котором были жирные пятна, Бог знает от чего. Я бездумно гулял по каналам своего спутникового телевидения. Неожиданно мой взгляд остановился на чем-то очень знакомом. Это был он. Мой Деймон. Мой дорогой англичанин. Это был какой-то клип*, он пел. Как он прекрасен. В клипе он немного моложе, чем сейчас, но все равно, это он. Деймон. Это даже была та же песня, что он пел мне в ту ночь. Фрагменты той ночи, начали мелькать в моей голове. О, Господи. Я начал возбуждаться. Этот взгляд… Дыхание участилось, мысли затуманило. Откинувшись на диван, я опустил руку в штаны. Я уже изрядно возбудился, а в голове все всплывал его образ. А его голос и эта песня заполнили мой разум. Я обхватил свой член. И начал водить рукой вверх, потом вниз, постепенно учащая ритм. А в голове все всплывала та ночь. Еще немного … и… я извергся в свой кулак. Я отвернулся от экрана, сердце стало щемить до боли, мне не хватало воздуха, как будто меня кто-то душил. Я лежал и пытался прийти в себя, а из глаз потекли слезы. Деймон, что же ты делаешь со мной? Так я провел еще три дня. *** Была одна причина, по которой воспоминания той недели в Америке продолжали терзать меня. Все дело в моей дочери Мисси, которая постоянно торчала перед телевизором после школы. Обычно я не обращал внимания на то, что она смотрит: современное телевидение зачастую приводило меня в полный ужас. Но однажды вечером, когда я готовил ужин для семьи, позади меня раздался голос, который заставил меня подпрыгнуть и резко обернуться. На кухне не было никого, кроме меня, но я продолжал явственно слышать этот до боли знакомый тембр. Я медленно направился в гостиную, страшась того, что я мог там увидеть. За несколько секунд в моей голове промелькнуло несколько самых невероятных картин, одна ужаснее другой. Ужас скрутил мои внутренности, кровь гулко билась в ушах. Мисси сидела на полу у журнального столика и готовила домашние задания. Телевизор, как всегда, был включен, а на экране был он**. Дженсен. Несколько минут я не мог сдвинуться с места и просто пялился на него. То, что он пытался изобразить на экране, совсем ему не шло. Самоуверенный, наглый, пытающийся казаться брутальным парень, отпускающий пошлые шутки в каждой сцене – этот образ был так далек от того, что я видел своими глазами в Америке… Он бравировал и размахивал пистолетом, но глаза были печальными, а улыбка часто выходила слишком едкой. Глупость какая-то. Занялся бы лучше чем посерьезнее. Я покачал головой и шмыгнул носом. На звук обернулась Мисси. - Что это? – Спросил я у нее и кивнул на экран. - «Сверхъестественное». Типа братья на всякую нечисть охотятся, - снова утыкаясь в книжки, пробормотала она. - Я бы не хотел, чтобы ты смотрела это в моем доме. Она фыркнула. - С какой это стати? - Я не так уж часто прошу тебя о чем-то. Переключи канал, Мисси, - я нахмурился. Она снова обернулась и с удивлением и даже капелькой недоверия посмотрела на меня. - Так ты серьезно? - Абсолютно. – Но тут, увидев на ее лице немую просьбу, я смягчился. – Или сделай потише, идет? Дурацкий у них саундтрек. Дочь с готовностью исполнила мое пожелание и потянулась к пульту, а я вернулся на кухню. Оперся руками о стол, склонил голову и сжал челюсти. Как же мне прогнать его из своей головы, если он преследует меня даже в собственном доме? *** Череду моих приступов паники, истерик, апатии и затянувшегося запоя прервал стук в дверь. - Брат, что с тобой? - О, большой Джей пришел! – Слегка пошатываясь и улыбаясь во весь рот, прокричал я. - Дженс, ты что, пьян? – Джаред не на шутку испугался, увидев мое состояние и состояние моего жилища. - Да, я пьян в последнее время. - Дженс, ты должен … - Вот не надо говорить, что я должен, а чего я не должен. – Грубо прервав Джареда и повысив тон, выпалил я. – Ты даже не представляешь, что происходит в моей жизни. - Так расскажи мне. Мы же друзья. Джей, я за тебя очень переживаю. - Я влюбился, Джаред, по уши, - взяв бутылку виски со стола и сделав пару глотков, я продолжил, - но у меня же есть Дэнн. И я не хочу портить никому жизнь. - Дженс, как раз таки так ты портишь всем жизнь. Себе, той девушке, - на этих словах я усмехнулся, но я бы не посмел рассказать Джа, что это на самом деле 39-ти летний британский музыкант, - Дэнн, в конце концов. Так больше не может продолжаться, приятель, надо приводить себя в порядок. Доля правды, конечно, присутствовала в словах Джареда. Я так просто сдался, а ведь я даже не попробовал побороться за свое счастье. Дейм мне не отказывал, это я решил за него и за себя, что нам не быть вместе. На следующий день, я привел в порядок себя, свой дом и свои мысли. Я сделал пару звонков, перевел с карты несколько тысяч доллоров, и мобильный телефон Деймона был у меня. Я открыл бутылочку вина, просто для храбрости, и начал набирать заветный номер. Послышались гудки, мое сердце сжалось в ожидании долгожданного голоса. *** Я полностью погрузился в работу и пахал как вол, и моя агрессия направлялась в мирное русло. Сублимировав ненависть в музыке, я не уже не срывался на своих домашних, и наконец-то все возвращалось в норму. Работа над записью оперы шла полным ходом. Я бродил между музыкантами оркестра, размахивая руками и эмоционально рассказывая им, на каком моменте стоит сделать акцент, чтобы передать чувства персонажей, где следует играть интенсивнее, где можно сбавить обороты и успокоиться. Тут из пультовой высунулся ассистент, совсем молодой парнишка, и прокричал: - Деймон! Твой мобильный! Я раздраженно отозвался: - Да пошел он в жопу! Я занят, ты не видишь? - Да я бы и не отвлекал тебя, но там номер не лондонский. Международный звонок, похоже, - попытался оправдаться он. Я призадумался. Организаторы концертов и фестивалей из других стран всегда звонили напрямую Тому, в этих переговорах и состояла его работа. Мой личный номер телефона был только у самых близких, и если мне звонили из-за границы, дело действительно важное. - Тащи сюда, пока вызов не прошел! – И я расхохотался. Ассистент с готовностью подбежал и сунул мобильный мне в руку. Даже не взглянув на номер, я ответил. - Алло? - Эээ... Кх-кх... Деймон? - Конечно, я сразу узнал этот голос. Не было сомнений, кто на том конце провода, но я решил сделать вид, что не имею понятия, кто со мной связался. - Ага. Кто говорит? - Эм, Дейм... Это я... Дженс. - Дженсен? - Я нахмурился, чтобы придать голосу раздраженности. - Чем обязан? *** - Привет! Хотел узнать, как ты поживаешь? - Я пытался успокоиться, но мой голос предательски дрожал - Я? Да замечательно. Сам как? – Голос Дейма был таким спокойны, размеренным, кажется, его совершенно не волновало, что я решился позвонить ему. - Да нормально, - скрывая свое вранье, произнес я, - ты у меня, кстати, награду свою забыл. – Вдруг, неожиданно для себя, я вспомнил об этой награде. - Да, точно. Можешь ее выкинуть, на черта она мне. - Ну, ты все-таки из-за нее прилетал сюда. - Мне хотелось услышать от него, что он сейчас скажет: «Нет, я получил намного больше, чем банальная награда», и тогда я бы признался, что на самом деле чувствую к нему, и как мне его не хватало. - Выходит, напрасно? *** - Даже больше скажу: моя самая ужасная поездка в Америку за двадцать лет, - сказал я. И не солгал. - Что же тому виной? - Голос Дженсена дрогнул, и я с удовольствием подумал, что ему, возможно, больно это слышать. Говорить с ним было невыносимо, ведь я приложил столько усилий, чтобы забыть его. А тут он сам объявляется и еще чего-то от меня хочет. - Очень скучал по своей подруге. Осознал, как сильно ее люблю. - Непроизвольно мой голос становился все жестче, мне хотелось быстрее закончить этот разговор, чтобы он отстал и дал мне жить своей жизнью. В последнюю нашу встречу он ясно дал мне понять, что только этого и хочет. - Ам... Ааа. Ну понятно. - Он усмехнулся. - У тебя проблемы в личной жизни, ребенок, а тут выпал шанс развеяться. Как вовремя я тебе подвернулся! Рад был помочь! Мне показалось, или я действительно услышал горечь в его голосе? Что же изменилось с тех пор, как я покинул Лос-Анджелес? Не думай об этом, Деймон. Абстрагируйся. Ты уже начал забывать. *** - Да, нормально посидели. Бухло у тебя отличное, кстати, пробирает сразу. Вот ты и вырубился быстро, ничего не помнишь. А мы ведь задушевные беседы начали вести, я рассказывал, что частенько трахаю кого попало, потому что Сьюз вечно в разъездах. – Я не хотел верить, в то, что он говорит. Я был готов открыться ему, а что бы я получил взамен? Насмешку? - Ммм, правда? Да все я помню, Дейм! Все! Теперь я понял. Ты просто развлекся. И все, что было между нами, для тебя не имеет значения?! - Выпитое вино уже начало бить в голову. - Да не было ничего такого! – Деймон рассмеялся. Он был доволен, его голос был уверенным и не дрожал, в отличии от моего. - В первый раз, что ли? - Ну, да, у тебя-то это не впервой. Я рад, что позвонил тебе, Деймон. И рад, что не наделал глупостей... - Мой голос стал подавленным, и я даже не пытался это скрыть. *** - Ты звони, если в Лондоне будешь проездом. Можно повторить наши посиделки. - Я мерзко рассмеялся. Да, я пытался забыть о Дженсене все это время, но, так или иначе, он всплывал в моих мыслях. И сейчас подсознательно хотелось наговорить ему как можно больше гадостей, чтобы отомстить за причиненную мне боль. Я всегда был остер на язык, и уже вошел во вкус. - Подружке там привет передавай. Жаль, что ее в тот вечер с нами не было, могло бы быть еще веселее. В трубке повисла тишина. Мои слова задели его и даже оскорбили, не сомневаюсь. Наконец он пробурчал: - Конечно... Прощай, Деймон. - Всего хорошего, Дженсен. Я был уверен, что Дженс действительно попрощался навсегда. На мгновение я пожалел о своей грубости. Дженсен позвонил сам, он хотел поговорить о чем-то важном... Но мне нечего с ним обсуждать. С этим человеком нас не может – и не должно - связывать ничего. *** Я был потерян. Никаких чувств, эмоций. Я просто сидел с телефонной трубкой в руке, там уже не было Деймона, а только короткие гудки. Кажется, за несколько минут моя жизнь потеряла смысл. Конечно, я не думал о суициде. Нет. Просто было очень пусто. Меня отвергли, как я и боялся. Огромное желание повторить мой трех недельный запой одолевало. Допиться до того, чтоб даже забыть свое имя. Забыть кто я, где я, а главное - с кем был. Первый порыв, конечно же, был выгрести весь свой бар и заливать в себя. Но нет! Он уже лишил меня сна, покоя, сил, чувств. Но я не позволю ему отнять у меня всю жизнь. Я буду жить, буду радоваться каждому моменту. Само собой, забыть я его не смогу. Я просто постараюсь. Я буду улыбаться ему назло. Этот мерзавец завладел моим сердцем. Я надеюсь, что в его плену только маленькая часть! Ох, если бы! Он заполняет все мое существо. Я люблю этого подлого негодяя. Люблю. Как одна ночь смогла так изменить мою жизнь? Вернуть бы все обратно. Я б не позвал его к себе, и ничего этого не было бы. Не знаю. Наверное, я ничего не поменял бы. Ведь я полюбил его. Ничего подобного я еще не испытывал. С этими мыслями я погрузился в пьяный сон. Да, именно в пьяный. Я безбожно напился в этот вечер, даже сам не заметил как. *** Мне стало легче, правда. Видения повторялись все реже и становились не такими отчетливыми. Я даже уже не злился на Дженсена, просто оставил в своей памяти все, как есть. Я не пытался обмануть себя, что та ночь была ошибкой. Мы прекрасно провели время, нам обоим это понравилось, просто мы слишком разные, чтобы поддерживать дальнейшие отношения. Зачем переживать из-за человека, которого видел всего пару раз в жизни? Мне и раньше приходилось разочаровываться в людях, бывали ситуации и намного хуже, когда предавали и более близкие. А к Дженсену я привыкнуть не успел, и даже хорошо, что он сразу дал мне понять, что не стоит тратить на него время. Я перевернул эту страницу своей жизни и не оглядывался назад. Как говорится, все, что ни делается, к лучшему. *** Я проснулся ближе к обеду, у меня страшно болела голова, и чувствовал я себя просто отвратительно. Телефонный звонок заставил мою голову разрываться на части. - Да! Кто это? Алло! – Хватаясь за голову, пробубнил я. - Дженсен, это Роберт. - Какой такой Роберт? – Я не понимал, кто это, и что он от меня хочет. - Роберт Сингер! Режиссер и исполнительный продюсер сериала «Сверхъестественное», в котором ты, друг мой, исполняешь главную роль! Ничего не напоминает? - А, Боб! Привет. Просто я приболел немного. - Да, Джаред дал мне понять, как ты приболел. Послушай, сынок. Давай-ка приводи себя в порядок, вылезай из своего дома и начинай работать. Все из-за тебя застопорилось. - Оу… Эмм… прости. – Мне действительно было стыдно. Я подводил людей, и все из-за моей слабости. - Давай, завтра первый съемочный день. Мы ждем тебя. Да, приятель, заигрался ты уже в свои чувства. Пора возвращаться в реальный мир. Пора заниматься любимым делом. И отвлечься уже от всего. Мой первый день на съемках прошел просто замечательно, эта атмосфера затянула меня. Я забыл обо всем. И за последнее время действительно был счастлив. Я улыбался, шутил, веселился. Я отдыхал телом и душой. Конечно, я ужасно уставал, работал с раннего утра и до поздней ночи, но я был счастлив. Время до конца съемок уже подходило к концу. Нам осталось отснять всего несколько сцен, и мы уходим на каникулы. Правда, пару недель мы проведем на конвенциях, но так даже лучше. Новые города, страны, новые люди и впечатления. И никакого Деймона. Который, конечно же, не покидает мои мысли, но, по крайней мере, эта боль начала понемногу притупляться. Мысли о нем уже не доставляли невыносимую боль, только временами возникало ноющее чувство в груди. Но я уже мог жить с этим. *** Настал апрель, и в Лондоне наконец-то началась весна. Воздух стал влажным и уже пропитался ароматами юной листвы и будущего мягкого солнца. Настроение стало заметно лучше, я взбодрился, стал чаще улыбаться и обрел аппетит. Эта весна ознаменовала в моей жизни новую эпоху: прошел мой день рождения, мне исполнилось 40 лет, и я понес в пятый десяток только полезный опыт и самых близких мне людей. Все лишнее само собой отсеялось. Апрель принес еще одно радостное событие. Компания «Love Music Hate Racism», организовывающая ежегодные мероприятия, направленные против нацизма и расизма, пригласила выступить с концертом в этом году и мое детище, The Good, the Bad and the Queen. Я всегда принимал активное участие в политике, считая, что если у меня есть возможность быть услышанным, необходимо ей пользоваться. Поэтому предложение это принял с восторгом. Кроме того, уже несколько месяцев я активно не выступал, и, если честно, мне сильно этого не хватало. Та невероятной силы энергия, что я получал каждый раз из зала, заряжала меня позитивом на долгое время, и я уже чувствовал, что мне пора заменять батарейку. *** Роберт всех собрал у себя в кабинете, чтоб подвести итоги и описать планы на будущее. - Итак! У меня есть объявление. Мы с вами завершили третий сезон! - Все начали хлопать и улыбаться. – И мы отправляемся на долгожданные каникулы. Не все, конечно, но актеры точно, – усмехнулся Роб. - И на днях мне позвонили организаторы конвенций и сообщили о тех странах, в которые вы отправитесь. В этот раз конвенции пройдут в Париже, Риме и Лондоне. - Лондон, - вырвалось у меня. Все обернулись и уставились на меня. - Вижу, Дженсену уже не терпится отправиться, - усмехнулся Роб. Лондон, туда, где проживает это сероглазое исчадие ада. Хорошо. Я справлюсь. Я не увижу его, что тут бояться. Лондон же огромен. И там много народу. Ну каков шанс встретить там Деймона? Очень маленький, поэтому все будет отлично. Я пытался себя убедить, и даже поначалу у меня это получалось. Было бы глупо отвергать то, что меня это жутко пугало. Я боялся, что на меня опять нападет вирус Албарна. От которого я и так не до конца излечился. Конвенции в Париже и Риме прошли замечательно. Как всегда, огромный заряд позитива. Когда ты находишься в зале, в котором около сотни людей, эта атмосфера, она просто кружит голову. Столько людей искренне любят тебя просто за то, что ты делаешь свою работу. Ну, возможно, не тебя лично, а твоего героя, но они благодарны за то, что ты делаешь. И это действительно здорово. После каждой конвенции мы всем кастом отправляемся на прогулки. Гуляем, кутим, выпиваем. Как же здорово было. И никакого Деймона. Мы летели в Лондон, я старался уснуть, чтоб полет не был таким длительным, да и чтоб мысли не лезли в голову. Но не удалось. Предвкушение от прибытии в город, в котором живет он, заставляли меня жутко волноваться. Я не встречусь с ним! Не увижу! Нет! Но если бы хоть раз взглянуть на него... Увидеть его, посмотреть в эти прекрасные глаза. Которые тени серые, на солнце переливаются от темно-синих в орехово-зеленый. Но я знал, что я его не встречу. И это хорошо. Я буду ходить по улицам, по которым ходил Он, возможно, буду сидеть в кафе, которых был Он, пробовать блюда, которые пробовал Он, гулять по скверам, по которым гулял Он, сидеть на лавочках, на которых сидел Он. Но мы никогда не встретимся. Мы прибыли в Лондон ранним утром. Нас довезли до отеля, мы с Джа закинули вещи, и нас сразу же повезли на конвенцию. По традиции мы с Джаредом всегда проводим завтрак с нашими поклонниками. Все прошло просто отлично. Мы вернулись в отель, и я улегся спать. Меня разбудил стук в дверь. - Джим?[1]Привет. – Слегка удивился я своему вечернему гостю. – Что-то случилось? - Да, Дженс, я работаю с полными гавнюками! - Что, прости? – улыбнулся я. - Clash! - Это какое-то новомодное ругательство? – недоумевал я. - Нет, балбес. Это группа музыкальная. Правда, не именно Clash, но там Пол Симонон. - А, что ты от меня хочешь?- Нахмурился я. Конечно, я знал и группу и Симонона, просто то, к чему вел Джим, мне не нравилось. - Я хочу, чтоб ты пошел со мной на концерт, где будет Пол Симонон. Я тяжело вздохнул и поплелся за курткой. Не умею я отказывать людям, пришлось идти. Да ладно, может, развеюсь немного. *** В день концерта я, как обычно, был собран и сосредоточен. Мы сегодня отыгрывали не полный сет, лишь несколько песен, но это не значило, что можно выйти на сцену расхлябанным и выступить кое-как. Моя работа – это самое серьезное в моей жизни, и к выполнению своих обязанностей я всегда относился очень ответственно. Я прилагал все усилия, чтобы каждый концерт превратить в грандиозное шоу, а для этого необходимо сконцентрировать всю энергию внутри себя и мощным потоком направить ее в зал, выжать из себя все соки. Забыть обо всех и обо всем. Абстрагироваться. Есть только ты, твоя музыка и аудитория. На ближайшие пару часов существуете только вы, вы здесь друг для друга. Вся вселенная сконцентрировалась в этих стенах, она чувствует вас и помогает вам. Сигнал. Наш выход. Я вышел последним, вслед за Тони[2], Саймоном[3] и Полом[4]. Зал встретил нас радостным ревом и аплодисментами, я улыбнулся, помахал зрителям и чуть поклонился. Прошел к пианино, уселся, и мы резко начали играть одну из наших самых любимых песен: - Friday night in the Kingdom of Doom… *** Мы шли с Джимом по вечерним улицам Лондона, направляясь на концерт Clash. Джим расспрашивал меня, что да как у нас с Дэннил, когда свадьба, почему я такой хмурый в последнее время. Я попытался отделаться от его вопросов и перевел тему на предстоящий концерт. - Ну вот! Концерт уже идет! Дженс, пошли быстрей. Я договорился, и нас проведут прям к сцене! – Джим был в восторге. - Уви! Как нам повезло. – Не скрывая иронии, произнес я. Джим только одарил меня грозным взглядом и потащил к сцене. Было шумно, многолюдно и жутко душно. Ну вот, мы у самой сцене. Тут вообще оглохнуть можно. И столько народу, что даже стоять нормально невозможно. *** В этот момент я был счастлив, что могу поделиться с людьми своим мнением, оценкой действительности, что могу подтолкнуть их к созданию нового мира, лучшего чем тот, в котором мы сейчас живем. Симонон одобряюще мне ухмылялся, и я ощутил мощную волну любви ко всему, что меня окружает: к моим друзьям-музыкантам на сцене, к людям в зале, к своей стране и миру, к каждой его частичке. Это чувство разрывало меня, превращало в мельчайшие атомы, которые тайфуном облетели за миг всю планету и вернулись, сделав меня состоящим не из плотной материи, а из циркулирующей силы и энергии света. Я играл фортепианное соло в конце песни, а сам смеялся как сумасшедший. Как же прекрасна жизнь! Я потерял счет времени, вернее, я просто растворился в нем. Я перемещался между секундами, то чуть отматывая назад, то забегая вперед. Я знал, как отреагирует зал на любой мой жест или слово, аудитория же чувствовала, что я сейчас полностью в них, и друг без друга в эти минуты мы просто не существуем. Сейчас мы отдавали себя Вселенной без остатка, а она в ответ защищала нас от посторонних мыслей и чуждого этому настроению вмешательства, лишь подпитывая нас всем тем светлым, что в ней есть. Я стоял, вцепившись в микрофонную стойку, выжимая из себя максимум звука, чтобы проникнуть в каждый уголок, каждую щель этого помещения, залезть в каждое сердце. Пол облокотился спиной о мою спину, и я почувствовал, как он дрожит. Зал и музыканты – мы были единым целым, и бесконечная любовь связывала каждого из нас, вместе и по отдельности. Все было правильным и единственно возможным. Поэтому, когда из толпы прямо перед сценой меня осветили поразительные изумрудные глаза, я не удивился. Ты тоже должен быть частью этой Вселенной за то, что привнес в нее свой вклад. Никто не должен быть изгнан из «нас», ведь «мы» - и есть мир! Как все символично… *** Голос. Этот голос. Он так знаком. Это. Я слышал его. Боже, нет! Только не это! Опять, опять видения о нем! Я не выдержу этого! Зачем? Почему? Я только начал приходить в себя! Этого не может быть! Я сложил руки на груди, и пытался восстановить дыхание. А из груди вырвалось: "Дейм". Но голос не покидал меня. Он раздавался очень громко и был просто везде. Тут я начал понимать, что мне это не кажется, что человек, которому принадлежит этот голос, он здесь! Это голос Деймона! Я поднял взгляд и увидел его! Это был он! Деймон! Он был на сцене! Я стоял как вкопанный и смотрел на него, не отрываясь, а он меня, кажется, не видел. Конечно, он сидел за пианино и играл. Он все такой же. Только уже был не в привычных для меня футболке, джинсах где-то на уровне колен, и кедах, а в черном костюме, хотя немного неаккуратном, и этот цилиндр. Он был так поглощен музыкой, песней, кажется, сейчас ему ничего не нужно. Только этот момент, и он счастлив. Он так прекрасен. Все те чувства, что я пытался скрыть, засунуть как можно дальше, снова вырвались наружу. Здравствуй, Деймон! Вот мы и свиделись.