I
Эта история произошла, а точнее, происходила в течение зимы. Да, друзья мои, я знаю, что ноябрь – ещё не зима, а только осень, но, скажу я вам, у нас на севере, да, наверное, и в многих других местах, снег может выпасть в ноябре. В таком случае странно считать осенью время, когда снег уже выпал. Так вот, снег уже выпал, и я не упустил возможности прогуляться по городу в такое волшебное время. Моё пальто уже всё было в снегу, но мне не было холодно. Я бродил по узким улицам, вымощенным брусчаткой. Мимо меня то и дело проезжали экипажи. Лошади, запряжённые в них, весело цокали копытами, а некоторые извозчики даже приветствовали меня, снимая шляпы. Я тоже снимал свою шляпу в ответ, приветствуя незнакомых мне людей. Я приблизился к торговому кварталу. Из множества магазинчиков доносилось множество запахов. Проходишь мимо булочной – и чувствуешь запах свежего хлеба, мимо кондитерской – запах шоколада и ванили. Туда я как раз и зашёл, чтобы купить небольшое пирожное, после чего продолжил свой путь. На моём пути также встретилась и книжная лавка. Запахов никаких из неё не исходило, но это не помешало мне зайти внутрь. Я довольно часто заходил сюда, просто посмотреть на книги – книги в обложках разнообразных цветов, книги с разными названиями и разными содержаниями. Тут были и разные учебники, и пособия, разные романы и, разумеется, сказки. Я с некой гордостью посмотрел на большую книгу в синей обложке с надписью: «Ганс Христиан Андерсен. Снежная Королева». - Добрый день, господин Андерсен! – услышал я от продавца, который знал меня. - Здравствуй, Генрих, - с улыбкой ответил я на приветствие. Обычно Генрих не спрашивал меня, хочу ли я что-то купить, так как знал, что я шатаюсь здесь просто так. Иногда мы разговаривали о жизни, он делился со мной рассказами о своих детях, я же иногда упоминал о своих творческих успехах и планах. Нас с Генрихом нельзя было назвать друзьями или приятелями, мы просто иногда разговаривали. Ему не льстит общение с таким знаменитым писателем как я. Да и знаменитым я был не всегда. Были времена, когда я тайно ночевал в Копенгагенском Королевском театре, где мне когда-то приходилось работать. Тогда для меня было роскошью поесть досыта – так беден я был, но вернёмся к моей истории, которая, всё-таки, произошла со мной тогда, когда я уже был знаменитым писателем. После небольшой остановки в книжной лавке, я направился в сторону Новой Гавани, или Nyhavn, как мы её называем. Вода в канале ещё не замёрзла, и небольшие яхточки плавали по воде. Это было довольно популярно в Копенгагене – иметь свою небольшую яхту. Некоторые даже живут в них, всё время путешествуя по городу. Захотели – остановились возле дома родителей, захотели – возле работы. Никто не порицал таких людей, несмотря на то, что у них не было постоянной прописки. Постепенно канал заканчивался. Дальше был тот самый Королевский театр, где я работал, когда только приехал в столицу Дании. Я рвался сочинять пьесы или же быть актёром, но меня взяли исполнителем арий вместо самих актёров, так как у меня был прекрасный голос. Но голос пропал, и меня уволили. Сейчас я, как вы, наверное, знаете, преуспел в сочинении сказок, по некоторым из которых ставят пьесы и приглашают на них меня. В общем, сейчас у нас с театром хорошие отношения. Сам театр представлял из себя большое двухэтажное строение бежевого цвета с огромными окнами. Сейчас там, наверное, играют какие-нибудь оперы, драмы или комедии. Обязательно играют. Может, даже, что-то из моего. Пока я бродил, погружённый в собственные мысли, какой-то голос окликнул меня. Я даже вздрогнул от неожиданности. - Здравствуйте, Ганс! Я обернулся. Это был директор театра, Оливер Эриксон, высокий статный мужчина лет пятидесяти. Несмотря на то, что я довольно часто посещал Королевский театр, мне довольно редко доводилось общаться с его директором. Человек этот казался мне довольно мрачным, несмотря на то, что он заведовал таким интересным местом. - Приветствую вас, господин Эриксон, - поздоровался я. - Какое счастье видеть вас здесь. Я как раз собирался писать к вам. – Голос у Эриксона был низкий, говорил он довольно медленно. - А что, собственно, случилось? – поинтересовался я. - Дело в том, что на прошлой неделе мы вернулись из гастролей в городе Хельсингёр. Там один режиссёр Томас Киркегор говорил, что ему хотелось бы поставить вашу недавнюю работу «Снежная Королева» на сцене местного театра. Он хотел бы, чтобы вы помогли ему со сценарием и, может быть, с постановкой тоже. Вы же сможете съездить в Хельсингёр на недельку-другую. Томас обещал снять для вас квартиру недалеко от театра, если вы согласитесь. В принципе, никто раньше не просил меня работать над сценарием спектаклей, основанных на моих сюжетах, все режиссёры справлялись без меня, и я был доволен их работами. Но съездить в Хельсингёр и познакомиться с его театром было довольно заманчивое предложение, поэтому я согласился.II
Пейзаж по дороге до Хельсингёра был почти одинаковой: поля, покрытые чисто белым, нетронутым снегом, небольшие покрытые инеем кусты, а иногда и высокие деревья. Редко виднелись небольшие домики. Путь от Копенгагена до Хельсингёра на поезде был ненамного дольше, хоть на этом пути было много остановок. Но администрация театра Хельсингёра вызвала для меня сани, которые ожидали меня прямо возле дверей моего копенгагенского дома. Примерно полпути мы с кучером ехали молча, потом у нас завязался разговор. Кучер был самым обычным человеком из небогатой датской семьи. Мы общались с ним на равных, так как он не сильно интересовался сказками, ни моими, ни какими-либо ещё, поэтому я для него был самым обыкновенным человеком. Я, будучи человеком, окружённым различными знатными особами и даже обедавшим с самим королём за одним столом, немного соскучился по общению с такими простыми людьми. Людьми не очень богатыми, не очень опрятными и вежливыми, но простыми. С ними можно было просто так завязать разговор, с ними можно было просто быть собой. Когда-то и я таким был, хотя, я думаю, в какой-то степени я таким и остался. Слушая рассказы Густава, а именно так звали моего кучера, я заметил, что мы уже въехали в город. Мы пересели с саней на карету и поехали по дороге. Нас стали окружать другие экипажи, по тротуарам бродили люди. Приехав к центру, мы сошли с кареты, и я пошёл вслед за Густавом. Мы зашли на оживлённую пешеходную улицу, на которой и был мой дом. Поднявшись на первый этаж, кучер открыл одну из дверей, и мы вошли в квартиру. Квартира была обставлена довольно просто – сразу после небольшой прихожей с тремя вешалками шла небольших размеров комната с кроватью, двумя шкафами, ванной комнатой, кухонкой и письменным столом. Ничего особенного, но грех жаловаться – я не особа голубых кровей, да и не буду же я оленя в гости водить. Густав же, объяснив мне дорогу до театра, который был в двух шагах от моей квартиры, откланялся. Я же, разобрав некоторые свои вещи, пошёл прогуляться по городу. Первым делом я дошёл до театра. Обойдя его вокруг, я сделал вывод, что он немного меньше и ниже театра в Копенгагене. Стены его были из тёмно-коричневого кирпича. Было удобно, что рядом был вокзал, если что, можно легко отправиться обратно в Копенгаген – это на случай, если мне здесь окажут не самый радушный приём. Вокзал, по моему мнению, выглядел лучше, чем театр. Что любопытно, так рядом с театром и вокзалом было и море, а также порт. Как удобно – всё как на ладони. Затем я углубился в старинные узкие улочки. Также как и в Копенгагене, здесь было много разных магазинчиков, но сама атмосфера напоминала скорее мой родной Оденсе. Было интересно наблюдать за гуляющими людьми, за детьми... Моё небольшое путешествие затянулось до вечера, так как я умудрился немного заплутать. Купив некоторые продукты, к девяти часам вечера я вернулся в свою квартиру и, умывшись, лёг спать. Завтра важный день.III
На следующий день я пошёл непосредственно в сам театр. Встреча с Томасом Киркегором была назначена на десять часов утра. Я проснулся в девять, приготовил себе кашу, неторопливо поел, оделся и пошёл в театр. На входе меня спросили, кто я и что мне нужно. Я сказал, что иду к Томасу Киркегору. Меня проводили на второй этаж. Там был небольшой коридор с тремя дверьми. Мой спутник постучал в одну. Дверь открылась, и моему взору предстал долговязый молодой человек – вылитый я в молодости – с длинными волосами чёрного цвета, что были заплетены в хвост где-то на его затылке. Он носил коричневый костюм и светло-коричневую, почти белую, рубашку. Лицо у него было доброе, он широко улыбался мне. - Господин Андерсен, здравствуйте! Как доехали? – спросил он. - Добрый день, господин Киркегор... - поприветствовал я режиссёра. - Можно просто Томас, - перебил меня тот. И действительно, Киркегор выглядел младше меня. Удивительно, как в таком возрасте он уже успел стать режиссёром и поставить несколько пьес. - Хорошо, - согласился я. Томас жестом пригласил меня в свой кабинет. Кабинет был маленький, чуть больше моей кухни. Стены его были окрашены в жёлтый цвет – здесь просто преобладала коричнево-жёлтая гамма, также имелся небольшой диванчик и письменный стол с двумя стульями. На столе я заметил толстую книгу, как оказалось, экземпляр моих «Сказок». - Ну что-ж, давайте начнём работу, - предложил Томас с улыбкой. – Итак, я, если честно, несмотря на большой возраст, читаю ваши сказки. И, безусловно, мне понравилась ваша «Снежная Королева», и я считаю, что будет очень хорошо поставить эту сказку на сцене нашего театра. Но мне нужна ваша помощь и ваше одобрение некоторых моих идей. Позвольте мне показать вам несколько эскизов. Я сам нарисовал. Я кивнул. Томас, тем временем, достал из выдвижного ящика своего стола папку и вручил мне. Я открыл её. Там лежало несколько плотных листов бумаги, очевидно, предназначенных для рисования красками. Я взглянул на первый эскиз, нарисованный акварелью. Там был изображён портрет молодой симпатичной девушки. Её бледное лицо и обнажённые плечи как-то сливались со светлыми, почти что белыми волосами. Единственное, что выделялось на рисунке – это большие синее глаза, смотрящие куда-то вдаль и вишнёво-красные губы, застывшие в лёгкой улыбке. Девушка была одета в платье голубого цвета. Оно тоже не было очень ярким. Полагаю, Томас Киркегор мог спокойно стать художником. Налюбовавшись на портрет блондинки, я отложил этот лист и посмотрел на другой. На нём была нарисована та же девушка, но уже в полный рост. Было видно, что у неё довольно стройная фигура. Её платье не было пышным, как у многих дам, посещающих балы. Подол платья открывал маленькие ножки, обутые в голубые туфельки. Хоть плечи её были обнажены, полупрозрачные рукава доходили до запястий. На третьем рисунке эта же девушка была изображена сзади. Было видно, что к её платью крепится длинная прозрачная накидка. - Вы прирождённый художник, - похвалил я Томаса. – А кто это? - Вы разве не узнаёте? – спросил режиссёр, сидящий напротив меня. - Боюсь, что нет, - сказал я. - Это Снежная Королева, - ответил мне Киркегор и растянул улыбку. - Как? – я не удержался от того, чтобы повысить голос. Затем, поняв, что я совершенно невежлив, добавил: - Простите, но это не может быть Снежная Королева. Можно я вам покажу? Томас коротко кивнул. Я взял книгу, нашёл там интересующую нас сказку и показал иллюстрацию, на которой Снежная Королева была изображена как немолодая великанша с угрожающим взором, носящая высокую ледяную корону и толстую шубу. Руки её были тонки, почти как ветки, пальцы длинны. - Господин Андерсен, разве вы сами верите, что она такая... извините, страшная? – спросил Киркегор. - Ну да. В моей сказке Снежная Королева – злой, отрицательный персонаж. Как сейчас модно говорить, антагонист, - уверил я. - A я в это не верю. Ведь нельзя же быть просто таким беспричинно злым, таким холодным. Я по-другому представляю Снежную Королеву. - Как же? – поинтересовался я. - Она не злая, у неё не холодное сердце. Она только кажется плохой, но на самом деле она добрая. - Зачем, по-вашему, добрая женщина похитила мальчика Кая и заставила его складывать слово «Вечность» из льдинок? - Это надо спросить у автора. Я кое-как удерживался от того, чтобы не ударить его. Какое он имеет право говорить, что мой персонаж на самом деле не такой, каким я его вижу? Это мой персонаж! Сам же просит меня одобрять его идеи, пусть же слушает меня! - Пожалуйста, давайте оставим эту тему, - я пытался быть как можно вежливее. – Я полагаю, мы вернёмся к этой теме, когда дойдёт до пошива сценических костюмов. - Ладно, - согласился Томас. – Давайте тогда обрисуем сценарий. Здесь пока что неважно, как будет выглядит Снежная Королева. Насколько я помню, там про троллей. Я кивнул. Думаю, за этот день мы сможем написать сценарий лишь для первого рассказа и для начала второго. До появления Королевы пока рано. Ох, хоть бы в этот раз не было так много пререканий. Томас надел круглые очки, которые он достал с подоконника – надо же, такой молодой, а зрение садится – взял книгу, нашёл первую страницу и начал зачитывать: - «Ну, начнем! Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем теперь. Так вот, жил-был тролль, злющий-презлющий; попросту говоря, дьявол. Как-то раз он был в особенно хорошем расположении духа: он смастерил такое зеркало, в котором все доброе и прекрасное уменьшалось донельзя, все же плохое и безобразное, напротив, выступало еще ярче, казалось еще хуже. Прелестнейшие лужайки выглядели в нем вареным шпинатом, а лучшие из людей - уродами, или казалось, что они стоят кверху ногами, а животов у них вовсе нет! Лица искажались до того, что нельзя было и узнать их; случись же у кого веснушка или родинка, она расплывалась на все лицо. Дьявола все это ужасно потешало. Если человеку приходила добрая, благочестивая мысль, то она отражалась в зеркале невообразимой гримасой, так что тролль не мог не хохотать, радуясь своей выдумке. Все ученики тролля — у него была своя школа - рассказывали о зеркале, как о каком-то чуде. “Теперь только, - говорили они, - можно увидеть весь мир и людей в их настоящем свете!”» Теперь давайте подумаем, как это обыграть. - Может, здесь нам подойдёт что-то вроде теневого театра? – предложил я. Киркегор тут же достал бумажку и что-то написал на ней. - Теневой театр... - пробормотал он, - знаете, будет неплохо. Можно будет как раз изображать тех искажённых людей. Дабы не утомлять вас, дорогие читатели, я не буду описывать весь наш разговор, который длился около трёх часов. Мы дописали черновик сценария аж до тех пор, где Снежная Королева похищает Кая. Могу сказать лишь то, что я был доволен сценарием, и у нас с Томасом не было никаких пререканий.