***
Открыв глаза, я не сразу поняла, что вообще происходит. Где я? Кто я? Какой сейчас год? В комнате было ужасно темно и тихо. Лишь были слышны редкие Женины сопения. Я повернула голову влево и увидела мирно спящего Женьку, лежавшего на боку и прижавшего к себе ноги. Всё одеяло было на мне, наверное, он совсем замёрз. Тихо встав с кровати, я аккуратно накрыла его одеялом и на цыпочках вышла из комнаты. Так, главное, не заблудиться в этих хоромах и с первого раза найти кухню. Вдалеке вижу какой-то еле приметный свет. Точнее, намёк на свет. Аккуратно пошла туда, ведя рукой вдоль стены. Дверь немного приоткрыта, и я неуверенно её толкнула, заглянув внутрь. Это оказалась кухня, а не спится Тоше. Он сидит за столом с большой кружкой и даже не замечает меня. — Привет, – сев напротив, тихо сказала я. Мне показалось, он вздрогнул. – Ты чего не спишь? Он растерянно посмотрел на меня и устало улыбнулся. — Выспался, – усмехнулся он и снова опустил голову. — Что-то случилось? – настороженно поинтересовалась я, слегка нахмурившись. — С чего ты взяла? – ухмыльнулся он, не поднимая взгляда. — Ты какой-то загруженный… — Тонь, всё нормально, не бери в голову, – устало проговорил он. Какое-то странное чувство дежавю. Как будто это уже было. Я уже где-то так же сидела с ним и разговаривала. И он сказал мне то же самое… «Повернувшись лицом к людям, которые сидели за столиками, я ещё раз взглядом нашла того парня, который показался мне знакомым. Сначала я, сомневаясь в остроте своего зрения, решила бросить это дело и вернуться в номер, но, когда парень стянул капюшон с головы, я увидела татуировку и тут же обрадовалась, поняв, что это мой любимый братишка. — Привет, – подсев к нему, весело сказала я и поставила на стол сок с мороженым. – Ты чего не спишь? Он растерянно посмотрел на меня, совсем не ожидая увидеть здесь свою сестру. И даже не улыбнувшись, мотнул головой, опустив её снова вниз. — Что-то случилось? – настороженно поинтересовалась я, слегка нахмурившись. На столе прямо перед ним стояла большая кружка, по всей вероятности, пива, уже опустошенная наполовину. Он продолжал молчать и сжимать её в руках. — Всё нормально, – бросил он, не поднимая взгляда. – Просто не спится. — А пиво пьешь в надежде, что оно поможет тебе уснуть? – изогнув бровь, ухмыльнулась я. — Тонь, всё нормально, не бери в голову, – тряхнув головой, устало проговорил он». Да, это было в Питере. Два месяца назад. В гостинице, когда я не могла уснуть и спустилась в бар. «— Ты мне брат? – спросила я, смотря ему прямо в глаза. В глаза, полные пустоты и безразличия. — Ну конечно, – усмехнулся он, слегка повеселев. — Тогда расскажи мне, что у тебя произошло, – положив руки на его, попросила я. Он тяжело вздохнул и снова опустил взгляд. Я, обречённо выдохнув, убрала руки с его ладоней, взяла сок с мороженым и уже хотела было уйти, как Тоша еле слышно произнёс: — Я влюбился в девушку, а она предложила остаться друзьями». Подождите-ка… Только не говорите мне, что они всё это время… «— Она знает о твоих чувствах? – осторожно поинтересовалась я, стараясь сказать это таким голосом, чтобы Тошик понял, что я хочу его поддержать и помочь, а не просто узнать всё в подробностях ради любопытства. Он лишь отрицательно покачал головой, так и не поднимая взгляда. — Почему тогда она предложила остаться друзьями? — Да там инцидент один был, – с грустью ухмыльнулся он, приподняв уголок губ». Инцидент… Инцидент, после которого они стали друзьями. Вот только… «— Тогда почему вы не встречаетесь? Саша опустила взгляд и тут же будто поникла. — Саш? – слегка нахмурившись, я аккуратно положила руку ей на плечо. Она набирает полную воздуха грудь и на выдохе тихо произносит: — Потому что я не уверена в его взаимных чувствах. — В каких взаимных чувствах?.. – переспросила я, снова наивно веря в то, что мне послышалось. — Да, я люблю твоего брата». — Тонь, ты меня вообще слышишь? – я почувствовала, как Тоша тормошит меня за плечо. Я растерянно посмотрела на него, а он, слегка нахмурившись, непонимающе смотрел на меня. — Да, я… – я сглотнула и начала медленно подниматься со стула. – Мне что-то не по себе… Я пойду, наверное, посплю… — А, ну… хорошо. Иди, конечно. Я растерянно вышла из кухни, чуть ли не врезавшись в дверь. Я до сих пор в своих мыслях. В своих запутавшихся и неразборчивых мыслях. «— Тош, – позвала я его на последних секундах, и, остановившись, братишка обернулся, посмотрев на меня. – А та девушка, в которую ты влюбился, случайно, не Саша? — Что? Нет, почему сразу Саша? – усмехнулся тот, передёрнув плечами. – Мы с Саней друзья. Вот как с тобой. Она мне как сестра». Они любят друг друга. Чёрт возьми, любят! Оба! Причём с того самого дня. Они любят друг друга, но оба боятся признаться. И дружат. Дружат ведь, чёрт возьми, умело скрывая друг от друга свои чувства. Два влюблённых идиота, неужели так сложно признаться в своих чувствах? Ах, да, простите, я забыла. Они же у нас гордые! Твою мать. Это точно Санта Барбара… Нет. Даже хуже. Санта Барбара – хотя бы сериал, там всё по сценарию, и конец у них всегда счастливый. А это жизнь. Чёрт возьми, такая сложная и запутанная жизнь. Я обязана всё рассказать Саше. Тоша помог обрести мне счастье, хоть эта его помощь с выкладыванием всех секретов оказалась слегка запоздалой, но всё же он хоть попытался… И я не должна оставаться в долгу. Завтра, братишка, ты будешь самым счастливым. Обещаю.Глава 54.
27 февраля 2015 г. в 17:34
Тоня.
И вот мы снова в Питере. В холодном, странном Питере. Уже середина декабря, а тут всё ещё нет снега. Вам не кажется это странным? Мне кажется. Ведь сейчас зима, через две недели Новый Год, а тут ни намёка на этот волшебный праздник.
Мы приехали рано утром. Очень-очень рано утром. И вместо того, чтобы пойти спать, Женя повёл меня гулять. Он теперь счастлив, как ребёнок. Улыбка ни на секунду не исчезает с его лица. Он каждую секундочку готов смотреть на меня. Мне кажется, он даже не спал в автобусе, а сидел и смотрел, как сплю я. И это мило. Ужасно мило. Потому что я ещё ни разу в жизни не видела человека, который был бы так счастлив. Но самое офигенное – это то, что самым счастливым человеком на Земле его делаю я. Я и никто другой. И это до одури приятно. Внутри всё переворачивается, когда я смотрю в его сверкающие глаза. Когда он нежно целует меня в кончик носа, забавно щурясь и морщась от радости. Когда он теребит меня за щёки, умиляясь. Когда аккуратно кладёт голову на моё плечо и тихо, даже с неким наслаждением вздыхает. Всё это вроде бы мелочи. Но… Ведь нужно уметь находить радости именно в мелочах, да? И я их нахожу. Нахожу и чувствую себя самым-пресамым, просто наисчастливейшим человеком на свете.
Выйдя из автобуса, Женя галантно подал мне руку. Улыбнувшись, я спустилась по ступенькам, и когда я встала рядом с Женькой, он сжал мою ладонь сильнее.
— Пойдём, погуляем? Смотри, какая хорошая погода.
Он смотрел мне прямо в глаза и весело улыбался. Не уверена, что он спал этой ночью, но по его лицу этого и не скажешь. Он был настолько бодр и активен, как будто проспал целую неделю и накопил столько энергии, что теперь не знает, куда её вообще девать.
Я только и успела, что открыть рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, но Влад сонно и лениво меня перебил, устало вытаскивая сумки из багажника.
— Ребят, у нас концерт через два дня и…
— Мы ненадолго, – Женя даже не дал ему договорить. Он забавно рассмеялся и, держа меня за руку, быстро пошёл прочь от автобуса и уставших, а теперь ещё и возмущённых парней. Я слышала, как они что-то бубнили по поводу того, что мы бросили их одних разгружать автобус, а сами ушли. Но Милько шёл настолько быстро, что я не успела толком ничего расслышать.
— Жень, ну куда ты так бежишь? – смеясь, спросила я, кое-как поспевая за ним. Он не отпускал мою руку ни на секунду. Будь его воля, он, кажется, пришил бы свою ладонь к моей, чтобы не расставаться навеки.
— Я ужасно голодный, поэтому мы бежим есть.
— Дак надо было остаться дома, и поели бы.
Мы резко завернули за угол, что меня аж немножечко занесло. Удивительно, но на улице практически не было людей. Это очень даже кстати, потому что Женя идёт настолько быстро, что мне не всегда удаётся разглядеть дорогу. Это словно гулять с собакой, которая тянет тебя изо всех сил за поводок, а ты с трудом успеваешь за ней бежать. Да простит меня Женя, что я сравнила его с этим чудесным и прекрасным животным созданием, но другой аллегории я предложить не могу.
— Жень, ну не беги ты так! – взмолилась я, и он резко остановился, что я непроизвольно врезалась в него, уткнувшись носом прямо в эту огромную, мускулистую грудь.
Я подняла голову и возмущённо посмотрела на него. Вернее… постаралась. Но, чёрт, как же мило и классно он улыбается. При одном только взгляде на его улыбку, я моментально забываю обо всех обидах и сама начинаю улыбаться, как дурочка.
— Я люблю тебя, – сказал он, смотря мне прямо в глаза. Положив руки мне на щёки, он аккуратно поцеловал меня в губы, но через секунду тут же отстранился, не дав мне даже шанса ответить. – Дома полно людей, пусть они и не чужие, но всё равно я хочу побыть с тобой наедине. Только ты и я.
Я смущённо улыбнулась, опустив взгляд и всё ещё чувствуя на своих уже полыхающих щеках Женины холодные ладони. Неожиданно его живот дал о себе нам знать. И, переглянувшись, мы с Женей негромко рассмеялись.
— Точнее… ты, я и мой живот.
Я засмеялась ещё сильнее, уткнувшись носом ему в плечо, и обхватила спину руками, почувствовав на своей спине тепло его рук. Так мы простояли совсем недолго, ровно до того момента, пока Женин живот снова не заурчал.
— Теперь ты понимаешь, почему я так тороплюсь? – с усмешкой посмотрев на меня, спросил он. Я лишь кивнула головой, тихо рассмеявшись. Женя улыбнулся ещё шире, аккуратно щёлкнул меня по носу и снова взял за руку. И вот опять мы несёмся на всех порах по безлюдным питерским улицам.
А я счастлива. По-настоящему счастлива. И была счастлива всё это время, но этот чёртов страх снова обжечься не давал мне выпустить это маленькое счастье наружу. Оно теплилось где-то на самом дне моей искалеченной души и ждало момента, когда оно сможет вырваться наружу. Спасибо тебе, Женя, что всё это время был рядом со мной и помогал моему маленькому счастью избавиться от страхов и выйти в люди. Ты сделал меня самой счастливой, и я обещаю, что тоже сделаю тебя самым счастливым человеком на планете Земля. Нет, даже ещё счастливее. Ты будешь самым счастливым человеком на всём белом свете, да даже на чёрном! Ты будешь самым-самым-самым счастливым, даже счастливее меня! Хотя, насчёт последнего я бы поспорила… но всё равно. Я тебе обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы ты никогда не разочаровался в своём выборе. А всё лишь потому, что ужасно тебя люблю и никому и никогда в жизни не отдам. Пусть только попробуют сунуться, мы с Саней им устроим!
Не понимаю, куда в Женю столько влезает. Вроде бы такой маленький, а ест за троих. За троих, таких как я. Я лишь смогла запихнуть в себя мороженое, которое всё равно Женька тоже прибрал к рукам. Я, говорит, только попробую, только одну ложечку. Ага, эта его «одна ложечка» растянулась на половину креманки. А когда я уже перестала верить в его «одну ложечку только», он воспользовался другим хитрым способом. Давай, я тебя покормлю, говорит. Ну я и согласилась, ведь это так мило. Он забрал у меня ложку, взял в неё мороженое понёс её к моему рту и… и в последний момент резко засунул её к себе в рот. Ну зашибись, поела мороженое! И ведь на него ещё и не обидишься. Он тут же начинает улыбаться, обниматься, что я сразу же ему всё прощаю. Даже съеденное мороженое.
Потом он повёл меня гулять по Питеру, говоря, как он красив без людей. Ага, и без снега, добавляла я. Но нам всё же удалось найти небольшой сугробик снега. И знаете, что мы с ним сделали? Снеговика-а-а. Да. Семнадцатилетняя беременная Тоня и двадцатилетний ребёнок Женя. А когда он был готов, Жене стало жалко маленького снеговишонка, и мы забрали его с собой. Но по дороге он растаял, прямо на руках у Жени, и теперь в Питере совсем нет снега. Потому что последний превратился в снеговика и растаял. Женя очень огорчился, даже перестал разговаривать, что мне пришлось его веселить, щекотать, спрашивать, что мне сделать, чтобы ты улыбнулся, а он и говорит, поцелуй меня. Ну я и поцеловала, и он тут же развеселился, как будто мы и не теряли снеговика вовсе. И тогда мне стало грустно и обидно, что он воспользовался снежным малышом в своих корыстных целях. Ну и тут уже Милько пришлось уговаривать меня улыбнуться. Но это не составило большого труда. Потому что он опять начал щекотаться! Он вечно щекочется, когда не знает, что делать. Как говорится: в любой непонятной ситуации начинай щекотать собеседника.
Вернулись мы ко всем только во втором часу дня, если учитывать, что приехали в Питер примерно в восемь утра. У Жени сна ни в одном глазу, а я чуть ли не падаю прямо на асфальт. Один раз я даже чуть не упала, когда случайно закрыла глаза дольше, чем на три секунды. Наверное, именно поэтому Женя тащил меня на своей спине полдороги. И я, удобненько устроившись на его плече, чутка закимарила. Надеюсь, что хоть не храпела.
Дома была просто гробовая тишина, что совсем не характерно для «нервной» квартиры. Мы тихо разделись, так и не нашли свободную комнату, поэтому легли вместе с Тошиком на огромной кровати, где он один развалился, раскинув руки и ноги в стороны. Жека чуть не скинул его оттуда, на что тот лишь возмущённо что-то пробубнил и свернулся калачиком, натянув на себя одеяло. Я легла рядом с ним, даже не раздеваясь, и с трудом смогла отобрать у Ниженко хоть краешек одеялка. Я настолько устала, что даже не помню, как уснула.