Талисман. Сила притяжения

Тоня.       Прошла ещё одна продуктивная неделя, полная концертов и новых городов, и вот мы в Перми на три дня, и теперь наконец можно полежать в ванне и поспать на мягкой и удобной кровати в вертикальном положении, а не сидя. Сколько мы в туре, вы помните? Я, если честно, не очень. Мне кажется, что уже полгода дак точно, но, чёрт побери, мы в России только третий месяц. Уже начался ноябрь, скоро Новый год, а мы так и продолжаем колесить по всем городам этой огромной и необъятной страны. Я не хочу сказать, что мне не нравится, но… Неподготовленный организм требует спокойствия! Он также просит тёплой постельки, вкусной еды и горячей ванны. А ещё, чтобы от него все отстали, но принесли перед этим шоколадку! Иногда я буквально разрываюсь на части. Я то не хочу никого видеть, то рыдаю в подушку, что со мной никто не разговаривает, после того, как сама же выгнала всех из своего уголочка. У меня какое-то долбанное раздвоение личности. Похоже, гормоны всё же шалят. Главное, чтоб они там бунт не устроили.       А странные подарки так и продолжаются. Причём они появляются только тогда, когда мы останавливаемся в гостинице. Открываю дверь, а на пороге подарочек. В этот раз это был набор из шоколадок киндер в синеньком пакетике с надписью «Читай город». Меня, кажется, хотят откормить. Ну, или просто заботятся обо мне и хотят, чтобы я всегда была в хорошем настроении. Ведь шоколад поднимает настроение. Но ровно до того момента, пока ты не увидел на своём животе три лишних складки. А я беременна, поэтому всё уходит в ребёночка. Очередной бонус беременности.

***

      «Нервам» выделили место под репетиции перед концертом в том самом клубе, где они будут выступать через два дня. Мы сидим тут уже второй час, а парни минут тридцать пытаются да всё никак не могут сыграть песню «Давай качай». — Да, Маус, твою мать! – раз, наверное, в девяносто пятый крикнул Женя, смешно согнув ноги в коленках и снова выпрямив. Он такой забавный, когда психует. Прям невозможно налюбоваться. Мы с Саней только и делали, что смотрели на него заворожено, а потом тихо смеялись друг другу в плечо, потому что только попробуй издать лишний звук, как разъярённый Милько снесёт всё на своём пути. — Да что? Что? Ну что?! – дёрнув в руках свою любименькую чёрненькую бас-гитару, в тот же девяносто пятый раз возмутился Маус. Женька дёргает его с поводом и без повода. Бедняжка уже и не знает, за что ему влетает. А парень-то всего-навсего попадает под тяжёлую руку солиста. — Ну не пытайся ты взять эту несуществующую ноту в конце припева! Ну, нет её там, играй, как всегда играли, Маус, ёлки-палки.       Бас-гитарист лишь обиженно вздохнул, надув губки, и опустил голову. Женя кивнул Тоше, братишка отбил ритм, и они начали заново. Уже, наверное, даже я смогла бы сыграть эту песню без каких-либо проблем. Раз в пятидесятый они её наяривают. — Да чтоб тебя, долбанная струна! – психанул Женя, когда его гитара, а точнее струны, издали очень странный звук. Я присмотрелась, да и все остальные присмотрелись. Женя, внимательнее всех остальных, поднеся гитару практически к самому носу, разглядывал… Сейчас-сейчас, я не вижу, что там. Жень, да подвинь голову! Да в другую сторону, ну, Женя! Ох ты ж Господи… У него порвалась струна. Представляете? Не представляете? Это очень грустно. Грустно, когда у тебя рвутся струны. Особенно, когда у тебя нет денег на новый набор струн, и приходится довольствоваться пятью. А потом и четырьмя, а когда акустическая гитара, ставшая на время бас-гитарой, перестаёт быть и ей, то тогда-то ты и идёшь в магазин за струнами, покупая их на последние деньги. — У нас запасные, по-моему, закончились, – с сожалением сказал Влад. Я перевела растерянный взгляд на него, он пожимал плечами. — Твою мать, – злобно выдохнув, тихо сказал Женя, резко опустив гитару. – Значит, пошёл за струнами.       И, сняв с себя свою любимицу, он аккуратно, словно ребёночка, положил её на пол. — Ой, а можно мне с тобой? – оживилась я, соскочив с дивана.       Женя слегка удивлённо на меня посмотрел. — Со мной? — Ну да, – кивнула я. – Я хочу сок.       И, виновато улыбнувшись, я неуверенно пожала плечами. — Опять? – по-доброму усмехнулся он.       Я лишь отвела взгляд в сторону, скрывая свою улыбку. — Какой? Давай зайду, куплю, – предложил он, уже надевая куртку. — Да в том-то и дело, что я не знаю, какой!       Я тихо рассмеялась. Ужасное чувство, когда ты чего-то до одури хочешь, но не можешь понять, чего именно. Вот прям что-то так и хочется съесть или выпить, но ты, чёрт возьми, не знаешь! Что вот тебе надо, а, капризный, вечно чего-то требующий организм? — Тогда одевайся и пошли, – Женя тоже рассмеялся. Как, впрочем, и остальные. Они, вообще, часто смеются над выходками моего беременного организма. То ему сок захочется в три часа ночи, то беляш на вокзале, то обои попробовать в гостинице. Однажды я даже задумалась над тем, каковы Тошины палочки на вкус. Нет, это точно ненормально. Благо ребята меня вечно останавливают, а то не знаю, каким бы уже был список моих съеденных необычных и несъедобных вещей.       Я, счастливая и весёлая оттого, что наконец-то попью сок, побежала за курткой, которая висела на вешалке у двери, и быстренько её надела, наспех вытащив капюшон толстовки наружу, чтобы не мешался. — Осторожней там только, – посоветовал нам Влад, наблюдая за тем, как мы одеваемся. — Смотри, чтоб она чек не вздумала съесть! – засмеялся Тошик, на что остальные отреагировали дружным смехом. Я лишь натянуто улыбнулась, посмотрев на него. Ничего-ничего, твоя жена когда-нибудь тоже будет беременна, посмотрим, как ты будешь удерживать её от желания погрызть обои в пять утра.       Тихо посмеиваясь, Женя открыл дверь и пропустил меня вперёд, аккуратно подтолкнув в спину. Попрощавшись со всеми, мы с ним ушли от этих ненормальных, которые только и делают, что смеются над беременной девушкой. В этом вообще не я виновата, а ребёночек. Ну или гормоны, я не знаю, кто у них там главный. Я бы никогда в жизни не стала есть банан вместе с кожурой, но что-то подтолкнуло меня это сделать. И это «что-то» нагло захватывает весь мой мозг и разум, не давая мне даже шанс на защиту. Я уже давно перестала адекватно соображать. И все, кому не лень, этим пользуются, подкалывая меня и смеясь потом. Вот рожу, верну себе трезвый ум, и мы ещё посмотрим, кто будет смеяться последним.       У нас ушёл примерно час на то, чтобы доехать до музыкального магазина. Сначала мы не могли найти сам магазин, потом мы не могли найти, где мы находимся. И когда мы узнали месторасположение пунктов А и Б, мы наконец-таки сумели разузнать, как нам добраться от одного места до другого. Кое-как нам удалось отыскать остановку в этих потёмках, потом ещё минут двадцать ждали автобус, и за пятнадцать минут мы, наконец, добрались до магазинчика, в котором ещё проторчали около получаса, потому что этот гурман гитарных струн не мог определиться, что ему надо. Когда все эти мучения закончились, и Женя счастливый вышел из магазина со своими новенькими струнами, мы пошли исполнять мечту беременной девушки. Там я посмотрела на соки, повыбирала, подумала и поняла, что не хочу я сок, я хочу шоколадку. А Женя, добрейшая душа, купил мне целых две, простую молочную и с орешком, сказав, что одной мне может быть недостаточно, а если и достаточно, то он тоже не прочь съесть шоколадку, которую, между прочим, пооткусывал, пока мы шли до остановки.       На улице было немного прохладно. И моя осенняя куртка совсем не спасала меня от этого пермского холодного ветра. Пока мы стояли на остановке, чтобы вернуться на базу, путь до которой Женя нашёл в чудо технике двадцать первого века, я продрогла вся чуть ли не до костей. Поначалу я не показывала виду, но вскоре меня начало непроизвольно трясти. — Эй, ты замёрзла? – положив руку мне на плечо и заглянув в глаза, которые я уставила на асфальт, с заботой в голосе спросил Женя. Вот именно этого я и боялась. — Немного, – дрожащим голосом ответила я. Зуб на зуб даже не попадает от этого лютого мороза.       Женя быстро сориентировался и начал активно размахивать руками. Я посмотрела на него. А он уже практически снял куртку. Ну, Жень, не надо. Ты заставляешь чувствовать меня виноватой, перестань! Ну-ка оденься! Нет, не протягивай мне её, даже не думай. И не надевай её на меня, Женя! Ну сними. Ну, пожалуйста… — Жень, ты ведь замёрзнешь и заболеешь. — Мне болеть можно, – улыбнулся он, обнимая меня за плечи и придерживая тем самым на мне свою куртку. – А вот тебе болеть ни в коем случае нельзя. Тебе нужно беречь и себя, и малыша.       Улыбнувшись, я тихо вздохнула. — У тебя большая куртка, нам двоим хватит места.       Я слегка пододвинулась, чтобы Женя тоже мог залезть под свою куртку и не стоять на морозе в одной толстовочке. Вот заболеет, а я потом ходи и чувствуй себя виноватой. — Тогда мне придётся тебя обнять, – он постарался пошутить, чтобы скрыть своё смущение, которое мне всё равно удалось заметить. — Главное, что ты будешь в тепле, – улыбнулась я, прижавшись к Жене практически вплотную. Он неуверенно обнял меня за талию, накрыв нас обоих своей огромной тёплой курткой. А я, согнув руки в локтях и положив их Жене на грудь, уткнулась носом в его плечо, закрыв глаза и немного улыбнувшись.       Я люблю, когда ты меня обнимаешь…