Персона 4: Сердце всего. Часть вторая

             — О, Нару, доброго дня!       Рисе представляла из себя образчик очарования и радушия. Она приветственно помахала рукой Наруками, на что тот ограничился лёгким кивком.       — Документы подавать? — совершенно нейтрально поинтересовался он.       — Да! Ясогами! — улыбаясь, закивала Рисе. И тут же между делом бросила: — Ну, а куда ещё в этой дыре…       Её глаза изучили компанию ребят, перед ней собравшуюся. Губы начали бормотать:       — Нару, Грубиянка, Змея, Шкаф…       Каждый из команды Наруками, получив по прозвищу, скривился. Между тем, глаза Рисе остановились на последнем члене команды, которого она видела впервые — Ханамуре.       — О, а ты кто такой? — девушка, прищурившись, смерила его внимательным взглядом.       Тот обворожительно улыбнулся.       — Ханамура Ёске, приятно познакомиться! Я ваш самый преданный фанат, Риз! — парень шутливо отдал честь.       На лице Рисе тут же возникла скука.       — А, Рисанутый, — мрачно подвела она диагноз.       Сатонака и Амаги дружно фыркнули. Кониши залилась хохотом.       Девушка тем временем продолжала:       — Но, куда ж без этих сумасшедших, да, Нару? — и тут же переключилась на Наруками, к которому подбежала вплотную… вот прямо до неприличия вплотную.       Последний сделал шаг назад, соблюдая дистанцию.        Сцена разворачивалась перед входом в Ясогами, возле ворот. Всего полчаса назад идол явилась в школу, чтобы подать документы, и вот уже выходила наружу.       Собственно, поддержав предложение лидера, ребята решили подождать её на выходе. И нехитрая тактика себя оправдала: Рисе, заметив их компанию, значительно повеселела и прибавила шагу.       Ребята обступили её тесным полукругом. Девушка снова всех оглядела. Улыбнулась.       — Нару! И чем займёмся сегодня? Снова будешь меня… охранять? — сделала шаг к Наруками, норовя прижаться.       Тот сделал шаг назад.       — Да, Куджикава-сан, всё именно так, — парень натолкнулся на косой взгляд Ханамуры. — Только вот охранять вас буду не я, а он, — ткнул пальцем в товарища.       Тот сразу расправил плечи и выпятил грудь. Энтузиазм Рисе значительно поутих. Она тяжело вздохнула, глядя на Ханамуру как на кару Божью. Сам парень широко-широко улыбнулся и рассмеялся.       Кониши, парящая в небесах, покачала головой.       — Ой дебил…       Ханамура дёрнулся, как от удара тока. Наруками, ощущая, что ситуация катится куда-то не туда, поспешил вмешаться:       — Я решил, Куджикава-сан, что самолично займусь отловом негодяя, который… — он осёкся. — И поэтому я вас прошу: пусть мой товарищ вас посторожит!       Рисе надулась.       — Нару… — поморщилась. — М-м… — сморщила носик, глядя на Ханамуру как на противное насекомое.       Наруками сложил руки.       — Прошу тебя, Рисе!       Рисе расцвела.       — Ла-адно, всё для тебя, Нару-нару!       Сатонака и Амаги переглянулись друг с другом. У них на лице синхронно возникло отвращение. Канджи, стоя в сторонке, дремал, откинувшись спиной на ворота.       Ханамура просиял.       — Тогда, может, не будем терять времени, а, Наруками? — сердито фыркнула Сатонака.       Рисе сложила руки на груди и нахмурилась.       — Мне всё равно нужно зайти домой, защитники.       Ханамура вырос около девушки.       — Ваш личный телохранитель с вами, Риз!       Глаз Рисе дёрнулся сам собой.              — Значит, пока по нулям? Да, Майя? — Юкино, на той стороне телефонной трубки, тяжко вздохнула.       Майя возмутилась:       — То есть как это ничего, Юкки! Я тут, понимаешь, как пчёлка тружусь, узнаю всякие подробности!..       Босс Крутейшего покашляла.       — Майя, ты знаешь, что мне нужна интересная статья, которую все расхватают как горячие пироги.       — Ну Юкки!.. — топнула ногой журналистка. — Я тебе за три дня материал не рожу! Я только вышла на след истории!       Юкино помолчала. Вдумчиво произнесла:       — В конце месяца я заканчиваю приём статей. И мне очень нужен материал. Любой. Идея ясна, Майя?       — Юки-нее, хватит уже! Я эти три дня не в бирюльки играла! — Майя встала возле телевизора, вглядываясь в своё отражение. — Взрыв, приезд Риз, инабский маньяк — да тут событий больше, чем у нас в Сумару в криминальной хронике!       Юкино фыркнула.       — Про взрыв, конечно, интересно, но эту статью уже выпустили серьёзные издания, не нам туда соваться. А вот Риз… — Босс Крутейшего на той стороне взяла паузу. — Знаешь, а это наша тематика! Перехвати её до того, как перехватят другие!       Майя недовольно поморщилась.       — Юки, ты всерьёз считаешь, что она на это согласится? И это после всех тех усилий, что она приложила, чтобы сбежать от прессы?       Юкино цокнула языком.       — Но согласись, это был бы лучший вариант для нас, не думаешь?       Майя вздохнула и присела на кровать. Сняла обувь и забросила ноги. Улеглась на бок.       — Я понимаю, но тут всё зависит только от удачи, — перевернулась на спину. — И потом — я же тебе говорила, что мне кровь из носа нужно дать рекламу местной гостинице! — возмущению журналистки не было предела.       — А я тебе говорила, что мне нужна статья! Горячая! А не рекламное дерьмо! — Юкино взорвалась, перейдя на полурычание. — Ты понимаешь, что на карту поставлена судьба нашего журнала, и я не просто так согласилась оплачивать твой вояж в это захолустье! — она звучала как человек в невероятной степени бешенства.       Майя сжала пластиковую трубку телефона. Но что поделать, это был неизбежный разговор. Она рывком поднялась с кровати и уселась вертикально по-турецки.       — Маюдзуми-сама, — холодно и нарочито официально обратилась журналистка. Её лицо превратилось в восковую маску.       Ярость Юкино поутихла.       — Да, Амано-кун?       — Разрешите заметить, что времени вы мне давали месяц. И ни о каком «напишите статью за три дня» речи не шло, когда я сюда ехала. Я бы сказала, Маюдзуми-сама, это называется непрофессиональная, неадекватная постановка рабочего задания и нормальных сроков работы, которая сопряжена с использованием высокорискованных стратегий, которые, как известно, не всегда являются наиболее эффективным и оптимальным способом ведения бизнеса и планирования политики… — произнесла Майя на одном дыхании.       Повисло молчание, покуда обе стороны переваривали сказанное.       — Майя, всё, сдаюсь, хватит, — Юкино первой подняла белый флаг,       — Маюдзуми-сама, кроме того… — впрочем, казалось бы, простого факта капитуляции Майе было мало — она настаивала на контрибуции.       — Майя, я поняла. Сколько тебе надо?! — Босс пришла в отчаяние, судя по всему.       Журналистка позволила себе расслабиться.       — Вот так бы сразу, Юки-нее. А то статья, статья, статья…       — Майя… — Юкино снова начала закипать.       — Мне нужна неделя.       Молчание стало ей ответом.       — Майя, ты мне очень, очень и очень дорого обходишься, — буквально каждое слово она говорила так, словно выплёвывала. — Я хочу увидеть статью не позднее, чем утром первого июля. Это крайний срок, и то мы потеряем и деньги, и доверие. У тебя есть что-то, что оправдает такой риск?       Майя очень тяжело вздохнула.       — Я нашла важного свидетеля по делу взрыва, кроме того, сегодня попробую поговорить с семьёй Кониши. Но по делу Риз у меня нет совершенно ничего.       Юкино вздохнула. Помолчала с минутку.       — Короче. Я прямо сейчас начинаю искать, с кем и кому ещё мы сможем дать твою рекламную статью, а ты мне рожаешь, в муках и страданиях, Майя, интервью с Риз. Тебе всё понятно?       Майя кивнула.       — Да, мамочка, всё поняла, буду паинькой и сделаю всё в лучшем виде.       — Не подведи, Майя. На карту поставлено будущее, — с этими словами Юкино отключилась.       Майя отложила телефон и уставилась в потолок. Пробурчала:       — И как я тебе должна добиться интервью с Риз? Спасти её от покушения инабского маньяка? — ни к кому конкретно не обращаясь, бросила журналистка. Шумно выдохнула.       Со стороны двери раздались звуки. Майя откинула голову назад и обернулась.       — Ну что, Майя, наши планы?       Это была умиротворённая и на редкость миролюбивая Урара. Да — настолько мирной её точно журналистка не видела уже давно.       — Встречаемся со свидетелем, дуем в винную лавку Кониши, а дальше… — Майя положила руку на шею и помассировала её. — Как повезёт.       — Я нужна? — Урара подняла бровь.       — А ты как думаешь!              Путь до торгового района занял всего какие-то полчаса неспешного хода. Полчаса, за которые Наруками понял, что его терпение, до того обладавшее непробиваемой глубиной, начало потихоньку исчерпываться. Итак, посудите: Сатонака, которая всю дорогу пасла лидера со спины, точно бы пытаясь взглядом пробурить отверстие; Амаги, которая, ласково-ласково улыбаясь (от этой улыбки Наруками хотелось быть подальше), периодически косилась то на Рисе, то на самого лидера.       И конечно же, Ханамура и Риз, куда же без них. Парень был невероятно назойлив в своём желании понравится идолу: в ход шли факты биографии, различные интервью, названия альбомов и песен — всё это вызывало ощущение, что Ханамура решил повторить бомбардировку Дрездена на примере Рисе. Последняя же, по мере разговора, бросала всё более задумчивые и обещающие взгляды Наруками, которые тот предпочитал игнорировать.       — А уж ваш последний сингл — «True Story» и потом альбом… — Ханамура зажмурился и поднёс к лицу кулаки. — Это просто бомбически!       — Да? — улыбнулась Рисе. — Обычная студийная гадость, как по мне.       Лицо парня замерло в растерянности. Он нервно рассмеялся.       — Но там же… всё равно было много хорошей музыки?.. — сомнение в его голосе не уловил бы только глухой.       Рисе отмахнулась:       — Господи, да кому интересна такая попса… вон, брадайп! Это тема! — она хитро покосилась на Наруками и подмигнула тому.       — А-а… — Ханамура испытал фатальный перегрев «центрального процессора». Снова засмеялся невпопад. — В любом случае, я счастлив быть с вами знаком, Риз-сама!       Между тем, компания приблизилась к торговому району — южное окончание. Рисе что-то задумала — ухмылка и шаловливые бесята в её глазах как бы намекали, что сейчас будет жара… Она пристально посмотрела на Ханамуру, приблизилась, чуть ли не прижалась.       — А вот скажи мне… а какую песню я считаю моей самой-самой лучшей работой? — её глаза изучающе вперились в парня. И тут же она окинула взглядом всех, задержавшись на Наруками: — Вы тоже можете поучаствовать!       — А что будет победителю? — фыркнула Амаги.       — Горячий секс и поцелуй для героя… или героини, — съязвила призрак.       Сатонака и Амаги синхронно покраснели до стадии спелого томата, и, не сговариваясь, укоризненно уставились на Кониши. Та оттянула веко и показала язык. Ханамура просто положил руку на лицо и вздохнул. Наруками было даже лень реагировать.       Рисе, заметив эти странные реакции, вопросительно вскинула брови, но объясняться перед ней никто не спешил. По итогу она не придала им внимания.       — Секрет! — улыбнулась идол. — Ну что! Пробуйте!       — А сколько попыток? — поинтересовался Канджи.       Рисе задумалась.       — Пусть будет… одна. Да! — кивнула. — У каждого есть одна попытка!       — Я! Я буду первым! — чуть ли не подскочил на месте Ханамура, вскинув руку вверх.       Идол тяжело вздохнула и тяжело на того посмотрела. Затем улыбнулась.       — Что ж! Пробуй! — и тут же, в сторону, — Наверняка не угадает… фанбой озабоченный…       На лице парня промелькнуло возмущение, но он сдержался.       — Я ставлю на песню My Destiny! — он начал загибать пальцы: — она месяц держалась в чартах и хит-парадах, заработала несколько музыкальных премий и даже была переведена на английский язык!       Рисе поморщила лоб.       — Мадестини, мадестини… — бормотала она себе под нос. Её лицо озарило понимание. — А! Май дэстини! — кивнула. — Моя первая по-настоящему удачная песня…       — Ну?! — подобрался Ханамура.       — Неа, — помотала девушка головой. — Мимо! — хихикнула. — Да, многие считают, что это прям моя самая-самая песня, но я лично всегда считала её банальной и попсовой, — Рисе посмотрела на небо. — Я думаю, её больше за счёт рекламы популяризировали.       — А-а… — верный фанат Риз выглядел так, словно бы в него ударила молния. Он даже остановился на месте.       Рисе покрутила колечко из волос.       — Но лично я считаю, что от меня, как от исполнителя или автора песен, здесь ничего не требовалось. Мимо! — посмотрела на остальных. — Что ж! Какие ещё варианты?       — Я… пас, — повесила голову Сатонака. — Я такое просто не слушаю.       — Что? Совсем нет вариантов? — удивлённо посмотрела на неё идол, подняв брови.       — Ам… — пацанка почесала макушку. — Доро… хоро?       — Ха? — моргнула Рисе. — У меня разве была такая песня?       Как ни странно, выручил Канджи.       — А, «Хорохоро дородоро»! — воскликнул здоровяк. — Там ещё клип был классный! «Хоро-хоро, доро-доро! Твоею стану я! Доро-доро, хоро-хоро…» — напевал он, пританцовывая под одному ему слышимый ритм.       Рисе успела открыть рот, закрыть его, потом распахнуть снова:       — Нет, точно не этот бред! — в её голосе прозвучало нечто похожее на испуг.       Кандзи смутился.       — А мне песня нравилась…       Сатонака начала водить пальцами друг напротив друга.       — Да мне тоже… Хе-хе!..       Рисе скрестила перед собой запястья.       — Точно нет.       В этот момент они подошли к лавке тофу. Рисе побежала вперёд, затем резко остановилась на пороге магазинчика и обернулась назад.       — И всё-таки! Какая песня?       Ханамура всё порывался что-то сказать, но тут же сам себя одёргивал.       Амаги сложила руки на груди.       — «Потерянное святилище»?       — Э? — Рисе склонила голову набок.       Ханамура ударил кулаком об ладонь.       — «Лосто санкчюри»! — выкрикнул он.       — А, «Лосанчюри»! — идол важно закивала головой. — Это действительно хорошая песня… — в этот момент улыбка на её лице медленно завяла, пока она смотрела на Амаги.       Та ей ответила вздёрнутым подбородком.       — Нет, всё-таки не она, — процедила сквозь зубы. И посмотрела на Наруками: — остался только ты, Нару-нару!       Он прикрыл глаза. Какое-то время помолчал. Рисе, в нетерпении, закусила губу, переминаясь с ноги на ногу. Вся группа школьников (так само собой получилось) встала вокруг лидера следственной бригады полукругом — фактически, между ним и Риз было не такое уж большое расстояние, буквально на пару вытянутых рук.       — «My pain»? — он приоткрыл один глаз и взглянул на неё.       Глаза Риз расширились. Она замерла, уставившись на парня.       — Э? — моргнул Ханамура. Тут же раскрыл телефон и начал там что-то набирать. — Это из какого вообще альбома?       — А это не из альбома, — повернул голову назад Наруками. — Кажется… это малоизвестный… сингл?.. — он поднял глаза к небу.       Между тем, Рисе так и замерла на одном месте, не сводя с того взгляда и практически не двигаясь. Её губы задрожали. Дёрнувшись, она постучала себя по щекам и раскраснелась.       — А… я побежала! — и тут же смылась в просторе лавки тофу.       Ханамура продолжала отчаянно пытаться что-то найти.       — Да что это за песня такая?! — не выдержал наконец он, обвиняюще ткнув на Наруками.       Тот ничего не ответил и просто отвернулся.              — Куджикава-сан, добрый день.       Рисе моргнула, после уставилась на мальчика, сидевшего у неё в гостиной за столом. Нахмурилась и упёрла руки в боки.       — А ты… ты кто ещё такой?       Тот хмыкнул, после поднёс к губам кружку с зелёным чаем.       Рядом с ним лежало синее кепи. Да и вообще он как-то был… в синем. Бирюзовая рубашка, тёмные, с синевой волосы, но яркий жёлтый галстук.       — Я…       В этот момент его оборвали на полуслове:       — А, Рисе-чан, ты уже дома? А вот, к тебе тут гость пришёл, — с кухни показалась голова её бабушки.       Рисе кивнула, продолжая с интересом изучать мальчика. Её взгляд уставился на шею. Она прищурила глаза. Бабушка продолжала:       — Широгане-кун сказал, что это что-то важное. Но поскольку тебя не было, я решила его накормить…       — Да, спасибо, бабушка. Я переговорю с ним.       Бабушка понимающе покивала головой, затем скрылась на кухне. Рисе улыбнулась.       — Значит, Широгане-кун, да?       Тот покраснел и отвёл взгляд в сторону.       — Да. Наото. Широгане Наото, если позволите.       Щёки мальчика горели.       «М-м, а он такой милашка!» — против воли подумала Рисе. — Так и хочу затискать… Не уровень Нару, конечно, но блин, тоже очень милый! Такой миниатюрный, не то что этот слон!»       — Куджикава Рисе. Можно просто Рисе, — помахала она рукой. Затем присела на подушечку возле стола и внимательно заглянула в тёмные глаза этого милашки. — Что вы хотели? Автограф? — она уселась по-турецки, что можно было бы назвать… наглым. Да ещё и чуть подалась вперёд.       Мальчик закашлялся. Затем осторожно начал:       — Куджикава-сан…       — Блин, почему меня никто не хочет называть Рисе?.. — не церемонясь, оборвала она и бросила точно бы в сторону. — Даже Нару-нару, бака…       Наото помрачнел при этих словах и громко поставил чашку на стол, заставив Рисе вздрогнуть.       — Вот как раз об этом я бы и хотел с вами поговорить, Куджикава-сан.       Рисе напряглась и нахмурилась. Былая расслабленность пропала из её позы. Она распрямила спину.       — Да? — из голоса исчез всякий намёк на игривость.       — Я бы не советовал вам водить дружбу с ним и его компанией.       «Да за кого он себя принимает?!»       Рисе исподлобья посмотрела на мальчика, который внезапно перестал быть хорошеньким в её глазах. Её губ коснулась дежурная улыбка, которой она провожала надоедливых фанатов:       — Широгане-сан, думаю, я бы и сама разобралась, с кем мне стоит общаться, с кем…       Широгане покачал головой.       — Нет, вы не понимаете. И никто в этом городе этого не понимает! — напор, с котором он это сказал, заставил Рисе вздрогнуть и податься назад.       — Простите? — моргнула она.       Мальчик вздохнул. Приложился к кружке с чаем.       — Позвольте быть откровенным: Наруками Юу, прямо или косвенно, замешан в деле об исчезновениях.       Рисе склонила голову набок.       — Нару-нару?.. — подняла глаза к потолку. — Не, ну он конечно странный и обаятельный, немного тугодум, таскается с кучей чудиков, но чтобы так… — она сложила руки на груди, морща лоб. Помотала головой. — Нет, я вам не верю! Нару-нару — хороший!       Широгане положил руку на лицо.       — И вы попали под его чары… — он скрипнул зубами. — Ублюдок…       На лице Рисе появилось возмущение. Она шумно втянула воздух носом.       — Как вы вообще посмели о нём такое сказать! — она подскочила на ноги. — Наруками Юу — это… — Рисе почувствовала, как её щёки начинают гореть, а слова — путаться в голове. — Он… он хороший! — наконец нашла, что сказать она.       «Мо-о, ну как так можно, Рисе!.. Ты же не какая-то влюблённая дурочка!» — сама себя в мыслях одёрнула девушка.       Широгане вздохнул, нахлобучил на голову кепи и поднялся на ноги. Отряхнул брюки.       — Куджикава-сан, я прошу прощения за свою грубость… — во взгляде, который он ей кинул, читалась сталь. — Но моё дело — вас предупредить. Засим я удаляюсь, — и, поклонившись, направился в прихожую обуваться.       Рисе, оскалившись, погрозила кулаком вслед мальчику. Затем стукнула им об пол.       — Да что случилось с этой Инабой?! Почему меня здесь все хотят о чём-то предупредить?!       В это время, бабушка показалась с кухни с подносом еды. Окинула помещение взглядом. Покосилась на Рисе и прищурила глаза.       — А Широгане-кун уже?..       Девушка кивнула.       — Он сказал, что ему надо спешить. Да, — глаза Рисе мгновенно прилипли к подносу.       Бабушка, покачав головой, развернулась обратно.       — Эй, а еда, бабушка!       — Проглотка, — фыркнула та, после чего, всё же, занесла и поставила оный на стол.              Когда Рисе вышла наружу, её уже ждали: Шкаф, разминавший кулаки (ками-сама, какой же он страшный!), Грубиянка и Змея, о чём-то жужжащие и шипящие между собой (заметив, что она вышла, они тут же смолкли, сверля её взглядами). Разумеется, был там и Нару, беседовавший с Рисанутым… Мдя, последний, как только она появился, тут же вырос перед ней, просто по волшебству.       — Ну, как я выгляжу? — улыбнулась Рисе, закружившись вокруг своей оси. Её взгляд скосился в сторону Нару.       Рисанутый чуть не потёк слюной.       — Это шикарно, Риз-сама! Вы просто божественны…       — Разоделась тут… — пробурчала Змея, не отрывая взгляда от её лука.       «Завидуй молча… Глупая», — фыркнула себе под нос Рисе, вздёрнув подбородок.       Да, она расстаралась на этот раз. Конечно, больше не для этого, который стоял сейчас перед ней чуть ли что не тёк (или как это у парней работает?). А Рисе постаралась: босоножки на высокой платформе, коричневые брюки и светло-розовая воздушная кофта с оборками. Рисе даже не поленилась распустить волосы и нацепить солнцезащитные очки — так по-летнему и казуально она не появлялась ещё не перед кем!.. Ну, если не считать фотосетов, разумеется.       И да — своей цели девушка достигла — Нару-нару всё же посмотрел на неё. Изучил наряд.       — Вам идёт, Куджикава-сан, — кивнул и улыбнулся.       Рисе, в порыве затопившей её радости, ответила ему тем же. И тут же она вспомнила один нюанс, который мигом развеял атмосферу лёгкости.       — Ну что, идём, Риз-сама?       «Нюанс», казалось, просто светился от счастья. Эм…       Рисе вздохнула и снова с надеждой посмотрела на Нару. Тот покачал головой, покуда перед ним, не сговариваясь, выросли, точно бы стена, Змея и Грубиянка.       Девушке только и оставалось, что скосить глаза… на это недоразумение, да. На эту глубочайшую ошибку природы. Не то что её Нару-нару!       — Да, конечно… как вас зовут? — она мило-мило захлопала ресницами.       Парень засмеялся.       — Ханамура Ёске! Лидер лично преданной вам ячейки фанатов в Инабе!       «И мне этого дебила слушать ве-есь день… Нару, будешь должен», — покивала своим мыслям девушка.       И, идя друг с другом, они направились на совместное… свидание.              — М-м. Значит, вы говорите, что в какой-то момент ощутили… что-то тёмное, да? — Майя быстро делала пометки в своём блокноте.       Урара, позёвывая, держала в руке телефон в режиме записи. Разумеется, было взято разрешение.       Их компания стояла где-то возле храма Инари в Инабе, возле дороги, которая шла ему параллельно и переходила в собственно торговый район, северное окончание. Здесь было малолюдно — этот участок вообще не пользовался популярностью, и именно поэтому подошёл для частной встречи. Кафе было забраковано по просьбе самого опрашиваемого. Поэтому и приходилось так — на лету, спиной облокотившись на стенку какого-то здания. Почта, кажется?..       Паренёк в очках в белой рубашке закивал головой. Поморщился.       — Знаете, у меня складывается впечатление… — парень шумно вздохнул. — Что кто-то пытается это стереть из моей памяти.       Карандаш Майи замер.       — Простите?..       Тот рассмеялся.       — Я, наверное, просто схожу с ума…       — Да, парень, таблетки пить на… — Урара осеклась под ледяным взглядом подруги.       Майя подняла глаза и изучающе посмотрела на Тацуяму Ичиро — единственного свидетеля «Большого взрыва в Инабе». Чего только ей стоило на него выйти — уму непостижимо! И если бы Доджима случайно не обмолвился, что он вообще существует…       — Тацуяма-сан.       Тот посмотрел на неё в ответ.       — Я вам верю. Верю, что вы не плохой человек. И верю в то, что вы видели и чувствовали.       Он замер, неверяще распахнув глаза.       — Вы… правда верите?..       Майя кивнула. Прижала блокнот к груди. Её лицо, до того расслабленное и заинтересованное, сейчас стало серьёзным; точно бы она постарела на глазах. Урара поёжилась и сделала шаг назад.       — Я вам верю. Потому что… — она поджала губы и смолкла.       Тацуяма подался вперёд.       — Потому что сама когда-то была в похожей ситуации, — она заглянула ему в глаза и улыбнулась. — Простите, большего сказать не могу. Но я вам верю… Всем сердцем.       Парень помолчал. Снял очки с носа и начал судорожно протирать их салфеткой. И тут он вздрогнул.       — Амано-сан, я ведь почти забыл!       — Э? — Майя в этот момент снова навела острие карандаша на блокнот. Подняла взгляд.       — Тот взрыв! Перед ним Амаги сказала… — парень поморщился и положил руку на лицо. — Что-то на «П». Па… По…       Урара и Майя переглянулись.       — Пе…       Слово, которое он пытался сказать, точно бы застряло у него в горле. Он весь напрягся, пытаясь выплюнуть его…       — Персона!       С громким шлепком блокнот Майи упал на асфальт. Карандаш, который она выпустила из рук, покатился на проезжую часть. Урара, едва не выронившая телефон из рук, но вовремя поймавшая его у земли.       Женщины уставились на парня, как на привидение. Тот, отметив их реакцию, нервно рассмеялся и отвёл взгляд в сторону.       — Да, понимаю, звучит странно…       Урара вздохнула, затем кивнула на телефон.       — Мне прекращать запись, Майя?       — Да, достаточно.       Журналистка вышла на проезжую часть, подняла карандаш, элегантно усевшись на корточки. Затем взяла блокнот из рук подруги. Отряхнула его, с какой-то долей грусти посмотрев на пыльные разводы на бумаге.       — Что ж, мы благодарим вас за интервью, Тацуяма-сан! — поклонилась она школьнику.       Тот кивнул и ответил тем же. Затем, подняв с земли сумку с учебниками, отправился прочь от торгового района.       Майя ещё долго провожала его взглядом. Затем обернулась на Урару. Бунтарка выглядела так, словно бы она только что прожевала и проглотила целый лимон. Настолько грустным, печальным и выразительным было её лицо.       — Отпуск, Майя. Отпуск, — в её голосе звучала горечь, смешанная с обвинением. — Кто-то обещал мне нормальный отпуск…       Майя отвела взгляд.       — Прости, Урара.       Повисло молчание. Урара потянулась, после чего размяла кулаки.       — Ладно, что уж поделаешь. Но тогда, эти детишки…       Журналистка перелистнула блокнот куда-то назад, затем вписала туда новый кусочек информации.       — Как я и думала. Они все — персона-юзеры. Но меня больше не это беспокоит…       — М-м? — Урара подняла бровь и скосилась на Майю.       Та перелистнула вперёд, на ход допроса.       — Меня больше смущает тот загадочный сайт, с которого всё и началось, — она вонзила острие в бумагу. — Загадочный сайт, на который нельзя попасть, если не получить приглашения…       Урара сплюнула.       — Эта парочка опять шалит, что же ещё.       Майя прикрыла глаза.       — И вот это меня больше всего напрягает…       Бунтарка хрустнула шеей, проводив взглядом проехавшую одинокую машину.       — Какие планы, Майя?       — Кониши, — не задумываясь ответила журналистка. — Поговорим с семьёй погибшей девушки, может, найдём какие-то зацепки, которые пропустили другие.       Девушки, переглянувшись, направились в сторону торгового района. Благо, было недалеко.              Ветер был холодный. Жестокий. Со свистом проносясь сквозь город, он задувал в окна и ставни. Даже норовил тот сбить с ног, если встречался с человеком. Хотя, что удивительно, выглянуло жаркое слепящее летнее солнце. Это было странное сочетание: ветрено, пасмурно, жарко и солнечно.       Может быть, и не лучший день, чтобы гулять с девушкой на свидании — и всё же именно это и происходило. Ханамура и Куджикава. Идол и её преданный фанат.       Они находились возле заливных рисовых реки Тацуме. Вернее, возле той части города, которая плавно переходила в набережную. Ветер покачивал растения, заставляя их трепетать. Вода, текущая плавным потоком, то ускорялась, прогибаясь под порывами ветра, то снова замедлялась то своего обычного журчащего потока. Птицы, бабочки, насекомые, в кустах даже мелькнул рыжий грязный куцый хвост — округа дышала жизнью полной грудью.       Лицо Рисе было задумчивым. Задумчиво-грустным. Солнечные очки, натянутые на глаза, добавляли к её образу некую отстранённость или загадку, даже холод.       — Риз-сама… — протянул Ханамура, посмотрев на девушку.       Та устало вздохнула и приспустила очки.       — Если уж мы на свидании — «Рисе» вполне достаточно, — голос девушки звучал устало, но при этом на её устах появилась улыбка. Разве что вымученная. — В конце концов, какое это свидание, если мы не опустим эти ненужные суффиксы?       Солнце в очередной раз показалось из-за туч. Его яркие лучи высветили силуэт парня. В авроре, короне из золота он смотрелся юным и прекрасным принцем, одетым в свою мантию из чёрной ткани. Да даже его обычное, самое обычное выражение лица обрело благородство — ещё бы он так не зажмурился от света.       — Конечно… Ри… Рисе.       — Да, так лучше.       Впрочем, Рисе была слишком раздосадована самим фактом того, что она пошла с этим Рисанутым на свидание, чтобы вообще обращать внимание на внешность. Ей хотелось одного: чтобы эта мука, как она окрестила её в своём мозгу, как можно скорее закончилась.       Он шёл с ней рядом, не пытаясь взяться за руки, касаться неудобных мест или иным образом ворваться в её личное пространство — она оценила это, правда — не всякому фанату, оказавшемуся в столь опасной близости от объекта обожания, могло бы хватить силы воли не воспользоваться таким положением. С другой стороны, слепого обожания было хоть куда. Уж за своё недолгое бремя славы Рисе очень хорошо успела уяснить, как глядят те, кто поглощены страстью фана.       — Я так счастлив… — внезапно сказал он, щурясь и косясь на девушку.       — М-м? — та приспустила очки, повернула голову вбок и наклонила её.       — Я всегда думал, что вы… ангел, Рисе, — в его голосе зазвучала высокая патетика. — Ваш голос, ваши песни… они такие трогательные! — сладость так и лилась с каждой фразой, напоминая мёд.       Рисе вздохнула и поправила очки обратно.       — Скажи… Ё… Ё… — она поморщила лоб.       — Ёске! — выпалил Ханамура.       — Да, Ёске…       Порыв ветра ударил сплошным потоком, подняв ворох листвы, сухие травинки и немного капель воды, оставшихся после ночного ливня. Он обдал девушку, заставив её волосы развеваться сзади, а воздушную кофту трепетать, из-за чего наружу показался кусочек оранжевого бюстгальтера… Парень, заметив его, тут же отвёл взгляд в сторону.       — Ксо, да что тут с погодой творится! — выругалась Рисе, которая быстро схватила себя за плечи.       — Да, этот год богат на события, — нервно хихикнул парень.       Девушка подарила ему прожигающий взгляд.       — Мо-о, только они все какие-то мрачные… — зло протянула она.       Ханамура замахал руками перед собой.       — Да, ха-ха… мрачные… — улыбка на его губах подугасла. — Семпай…       Рисе навострила ушки и приспустила очки.       — Семпай? Что ты имеешь в виду?       — Да, вам не будет это интересно…       Рисе склонила голову набок.       — Но мне уже интересно!       Ханамура натянуто улыбнулся.       — Вы… точно хотите это знать?..       — Хочу, хочу! — топнула Рисе ногой.       — Ну…       Парень остановился. Затем посмотрел в сторону шумящей реки. Рисе, так получилось, стояла со спины.       — Моя… девушка. Умерла.       Девушка, услышав это, замерла. Её сердце пропустило удар.       — Семпай… она стала жертвой. Школьница…       — Кониши… Саки?.. — сморщила лоб Рисе.       Ханамура кивнул. Ветер снова зашелестел травой, взлохматив волосы парню. Он сглотнул.       — Семпай… семпай… — и тут же вздрогнул, вспомнив, что он не один. Обернулся и нервно засмеялся. — Прости, прости! Я… испортил всё, да?..       Рисе подняла глаза к небу и приложила большой палец к уголку губ.       — Ну, сравнивая с Нару-нару, ты всё-таки выиграл немного очков в моём личном зачёте.       — Э? — моргнул Ханамура.       — Во всяком случае, твоя трогательная история немножко растопила моё сердечко. Буквально на полбалла.       — Пол… балла?.. — открыл тот рот.       Рисе кивнула.       — Во всяком случае, это не самый отстойный способ пикапа, который я видела.       Ханамура выпучил глаза, широко распахнув рот.       — Пи… капа? — едва выдавил он из себя.       Девушка развела руки в стороны.       — Ну, клеить грустными историями о прошлой любви меня уже пару раз пытались.       На лице Ханамуры возникло возмущение.       — Это не!.. — парень яростно махнул рукой, раскрасневшись. — Семпай на самом деле умерла!..       — Ну, то, что она умерла, ещё не значит, — многозначительно подняла Рисе палец, — что ты на самом деле был её парнем.       Ханамура, сжал кулаки и улыбнулся. Вернее — оскалился.       — Рисе… это правда. Я — её парень!       — Да ну? — Рисе подняла очки на лоб. — Просто ты не похож на парня, который хоть каплю грустит, что его девушка умерла.       — Но я!..       — Подожди, не перебивай, — выставила перед собой девушка ладони. — Смотри: ты клеишься ко мне. Так?       — Но вы же… Я твой фанат, ты…       — Клеишься, да? — она уставила на него строгий взгляд.       Тот кивнул и поджал губы.       — Вот. Дальше, — она подняла два пальца. — Ты не похож на человека, у которого хоть раз была девушка.       — А вам это откуда знать… — отведя взгляд в сторону, процедил Ханамура.       Рисе покраснела.       — Слушай! Я, может, и сама… — она начала бурчать себе под нос. — Не важно! Я могу на глаз отличить… — она начала тяжело дышать, —…ДиТи от не ДиТи. Да.       Ханамура попунцовел до самых корней волос, уставившись на Рисе. Та же показательно отвернула свою алую головку в сторону.       — И… в чём… как…       — Знаешь, это чувствуется. Да, чувствуется! — яростно закивала девушка. — Вот смотря на тебя, я не чувствую, что ты хоть… даже… — она стала ещё краснее. — Целовался. Да.       Повисло донельзя неловкое молчание.       — Рисе… вы… — у Ханамура дёргался глаз. — Пошлая.       Теперь возмущение появилось на лице Рисе.       — Во всяком случае… — ловила та воздух ртом, — это лучше, чем использовать чью-то смерть, чтобы клеить девушек!       — Да как вы смеете оскорблять память семпай! — ткнул в девушку пальцем парень.       — Да как смеешь её оскорблять ты! — не осталась Рисе в долгу. — Да ты её даже не ценил!       Ветер вновь пронёсся сквозь эту парочку. Солнце, до того ярко светившее, снова скрылось в облаках.       Они стояли друг напротив друга — как противники. Оба напряжены, оба раскрасневшиеся и злые.       — Это я не ценил? Да семпай была!.. — выпятил грудь вперёд Ханамура.       Рисе вздёрнула подбородок.       — Ха! Готова поклясться, она встречалась с тобой из жалости!       От этих слов парень замер, точно бы мешком огретый.       — Ты…       — Что «я»? Да будь я твоей девушкой и увидев, как ты пускаешь слюни на идола — я бы оторвала тебе… — Рисе замялась, подбирая слово и сверкая глазами. — Ботву и стручок! Озабоченная псина!       — А ты — мелкое гадкое хамло!       Рисе ахнула.       — Да ты!.. — её глаза бешено метались по сторонам. — Да не будь это просьбой Нару, сдался бы ты мне!       — Рисе, которую я знал и помнил, — зло процедил Ханамура, — Милый и сострадательный ангел!       Девушка стихла. Опустила взгляд.       — Вот оно значит как. «Ангел».       Ханамура сжал кулаки и кивнул.       — Да! Ангел!       Рисе скрипнула зубами. Затем сделала шаг вперёд.       — Ангел, значит…       Ханамура напрягся. Приготовился… к чему-то.       — Вы, — она сделала шаг. — Ты, — её голос звучал низко и глухо. — Фанаты, — её рука сжалась добела. — Меня, — мгновенно завела руку за спину. — ДОСТАЛИ!       Её ладонь выстрелила как пуля, мгновенно достигнув щеки парня. Когда собиралась добавить вторую пощёчину, тот уже вышел из анабиоза и перехватил сначала одну руку, затем другую.       — Пус… ти! — на раскрасневшемся лице девушки было видно слёзы.       — А ты не распускай тут руки! — крепко сжимал запястья парень. — Не я это начал!       — Не ты… — она хмыкнула. — Не ты, значит, да?! А кому вообще было нужно это грёбаное свидание?! Может мне, да?!       Она пыталась вырвать руки. Ханамура резко оттолкнул их, в итоге та качнулась назад, после чего, потеряв равновесие, упала на пятую точку. На её лице, с дорожками слёз, так и застыла обида.       Ханамура потрогал горящую щёку, сплюнул, а потом сунул руки в карманы брюк и хмуро посмотрел на Рисе.       — Знаешь, а я ведь действительно думал, что все те фанаты, которые про тебя пишут гадости на форумах — просто кучка обозлённых дебилов.       Рисе всхлипнула. Затем зло ответила:       — Да, простите, что не оправдала ваших надежд… — начала подниматься с асфальта. Отряхнула брюки. Посмотрела на парня. — Я — не ангел, который спустился с небес, чтобы утешать растроенных, гомен! Я — человек! Я — Куджикава Рисе! И вы меня достали!       Ханамура отвернулся.       — Ну тогда и иди, если я тебя так «достал». Иди! — рявкнул он. — Иди к своему «Нару-нару»! — пропищал он последнее слово с ненавистью. — И что вы только в нём находите…       — Потому что он хотя бы достаточно деликатен и проницателен! В отличие от тебя! Идиот!              …а солнце тем временем окончательно скрылось за тучами, подарив прохладу, полутень, лёгшую на реку серым отражением в журчащей воде. И вода бежала, бежала, смеясь, переливаясь и расходясь волнами. Всякая река бежит в море… чтобы там, растворившись, однажды испариться, нагретая лучами великого Солнца. И чтобы потом, взлетев в небеса, опасть дождём.       Который, вновь воспарив, станет новым дождём… рекой… или туманом.