Концепция неверности

      Приготовления к свадьбе шли своим чередом. Бервальд впервые за очень долгое не испытывал чувства неловкости от направленных на него многочисленных взглядов. Чужое внимание просто не заботило его, хотя весь офис шептался о том, что директор в скором времени женится на новенькой работнице, перспективном дизайнере. Отношение к этой новости было неоднозначным. Подавляющее большинство работников радовалось за бывшего всегда одиноким Оксеншерну, который нашел себе такую хорошую девушку, кто-то, правда, шептался о том, что это полнейшее безумие — жениться на малознакомой девушке.       О том, что со свадьбой не стоит спешить, говорил так же Лукас, который явился однажды на работу к лучшему другу. В тот день Тара, спешившая на учебу, вручила ему свежеиспеченные кексы с собой работу, а после тепло улыбнулась и поцеловала в щеку. Этот жест тогда очень сильно подействовал на Бервальда. Казалось, будто ток прошелся по телу, заставляя вздрагивать всем телом.       Он словно был в прострации. Кексы были вкусными, но Оксеншерна был слишком задумчив, чтобы оценить это по достоинству. Он думал о том, что даже ни разу не целовался еще с девушкой, которая скоро станет его женой. Он думал об этом, разумеется думал, но природная скромность снова и снова брала верх, едва Тара оказывалось рядом. С Лукасом все было проще — он сам буквально кидался на него, заражая своей порочностью и напоминая в который раз о том, что между ними нет отношений или обязательств. И потому все было просто. Словно ни к чему не обязывающая прогулка или вечерняя посиделка перед телевизором, не более того.       С Тарой было куда сложнее. Она не была развлечением или девочкой на пару ночей. Она была любимой девушкой, с которой Бервальд хотел построить настоящую семью. Именно поэтому и секс у них должен был быть особенным, да и поцелуй, наверное, тоже. Это осознание еще сильнее напрягало Оксеншерну. Будет ли правильно требовать от Тары близости сейчас? Может, она к этому еще не готова? Может, ей еще надо привыкнуть к Бервальду? Он бы не хотел давить на нее, пугать ее чем-то. Напротив, мужчина хотел, чтобы Тара знала — она ему ничем не обязана. Она не должна ради него делать то, что ей не хочется или неприятно ей.       Именно об этом и думал Оксеншерна, когда секретарша сообщила ему о приходе друга. С момента их предыдущей встречи прошел месяц. Все это время подавшие заявление Бервальд и Тара готовились к свадьбе. Девушка сообщила своим матери, отцу и брату (единственной родне) и те в скором времени должны были приехать. Оксеншерна уже решил, в каких комнатах их устроит и как обеспечит потенциальным родственникам максимальный комфорт. В запасе был еще целый месяц, торжество было запланировано на первый день весны.       — Ну, здравствуй, друг, — хмуро поздоровался Лукас, оказавшись в его кабинете.       Как бы сильно не убеждал себя Бервальд в обратном, он безумно скучал по другу. У него не было человека ближе.       — Здравствуй.       Бондевик огляделся. Кабинет Оксеншерны совершенно не изменился: все тот же аскетичный минимализм во всем, темные жалюзи на окнах, темно-синий диванчик в углу, многофукнциональный рабочий стол и мощный компьютер. Бервальд не любил лишних вещей, предпочитая, чтобы рядом было только все необходимое.       Когда-то Лукас часто бывал в этом кабинете. В один летний день он разозлился на Хенрика и примчался сюда с бутылкой виски, украденной у все того же Хансена. Они пили до тех пор, пока не стемнело и последний работник не покинул офис, а после самозабвенно трахались на этом вот рабочем столе от "Икея", так что он едва не рухнул. А на следующее утро Бондевик, проснувшись на диванчике в объятиях Бервальда, получил кучу сообщений от Хенрика, искавшего его всю ночь. Отсосав напоследок лучшему другу, он уехал мириться с Хенриком, совершенно не думая о моральной стороне собственных поступков. Он никогда не отягощал себя такими мыслями в принципе.       Зато ими начал отягощать себя Бервальд, который нет-нет ставил себя на место Хансена. Этот парень любил Лукаса настолько сильно, что бурлящее в сердце чувство порой сводило его с ума. Он не заслуживал такого отношения к себе, не заслуживал измен. И возможно, именно это и стало причиной того, что Бервальд в итоге решил найти себе девушку. Во всяком случае, Бондевик думал именно так.       — Я не думал, что ты серьезно говорил про женитьбу, — сходу сказал он, присаживаясь на стул перед рабочим столом. — Не думал, что ты решишь вступить в брак с практически незнакомым тебе человеком.       Бервальд и в лице не изменился. Он знал, что друг заговорит именно об этом, просто чувствовал это.       — Что я вступлю в брак с девушкой. Это ты хотел сказать?       Лукас беззастенчиво кивнул.       — И это тоже. Скажи честно, ты хоть спал с ней?       Нет, Оксеншерна совершенно не хотел говорить о своей личной жизни. Даже с лучшим другом, от которого у него никогда не было никаких секретов. Все, что касалось Тары, было священным для него.       — Нет. Я отложил это до свадьбы.       Бондевик задрал одну бровь.       — Какое целомудрие. А с чего ты решил, что вы подойдете друг другу в постели? Или она, быть может, наплела тебе, что она благовоспитанная девственница, которой мамочка запретила разводить ноги до свадьбы?       Бервальд честно постарался не злиться.       — Это было мое решение.       Он понимал, к чему на самом деле клонит Лукас. У него самого никогда не было отношений с противоположным полом, не было совершенно никакого интереса к женщинам. Возможно, он считал, что и Бервальд такой же. Но в этом он ошибся.       — Что ж... — Бондевик откинулся на спинку стула. — Мы с Хенриком приглашены на вашу свадьбу?       — Разумеется. Ты получишь приглашения за неделю до тожества.       — Мистер Оксеншерна, — послышался голос секретарши из небольшого динамика рабочего телефона. — Пришел мистер Брагинский.       На сей раз Бервальда передернуло.       — Черт...       Этого человека он бы предпочел не видеть никогда. С Иваном Брагинским, предпринимателем из Санкт-Петербурга, его связывали наихудшие отношения, которые только возможны в сфере бизнеса. Они крайне сильно не любили друг друга, и тому была масса различных причин, о которых вовсе не хотелось вспоминать. В свое время Бервальд, озлобленный тем, что компания конкурента заняла значительную нишу в Швеции, решил пустить Брагинского по миру. Но не вышло. Тот почти покинул рынки Швеции, но твердо обосновался в Финляндии и Норвегии. Его компания стала сильнее, обороты стали выше, так что во многом благодаря именно стараниям Оксеншерны он значительно возвысился. И показательно в этой истории то, что Бервальд изначально желал иного, совершенно обратного итога.       — О, — хмыкнул Лукас. — Тот самый Брагинский. Он до сих пор тебя терроризирует?       Оксеншерна помрачнел.       — Вроде того. Поговорим в другой раз, ладно?       — Конечно, — Бондевик поднялся на ноги. — Кстати, а что насчет двойного свидания? Я с Хенриком, а ты со своей... Как ее там?       Бервальд едва не рыкнул на лучшего друга. Но положа руку на сердце, его подколы были незначительны на фоне самого факта, что он должен будет встретиться с чертовым Иваном Брагинским.       — Я позвоню тебе. Сперва узнаю, что об этом думает Тара.       Лукас усмехнулся.       — Вот ведь и правда — мужчина сильно меняется, когда берет на себя ответственность.       Оксеншерна не хотел больше его слушать.       — Тебе бы тоже не мешало взять на себя ответственность. Хотя бы перестань вытирать ноги о человека, который тебя любит.       На сей раз Бондевик не отозвался. Он молча покинул кабинет, а Бервальд выдохнул, готовясь ко встрече со своим главным противником.