проект джаспар

Я злюсь. Я заведен до искр, скользящих по коже, взбешен до пены и взвинчен, как музыкальная шкатулка, что умеет только скрипеть и рассыпаться на щепки; я трехэтажные тараторенные предложения с тремя тысячами «-сочиненное» и двумя миллионами «-подчиненное», я ботинком в нос, с размаху в прыжке, я электричеством под кожу, я конвульсии, вызванные клаустрофобией, я заплатка, криво сшитая толстыми нитками, что ни зубами, ни молитвами не перекусишь; мне осточертело, мне сидит в печени, мне в селезенке и глотке, мне давится воздухом и стынется в груди, мне пялится в иллюминатор, мне мне мне мне мне устало. Мысли грубо имеют друг друга без особой очередности, прямо как в книгах Паланика, и я убил бы даже кошку, если бы та сейчас попалась на глаза. Пихаю под крышку черепушки детство с сестрой, ляпы фильмов, свору сломанных дверных ручек, тех, кого еще не пародировал, волосы... Нет, не светлые, нет, брюнет брюнет брюнет брюнет, агрх, господи, тебя не выжечь из моей головы. Черепная коробка, как котел, доходит до кипения, и, четырехэтажное ругательство, почему она не взрывается, почему ее содержимое с кислотной вонью только выливается на плиту, обжигая каждый живой нерв, который людям принять иметь. У меня все немеет, я не соображаю, и на теле волдыри волдыри волдыри, больше ничего, и в виске пульсирует: ПЯТНИЦА ПЯТНИЦА ПЯТНИЦА ПЯТНИЦА ПЯТНИЦА ПЯТНИЦА. Сегодня долбанное воскресенье, мой самолет уже в воздухе, и стюардессы протискиваются со своими тележками мимо пассажирских рядов. Господи, влюбить бы в себя эту низенькую японку с черными, как угли моего достоинства, волосами и высоким-высоким голосом; влюбить бы, снять на ней напряжение и выбросить, да отсюда, прямо с этой высоты. Может, черт, ну может, хоть тогда меня отпустит? Может, хоть тогда ад с лицензией заменит мне этот, «Не думаю о тебе», ад. Может, я трусливо сбежал, не оставив за собой ни пылинки, которую ты мог бы прижимать к груди по ночам, схватил первый самолет и сейчас ловлю охапками недоумевающими взгляды от моего тихого: «Так а куда мы летим?», разносящегося по эконом-классу. Может, ты уже наложил на себя руки, пользуясь самым изощренным способом и вспоминая, как касался моих губ подушечками пальцев, — ну а мне от этого что, мне от этого, если честно, только легче — в таком случае я уж наверняка знаю, что делать. Накладывать на себя руки. Самым банальным способом. Вспоминая, как имел твою детскую, не умеющую обманывать душу многотысячными клятвами и громкими «Меня зовут Джо Сагг, мне 22, я люблю имбирный лимонад и Каспара Ли».