Темная сторона

Знаете это чувство, когда все вокруг тебя горит, а ты просто стоишь на одном месте и даже не пытаешься убежать, как-либо спасти свою шкуру. Когда ты осознаешь, что тебя предали, но нет этого чувство опустошенности, нет горькой обиды. А нужны ли тебе были все эти люди, за которых ты так отчаянно цеплялся? Прошла всего лишь неделя с окончания Зимнего кубка. Жалкая неделя, слишком маленький период, чтобы что-то произошло, но вселенная, видимо, меня ненавидит, раз за каких-то жалких семь дней она сделал меня пустым местом. Знаете, Сейрин не были готовы к победе, раз так легко сдались. Да, мы победили каждого из Поколения чудес, но неужели они не понимают, каких трудов нам это стоило? Сколько времени мы убили на тренировки, сколько сил потратили на игры, сколько нервов убили на разрабатывание стратегий. Они, нет, мы все, ходили по лезвию ножа, пытаясь сохранить эту мнимую силу, доставшуюся нас с помощью командной игры, но они все оступились, пытаясь утянуть меня за собой. Сейрин перестали тренироваться. Я честно пытался их переубедить, намекал, просил, давил, но все посылали меня к черту, идиоты, я буду похуже любого черта, особенно если разозлюсь. А если меня кто-нибудь разгневает, то Дьяволу впору будет собрать свои манатки и освободить мой законный трон. За эти гребанные семь дней я истратил все терпение, испортил все нервы. От моей некогда сидящей подобно второй коже маски хладнокровного сопливого слабака будто отрезали держащий ее до этого шнурок, но не хотелось бы, чтобы кто-то мог лицезреть мою истинную личность столь рано. Устрою некий «сюрприз». Эти самодовольные снобы сначала задвигали что-то про вечную дружбу, а затем скинули меня, как ненужный балласт с набирающего высоту воздушного шара. И подобно самому шару, который под действием горячего воздуха надувается, раздувается самомнение каждого из игроков этой жалкой команды, а особенно у их аса. Ладно, тут уже мой просчет, я мог догадаться, что Кагами не далеко уйдет от Тейко, ведь характером он явно походит на Аомине, этого разве что слепой не заметит. Но я не думал, что его истинные эгоистичные порывы так скоро дадут о себе знать. Оставаться среди прогнивших от победы кретинов мне радикально не хотелось, но подходящих школ в голову что-то тоже не приходило. В самых сильных уже есть кто-то из Поколения чудес, а в слабые идти не очень хочется — все-таки участия в соревнованиях для меня очень важны. Ладно, закончится эта нудная математика, приду я домой и поговорю с сестренкой… Так, стоп, точно! Школа сестры! Кирисаки Дайчи сильные, главная там моя сестра, да и надоело строить из себя непонятно кого. Значит решено, с нового года перевожусь! Как я и ожидал, с поступлением проблем не возникло. Я сдал все экзамены чуть ли не с отличием и перескочил через класс. Забавно то, что со мной прекратили общаться. В смысле, ребята из команды и до этого не сильно меня замечали, но после экзаменов стали даже игнорировать. А вот Поколение чудес наоборот с наступлением каникул начало надоедать своими звонками, сообщениями, приглашениями погулять и поиграть на старой площадке возле нашей средней школы, но я тактично отговаривался, увиливал, недоговаривал, врал. Меня тошнило от такой низости. Ха, знаменитые гении снизошли до меня, как только моя команда одержала верх над каждым. Так, это больше не моя команда. Перед началом учебного года я отправил всем, с кем когда-либо играл в одной команде небольшое сообщение: «Было приятно с вами играть. Как жаль, что мы больше не встретимся. Фантом погиб, его заменит Кукловод», — и сменил номер. *** — Да что ты с собой сделал! — начала кричать бабка передо мной. — Мог бы получиться такой красивый мальчик, а изуродовал себя! Как таких земля носит? — старушка прокашлялась и смачно плюнула мне на кеды. Я хрустнул пальцами, собираясь высказать этой карге все, что я думаю о ней, о подобных ей, да вообще о всем ее поколении, но мягкие, почти бархатные руки надавили мне на затылок, вынуждая наклонить голову. — Нам пора. Извините! — крикнула сестра за спину, уводя меня к переходу. — Вот мразь двухсотлетняя, да что она вообще понимает? — прошипела сестра, а это была именно она, обращаясь явно ко мне. — Да у нее старческий маразм, больше на таких внимание обращай, — я обтер носок кеда об траву, пока мы ждаи зеленый цвет. Вообще, такие уличные потасовки были не в новинку. Мы с сестренкой всегда вызывали гнев старого общества, ведь она одевалась не в меру откровенно, спокойно выбирая кофты с глубоким декольте, майки, платья с длинным разрезом, а я, как мне однажды сказал Огивара, периодами слишком походил на девушку. Ну подумаешь, нравится мне свои патлы отращивать, ногти красить и браслеты носить. Ну подумаешь, телосложение как у ничего такой плоскодонки. С кем не бывает. Мы шли под цветущей сакурой, в голове расчленяя всех, кто косился на нас. Одна девушка даже пыталась сфотографировать, но я тактично толкнул ее к ближайшей сточной решетке. Вот уже ворота школы. Все толпились, будто мы были на концерте кого-то очень популярного в наше время, а не в школе. Юи чмокнула меня в щеку и побежала готовиться и строить других преподавателей, а я попытался взглядом нашарить свой класс. Началась торжественная линейка. Не школа, а просто загляденье. Все как на подбор — малолетние преступники, неформалы и просто неприятные личности. Во дворе стоял дикий галдеж, но все притихли, когда на сцену вышла директор. — Приветик, мои любимые монстряшки, — она задорно улыбнулась, показывая свой багровый смайл. — Этот год обещает быть таким же зажигательным, как и прошлый? — толпа почти синхронно гаркнула что-то положительное. — Новых учителей нет, ведь какой дебил будет работать в персональном аду? — я услышал пару прокатившихся смешков. — Я надеюсь, что в этом году мы сможем утереть нос многим школам, особенно на Музвидении, а также баскетбольный клуб должен сильно постараться. Кстати о птичках, моей правой рукой остается всеми любимый Ханамия Макото, и со всей пустяковой херней обращайтесь к нему или к моему братику, который в этом году решил опуститься на уровень нас, жалких смертных. Курокушка, выйди сюда, падла хитрющая. Толпа разъехалась, будто занавес в театре, и я вышел на сцену. Ото всюду начали доноситься одобрительные возгласы, оно и понятно, я ведь решил немного сменить образ. А что, новое место — новый я. Точнее старый, но не суть. Мои ногти были черного цвета, глаза слегка подведены. На ногах вместо безразмерных кроссовок высокие черные кеды, с ало-малиновыми розами и темно-зелеными шипастыми стеблями, оплетающими прекрасные цветы. На руках черные напульсники с белыми черепами — подарок сестры на поступление. — Эта голубоволосая сволочь теперь будет учиться в моем любимом классе, а также принимает бразды правления, — она взлохматила мои волосы, вызывая смех у толпы. — Помните, что люди называют нас отбросами за нашу особенность. Вспомним неизменяемый девиз нашей школы! — после этих слов прозвучало дружное «Уничтожить с особой жестокостью! Не оставить ничего!». Многие люди жалуются на эту школу, но я еще нигде не видел такого сплоченного коллектива. Кажется, я нашел идеальное место. *** Я спокойно шел по коридору. А куда мне спешить, все равно занятий нет. В этой школе учатся только умные дети, ведь чаще всего сюда попадают только такие. Умные, поразительные, возможно будущие гении, которые сами по себе выделяются из серой массы. Но общество не любит таких, оно принимает только одинаковых безличностных амеб, выпущенных с конвейера под названием жизнь. Люди считают, что если человек выделяется, то с ним что-то не так. Что такие люди испорчены, забракованы. Произошел сбой в системе социума, на ковер попал мусор. А что нужно делать с мусором? Правильно, выкидывать. Вот так и нас, не таких, не принимают, поэтому и была открыта эта школа. Сестра рассказывала, что старый директор тоже бы таким. В свои сорок пять лет он выпустил мою сестру, давая ей рекомендацию для поступление, а когда она закончила педагогический и вернулась сюда, школу хотели закрыть. Но она взяла ответственность, не смотря на обстоятельства согласилась стать новым директором. И, кажется, ни капли не жалеет. Но это уже лирика. Так вот, обычно ученики просто целый день ничего не делают, а занятия проводятся только для отстающих и болевших. Любой уже сейчас сможет сдать все выпускные экзамены и поступить в университет, но зачем? Я постучался в дверь и зашел, лицезрея драку у доски и класс болельщиков, попеременно делающих ставки. За учительским столом сидела моя любимая сестренка, подкрашивая свои болотного цвета ноготки. Вообще, мы с ней очень похожи: не сильно отличающиеся черты лица, телосложение, голубые волосы до лопаток, но у сестры черные глаза. Вижу пустую парту и, уворачиваясь от летающих предметов, прохожу к свободному месту, сажусь. Без чего-либо, выходящего за рамки нормальности, проходит весь «урок», что меня даже огорчает. Я думал, что если переведусь, то жизнь станет веселее. Неужели я ошибся? Смотрю в окно и не замечаю, как ко мне кто-то подходит. — Что такой спокойный и добрый мальчик, как ты, делает в этом ужасном месте? В чем же Сейрин так сильно провинились, что от безысходности ты перевелся к нам? — Ханамия Макото. В твоем голосе столько яда и неприкрытого любопытства, значит все еще помнишь то поражение. Хочется смеяться и плакать. — Макото, давно не виделись. С тех пор, как я уделал тебя и твою команду, если точнее, — отвечаю с львиной долей презрения, от чего он морщится как от зубной боли. — Я перевелся сюда не от безысходности, а по собственному желанию. Кстати, я вступаю в баскетбольный клуб. Он посмотрел в упор, видимо, продумывая все варианты в голове. Я слишком выгодное предложение, чтобы отказываться, а это еще никто не видел моих истинных способностей. — Что ж, от помощи знаменитого Фантома я не откажусь, — видно, что так наступить на собственную гордость ему тяжело, но игра профессиональная. Не будь я прирожденным лжецом, не заметил бы. — Но все же, почему перевелся, бросил команду, которую привел к победе? — Просто Сейрин забыли, кто помог им. Все считают, что я просто отдаю пасы, и мы выиграли благодаря Кагами, — на моем лице появился животный оскал. — Как можно быть настолько тупыми? Они без меня — ничто. И не называй меня Фантомом, пожалуйста. — Почему же? — мой тон вызывает у него на лице улыбку, будто он нашел давно потерянного брата, какая честь. — Я думаю, это прозвище подходит тебе. — Ошибаешься. Я больше не призрак, Кукловод вернулся. Пошли тренироваться, Мако. Странно, но я не услышал никаких препирательств по поводу сокращения имени. Как позже выяснилось, моя выходка — это цветочки. Весь основной состав называет своего капитана-тренера Макото-тян или Мако-чан. Ханамия рассказал, что я вступаю в клуб, и то, что я без вопросов в основном составе (ох, вы бы видели, какие там остальные игроки; они бы все умерли на первой же тренировке Акаши). Этот недокапитан решил провести небольшую игру, чтобы проверить мои способности. Я, Ямазаки и Сето против самого Макото, Фурухаши и Хары. Прошло две минуты. Счет 5:9 в пользу второй команды. Гордость пошкребывается где-то в подсознании, требуя увеличить счет в нашу пользу, но я решил немного повременить с раскрытием всех карт. Мяч ведет Кентаро, но перед ним возникает Казуя, следует перехват; он бежит к корзине, я за ним. Пора. Проделываю простые махинации, и Хара встает, как в землю вросший. Мяч вылетает из его рук и летит прямо ко мне. Добегаю до трех очковой линии, и вот уже счет 8:9. Самодовольно улыбаюсь и смотрю на Ханамию, который чуть ли не локти готов грызть от досады и вопросов, читающихся в его глазах. Мы играли примерно полчаса, и за это время счет превратился в 95:76 в пользу моей команды. — Поздравляю, Тецу, ты официально принят. Но что это было? — спросил Хара, когда капитан отошел к скамейке. В голове продумываю, как бы соврать, когда сзади подходит Макото, читая что-то в телефоне. — Мерзкий семпай бывает полезным, — буркнул он себе под нос, а затем громко проговорил для всех. — Я так понимаю, что мы видели способности так называемого Кукловода? — и показывает мне фото смски с телефона Аомине. — Ну, понимаете, на самом деле… Как бы это объяснить… — я понимаю, что не смогу экспромтом придумать достойную отговорку, да и эмоции от победы, хоть и такой маленькой, действуют на мой разум. Попытка открыться не всегда признак слабости, так ведь? — Начнем с того, что мои родители погибли в автокатастрофе одиннадцать лет назад, — я провел рукой по животу, прощупывая шрам. — Это, видимо, оставило большой след на моей психике: я стал жестоким. Избивал своих одноклассников в начальной школе просто потому, что у них были родители. Меня, конечно, начали бояться, отстранять от общества. Когда началась средняя школа, я решил, что лучше будет скрывать свой настоящий характер, — отчасти правда, меня попросила сестра. Она боялась, что я не получу образования. — Я могу пугать людей. Та убийственная аура, которую я могу выпускать, подчиняет окружающих. Возьмем того же Казую-сана, который проиграл просто из-за того, что в нем сработал инстинкт самосохранения. В этот момент все чувства обострены до предела, а я всего лишь почти шепотом произнес: «Стоять», — и вызвал полное оцепенение на пару секунд, — все смотрели на меня, как на восьмое чудо света. Серьезно, вас не смутил глаз императора, который видит будущее, но вы не можете смериться с игрой с физиологией человека?! — Этот метод не действует только на одного человека. — И на кого же? — спросил Кентаро. О, молодец, умеет задавать правильные вопросы. Я оглянулся через плечо, окидывая изучающим взглядом нового сокомандника. — Ханамия Макото, — имя, как гром среди ясного неба. — Еще на тот момент, когда я был в Сейрин, и мы проигрывали тот матч, я попытался тебя подчинить, но не получилось. Ты необычный человек, раз у тебя отсутствует животный инстинкт.