Мечтать не вредно

— Памела, к тебе пришли! — улыбается медсестра, молоденькая, чистенькая и приветливая. Здесь, в частной клинике, куда меня поместили папа со Стеллой, все чересчур приветливые. Иногда это раздражает. Но я ни с кем особо не горю желанием видеться. Хочется лишь лежать, глядеть в потолок и, стиснув зубы, молча страдать. — Очень-очень красивый молодой человек, — добавляет она, — тебе разве не хочется его видеть? — Ладно, Элис, ты меня уговорила! — бормочу я, нехотя вставая с постели. Такое впечатление, будто я делаю ей одолжение, соглашаясь на свидание с Брейди (ну, а кто же ещё красивый может ко мне приехать! Не Оуэн же и точно не Макс). На самом деле мне жуть как хочется увидеть своего парня, но от сочувствующих речей и взглядов так тошно, что хоть из окна выбрасывайся. Я прохожу по широкому светлому коридору, уставленному кадками с какими-то красивыми растениями, в просторное помещение с застеклённым потолком, которое здесь принято называть зимним садом и где у больных со здоровыми обычно проходят свидания. Из тени раскидистой пальмы выходит стильно одетый парень. Я делаю вид, будто всё ещё сержусь на него, но на самом деле безумно рада встрече. Мы даже не успеваем ничего сказать — сразу бросаемся друг другу в объятия, и когда я, наконец, нахожу возможность оторвать лицо от его рубашки, произношу следующее: — Только не надо меня жалеть, как все остальные, пожалуйста! Не то я тебя разлюблю. — Да я даже не думал, — улыбается Брейди. Врёт. По глазам вижу. — Как ты тут? Не скучаешь? У моих родных и друзей, похоже один список вопросов на всех! Никакого разнообразия! Следующим будет вопрос о телефоне — почему отключила. А все разговоры о еде они почему-то считают неуместными или вообще опасными. — Скучаю, конечно, а ты как думаешь? — я фыркнула. — Как-то непривычно мне валяться целыми днями в постели и принимать пищу по расписанию! — Пэм!.. — пугается Брейди. Ну вот, я же говорила!.. — А у тебя как дела? — спрашиваю я. — Неплохо. Наша сборная обошла команду Хоквиамы и Порт-Анджелеса. На очереди Олимпия! А вампиры пока не суются. Я вздохнула. Я беру Брейди под руку, и мы начинаем неспешное шествие по туннелю, созданному причудливым переплетением ветвей и лиан над нашими головами. Здесь есть апельсиновые деревья, пальмы, магнолии, орхидеи и ещё много всякой зелени, просто я не Оуэн и не разбираюсь в ботанике. Кажется, мы здесь, в зимнем саду, одни. Никто больше не горит желанием проведывать своих страдающих расстройством пищевого поведения родных. А Брейди тем временем рассказывает о школе, о наших общих друзьях, о моей маленькой племяннице… — Пэм, я так испугался за тебя, когда узнал, — Брейди наконец решился сказать о главном, — я рад, что тебе лучше. Ты выглядишь отлично. Может, хоть отдохнёшь немного от всего этого. Я стискиваю зубы и его руку заодно. — Брейди, как ты не понимаешь! Как вы все не понимаете!.. Я не вернусь в модельный бизнес! — Почему? — искренне удивляется он. Я задохнулась, как будто меня враз кислорода лишили — ну, типа взяли и выкачали этот живительный газ из помещения. — Пэм! Ты в порядке? — Брейди наклоняется ко мне. — Нет! Не в порядке! — рычу я. — Я тебе удивляюсь, Брейди! Да после такого позора меня больше на подиум никто не пустит! — С чего ты взяла, что не пустят? — продолжает удивляться он. Святая простота!.. — Если бы я, например, подвёл свою команду… — Не дай Бог! — спешу сказать я. — Да… Так вот. Разве бы я опустил руки? Ещё чего! Я бы стал работать над собой двадцать пять часов в сутки… Ой… То есть… Я усмехнулась. Работать двадцать пять часов в сутки — это как раз обо мне. Но он прав. Бояться трудностей, отчаиваться и прятать голову в песок подобно страусу — не вариант. — Я хотел сказать, — поправляется Брейди, — что я бы взял себя в руки и не думал сдаваться! Жизнь — это не сплошное везение, а взлёты и падения, каторжный труд ради достижения своей заветной мечты, проигрыши, интриги, расставания… Да ты сама знаешь об этом лучше меня! Не ты ли всегда говорила что-то подобное? — Вроде я, — скромно соглашаюсь. — Ну вот! — расцвёл Брейди. — Кстати, что у тебя с телефоном? Зачем отключила? Я ожидала услышать этот вопрос немного раньше, но он всё равно прозвучал. Без мобильного в современном мире никуда. — Мой телефон приказал долго жить, — вздохнула. — Я разбила его, а потом растоптала. — Оу… — Да. Я порвала со своей прежней жизнью. Не хочу никого слышать. Все либо льстецы, либо подлизы. А большинство — просто завистливые дурочки. Звонят, лишь бы позлорадствовать на мой счёт. — Пэм! Во-первых, — возражает Брейди, — люди не меняются, как бы их ни ломала судьба. Не твои ли это слова? Не думаю, что ты вот так вот сможешь бросить всё, что тебе нравится и к чему ты так упорно стремилась, и вернуться в Ла-Пуш за свой старый компьютер. А во-вторых, если бы тебе позвонил режиссёр? С выгодным предложением? Тот самый, с которым мы работали? Ты бы согласилась? — Ой, я тебя умоляю! — машу я рукой. — С чего бы ему звонить? Он и так намучился со мной. — Хм, — неопределённо мычит Брейди. Мы огибаем какое-то деревце с пушистым стволом и раскидистыми листьями и оказываемся у маленького искусственного прудика. В нём плавает ненастоящая утка. Резиновая, наверное. Я не выдерживаю: — Ну, и к чему ты это спросил? Про режиссёра? — Потому что он звонил мне. — О!.. — И предлагал сняться вдвоём с тобой в новом полнометражном фильме о древнем мире. Правда, не в главных и даже не во второстепенных ролях, а в массовке, но он обещал, что у нас будет небольшой эпизод крупным планом. Вот так! Я сильно подозреваю, что Брейди и в этот раз замолвил за меня словечко, мол, не будет сниматься без меня — и всё тут. Но вслух сказала: — А как же твой баскетбол? И школа? И вампиры? — Чемпионат я не пропущу. А вампиры… Знаешь, Пэм, я думаю, если человек способен превращаться в волка, чтобы стоять на страже безопасности других людей, это не значит, что он навсегда привязан к тому месту, где родился. — Ты действительно так думаешь? — осторожно спрашиваю я. — Да. Думаю, Сэм поймёт меня. То есть, я, конечно же, буду приезжать в Ла-Пуш, если Вольтури вновь захотят туда наведаться, но ведь индейцы говорят: родина там, где тебе хорошо. Мне хорошо с тобой. Я не смотрю ему в глаза. Я сверлю взглядом носки его начищенных до блеска ботинок. Новых, по всей видимости. На самом деле Брейди говорит то, что хотела сказать ему я. Практически слово в слово. А он продолжает: — Съёмки начнутся на весенних каникулах. Если я поднапрягусь и сдам экзамены экстерном, то всё должно быть норм. — М-м-м, насколько я помню, у нас с тобой успеваемость всегда была, мягко говоря, не очень. — Это точно. Придётся пахать. В буквальном смысле. Я перевела взгляд на ненастоящую утку с блестящими чёрными глазками, плавающую в ограниченном пространстве туда-сюда. К чему себя ограничивать, если мы оба знаем, что способны летать? Не в буквальном смысле, конечно. — Я займусь учёбой. Всё равно здесь нечего больше делать, — пообещала я. — Я тоже займусь учёбой, — подхватил Брейди. — Всё равно у меня в Ла-Пуш без тебя никакой личной жизни нет. Мы оба одновременно рассмеялись, а потом поцеловались. А утка всё равно не настоящая, ей по барабану, чем мы тут занимаемся.