Мечтать не вредно

На занятиях актёрского мастерства нас десять человек. Педагог — одиннадцатый. Обычно мы усаживаемся полукругом, один — в центре — рассказывает стихотворение, читает какой-нибудь отрывок или разыгрывает одиночный этюд из разряда «Я в предлагаемых обстоятельствах». Я как раз и была в «предлагаемых обстоятельствах», когда у меня в кармане шортиков стал тихонько вибрировать поставленный на беззвучный режим телефон. Ладно бы один раз, так нет же! Я не могу ни ответить, ни извиниться и сбросить вызов, ни отключить его совсем!.. Я занята. Мне нельзя отвлекаться. Я вошла в роль, но кто-то с таким остервенением названивает мне, будто настал конец света, а я его пропускаю. Вот этот кто-то, если он, конечно, не мой потенциальный работодатель, получит у меня по самое не хочу. — Всем спасибо! До новых встреч! — прощается педагог. Сегодня, как и всегда, он и хвалил меня, и в то же время выискал в моём этюде кучу недочетов и указал, как и что нужно делать, чтобы их исправить и избегать подобных ошибок в будущем. Не знаю, как другие, но лично я благодаря этим занятиям стала более раскрепощенной, перестала бояться посторонних людей, училась не обижаться на адекватную критику и стала лучше понимать себя, что ли. Я посмотрела список пропущенных. Ну, конечно! Брейди Фуллер, кто же ещё! Маму свою я уже воспитала, она знает, что если я не беру трубку, значит, в данный момент занята и перезвоню, как только смогу. Зря я его убрала из «чёрного списка». Только я успела мысленно послать Фуллера к чёрту, как телефон снова завибрировал у меня в руках. Ну, держись, Брейди! — Полицейское управление Сиэтла. Слушаю вас! — О, я умею изменять тембр голоса, меня этому учили. Как я и предполагала, моему собеседнику понадобилось секунд десять, чтобы прийти в себя и сообразить что-нибудь ответить. Стоящая рядом со мной рыхлая девица по имени Микаэла едва сдерживает смех. — Э-э-э… Я могу поговорить с Памелой Твистер? — Кем вы приходитесь задержанной? — продолжаю я. Моя приятельница с любопытством прильнула ухом к моему мобильнику. — Это Брейди Фуллер, — как-то нерешительно отвечают мне. — И я её лю… Микаэла складывается пополам. Я тоже закусываю губу, но не выдерживаю и хрюкаю прямо в трубку. — Памела! Это ты! Ну, ты даёшь! Я, конечно, не поверил, что тебя задержали, но всё же!.. Не шути так больше. — А я сперва хотела представиться работником морга! — смеюсь я. — Хорошо, что передумала. Иначе тебе бы самой пришлось ехать в морг и опознавать меня. — Не говори ерунды. Разве от смеха кто-то умирал? Он вообще-то должен продлевать жизнь! — Шутить нужно смешно, — парировал Брейди, — а ты меня так в могилу сведёшь. — Ну, ладно, — я отсмеялась. — Просто ты не вовремя звонишь. Что случилось? — Я приехал. — Как?! Ты в Сиэтле? — Ну да. Мы же договаривались. Чёрт. Вообще из головы вылетело. — М-м-м… Что же делать с тобой? Мне некогда сейчас. Я освобожусь часа через три, у меня ещё занятия. Ты погуляй пока, посмотри город. Только не потеряйся. И через три часа будь, пожалуйста, у этого дома, — и я назвала ему свой домашний адрес. Когда я увидела его, мысленно похвалила себя за то, что мы встретились не у театра, где у нас проходят занятия, и Фуллера не видела ни чересчур любопытная Микаэла, ни кто-либо другой из моих новых знакомых. Слишком уж он напоминает дикаря, которого чисто случайно забросили в большой город. И дело вовсе не в его внешнем виде, оставляющем желать лучшего; он сюда как-то мало вписывается. Хотя я поначалу не лучше была, думаю, Стелле не раз приходилось за меня краснеть. Он тоже увидел меня и поспешил навстречу, раскинув руки и глупо улыбаясь. Такое впечатление, будто он отшельник с необитаемого острова и впервые за долгие годы вынужденного одиночества увидел человеческую особь. Да уж. А я хотела прогуляться с ним и перекусить в какой-нибудь забегаловке, а после отправить ночевать в хостел. Видать, планы придётся немного подкорректировать. Как там Макс говорил?.. «Он превращается в огромного волка? И одежда на нём разрывается в клочья? Он опасен»? Этот двухметровый чудик, на целую голову возвышающийся над деловитыми жителями Сиэтла, вызывает не благоговейный трепет, а смех. Бедняга одет в милую майку с надписью «Бруклин», бриджи цвета хаки, едва закрывающие колени, черные, до середины икр носки, допотопные кеды размера, должно быть, сорок седьмого, и в этих ластах красуются ещё и разноцветные шнурки… А за плечами школьный рюкзак с Оптимусом Праймом из «Трансформеров». Боже мой, и это приехали ко мне?.. Это чудо надо в комедиях показывать, а не по паркам с ним разгуливать. — Памела!.. Я так скучал! Сто лет тебя не видел! Чуть не умер без тебя! Я успела увернуться от его медвежьих объятий, отскочив в сторонку. — Ещё раз предпримешь попытку меня задушить, — я погрозила пальцем, — сообщу в полицию. Здесь тебе не Ла-Пуш, шерифа Свона нет, никто жалеть не станет. Да ладно тебе! — вдруг вскрикиваю я, глядя на его озадаченную физиономию. — Всё-всё! Я поняла, с тобой нужно только серьёзно, у тебя явно проблемы с чувством юмора. Мы рассмеялись одновременно. Значит, не всё так запущенно, как я думала. — Памела! Ты так изменилась! — Брейди оглядывал меня с головы до ног и с ног до головы… Судя по его взгляду, мои короткие джинсовые шортики и белая обтягивающая маечка пришлись ему по вкусу. — Ты голоден? Незваные гости тоже заслуживают на гостеприимство. — Очень голоден, — признался он. — Тогда добро пожаловать в мою берлогу! — Я не в восторге от своих вульгарных словечек, но всё-таки Памелы из провинции во мне в разы больше, чем Памелы из развитого города с высоким уровнем образованности среди населения. Закажем чего-нибудь вредного, потому что у нас, кроме натуральных йогуртов, ничего в холодильнике больше нет. Ну, ещё помидоры, редис и хурма. Но я не думаю, что это подходящая пища для парня такого телосложения, как Брейди. Я прекрасно осведомлена о том, что всем мальчикам свойственен хороший аппетит. Даже Оуэну. А об отменном аппетите Макса и Брейди я знаю не понаслышке. А Фуллер к тому же выглядит уставшим, как будто его давно гнетёт какая-то болезнь, а сходить к доктору либо недосуг, либо принципы мешают. — У тебя что, боязнь замкнутого пространства? — сказала я, когда мы из просторного светлого холла, уставленного кадками с пальмами, прошли в кабину лифта. — Да нет, — он попытался улыбнуться, — просто после леса и океана всё это так непривычно для меня. Я его прекрасно понимала, потому что сама такой была. Вертела головой во все стороны, глазела на всё, восхищалась всем, радовалась как ребёнок. Просто сейчас пыталась шутить, чтобы хоть как-то скрасить молчание. И чтобы не было так неловко оттого, что меня саму так бессовестно разглядывают, как будто самая диковинная достопримечательность в Сиэтле — это я… Значит, я ошибалась, думая, что научилась спокойно реагировать на повышенное внимание к собственной особе. Просто всё дело в том, что это внимание разного характера. За обедом Брейди рассказывал мне о своих впечатлениях о Сиэтле. За три часа, пока он меня ждал, он успел прогуляться по центру, заблудиться и снова найтись, поучаствовать в каком-то флэшмобе и потратить добрую половину своих сбережений на хот-доги и шаурму. Я едва сдержалась, чтобы не предложить занять ему денег из тех, которыми перед отъездом снабдил меня Бэн. Я ведь знаю, что деньги, заработанные на убийстве ни в чём не повинных животных, счастья мне не принесут. Но вовремя одумалась. Я прекрасно знаю своего брата, Макс бы получил психологическую травму, услышав подобное предложение от девушки, и думаю, Брейди такой же. Ничего, подожду, когда он совсем обнищает, жизнь в Сиэтле невероятно дорога. — Вкусно! — протянул Брейди, прожевав последний кусок пиццы и откидываясь на стул. Я понимаю, что за окном уже смеркается, что мой гость устал с дороги и всё такое, но я не дам ему расслабиться. — У нас ещё куча дел. Нам нужно репетировать в лицах. А ты так вовремя подвернулся! — Я поморгала и вытянула губки бантиком. Но моё обаяние и без того действовало на Фуллера как наркотик, мне даже кусок пиццы в горло не лез. Я не остановилась на чтении в лицах «Толстого и тонкого» Чехова, я вошла в роль этакого педагога по актёрскому мастерству и заставляла своего единственного ученика «перевоплощаться» в разных птиц и зверей, причём, нужно отдать ему должное, он очень старался и не пытался отлынивать, как сделал бы на его месте, наверное, любой другой. Больше всего в его исполнении мне понравился волк. И меньше всего — летучая мышь. Когда Брейди изображал голодного крокодила, с криками гоняющегося за мной по всем нашим полупустым комнатам — гордости какого-то начинающего дизайнера из числа друзей моей мачехи, — с работы вернулись папа и Стелла. И я снова посмотрела на Брейди как бы другими глазами, пытаясь угадать, что же подумает о нём Стелла. Без сомнений, Брейди выглядит очень даже привлекательным молодым человеком, но его одежда и манеры оставляют желать лучшего. — Папа, Стелла, это Брейди Фуллер, мой друг, — переводя дыхание, произнесла я. Хотела вместо «друг» сказать «одноклассник», но тогда Стелла заподозрила бы какие-то несуществующие романтические отношения между нами, которые я очень и очень жажду скрыть. Хотя она и так подумает то, чего нет. Все обменялись положенными случаю вежливостями и рукопожатиями. Потом Стелла пригласила всех выпить зелёного чаю с овсяным печеньем, хотя сама она пила сок из проросших ростков пшеницы. Ну да, после шести вечера никакой еды, даже орехов, они ведь страшно калорийные. Нет, за Фуллера мне краснеть, слава Богу, не пришлось, хотя он и выглядел таким наивным и неиспорченным деревенским юношей и совершенно не понимал намёков моей мачехи, которая, как я и предполагала, обнаружила слишком много. Но я ведь не виновата, что вызываю восхищение в лицах противоположного пола! В конце концов, что в этом плохого? К тому же мне нужно привыкать постоянно быть в центре внимания. Буду тренироваться, значит, на Фуллере. Улеглись около полуночи, а встали, как всегда, ровно в шесть. Все, кроме Брейди, безмятежно спавшего на светлом замшевом диване в гостиной. Стелла уезжала в очередную командировку, папа провожал её в аэропорт. Не нужно обладать телепатическими способностями, чтобы не понимать, в каком он находился предвкушении заправиться вечерком чем-нибудь высококалорийным. Я же, прочитав за нехитрым завтраком ещё одну повесть Чехова, тоже засобиралась на занятия. Заглянула в гостиную. Нет, ну посмотрите на него! Спит просто без задних ног, бедный. Такой беззащитный, смешной, юный. Хотя он за последние месяцы сильно повзрослел, именно сейчас ему никак не дашь больше его родных шестнадцати. Никогда ещё в жизни своей не видела спящего Фуллера. Ну, разве что только однажды, на уроке зарубежной литературы, но то не в счёт. «Он опасен! Удали его из своей жизни!» — вопил брат. Я вздохнула. Что мне с ним делать? И принялась царапать ему записку: «Не скучай без меня. Телевизор и ноутбук в полном твоём распоряжении. Пароль «миссТвистер». Компромат не ищи, там его нет. Ахаха! Закажи себе пиццы. Вот деньги, рассчитаемся позже». И только я положила на журнальный столик листочек бумаги и доллары, как услышала голос прямо у своего уха: — Доброе утро! Я подскочила от неожиданности. — Я думала, ты спишь! — Ты уходишь? — Да, у меня занятия. Потом я иду на съёмки какой-то нудной передачи о реформах в современном образовании США. Буду поздно. Так что постарайся не скучать… Брейди погрустнел. — А можно с тобой? Я призадумалась. Почему бы и нет? — Давай, только поскорее. Позавтракаешь в дороге. Но если, кроме этих детских штанишек цвета хаки и «Бруклина» у тебя больше ничего нет, то ты остаёшься дома! — У меня в рюкзаке джинсы и футболка с логотипом команды «Сиэтл Суперсоникс». Подойдёт? Я закатила глаза. У Макса была такая же, и он берёг её как зеницу ока. — Ладно. Это ещё куда ни шло. Давай. Даю тебе пять минут. Не уложишься — твои проблемы. Фуллер выудил из недр своего рюкзачка зубную щетку, джинсы и футболку и скрылся в душе. Я заскрипела зубами и засекла время, уверенная на сто процентов, что пяти минут ему не хватит. Но ошиблась. Не прошло и четырёх минут, как из ванной вышел сияющий Брейди. Сразу видно, человек отлично выспался. Никакой синевы под глазами, которую я заметила вчера, он чист, свеж и благоухает. — Идём, — поторопила я. Брейди удивил меня тем, что целый день был этаким пай-мальчиком: меня в неловкое положение не ставил, на девушек не пялился, не ныл, не спал, без дела не маялся, сидел там, где его сажали. Чем-то он мне даже младшего брата Дэни напомнил. Но лучше о своих родных не думать. Фуллер был сродни ожившим воспоминаниям из прошлого, нет, не тех, где меня обзывали хомяком и просили не вмешиваться в чужие отношения; его присутствие постоянно бередило мои мысли о маме, Милли, Максе, Дэни, и я, видя улыбающегося Брейди, как будто видела своих родных. А я и не предполагала, насколько сильно скучаю по ним. Я-то мнила себя этакой железной леди… Времени на то, чтобы заехать домой и переодеться, не было. Предчувствуя это заранее, я захватила с собой новое платье небесно-голубого цвета, косметичку, расческу, лак для волос; переоделась в гримёрке, подправила макияж, изменила прическу. И вышла к Фуллеру такая красивая, что у него даже челюсть отвисла. А я, оказывается, люблю производить фурор. Это очень приятно, знаете ли. — Мы опаздываем! — с ходу сказала я. — Куда? — удивился Брейди. — Как куда? На телевидение! Я же тебе говорила, что мы будем сниматься в передаче о реформах в современном образовании. В качестве зрителей, не бойся! — успокоила его я. Вообще-то, первоначально со мной должна была ехать Микаэла, но я подумала, что рядом со мной неплохо будет смотреться Брейди, он намного фотогеничнее моей новой приятельницы. Честно признаться, мне очень не хотелось никуда ехать. Но я не могла представить себе, чем мы будем заниматься с Фуллером в такой пасмурный день, не гулять же с ним по городу, когда вот-вот хлынет проливной дождь. Но чем чёрт не шутит, может, меня среди зрителей заметит какой-нибудь режиссёр именно сегодня?.. Программа «В ногу со временем» шла в прямом эфире. Мы с Брейди успели вовремя, чтобы быстренько отметиться на входе и пробраться на свои места, находящиеся в центре небольшого амфитеатра, полукругом обрамлявшего площадку, где выступали ведущая и гости студии. Публика была разношерстной, но большую её часть составляла студенческая молодёжь, наплевательски относящаяся к своей внешности, меньшая половина — педагоги как женского, так и мужского пола, практически все в очках, и несколько праздных лиц, среди которых, можно со стопроцентной уверенностью утверждать, самыми яркими были мы с Фуллером. В качестве приглашенных гостей был какой-то седовласый профессор и неопределённого возраста полная женщина в безобразном тёмно-коричневом костюме. Я приободрилась, выпрямила плечи, победно улыбнулась и помолилась Богу о скорейших переменах в своей жизни. Как я и предполагала, меня ждала скука смертная. Народ с пеной у рта обсуждал какие-то кредиты, модули, тесты, процессы, которые хотели или не хотели внедряться в новом учебном году… Всё, что я делала — это приподымала уголки губ, чтобы не казаться грустной, и сидела прямо, будто к моей спине привязали палку. Но вот Брейди!.. Он вертелся на своём месте, чесал то нос, то лоб, то затылок, вздыхал и даже зевнул раз-другой. Я не стала унижаться до того, чтобы пихать его в бок. А вдруг как раз в это время я попаду в кадр?! Я не потерялась даже тогда, когда ведущая с микрофоном в руках ходила между зрителей и спрашивала их мнение по поводу того или иного вопроса. Я была готова и к этому. Поэтому, когда блондинистая девица сунула микрофон в мою сторону, я, умирая от гордости за себя, произнесла следующее: — Это очень актуальный вопрос. Современному обществу нужны перемены в системе образования. — И ослепительно улыбнулась. Ведущая меня поблагодарила и — о Боже! — подставила микрофон прямо ко рту Брейди. Я приготовилась провалиться от стыда сквозь землю. Если что, сделаю вид, будто он не со мной.  — Если честно, то я мало что понял из всего, что тут говорилось, — выдал Фуллер, — но я полностью доволен нынешней системой образования. У нас в резервации очень хорошая школа, мы изучаем родной язык, индейские традиции, а также все те предметы, которые преподают во всех американских школах. Я всем доволен и думаю, что ничего менять не нужно. Ведь каких-то сто лет назад большинство индейцев даже читать не умело, а потом, когда появились специальные интернаты, детей туда забирали насильно и запрещали им говорить на родном языке и даже заменяли их индейские имена на английские. Если бы я не была, как говорят, «краснокожей», то непременно сделалась бы таковой прямо сейчас, но, как ни странно, комментарий Брейди вызвал новую волну реакции у оппонентов реформ в образовании, и они не могли угомониться даже после окончания эфира. Нечего и говорить, что я чуть не убила Брейди после того, как мы очутились за пределами телестудии. Ну и пусть он тысячу раз прав, сидел бы молча и со всем соглашался! Программа была не об индейцах вовсе! — Ну, ладно, — он почесал затылок, — извини. Пойдём перекусим, что ли? Я сейчас целого быка, кажется, готов съесть. Домой идти не хотелось, несмотря на моросящий дождь, и мы пообедали в близлежащем кафе, стараясь ни слова больше не произносить ни об образовании, ни о телевидении. Но меня мучил только один вопрос: как долго Фуллер намерен гостить в Сиэтле? Конечно, я не позволю себе спросить его об этом напрямик, но, так и быть, подожду дня три и тогда дам ему понять, что моё терпение не резиновое. Но похоже, папа с Брейди намерены его испытать, и прямо сегодня! Дома нас ждал «сюрприз» в виде коробочек с китайской едой и папы, сидящего в гостиной у телевизора с бутылкой пива. Брейди, как только получил приглашение поужинать, тут же накинулся на эту отраву, а я демонстративно достала из холодильника парочку натуральных йогуртов. Моей фигуре, конечно, не повредили те несколько кусочков пиццы, которые я ела вчера и сегодня, но не стоит вводить это в привычку. Оставив мальчиков смотреть по телевизору бейсбол, я включила у себя на ноутбуке «Гордость и предубеждение» с Колином Фертом и Дженнифер Эль в главных ролях — мой педагог настоятельно рекомендовал нам посмотреть этот фильм. Сейчас как раз подходящее время. И чтобы ещё чем-то себя занять, ибо просто так смотреть шестисерийный фильм было невмоготу, я уничтожила все йогурты, которые были у нас в холодильнике. Потом всю хурму. А потом и все яблоки. А папа и Брейди всё ещё увлечены бейсболом. Я начала дремать, наверное, когда мистер Коллинз делал предложение несговорчивой Лиззи. В это время ко мне в комнату заглянул Брейди и радостно сообщил странную новость: — Твой папа уснул на моём диване! Я молча поднялась на ноги и отправилась его будить. Потормошила за плечо, бесцеремонно попихала в бок, поорала на ухо. Реакции ноль. Он только всхрапнул разок и снова засопел размеренно и безмятежно, как невинный младенец. — Что такое? — удивилась я. — Он что, принял снотворного? — Нет, он просто выпил слишком много пива, — объяснил Фуллер. — Нужно было его остановить! — возмутилась я. — Памела! Это твой отец, во-первых. И потом, я не думал, что пиво так быстро на него подействует.  — Просто его организм ослаблен из-за низкокалорийной пищи, которой пичкает его Стелла. — Мужчинам нужно есть побольше мяса, — деловито произнёс Брейди, — а пицца — это так, баловство одно. Ты же девочка, тебе бы следовало научиться… — Ах, так! — вспылила я. — Я сюда не на курсы домохозяек приехала записываться! Терпеть не могу готовить! И шить тоже! И драить унитазы! И подтирать детям сопли! И прятать от мужа пиво! Мне это в жизни не пригодится! Брейди сглотнул и поморгал. Я снова потормошила папу. Ноль эмоций. — Что делать будем? — вопрошала я. — Кто будет спать на папиной кровати? Ты или я? Я не буду. Вдруг он ночью проснётся и захочет доспать в своей родной постельке? — Я тоже не буду. По той же причине. Я гневно посмотрела на Фуллера. — А что ты предлагаешь? — Ну, я бы пригласил тебя на свидание по ночному городу. Романтика! Но если ты не хочешь, давай просто спать. — Тьфу. А я о чём? Кресло себе возьми. Не знаю, что помешало мне выпроводить Фуллера в ночь искать себе ночлег самому, равно как и то, что я промолчала и тогда, когда свое кресло он втащил в мою комнату. — Твой отец слишком громко храпит, уж извини. Я выключила свет, плюхнулась на постель и пожелала своему соседушке прекрасных сновидений. Ко мне же сон упорно не шел. Не могу я спокойно спать, когда на расстоянии вытянутой руки сопит мой одноклассник. И вообще мысли какие-то странные в голову полезли. Сначала медведь с горящими глазами и Фуллер, взявшийся непонятно откуда. Потом почему-то вспомнился Оуэн и наши поцелуи, которые, в общем-то, и поцелуями назвать нельзя. Потом представлялись Брейди и Милли вместе, и настроение от этого совершенно испортилось. Я завертелась на постели. Под моим соседом тоже заскрипело кресло. Я притихла и стала считать барашков, но барашки в моей голове быстро уступили место Фуллеру. «Просто я тебя люблю»! «Я устал без тебя». «Я без тебя чуть не умер»… Не знаю, какой смысл Брейди вкладывал в эти слова, но услышала я их, кажется, только сейчас. Тут рука его соскользнула с подлокотника, и он на миг перестал дышать. А потом засопел снова. Нет, это просто ужас какой-то! Я зажмурилась крепко-крепко и представила себя плывущей по волнам на парусной лодке. Когда-то это видение помогало мне уснуть. Но не сейчас, когда в моей комнате находится посторонний человек мужского пола! Не удержавшись, я громко вздохнула. Он вздохнул тоже. Тогда я притихла, как мышь, боящаяся привлечь внимание кошки. Но заснуть не смогла. Воображение подсовывало мне совершенно фантастические картинки, от которых бегали по коже мурашки, и от стыда за свою необузданную фантазию я кусала губы и тщетно пыталась наладить сбившееся дыхание. Господи, только бы Фуллер спал и не слышал, как я тут пыхчу. Но он вдруг тихо сказал: — Кажется, мне уже можно занять свой диван. Я растеряла весь свой словарный запас и лишь молча прислушивалась к тому, как он тихонько встал, открыл и закрыл за собой дверь. Какое несчастье, что завтра выходной! Чтобы не провести целый день один на один со своим незваным гостем, рано утром я покинула дом, пока все спали, и принялась бродить по полупустым улицам мегаполиса, ожидая того часа, когда можно будет напроситься на встречу с Микаэлой и позвать приятельницу на шоппинг. Или в аквапарк. Куда-нибудь, где очень шумно и весело, лишь бы вытеснить из своей головы Фуллера. Ничего, это временные неудобства. Он здесь не навсегда. Он скоро уедет. Конечно, уедет. А я останусь.