Deep Six

Они торопились. Мэттью кидал в корзинку для продуктов что под руку попадет. Приходилось проводить в голодовке срок куда больший, чем жалкие пару дней, но этот риск был необходим, чтобы привлечь внимание всевидящего паука во главе этой запутанной паутины. Беллами сейчас представлял их небольшими, дохлыми тараканами, которые сами по себе не были привлекательной добычей. Он ходил и собирал крошки. Доминик бережно выкладывал скинутые им продукты обратно на прилавок, не совершая резких движений, чтобы не разозлить мужчину. Он думал. – Я больше не буду, – вдруг изрек он. – Вернулся на двадцать лет назад? – не удержался от усмешки Ховард. – Отвлеки кассиршу. Иди, ну же, – он подтолкнул тележку к напарнику, и тот усмехнулся, распихивая по карманам какие-то сухарики. Беллами проследил за выскочившими из своей каморки охранниками, тут же едва заметно метнувшись туда. Пары секунд хватило, чтобы вывести камеры из строя, еще немного, на удаление неугодных файлов, еще пару минут на перезагрузку треклятой допотопной техники. Мэттью беспокойно выглядывал из темного помещения на Ховарда, который отказывался снимать капюшон. Я хорошо его воспитал. Время шоу, дамы и господа. Он решительным шагом направился к охране и распихал обоих, благо, тела их были и вовсе не крепкими, уж тем более не мускулистыми. Типичные жирные коты на посту ловли мышей. – Что здесь происходит? У него дислексия, руки убрал, – вспылил Беллами, толкал поочередно пытавшихся успокоить его мужчин. – А ты докажи, – нахохлился тот, что пониже и пожирнее. – Отпусти его, пусть идут, – промямлила кассирша. Им хватило и пары минут, чтобы пробежаться на задний двор, а там уже, забравшись в один из продуктовых грузовиков, которые разгружали утром, направиться на юг. – Здесь полно еды и есть где спать. Дорога дальняя, – фыркнул Беллами. – Доминик? Заскучав от серых пейзажей и невкусного пива, которое прихватила с собой, принцесса беззаботно задремала на переднем сидении. Никакой мести. Никакой ненависти. Котенок. Мэтт улыбнулся, словно безумный, свернул на свободную в столь ранний час трассу, и стал продумывать детали. На этот раз он был не намерен жертвовать ничем, кроме своего интеллекта.

* * *

– Я чувствую себя тем чуваком из фильма Тарантино, – фыркнул Ховард, крутясь перед зеркалом словно девчонка, которой впервые показали, что нужно делать, чтобы разодеться как проститутке. Мэттью закатил глаза, закатал рукава своей белой рубашки и раздраженно расправил их обратно, и так по нескольку раз. – А если так? – Доминик молниеносно выхватил пистолет из-за пояса, направляя дуло прямо в предположительное расположение сердца Мэтта. На самом деле, он был идеально точен. – Ты уже настрелялся куда мог. Остынь, шлюхин сын. – Нет, этот галстук не пойдет... Все это могло продолжаться бесконечно долго, и Мэттью бы предпочел напоследок хорошенько потрахаться, но Доминик оставался непреклонен, как ребенок разглядывал все подаренные кем-то несомненно очень важным вещи. Этот кто-то разодел Доминика как свою игрушку, возможно, даже считал его некоторым подобием куклы Барби, которая привела к нему желанную добычу, чтобы заключить с ней посмертный договор. Либо добыча отказывается сотрудничать, и ее убивают, либо же соглашается, и… ее тоже убивают. Прекрасно. Все как он любит. Мэттью откинулся на постель. – Не хочешь позаботиться о моем кольте напоследок? – он засмеялся, когда Доминик состроил из себя обиженного. – Надеюсь, мы канем в лету, когда я покончу с этим. – Ты с этим покончишь только когда мы будем трахаться на чертовых Багамах, – Ховард улыбнулся, забрался на постель и лег прямо поверх Мэттью, чтобы почувствовать холодное железо в полах его пиджака. – Убери его с глаз подальше. Желательно, на шесть футов под землю. Дворецкий позвал из-за двери, так вежливо для человека, который имел честь слышать каждое слово, произнесенное здесь чуть ранее. Они нехотя расцепили конечности, поднялись. Всем в этом месте уже было известно, зачем они пришли, кроме, возможно, того самого человека. Док не был слизким, но был длинным. Главным претендентом. Но Мэттью не хотел, чтобы место было занято. Каково это, рушить собственноручно установленный хаос и признавать, что столь большая жертва, как его партнер, была принесена на алтарь теневой политики напрасно. Доминик снова улыбался всем безмерно; все эти люди были ему знакомы. Те, кто приложил все усилия, чтобы он остался жить. Те, что не смели отрицать, что он предан им и должен по те самые шесть футов. Пронзительный, золотой свет дорогих ламп дразнил воображение, и Мэттью, дабы не раздражать себя больше без надобности, пил только вино и представлял только в уме, будет ли сочетаться золотой с кроваво красным. – Блум, я не знаю, где бы я был без вас, – Ховард смеялся так много, и раздражало это безмерно, хотя бы потому, что даже когда он улыбался стене, то казалось, что он флиртовал с границей помещения, безнадежно и чарующе, и она грозилась обвалиться на него. – Хотя нет, кажется, знаю. Под шестью футами земли. Сигнал. Очень находчиво, но язык не повернулся Доминику, довольному своей шуткой, возражать. – Я не злодей, хоть и душой не рад. Кто-то убрал Предводителя, и мы должны разобраться, кто и зачем это сделал. Мэттью рассмеялся для приличия, как-то тихо, ядовито, поражаясь тому, как все эти люди владели своими лицами, и ответил: – Знаешь, что Зевс сказал Нарциссу? – Доминик прижался к его левой руке, напустив испуганный вид; было видно, как напряглись охранники у огромных дверей залы. На самом деле, этот жест помог набрать ему определенную комбинацию чисел наощупь. Его большой палец застыл над последним нулем. – Прошу прощения? – Следил бы ты лучше за собой, – хмыкнул Беллами, ударив пальцем в последний раз. Свет потух, вместо него зажглись выстрелы. Доминику не нужен был он, чтобы понять, что произошло – огромная люстра упала прямо на Дока. Грохот стоял оглушающий, как и стоны людей, как и бесконечные выстрелы. Беллами сцепил своего партнера запрятанной под пиджаком страховкой, запустил на всякий случай пару ножей впереди себя. – Готов? – оставив шум позади себя, хотя были слышны ускорившиеся, переходящие в бег шаги еще десяти крепышей из охраны, спросил Беллами, почти что любовно. – Если я умру опять, я не знаю, что я с тобой сделаю, – рассмеялся Доминик, когда за спиной раздались выстрелы. Подвижная, незаметная панель пола отъехала, позволяя вместиться им двоим, и они прыгнули, поглощенные тьмой, в неизвестность. Так думал Доминик, когда держал руку своего партнера крепче, чем когда-либо держал пистолет. Мэттью знал, что там, внизу. Обман это доверие, подумал он, обхватив свою куколку руками в последний момент.