кровь на черных розах

Наверное, он никогда не сможет оставить в покое Ти. Скорее всего, они были созданы для того, чтобы держать друг друга на плаву. Конечно, если только их существование можно назвать жизнью. Секс. Сигареты. Дешевая выпивка. Пьяные разговоры. Мелочь в кармане. Бойцовский клуб. Публичный дом. Наркотики. — Ти, скажи, тебе нравится? — рычит Зейн, мягко двигаясь в ней. Ти лишь слабо улыбается, смотря на парня. Былой интерес пропал уже давно. Сколько бы они ни занимались сексом, прежних ощущений уже не вернуть. — Конечно, — улыбка девушки становится шире. Быть шлюхой — сложная работа, но Ти отлично справляется. Нравится — улыбайся и приноси удовольствие клиенту. Не нравится — приноси удовольствие клиенту и улыбайся. У тебя нет другого выбора. — Лживая дрянь, — вскрикивает Зейн и отталкивает от себя шлюху, которая когда-то научила его смотреть трудностям в глаза. — Вся жизнь лживая сука! Ти смеется, даже не думая о том, чтобы прикрыться. Она поднимается на кровати и мягко гладит спину Зейна. Кто бы что ни говорил, но Ти всегда будет рада видеть здесь Зейна. Не из-за секса. Не из-за денег. Из-за его мыслей. — Зейн, милый Зейн, неужели ты только сейчас это понял? — она насмехается над ним, и Зейн это понимает. Возможно, их отношения желают лучшего, возможно, их отношения требуют каких-то чувств, возможно, их отношения давно потеряли смысл. Зейн медленно поворачивается к Ти и смотрит ей в глаза взглядом, полным ярости и злобы. Впервые за все время их встреч бес внутри тела парня просыпается возле этой девушки. Обычно он ощущает холодную ярость только на арене, только когда смотрит в глаза своему сопернику. И лишь иногда ярость овладевает им, когда он разговаривает с тренером — лживым и гадким. — Бес, — шепчет Ти, словно она уже давно изучила каждую эмоцию Зейна. Девушка знает, как называют парня соперники и друзья. Знает, из-за чего ему дали такое прозвище. А ещё шлюха знает, как извлечь из этого выгоду. — Ти, не нагнетай. Или ты окажешься в больнице в одной палате со вчерашним героем, — шипит Зейн, учащенно дыша. Каждая клеточка его тела наливается яростью, подобной раскаленной стали, прижимающей к полу, давящей на грудную клетку. Парень задыхается от жизни. Лживой жизни. — Я говорю то, что думаю, — легкомысленно бросает девушка и поднимается с кровати. Ти легко думать, говорить, делать. Она, возможно, немного потерянная в этом обществе. И ей кажется, что она чувствует, как в её брюшной полости вертятся могильные черви, пожирающие её плоть, чтобы в могиле им было меньше работы. Меньше плоти — больше гнили. — Расскажи мне, о чем ты сейчас думаешь. «О том, как хочу убить тебя». — Хочу когда-нибудь не проснуться. Ну, или проснуться, но только глубоко под землей в обществе жуков и червей, которым все равно кого есть. Лишь бы гниль, — Зейн ощущает отвращение к самому себе. И ему нужно развеять это отвращение. Он знает, что Ти в миллион раз хуже его, что они оба испорчены этим гребанным миром, и что никто не сможет спасти их. Такова их судьба. — Говорю же, Бес, ты меня не обманешь. Все желают когда-нибудь умереть. Расскажи мне, о чем мечтаешь ты, — она ласкает его голый торс, проводит руками по подтянутом животу, касается его так, словно он — её имущество. Глаза Ти пылают страстью и похотью, девушка проводит языком дорожку от пупка Зейна к груди, затем подбирается тонкими пальчиками к шее, ощущая, как сильно бьется сердце парня. — Ты же хочешь меня, правда? — шепчет девушка и смотрит в пылающие глаза Зейна. Он горит. Тело Зейна наливается жаром и гневом, но только не к Ти, а к миру, который испортил его и лишил самого важного — желания жить. Используя всю свою силу, Зейн хватает девушку за плечи и яростно бросает на кровать. Секунду он осматривает тело Ти, его глаза наливаются похотью, лишь немного заглушая холодную ярость. Он резко входит в неё, заставляет Ти вскрикнуть от боли, когда руки парня крепко впиваются в её кожу, сжимая мышцы. Некоторое время в глазах парня мелькает лишь животный инстинкт, словно не соображает, кто он и где находится. Разум затуманен, мысли далеко — только похоть и сила. — Я хочу убить ту тварь, которая разрушила мою жизнь, — грубый толчок. Ти едва слышно всхлипывает от боли, которая пронзает все её тело. — Хочу лично закопать Грэга где-нибудь в глубоком лесу, чтобы никто и никогда не смог найти его, чтобы черви медленно поедали его, а он кричал от боли, — еще один грубый толчок. На глазах Ти выступают слезы, она едва чувствует себя под тяжелым весом Зейна. Никогда не видела такого глухого чувства, которое сейчас наполняет бойца. — Он разрушил мою жизнь, сделав то злополучное предложение, а я взамен разрушу его. Этот кретин поплатится за то, что я качусь вниз по наклонной, цепляюсь за тебя, как за спасательный круг, — еще толчок. Грубо, глубоко, резко, больно. Ти хочет вырваться, но вспоминает, что не имеет права делать это, пока парень платит за её услуги. Либо пока он не убьет её. Руки парня движутся к груди девушки и яростно сжимают её. — Я знаю, что из-за его лжи я теперь убиваю. Из-за его лжи я не верю никому, — еще один толчок, доказывающий его власть над хрупким и беззащитным телом. Одна рука Зейна крепко сжимает грудь девушки, а вторая сдавливает шею Ти. — Хочешь убить? — хрипит шлюха, скрывая боль в глазах, заталкивая дискомфорт куда подальше, чтобы только Зейну стало легче. Воздуха становится меньше, движения скованы крепкой хваткой Беса. Зейн на миг смотрит в глаза Ти, чтобы потом мгновенно застыть. Хватка на шее девушки слабеет, силы мгновенно куда-то улетучиваются, а ярость, которая царила над ним последнюю минуту, сменяется на чувство вины. — Прости, — шепчет Зейн и слазит с девушки, оставляя её одну с болью и разочарованием. Он не оборачивается. Он не вернется. Бес не сможет посмотреть ей в глаза после боли, которую тот причинил ей. Зейн всего лишь помог себе, испортив жизнь Ти. И плевать, что она избрала не лучший путь в жизни. Плевать на все, кроме лжи. Ложь правит миром, ложь убивает и воскрешает. Ложь живет.