На востоке я был…
В полдень дорога привела Тора к склону горы, украшенному свежесрубленным частоколом. Видневшаяся над жёлтыми остриями брёвен солома десяти покатых крыш блестела, точно золото. В тяжёлом воздухе заунывно гудело пение: «Мужчины наши сильны, Ох, сильны, Но коварны сыны, Злы сыны Золотого Асгарда, Ох, как злы, Коварны обманщики…» Сыпались ему в такт мерные глухие удары. Заплакал ребёнок.там истреблял я…
Тор взялся за Мьёлльнир. Кожаная обмотка ручки приятно льнула к ладони, напоминая о пройденных вместе битвах, переполняя сердце жаждой сражения и крови. Порыв ветра принёс мирные запахи дыма и хлеба. По ту сторону частокола залаяла псина. Пение прекратилось, лай стал глухим рычанием. В крови разгорался огонь боевой злобы. С каждым шагом по узкой дорожке к воротам росло напряжение. Тихо. Воздух звенел от предчувствия кровопролития. Там, за частоколом, собирались с силами враги. Тор чувствовал их присутствие, их бесшумное передвижение. Сбросил вещевой мешок на землю. Опять заплакал ребёнок. По ту сторону раздался сильный женский голос: — Кто здесь? — Тор, сын Одина, — и Тор с разбега в щепки разнёс Мьёлльниром брёвна ворот.злобных жён турсов…
Пять вооружённых мечами женщин турсов отступили лишь на полшага. За этими стояли ещё их соплеменницы: с камнями, рогатинами. Глаза горели ненавистью — испепеляющей, беспредельной. Куцый пёс пятился, глухо рыча. У колодца стреноженный конь щипал траву, светлокудрые овцы паслись в загоне из тёмных веток. На миг всё застыло: залитое солнцем поселение, животные, женщины турсов и их враг. Оценив обстановку, Тор бросился вперёд…в горы бежавших…
Он давно преследовал их — не первый месяц. Выносливые, сильные женщины турсов рассыпались по восточным горам. Были селения вроде этого — видные издалека. Встречались скрытые убежища — внутри глубоких пещер, прятавшиеся за обрывами и кустами. Но сколько бы турсихи ни таились, Тор их находил. Некоторые пытались убежать — он настигал их, другие молили о пощаде — он убивал их. Такие, как эти, пытались сопротивляться. Мьёлльнир всегда обагрялся кровью. Мечниц Тор убил сразу. На него сыпались камни, удары рогатин — сильные, болезненные. Молот перебивал деревянное оружие, легко сокрушал крепкие черепа, разбрызгивая кровь и обломки костей. Покончив с турсихами у ворот, Тор пошёл по новым, ещё пахшим сырой глиной домам. Никого. Рядом с местом для молотьбы, где женщины побросали колотушки и недоотбитую пшеницу, в печи, полной большими, круглыми хлебами, тлели угли. Из крыши навеса Тор вытащил пучок соломы и запалил. От него вспыхнули золотистые крыши домов. Жарко пылали они, и едкий дым перебивал уютный запах хлебов, растекавшейся по земле крови, тянулся к пронзительно-синему небу и равнодушному светилу. Вновь послышался плач. Из среднего дома, прижимая двух младенцев к груди, выскочила турсиха, за ней — целый выводок кашлявших, хныкавших детишек. Занеся молот, Тор бросился на них — стремительный, неотвратимый. Турсиха, закрывая детей, вскрикнула от удара в спину — рубаху там запятнала кровь. Не давая разбежаться, Тор ударял слева и справа. Крики, жар пламени, искры — несколько секунд, и дети кровавой кучей повалились на землю. Потрескивала догоравшая солома, женщина хрипло дышала. Подняла мутный взгляд на возвышавшегося Тора, выдохнула: — За… что? Опустив на её глухо треснувшую голову Мьёлльнир, Тор оглядел разорённое поселение и направился к колодцу. Почуяв запах крови, конь попятился, топорща ноздри, всхрапывая. Овцы тревожно блеяли, с опаской смотрели на достававшего из колодца воду Тора. Тот неспешно отмыл от крови руки и лицо, прополоскал волосы, оттёр пятна с доспехов. Любовно обтёр и приладил к широкому поясу Мьёлльнир. Принеся с дороги мешок, Тор набил его свежим турсовым хлебом и закинул на плечо. Помедлив, выпустил овец, распутал коня. И пошёл дальше искать бежавших от него женщин турсов.когда б то не сделал, разросся бы род их и в Мидгарде люди жить не смогли б.