Перерождение

«Несколько месяцев назад. Эмма покинула кафе. Я, Белла и Рикки решили остаться. На столе у нас лежала папка, которую оставила нам подруга. — Просмотрим её? — предложила Белла. — Зачем? — удивилась Рикки. — Ну её же составляла Эмма, — упорствовала Белла. — Мы не будем её просматривать, — решила Рикки. — Можем же мы отдохнуть от этой суеты? — Ты права, — согласилась я с подругой. — Успеем просмотреть. — Ладно, — кивнула Белла. Белла оставила нас и устремилась на сцену. Музыканты приготовили свои инструменты. Зазвучала гитара, потом — клавиши. Заиграла спокойная музыка, а Белла начала петь песню о дружбе. — Я не перестаю удивляться её пению, — улыбнулась Рикки. Я кивнула. — Ты уже подала заявку в какой-нибудь колледж? — неожиданно спросила Рикки. — Нет, — призналась я, — уже прошла половина лета, а я даже не думала о том, куда поступать. Вся эта ситуация выбила из колеи. — Это последнее лето, которое мы проводим вместе, — задумалась Рикки. — Да, — кивнула я. — А как ты планируешь провести оставшуюся половину лета? — поинтересовалась я. — Буду жить на острове Мако, — улыбнулась Рикки и рассмеялась. — Буду плавать и лежать в тёплой воде лунного бассейна и покорять океан, изучая его глубины. — Правда? — удивилась я. — Даже не будешь искать себе колледж? — Нет! — уверенно произнесла Рикки. — Я не хочу, чтобы моя молодость прошла за учебниками и нудными лекциями, мне хватило школы. И я решила заниматься тем, чем мне нравится. А так как я русалка, что меня устраивает, я буду жить в воде! Ну иногда буду выходить на сушу. — Ого! — воскликнула я. — Интересное у тебя будущее. — Да, — согласилась Рикки и улыбнулась. — Если хочешь — можешь присоединиться ко мне. — Я подумаю над твоим предложением, — произнесла я. — Хорошо, — сказала Рикки. — А хочешь знать мою мечту? — Да, — кивнула я. — Я хочу, чтобы мы навсегда остались друзьями, — произнесла Рикки. — Мы всегда будем друзьями, — сказала я, — и ничто нас не разлучит. Я обещаю. Рикки улыбнулась. А Белла закончила петь песню, и все посетители ей зааплодировали…» Я не слышала своего пронзительного крика. Я не помнила, как смогла найти в себе оставшиеся силы. Не помнила, как ударила вампира в лицо, зацепила его ногой и опрокинула на пол. Я не помнила, как била вампира, не помнила, как ощущала боль. Я не помнила свою злость. Я не помнила тот ужасный момент, когда гнев перешёл в слёзы. Я не помнила, как ринулась к падающей Рикки. Не помнила, как упала рядом и начала кричать как маленькая девочка, умоляя её встать. Я не помнила злобный крик Ребекки. Не помнила её гнева. Не помнила, как она набросилась на вампиров и убила их, вырывая им сердца. Но я прекрасно помнила потухший свет в глазах Рикки, её последний вздох и глухой стук о пол. Я кричала, била кулаками в пол, пыталась привести Рикки в чувство, прекрасно понимая, что она не вернётся. Она не вернётся. Она умерла. Слова врезались в душу, как гвоздями. Мой голос полностью осип, голосовые связки болели от криков. Мне хотелось кричать, пока лёгкие не иссякнут. И я не помнила, как Ребекка пыталась оторвать меня от тела Рикки. Я вцепилась в него и не хотела уходить. Я кричала и плакала. Всё было как в тумане. А потом Ребекка схватила меня и тело Рикки, и мы исчезли… Я помнила, как мы ворвались в дом Майклсонов, нарушив разговор Кола, Клауса и Элайджи. Они видели мои слёзы, растерянный взгляд Ребекки и тело незнакомой девушки. Ребекка кратко им что-то сказала. Я не кричала, а только всхлипывала, сжимая ладони в кулаки. Меня кто-то подхватил на руки, а потом я оказалась в своей комнате на кровати. Я услышала вихрь, и дверь закрылась. А я осталась одна. Я не знала, сколько прошло дней. Всё это время я лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и плакала. Я продолжала кричать, а иногда начинала бить кулаками стены, оставляя на костяшках пальцев кровь. Я не обращала внимания на эту боль. Её пережить легче. Слёзы полностью застилали глаза, как пелена. Я ничего не видела. Я ослепла. Я просто лежала на кровати и не выходила из комнаты. Я не могла ни о чём думать. В голове тут же всплывал образ Рикки и её взгляд, когда ей свернули шею. И тогда я снова рыдала и кричала, просила, чтобы остановили эту боль. Я сотрясалась в плаче, по рукам бегала дрожь, голос полностью охрип, глаза болели. Я увядала, бледнела, горела, молчала и плакала. Я не могла ничего сказать. Я либо кричала, либо плакала и проклинала себя. Я не могла остановиться. Я задыхалась. Мне было трудно дышать. Я хотела, чтобы всё это прекратилось. Я сидела на полу и хваталась за голову, снова кричала. Я не могла контролировать себя. Не могла. И когда мне показалось, что всё прошло, я увидела на столе фотографию. Я, Рикки, Белла, Эмма. Слёзы снова накатились, прибавилась ярость. Громко крикнув, я кинула рамку в стену. Раздался звон, я обессиленно рухнула на пол, прижавшись к холодной стене, и снова заплакала, ударяясь затылком о стену. Слёзы лились сами собой, я не могла их остановить. Лицо горело. Я обхватила себя руками. И сидела в такой позе очень долго. Я хотела забыть всё, но отчётливо помнила тот момент. Я не могла уснуть, меня мучили кошмары. Я просыпалась с криком. По телу струился холодный пот, а на слезах оставались слёзы. Я не знала, что делать; не знала, как это всё предотвратить. И я не знала, как долго всё это будет продолжаться. Но спустя ещё несколько дней агонии, боли, муки, кошмаров и слёз… всё прошло. Я сижу на кровати и долго смотрю в окно. На улице светло и тепло. Увы, сегодня меня это не волнует. Я смотрю вперёд и думаю. В памяти снова всплывает тот момент. Рикки. Я обещала ей, что вытащу нас. И я не выполнила своё обещание. А Рикки лишилась жизни. Я виновата в её смерти, и эта вина полностью грызёт меня изнутри. Я не могу ни о чём думать, только о своей вине. И я думаю о Рикки. Я дружила с ней с трёх лет. Я помню ту маленькую светловолосую девочку, которая всегда любила шумные игры, веселье и всегда искала приключения на свою голову, попадая в различные неприятности. Я помню, как будучи в школе, Рикки всегда любила пропускать занятия и не делать домашнюю работу, придумывая нелепые, но в то же время смешные отмазки. Я помню, как Рикки подговаривала и нас сбежать с уроков; я не стала этого делать, хотя Белла всё-таки сбежала. Я помню, как Рикки чуть не сломала нос Зейну, когда он назвал меня занудой; нам тогда было по двенадцать лет, Рикки заступилась за меня. А ещё я помню, как год назад Рикки испортила лодку Зейна, а потом снова починила, угнала, и я и Эмма вместе с нашей весёлой подругой катались по морю целый день. Как странно: Рикки всегда ненавидела Зейна и пакостила ему, а спустя год что-то изменилось, и она начала с ним встречаться. Рикки была весёлой, сумасшедшей и жизнерадостной девушкой. Я помню, как он радовалась тому, что стала русалкой. Помню, как она целыми днями проводила в воде. А если в кафе Рикки попадались слишком наглые и вечно чем-то недовольные посетители, то она подшучивала над ними: с помощью своей силы кипятила им коктейль и наблюдала, как бедняги обжигали язык и выбегали из кафе. Да… Рикки была такой. Я вспоминаю свою подругу очень долго и не могу поверить, что её нет. Несколько дней назад мне довелось поговорить с ней спустя столько месяцев. Я только обрадовалась её приезду, как ей тут же свернули шею. Свернули шею, как ветку. Она умерла. Её нет. Она не вернётся. Эти слова хочется вычеркнуть, забыть их значения. Я хочу забыть это… Но не могу. Мне придётся с этим жить. Я виновата в смерти подруги, и я несу за это ответственность. Я смотрю в окно очень долго. Я не хочу выходить из комнаты. Я из неё не выходила уже несколько дней. Никто ко мне не заходил, понимая, что мне нужно побыть одной. Мне нужно было справиться с этой утратой. Но я и сейчас не могу справиться, просто стараюсь держать себя под контролем и не сорваться. Потерять подругу, с которой дружу почти пятнадцать лет, — это тяжело. Теперь я не смогу увидеть её светлую улыбку, радостный смех; не смогу услышать её шутки и увидеть, как она снова совершает очередную глупость. А что же будет думать Белла? Она не знает, что Рикки умерла, и думает, что та в Новом Орлеане. Белла может отправиться за ней, и тогда её постигнет та же учесть. Я не могу этого позволить. Не могу потерять ещё одну подругу. Я надеюсь, что Белла не будет принимать поспешных решений и останется в Австралии. Там безопаснее. Мои мысли нарушает стук в дверь. Я оборачиваюсь. Молчу. Дверь открывается, и в комнату заходит Ребекка. Закрыв дверь, она проходит ко мне и присаживается на кровать. — Привет, — произносит она. — Как ты? Я молчу. К горлу подступает ком. Если я попробую что-нибудь сказать, то снова сорвусь, и слёзы опять польются градом из глаз. Но мне кажется, что я уже все их выплакала. — Я знаю, тебе тяжело, — продолжает Ребекка, — и мне очень жаль. — Почему я? — спрашиваю я шёпотом. Горло ужасно болит, и я не могу разговаривать в полный голос. — Почему я должна переживать смерть лучшей подруги, которая ни в чём не виновата? — Боль и страдания всегда неизбежны для огромного, доброго и глубокого сердца, — замечает Ребекка. — Ты была рядом, — говорю я, — и не смогла остановить их. — Я растерялась, — оправдывается Ребекка. — Меня словно окатило ледяной водой. Я не могла пошевелиться. И только твой крик привёл меня в чувство. Поверь, мне очень жаль Рикки. Она была и моей подругой в прошлой жизни. — Я знаю, — произношу я. — Я хочу побыть одной. — Хорошо, — отвечает Ребекка. Ребекка направляется к двери, открывает её. Останавливается и, задумавшись, поворачивается ко мне и добавляет: — Мы не так близки, как были раньше. Но я всегда рядом, если тебе понадоблюсь. И уходит. Я снова откидываюсь на кровать и закрываю глаза. Сейчас мне совсем не хочется с кем-либо разговаривать. Я засыпаю. На этот раз мне не снятся кошмары. Проходит несколько часов. Я просыпаюсь. Чувствую себя немного отдохнувшей после таких тяжёлых дней. Я иду в душ. Вода освежает. Я смываю кровь с ладоней, что осталась после ударов о стену. Вода смешивается с кровью. Кровь снова мне напоминает о том роковом дне. Я пытаюсь отвлечься. Смотрю на своё тело и вижу заживающие жёлтые синяки. Вспоминаю день, когда на меня напали. Всё это обрушивается на меня слишком быстро. Я включаю кран до предела, смываю всю кровь и пытаюсь не заплакать. Я всхлипываю. И сжимаю ладони в кулаки. Надо контролировать себя. Я выключаю кран и, обмотавшись полотенцем, выхожу из душа. Пройдя в комнату, я замечаю на своей тумбочке поднос со свежей едой. В желудке сразу урчит. Я быстро съедаю горячий омлет, запиваю таким же горячим чаем и глубоко вздыхаю. Я давно не ела. После этого я переодеваюсь в чистые джинсы и чёрную футболку и накидываю кожаную куртку. Привожу себя в порядок и смотрю в зеркало. Несмотря на то, что я освежилась и переоделась, мои глаза по-прежнему красные и опухшие, а это уже никак не убрать. Приходится оставить всё, как есть. Я выхожу из комнаты и иду по коридору. Спускаюсь по лестнице на первый этаж и захожу в гостиную. В ней находятся Клаус, Кол и Ребекка. А рядом лежит тело Рикки. Ребекка видит меня и говорит: — Я не могла её похоронить, пока ты не попрощаешься. Я прохожу к телу. Рикки. Такая спокойная, безмятежная. Она как будто спит. Только теперь не проснётся. Я замечаю на её шее кулон. Лунный камень. Знак нашей дружбы. Рикки дорожила нашей дружбой.Я беру её ледяную руку, крепко сжимаю её. На глазах наворачиваются слёзы, но с трудом мне удаётся их сдержать. — Покойся с миром, Рикки Чедвик, — произношу я. — Надеюсь, тебе будет весело в другой жизни. Прости, что не сдержала слово. Мне жаль. Ты не заслужила смерти. Прощай, подруга. Я отпускаю руку Рикки. На душе становится немного легче. Ко мне проходит Ребекка и смотрит на Рикки. — Ты удивилась, когда увидела меня, — говорит она. — Но я не Эмма. Теперь. Прости меня за мою ложь, Рикки. Ты была хорошим человеком. Я это поняла. — Нам придётся выдать её за Андреа Лабонэйр, — произносит Клаус. Я к нему поворачиваюсь и хмурюсь. — Оборотни не верят в твою «смерть», — поясняет Клаус. — Похороним её под твоим именем. — Нет! — восклицаю я. — Она моя подруга! Я не позволю. — Иначе оборотни поймут, что мы их обманываем, — парирует Клаус. — Ну и пусть! — заявляю я. — Я готова дать отпор! Клаус моментально приближается ко мне. Я чувствую на себе его дыхание. — Ты готова активировать проклятье? — усмехается он, задевая меня за живое. — Оно тебе пригодится, если хочешь дать отпор. Я молчу. Клаус прекрасно знает, что я не активирую проклятье, поэтому и манипулирует мной. Приходится подчиниться. — Делай, что хочешь, — бросаю я и, толкнув его, возвращаюсь к лестнице. Я захожу в свою комнату, закрываю дверь и сажусь на пол возле кровати, облокотившись на неё. Сейчас во мне бушует сразу несколько эмоций: гнев, ярость, злость, грусть и отчаяние. Я бессильна против мира сверхъестественного. И могу присоединится к нему, если активирую проклятье. Я не могу этого позволить, но и не могу оставаться слабой. Я нахожусь в безвыходном положении. И нет третьего варианта. И мне никто не может помочь. Дверь открывается, и в комнату заходит Кол. — Приуныла, волчица? — ухмыляется он. — Издеваешься? — фыркаю я. — И так ужасно. Кол проходит и садится рядом со мной. — Я потеряла подругу, — произношу я, — и я подавленна. Я не знаю, что мне делать. Мы с Рикки были лучшими подругами, почти сёстрами. — Я знаю, — отвечает Кол, — ты рассказывала, когда только прибыла сюда. Я удивлённо смотрю на Кола. Я и не думала, что он запомнит. — Ты справишься с этим, — говорит мне Кол. — Рано или поздно всё пройдёт, боль отступит, и всё заживёт. — Но останутся шрамы, — заключаю я. — Без них никак, — соглашается Кол. На несколько минут в комнате находится мёртвая тишина. А потом я произношу: — Я должна уехать из Нового Орлеана. — Что? — удивляется Кол. — Я не могу здесь оставаться. Я должна вернуться в Австралию к родителям, — говорю я. — Мне здесь делать больше нечего. Я не могу ничем вам помочь. Я для вас лишь обуза, которую постоянно нужно спасать. Вы знаете, что я не активирую проклятье. А так от меня нет никакого толку. Я не всесильная, как вы. У меня нет клыков. У меня есть злость, которую я плохо контролирую. Вы ожидали встретить Андреа Лабонэйр — мифическую революционерку, а получили Клео Сертори — слабую правильную девочку с двумя косичками, которая всегда боялась монстров. Я вам не подхожу и не могу помочь. Прости. Я должна покинуть Новый Орлеан. Но Клаус не позволит мне уйти. А я не могу остаться здесь. — Я знаю, — внезапно соглашается Кол. — Я помогу тебе вернуться домой.