Удар в сердце током вечности

«Знала бы, какой ты, наверное, была бы умней…» Вечерняя тренировка «Медведей» закончилась, моя смена тоже. Я, улыбаясь во всю ширину лица, вышла из «Ледового». Кисляк только что отвесил мне множество комплиментов и предложил проводить до дома, поскольку он сегодня был на своих двух. Губы у меня своевольно растягивались в улыбке, что прямо щеки сводило, а мозг плавился от счастья. Но мне пришлось остановиться на автостоянке. Сердце в груди обеспокоенно забилось. На меня смотрела высокая стройная брюнетка в шубе из песца и с ногами от ушей. Выше меня она была почти на две головы. Она стояла около дорогой черной тачки в свете уличных фонарей, как в свете прожектора, и демонстративно размахивала ключами. Я содрогнулась от ее пристального взгляда и, выдохнув, отступила. - Значит, это ты у нас Лиля? Я сначала опешила: - Да, а вы кто? - Так это ты бегаешь за Кисляком? – она не слушала меня, поскольку была занята – оценивающе оглядела меня с ног до головы, и ярко накрашенные алые губы скривились в презрительной усмешке. Надо мной. Меня же ее заявление заставило вспыхнуть: «Никто ни за кем не бегает!» - захотелось мне заорать. И я поспешила смыться: - Простите, мне уже пора. – Хотя мне на самом деле ни хрена никуда не было «пора», я ждала Кисляка, который обещал проводить меня. - Ой, смотрите, какая воспитанная! – возмущенно воскликнула девушка. На ее сарказм я непонимающе нахмурилась. – Если ты уж сама мать Тереза, то должна понимать, что нехорошо клеиться к чужому парню. Я просто стояла и ушами хлопала – брюнетка меня удивляла. Походу она, к моему великому огорчению, встречалась с Андреем и приревновала меня к нему. Только отступать я уже не собиралась. Если эта высокомерная заноза в одном месте такая дура, что не может уследить за своим парнем и бросается на каждую девушку, хоть мало-мальски знакомую с ним, то это, увы, прямая дорога в психушку. Когда до меня дошло, какая уникальная возможность мне предоставлена, я пристально посмотрела на брюнетку и, пока не передумала, ответила: - Это кто к кому клеится еще, - получай, фашист, гранату! Эмоции сменились на лице девушки Кисляка настолько быстро, что я моргнула и миллион раз пожалела, что позволила себе хоть слово вымолвить. Надо было бежать от этой выскочки куда подальше, как только я ее увидела. - Да ты думаешь, он посмотрела бы на тебя, если бы мы до этого не поссорились?! Против воли я прислушивалась к небрежному тону девушки: - Бедняжка, - продолжала она, - так страдал из-за меня, что пал ниже некуда, - от наигранного сочувствия мне действительно стало не по себе. Я застыла. Вот теперь, когда реально нужно, мой язык упорно не поворачивался. - Ты только взгляни на себя в зеркало, чучело с огорода, - говорила брюнетка. – Волосы растрепаны, одета как в секонд-хэнде. Андрею нравятся красивые фрукты, а не странные овощи. Понимаешь, к чему я клоню? Я была мрачнее самой черной тучи во время бури. Я понимала, куда клонит эта стерва. Да черт бы выдрал ей змеиный язык! Она старалась ударить меня как можно больнее. И у нее это получалось с великолепной точностью – я ведь и вправду подумала, что понравилась Кисляку. Я хмуро смотрела на длинноногую красавицу и понимаю, что ее слова, пусть и сказанные из-за ревности, абсолютно верно меня описали. Кисляк сам не раз и не два упомянул, что я «не от мира сего». Только я приняла это как шутки. - Карина? – о, легок на помине. – Ты че тут делаешь? – к нам подошел Кисляк собственной персоной. Вернее, подошел-то он, видимо, к брюнетке. - А я тут профилактическую беседу провожу, любимый… Я опустила взгляд и уставилась на носки своих сапожек. Не понимаю, почему мои ноги словно приросли к месту? Может, я чего-то ждала? Что-то хотела услышать? Просто если умирать, то один раз и до конца. Я подняла взгляд на Андрея, тот недоуменно смотрел на брюнетку. Карина слащаво рассмеялась: - Ты состроил такое невинное лицо! - В смысле «профилактическую»? – Кисляк с опаской посмотрел на меня. Наверное, вид у меня был не лучше, чем у затравленной собаки. Ну что я себе навообразила, в самом деле?! Чтобы такой популярный красавец, как Андрей Кисляк, хотя бы мельком взглянул на меня – да это, оказывается, попросту невозможно! Мне стало противно от жалости к самой себе. - Эй, Ковченко, ты как, в порядке? Мне уже хотелось развернуться и со всех ног улепетывать домой к любимой «бабушке». После ее внука я так и начала ее называть. Но без Миши идти уже страшно. - Оставь ее, Андрей, - Карина обняла парня за шею. – Поехали лучше ко мне. У меня там никого… Намек длинноногой я поняла сразу, и уже заранее знала, что ответит хоккеист. Кисляк одарил меня беспокойным взглядом и пошел за девушкой к ее машине. Тут мне просто захотелось закричать! Душили слезы, закружилась голова, и стало тяжело дышать. Андрей открыл переднюю дверь с пассажирской стороны, предварительно кинув сумку со спортивным инвентарем на заднее сидение. Но пока не собирался туда залезать. На секунду мне показалось, что он хочет что-то сказать напоследок, может, в своей привычной саркастической манере. Но меня это так испугало! Язвительная шутка добила бы меня в этот момент! Кто-то задел мое плечо, и я подскочила. - Привет, ты разве не ушла с Кислым? – это был Мишка. Тут Кисляк, как ни в чем не бывало, сел в машину и укатил со своей Кариной. - Лиль, ты в порядке? Что случилось? - Кисляк! Паршивый предатель! – громко заревела я. Миша спокойно обнял меня за плечи и повел домой. По пути мне не читали нотаций, и молчание постепенно помогла успокоиться. - Не говори бабушке, что я плакала, хорошо? – попросила я друга на лестничной площадке. - Не буду, но по тебе видно, - сдержанно ответил он. Я поняла, что он жалеет меня, но лишь судорожно вздохнула. – Ты не воспринимай Кисляка всерьез. Он дурак, ведь ты хорошая девчонка, Лиль… Все, мы успокоились, правда? - Давай больше не будем говорить о нем? – примирительно спросила я, умоляюще глядя парню в глаза. Тот легко сдался: - Хорошо. Я быстро обняла его и поцеловала в щеку: - Мишка, ты мой самый лучший друг! Он, смущенный и обрадованный одновременно, обнял меня в ответ.