С ним можно свихнуться

Проснулся я от возгласа, убийственно режущего слух: - Просыпайся, пьянь! – где-то на краю сознания я понимал, что это голос Таки, и одновременно не догонял, почему он рядом, и где я вообще нахожусь. Но, не смотря даже на столь важные вопросы, я не смог найти в себе сил подать признаки жизни. Таканори, видимо, решил мне помочь с этим, вылив сосуд ледяной воды мне в лицо. Я не помню, когда мне ещё доводилось кричать с такой громкостью. Спустя длительный поток неразборчивого мата, я посмотрел перед собой. - Така? Какого хрена? – я удивлённо уставился на него, ёжась от холода мокрой майки, неприятно прилипшей к телу. - Я уже не знал просто, как до тебя добудиться, - сука, ну да, зато теперь я бодрячком. Внимательно осмотревшись, я узнал свою квартиру. - Я дома? Как? И ты здесь… И ты у меня дома? Опять? - Железная логика, - посмотрел как на идиота, - клетки твоего мозга умирают прямо на глазах, - грустно вздохнул и вышел из спальни. - И за что мне свалилось на голову тупое парнокопытное, господи, я же ничего не сделал, - еле слышно доносится его бормотание откуда-то из района кухни. - Я всё слышу, мать твою! Через пару секунд возвращается, видимо, с заранее заготовленным стаканом воды и таблетками. Протягивает мне. - Это для твоей дурной головы, - какая забота! Закинув таблетки в рот, я попытался запить, но руки ужасно тряслись и добрую половину я расплескал на себя, а тем, что успело попасть мне в горло, умудрился подавиться. Пить хотелось невыносимо. - Идиот! – отбирает стакан и, дождавшись пока я прокашляюсь, начинает поить сам. Жадно пью с его рук и понимаю, что испытываю чувство дежавю. Вторая ночь подряд в моей квартире. Только теперь он обо мне заботится… Да, Така заботится. Таблетками кормит, с рук поит, а разбудил-то как! При воспалении лёгких буду знать, кого винить. Наконец, утолив жажду, я благодарно кивнул. - Така, почему ты здесь? – я задал давно мучивший меня вопрос, - и почему я здесь? Вернее… каким образом… - Ты совсем ничего не помнишь? - Ну, последнее, что я помню… как ты… - из-за последнего воспоминания вчерашнего дня мне резко стало душно и жарко. Я закрыл глаза ладонями, как минимум хотелось провалиться, - блять. Проницательный мой только довольно хмыкнул. - Больше ничего? – Така убирает мои руки и смотрит на меня глазами своими бесстыжими. Я лишь отрицательно покачал головой. - Что ты напился до овцеподобного состояния и помутнения мозгов… если они у тебя когда-то были, думаю, ты сам знаешь, - Така прикрыл глаза и нахмурил брови, наверное, перебирая в памяти последствия моего алкогольного заплыва. - Ты был неуправляем и еле стоял на ногах. Беспрерывно матюкаясь, ты навернулся с лестницы. В три ступеньки. Два раза. Аой помог дотащить тебя до такси, - вдруг затараторил он, - а я поехал вместе с тобой, придурком, до твоего дома… А как мы шли от машины до входной двери… Это надо было видеть, - он мотнул головой и несдержанно улыбнулся, показывая свои идеальные зубы, открывающиеся за пухлыми губами. Белые, ровные. Я невольно закусил губу и заставил себя скользнуть взглядом немного ниже. Только сейчас я обратил внимание, что Така в моей майке, а на его плече красуется огромный синячище. Это как так надо было удариться? Зная Таканори, могу предположить, что тот человек, по чьей вине у него на теле осталась такая красота, уже, скорее всего, бездыханный труп. Спрашивать было страшно, и чутьё мне подсказывало, что отчасти в этом могу быть виноват и я. Но набрав в лёгкие побольше воздуха, я, на сколько это возможно, аккуратно приподнял его за локоть и произнёс: - Что это? – Така выдернул руку так резко, что сам себе сделал больно, зашипев. - В этом тоже ты, дебил, виноват! – я застыл, а мои глаза округлились, наверное, настолько, что вот-вот треснут и выпадут. В любом состоянии: нажравшимся в хлам, или на рубеже истерики, я бы не смог его ударить. - Така… - перебивает. - Ты с кем-то подрался, в то время, как я отошёл за коктейлем. И когда охранники старательно пытались вывести тебя из клуба, я как раз вернулся и ахренел… - резко повышает голос и меняет интонацию, - так ты же, слепошарый кретин, принял меня за одного из них… и я вписался в стену. Блять, так это был Така! Смутно, словно сон, но я припомнил эту картину. Ещё подумал, как на такую должность попал этот низенький и костлявый малыш. Если бы я знал, что сегодня проснусь из-за злющего Таканори с хроникой моего земного поприща, то ещё вчера бы где-нибудь тихонько сдох, так, в уголке. Но всё-таки: - Така, - тяжело вздохнув, я потянулся к краю кровати, чтобы обнять это чудо, надувшего губы и гневно стреляющего глазами из-под чёлки. Любимая гарпия. Милый ребёнок. - Клешни убери, мне вчера хватило, - он встал, а я чуть не уебался с койки, едва успевая затормозить руками в пол. Ахуенная поза. Така откровенно ржал. Ржал до слёз, хватаясь за живот, в то время как я размышлял о том, хватит ли мне сил оттолкнуться от пола, чтобы вновь очутиться на кровати, желательно целиком. Или в противном случае, уже до конца сползти на паркет. Чтобы маленький засранец умер от смеха, я допустить не мог. Поэтому пришлось торопливо следовать второму варианту, он быстрее и эффективнее. Так и дополз до ванной. Судя по истеричным смешкам с моей спальни, думаю, он меня простил. Выйдя из душа и ощутив себя снова человеком, а не бухой полудохлой свиньёй, как это было ранее, я сразу и не заметил облако едкого дыма из кухни. Така готовит завтрак? Не удивляюсь и не паникую. Не спеша захожу на кухню. - Така, ну что за ёбаный в рот? – устало говорю и замираю. Мои занавески горят. Отлично так горят, дружелюбным пламенем, сука. Сквозь режущий глаза дым, я едва могу рассмотреть фигурку этого кашляющего и чертыхающегося недоумка. - Уйди отсюда, блять! – беру за шкирку, оттаскиваю и некрепким пинком задаю направление в сторону коридора. Немедля срываю горящие занавески и кидаю на пол, начиная усердно топтать ногами постепенно затухающее пламя. Ещё одно ебанутое утро, здравствуй, прекрасное начало дня. Уже через полчаса мы молча завтракали у меня в гостиной, так как на кухне, благодаря кое-кому, стоял неприятный запах гари, да и вообще, там без слёз не взглянешь. Еду я заказал на дом. А Така больше к плите не подойдёт. Никогда. - Ты спалил мне шторы, - зачем-то напомнил я, нарушая молчание. - Они всё равно были стрёмные… - извинений я и не ждал в принципе, - и кухня твоя стрёмная, и та швабра в баре тоже была стрёмная и жизнь твоя стрёмная! – о, Таку понесло… - А с девушкой-то что не так было? – нет, это не значит, что с остальным я согласился. - Пф… с девушкой, - передразнил он меня, - фу, ну Рей, она же меерзкая, - на слове «мерзкая» он неприятно поморщился. - Мм… то есть, ты считаешь, что она меня недостойна? - Ну… - А кто достоин? Может, ты? - Така подавился. - Что ты… что ты несёшь? – выдавил он, наконец, вперемешку с кашлем, - я, конечно, понимаю, что твоя тупость не знает границ и всё такое, но не пей больше, хорошо? – сука. - Така, хватит. Я устал. Почему ты считаешь своим долгом лезть в мою жизнь? Изводить, бесить, сводить с ума, а потом благополучно забывать. Скажи, я хоть раз, хоть один чёртов раз сделал тебе плохо? Ты решил, что можешь делать, что угодно и когда вздумается. И плевать ты хотел на то, что я чувствую, – тяжело выдыхаю, поднимаясь на ноги, - а я терплю. Я так давно терплю, Така. - Меня не надо… терпеть, - Така отвернулся, смотря в противоположную стену, его голос дрожит. Чувствую себя последним уродом. Я прав, но палку всё же перегнул. Сажусь перед ним на корточки. - Така… прости, - изгибом указательного пальца вытираю слезу с его щеки. Тот, поймав мою руку за запястье, убирает её со своего лица. - Я больше не буду лезть в твою жизнь, - встаёт и поспешно покидает комнату.