Третий комбинатор

Я сидел на заднем сидении автобуса, глядя в окно. Пейзаж хвойного леса складывался в знакомые картины, конечно, это, иллюзия, я никогда не был здесь, но трасса в одном сосновом лесу очень похожа на трассу в другом сосновом лесу. Я был в автобусе совершенно один, что меня не устраивало, я сразу решил любыми средствами избегать ненужного внимания. Но одиночество позволило мне расположиться с комфортом, на одном кресле сидел я, на втором лежал чемодан, а на третьем расположилась трость.   Теперь немного о всех троих "пассажирах". Моё имя уже звучало, Даниил Шишков, пусть вы и дальше будете считать, что меня так зовут. Так меня называли многие в родной деревне, так я представляюсь знакомым, в большинстве случаев. Я из Соколовки, деревни в центральной полосе, деревни, стоящей на той границе, между лесом и полями, где чувствуешь и пустую бескрайность поля, и сплошную стену деревьев со всех сторон в лесу. Когда я первый раз въезжал в Соколовку, это была обычная деревня дачного образца, мальчишки и подростки тихо проживали свои каникулы.   Я и группа моих единомышленников объединили интеллигенцию Соколовки, установив, что-то вроде, свода законов, обязывающий всех лиц, входящих в Собрание, не препятствовать выполнению решений Собрания. За три месяца мы включили в собрание всех жителей Соколовки и некоторых близлежащих деревень от десяти до восемнадцати лет. Ребячество? Возможно, но за полгода "правления" Собрания мы ликвидировали хулиганство, оградили деревню от посторонних вмешательств, организовали субботники, а изделия наших гениев слесарного дела часто удивляют и профессионального инженера своей гениальностью простоты, мы привели в норму условия жизни в ближайшем санатории, чего год не могли добиться ревизии, и нужно ли говорить, что отдых мы проводили не скучно? Законно ли это? Внутри деревни мы не совершали ничего противозаконного, человек, нарушивший свод законов, попадал в череду "невезения", которые при самом тщательном расследовании считались несчастными случаями, но до физического вреда почти никогда не доходило. Вне деревни наши методы углублялись, здесь, особенно при попытке задержания применялась и физическая сила, но в ограниченных количествах. В случае необходимости применялись самодельные свето-шумовые и хлороформные заряды. Я активно участвовал во всех проектах Собрания и был автором многих из них, я стал не объявленным управителем Собрания, а значит, и Соколовки, к моему мнению прислушивались, мои планы с восторгом выполняли. Я, человек, сидящий ближе всех к лампе, разрабатывающий планы, для выполнения решений Собрания, карающий нарушивших свод законов, получил интересное прозвище - "Шишка". Это пошло от моей "фамилии", от того, что первым знаком на сбор Собрания была покрашенная в зеленый шишка и если задуматься, то я стал большой шишкой в Соколовке. В такой ситуации я не мог говорить всем и каждому свой адрес и имя, всё это я предусмотрел при приезде в Соколовку, представившись Даниилом Шишковым. Со временем я пошёл дальше - менялся цвет волос, глаз, рост, вес, походка, манера речи, с помощью смесей гелия и других газов различной плотности менялся голос, цвет кожи. Я стал хамелеоном и столкнулся с проблемой всех хамелеонов. Когда постоянно меняешь цвет, забываешь какой цвет первоначальный. Почти год назад в Соколовке на меня началась настоящая охота. Именно на меня, даже при хороших шансах раскрыть других, они предпочитали преследовать меня. Сначала мы думали, что это представители правопорядка. Но через месяц безрезультатной охоты они предложили мне встречу по поводу предложения работы. Они настояли на том, чтобы я выбрал место и время встречи, и неоднократно выказывали уважение ко мне. Но их предложение выглядело, как ультиматум, либо я соглашаюсь работать на них, либо они выдвигают нам обвинения во всех преступлениях, которые только совершались в окрестностях. Конечно, я согласился. Как я и подозревал, это были представители власти, но не те, кого я ожидал. Это оказалась разведка, по её убеждениям я должен был отправиться на другой континент, раскрывать секреты местного гения. Секреты, в перспективе, должные открыть неограниченные возможности. Не считайте, что я был просто шантажирован, я с энтузиазмом принялся за дело. Кроме чувства патриотизма мной двигало чувство скуки. Соколовка больше не нуждалась в Шишке, и я мог себе позволить развлекательный отпуск. За выполнение мне даже пообещали гонорар и всестороннюю поддержку. Вообще, они рассуждали здраво, три агента пытались сделать это, но у них ничего не получилось. Теперь они собрали всех российских полупреступников, тех, кто привык приспосабливаться в новой ситуации. Я был выбран первым, как сочетающий в себе и аналитика, и практика. Как мне намекнули, и как я незаметно прочёл в секретных документах, таких как я было около десятка на всю Россию, не до конца смерившимися с окружающей средой и наводящих свой новый порядок. Если я провалю задание за него возьмётся некий Гусь, человек из северных областей.  Что интересно, среди десяти полупреступников н ебыло ни одного совершеннолетнего. Все мы были приблизительно поколения двухтысячного. Что ещё раз доказало мою старую теорию о нашем происхождении. Несовершеннолетие было ещё одним поводом отправить нас в Гравити Фолс, дети гораздо лучше приспосабливаются.   Чемодан был сделан совместно, по старым планам Соколовцев с применением новейших технологий. По бокам чемодана были вшиты затемняющие для рентгена пластины с рисунком несуществующих предметов, картинка на экране детектора выглядела тускловато, но человек спишет это на неполадку монитора. На самом деле там хранилось много всего: инфровизоры, тепловизоры, микрофоны, коммуникаторы, хлороформные заряды, приборы для сканирования, деньги, отмычки, всё, чем меня смогли обвешать в Соколовке и разведке.   Черная трость, она чуть выше моего пояса, с рукоятью в виде головы Сокола с заточенным клювом. Когда-то, во время одной из операций я сильно повредил ногу, и Соколовцы приподнесли эту трость мне в знак того, что теперь я всегда могу опереться на Соколовку, если мои ноги меня подведут. Хромать я давно перестал, но трость до сих пор ношу, как украшение и символ своей власти. Я сошел на конечной остановке, не могу сказать, что увиденное привело меня в дикий восторг, длинные серые улицы из одноэтажных зданий. Люблю посещать такие города, но ненавижу в них жить. Иногда бывает полезно отдохнуть от разнообразия и размаха мегаполисов, но при постоянной жизни помрешь от скуки. Пройдясь немного, я вычислил две вещи, где находится местный магазин одежды, и как одеваются местные. В последнем я так и не уловил системы, а потому выбор одежды облегчился. На всю операцию мне выдавалось почти десять тысяч долларов на текущие расходы и неограниченные средства в банке. Я выбрал джинсы, пиджак и футболку, собственно стандартный набор путешествующего интеллигента. Старая одежда с сожалением отправилась в урну. Теперь следовало подумать о жилье, ещё дома я нашел объявление о сдаче комнаты в "Хижине чудес", сувенирной лавке на краю леса, там особенно беспокоить меня не будут. Я шёл пешком по улице, любуясь окрестностями. Красивая здесь природа, город расположен в лесистом ущелье, и небоскрёбы смотрелись бы здесь насмешкой над природой. Даже водонапорная башня и статуя дровосека выглядят пылинками на фоне вековых сосен.   Внезапно я услышал писк и почувствовал, как кто-то взбирается по моей штанине. Взглянув вниз, я увидел рыженького толстенького хомячка. Улыбнувшись, я подхватил его на ладонь, он понюхал её, обхватив лапками, погрыз мой большой палец и отпустил, поняв, что откусить кусок не сможет. "Потерялся? Ладно, полезай, что-нибудь для тебя придумаем." - сказал я ему, отправляя его в верхний карман. Из кармана сразу высунулась мордочка, принюхалась и начала обозревать окрестности. С радостью и умилением я по дороге купил ему клетку, корм и всё необходимое, но вылезать из теплого и мягкого кармана он отказался. Наконец, я добрался до "Хижины чудес", не стану её описывать. Описание дома снаружи не лучшее занятие, если ты пытаешься рассказать о городской многоэтажке достаточно параметров, таких как высота, длина и ширина, если представляешь сельский домик, именно сельский, который строится по принципу наслоения деревянных пристроек на старый кирпичный каркас, то стоит передавать каждый квадратный метр, а это долго и нудно для чтения. Дверь мне открыл пожилой небритый тип в грязной майке, мятых семейных трусах, и оригинальной красной шапочке. - Чего надо? - Жильё по объявлению. - Пятьдесят баксов в день. Старик уже собрался закрывать передо мной дверь, но я ответил: - Согласен. Он застыл в изумлении. В деньгах я не нуждался, но старые инстинкты всё ещё работали: - Но с вас еда, питьё и досуг. И всё за сорок долларов. Хозяин лишь ухмыльнулся и пропустил меня внутрь. - Посмотрим, сколько ты тут продержишься. - Надеюсь, долго,- ответил я, входя и осматриваясь. - Пойдём, покажу наше жилище. Он открыл дверь для персонала и пропустил меня внутрь. Я попал в гостиную, которая, похоже, использовалась, как склад. Везде лежали самые разнообразные вещи, от скелета русалки в аквариуме и до черепа динозавра у кресла. Это чем-то сближало эту комнату с местом обитания Серёги из Соколовки или моим чердаком, но здесь все вещи носили мистический характер. Посреди комнаты стоял диван, а правее его кресло. Оба предмета мебели были повёрнуты к небольшому телевизору на ножках, и я сразу определил центр мироздания в этой квартире. На диване расположились обитатели дома, и хозяин решил представить их мне. - Итак, познакомься. Я, мистер Паинтс. Это, Венди, наш кассир. Мне протянула руку огненно-рыжая девушка, лет пятнадцати в зеленной клетчатой рубашке, джинсах, грязных сапогах и мужской шапке-ушанке. У меня даже мелькнула мысль, не перестарались ли мы, посылая сюда агента за агентом, но я отмел её. Подняв бровь, я пожал руку, рукопожатие оказалось неожиданно крепким. - Это Зус, мастер по всему. Упитанный детина в шортах и зеленой майке со знаком вопроса оторвался от поедания "сладкой ваты" и пожал мне руку. Я, сохраняя на лице невозмутимое выражение, опустил руку, пытаясь держать пальцы врастопырку, не без основания полагая, что если я сожму их, то сахар склеит их на веки вечные. - Это Диппер и Мэйбл. - Родственники? - Двойняшки. Да, теперь я заметил сходство, вообще дело было в кардинальном различии выражений лица, радостная улыбка у девчонки в розовом свитере и угрюмая подозрительность у мальчика в синей жилетке и кепке. - А тебя как зовут? - Даниил Шишков. - Как? - А, ну да, вам трудно это выговаривать. Пусть будет Алекс, Ал, да мне всё равно, как вы меня будете называть. Можете называть меня Шишкой. Но Мэйбл это не устроило: - Это как так, без имени? Человек не может быть без имени. - Я больше десяти лет живу практически без имени. - Ну за три дня я это исправлю. - Почему за три дня? - Потому что через три дня мы уезжаем в город, - вмешался Диппер. - Да, и у меня пропадут ценные работники,-задумчиво посмотрел на меня Паинтс. - Я могу устроиться к вам на работу,- вздохнул я, предугадывая его предложение - тогда я плачу тридцать долларов и с вас корм моему хомяку. - Какому хомяку? Я отщипнул кусочек "сладкой ваты" и поднес к верхнему карману. Сразу появившаяся мордочка схватила "вату" и посмотрела на меня, ожидая добавки. - Это же Щекастик! -- Кто? - Щекастик, хомяк Гидеона. - Так это же сообщник Гидеона! - на меня с кулаками пошёл Стэн. Я вскинул трость в качестве предупреждения. - Но-но, как вы обращаетесь с постояльцем? А хомяка я сегодня на улице нашёл. - Да, он же оказался бездомным, когда хозяина посадили в тюрьму. Но Стэна это не убедило. Хотя какая мне разница? - А где, собственно, я буду жить? - На чердаке. - Подожди, дядя, мы там живём. - Но через три дня вы уедете. - Превосходно, а я где буду жить эти три дня? - Либо на веранде, либо здесь. - Думаю, здесь. Я положил чемодан на пол, поставил клетку рядом и посадил в неё Щекастика. Зус пошёл по своим делам, а я занял его место на диване. Я откинул голову назад и закрыл глаза. Сквозь бубнящее нашёптывание телевизора пробился голос Мэйбл: - А ты откуда, Шишка? - Все вопросы завтра, - ответил я, уже погружаясь в сон.