***
Утром Сакуру ждала месть выпитого в коктейлях саке и отсутствия чакры для регенерационных техник. Она лежала на простыне со сбитым в ноги покрывалом в позе зародыша и массировала гудящие виски, пытаясь обдумать события прошедшего дня. Несмотря на сушняк, тупую боль в голове и пояснице, мыслила Сакура вполне ясно, чтобы счесть, что вчера была абсолютно не в себе. "Я согласилась помогать нукенину из Тумана, обокравшему меня, когда я спала". А нукенин, который умудрился даже в коляске забраться к ней в комнату и был вполне способен ощипать, до трусиков, пусть и не извинился, но вернул ей часть вещей и угостил всеми последующими коктейлями. Ох-х! "Стыдно, Сакура! Стыдно и непрофессионально!" Она усилием воли вырвала себя из постели и прошла в душ мимо зеркала, просто не глядя. Во рту, как говорят, кошки срали. Сейчас она не была собой, так решила она вчера. На спине её безрукавки борьба с каменной породой - заметила, прежде чем выбросить - прорвала вместо веера клана дырку, а эта бледная алкоголичка средних лет не могла быть матерью троих славных детей, женой легенды, да и самой легендой! "Жизнь всё ещё при легенде - только никому об этом не говорите, да-да, она отдыхает где-то внутри". Перед зеркалом Сакуре хотелось подбодрить себя привычной с детства кричалкой, но чужачке с припухшими синяками под глазами "шаннаро!" до глупости не шло. Она пыталась уложить ставшие совсем лёгкими и пушащимися волосы, розовый оттенок которых выцвел в молочно-белый, и отстранённо думала, что её страхи просто охотились за ней, но совсем скоро перестанут. Просто сейчас, без чакры и далеко от семьи и дома, Учиха Сакура не была собой.***
- Ты постоянно дёргаешь свои волосы, - заметил Хагане - так звали её нового пациента, быстро перебирая ручки колёс. Возить его Сакура не предлагала, да он и сам не просил. - А у тебя нинкен похож на тех, которых разводит клан Инузука, - парировала куноичи. Кажется, это входило в привычку. Пёс, бежавший между ними, приостановился и совсем не по-животному посмотрел на неё, сухо гавкнув. - Если ты подразумеваешь то, что я и его украл, то увы, - усмехнулся колясочник. - Он достался мне от старого друга ещё до того, как я свалил из Кири. Пожалуй, это было правдой. Рыжеватая шуба пса-ниндзя имела немало серебристых волосков, свидетельствовавших о солидном возрасте. От Кибы Сакура знала, что контракты призыва немало дают обоим партнёрам, увеличивая устойчивость шиноби к болезням и срок жизни животного, но по-настоящему долговечны из их мира лишь единицы, которые известны как старейшины. Как Кацую, например. Они покинули оживлённый, но всё-таки небольшой городок со вполне определённой целью. В Стране Чая, расположившейся между Страной Огня на материке и Страной Воды на островах, не было своей деревни шиноби, да и родных кланов, помимо Васаби, не осталось, поэтому любые практики ниндзя тревожили местных и вызывали подозрения. Наруто считал, что после принятия договора Великой Пятёрки о снижении темпов вооружения паранойя малых стран снизится, но теперь куноичи видела ясно, что она только возросла. Так что её даже не удивило, что нукенин смог договориться с владельцами постоялого двора о проживании взамен на небольшую плату и отслеживание передвижений всех мимо пробегавших "собратьев". Одиночку с псом они не боялись, а с грозными соседями не желали иметь дел. - По сути дела, мне повезло с Играми. Все резко забоялись мародёров и нападений, а я застрял у них и сам давним друзьям, особенно из Кумо, не очень рад, - закончил свой рассказ Хагане. Несмотря на откровенность, Сакура внезапно осознала, что всё равно не узнала о своём пациенте ничего, что помогло бы ей найти его в списках дезертиров из Кири. Он бежал, быть может, годы назад, она знала только о напарнике с псом, а теперь, как угнетённый травмой, зарос и выглядел, наверное, тому же Инузуке ровесником. Впрочем, Киба... Сакура вспомнила эти клинки. Парное оружие одного из Семи мечников Тумана, после войны его хранил Райкаге. Мечи, с которых Райга, по рассказам Наруто, так легко выжигал молнии, были уж слишком жирным куском для шиноби средней руки. - Остановимся здесь, - сказала Сакура. Мужчина спустил тормоз, хмыкнув: - Хочешь утопить меня в реке? - Много чести! У меня мало чакры, обследовать надо сосредоточенно. Это - тихое и мирное место. - У воды легко медитировать, - кивнул Хагане и стянул с себя куртку. Сакура взяла её и кинула на траву, а вот стаскивать владельца с коляски не потребовалось: где ему не хватало ловкости шиноби - помогал пёс. Задирая растянутую серую футболку, женщина отметила в уме, что, несмотря на заброшенный вид, её безногий вор хотя бы гигиену не забрасывал и содержал себя в чистоте. Годы в госпитале научили Сакуру не брезговать никаким телом, и она никогда не боялась крови, как Цунаде, но чисто по-человечески видеть развитые мышцы и чувствовать почти выветрившийся, но заметный запах мыла приятно. Даже со шрамами, даже с такими, как "цветы молнии". На секунду их множество и необычная равномерность рисунка заставила задуматься медика о причинах обездвиживания ног. - Так, значит, шиноби из Кумогакуре? - Да. Но шрамы их не касаются, если что. "М-хм, значит дальше", - сказала себе Сакура. Забавно, как от прикосновений её пальцев дёргался Хагане. - Не вертись, я не воткну тебе сенбон с ядом, - промурлыкала под нос куноичи. В ответ её цапнуло током. - Воу! - У тебя руки холодные. "Где-то я это уже слышала, - подумала Сакура. - От Саске - точно, сотню раз". - Не нравится - ничего делать не буду! - ершисто ответила она. - Мне вот руки электричеством с тебя бьёт! Хагане замер. Выпрямился. Потом снова согнулся. Женщина заложила за ухо выбившуюся белую - она никогда не смирится с этим! - прядь и соседоточила чакру в пальцах, продолжая ощупывать позвоночник. - Хребет цел, никаких лишних жидкостей нет, - выдохнула она через какое-то время, забирая как можно больше своей энергии из чужого тела. Её виски гудели от долгого сосредоточения, но этого было, видимо, мало - опять шибануло током. - Да твою ж мать! Ты нарочно? В ответ раздался ребяческий смешок. - На проверку нервов мне отъедаться с неделю, а ты электризуешься и ещё глумишься! - Сакура легко стукнула выпирающую лопатку кулаком. - Оу! Да сколько же в тебе агрессии, женщина! - гоготнул, поперхнувшись, пациент, одёрнул футболку и пересел вполоборота. - Я бы с радостью поделился, но у меня слишком сильный элементарный знак. Ты от моей чакры окончательно превратишься в одуван. Сакура поджала губу и встала. Она сама первая назвала этого типа на ты вчера, а сегодня он уже над ней шутит и мерзко зубасто скалится! Да, она - комок нервов, кусающийся от ощущения слабости и брезжащей где-то в уже более ощутимом будущем старости, но зачем так-то!.. - У меня такое ощущение, что ты на меня совершенно по-бабски дуешься, а я даже не понимаю, за что, - Хагане первый нарушил долгую паузу на обратном пути. Его тон и откровенность опять пошевелили у Сакуры волоски на загривке, будто не очевидно... И тут куноичи осознала, что её закадычный друг тоже, совершенно искренне, пока не имеет понятия, кто она. Он не знает, что её по правде зовут не Танико, а Учиха Сакура и волосы её от природы должны быть розового цвета, а лицо - на вечные девятнадцать и иметь печать Инь на набитом мозгами лбу! Для него она всегда была страшненькой, с костлявыми кулаками и маской недосыпа, как у енота. Не нужно никаких легендарных свершений и усилий сверх! Ей захотелось хлопнуть себя по тому самому воспетому Ино лбу, расхохотаться, а потом потрепать мужчину за плечо, сказав, что теперь-то всё в порядке. Но с незнакомцами так себя не ведут. - Нет, всё в порядке... Я просто думаю. - А-а. Не мешаю. Пай с загибающимся рогаликом хвостом бежал вперёд, почти не отрывая носа от дороги, и изображал обыкновенную собаку. Подрагивали только его уши. Пёс-ниндзя хорошо чуял самую малую ложь.***
Хотя Сакура действительно немало думала. О доме. Всё время. Она отсыпалась в крохотной комнате в уютном отельчике, ела рамен и суши, которые из-за близости берега всегда были свежими в этом городке, а не готовила сама сто десять блюд с помидорами, пила напитки, которые не могла себе позволить при муже и детях, и думала о них. Даже когда она читала записи Орочимару о особых элементах Кеккей Генкай, развалившись на всю кровать в чём мать родила, наслаждаясь свободой от ярма, каким нередко бывает для женщины домашний очаг, она думала о них, и с каждым днём всё больше - хорошее. Ино была так права. Однако поселился в мыслях беглой честной жены и другой человек, который, возможно, мешал ей слишком сильно заскучать по дому. Тот, с кем она провела три полных дня, лишь валяясь в постели утром выдавая себе моральные пощёчины за бесстыдное и беззаботное веселье. Но ей было так... легко. Прошли критические дни, она отдохнула от стрессов и ужаса перед смертью и изменениями в своём отражении, и сделалась спокойной и умиротворённой, как мудрый отшельник. Насколько это было вообще применимо к импульсивной Сакуре. Хагане, конечно, был редкий льстец и подлиза, какими бывают приблудившиеся кошки, выпрашивая у тебя первую дюжину кормёжек, влезая тебе под кожу этим прямым, честным и в то же время хитрым-хитрым взглядом. Ещё такими бывают жулики, и, что было ожидаемо, шиноби в коляске действительно потрясающе играл в азартные игры. С ней - на интерес, потому что Сакура практически неизменно проигрывала и проигралась бы вся. - Ты и так оказываешь мне потрясающую услугу, Танико, - сказал он раз. - Кстати, имя тебе совсем уже не идёт. Она использовала его чакру, и её волосы действительно отказывались теперь опускаться на плечи, как положено, поэтому не-Танико и не-Тануки, как хотела назваться сначала, вообще была вынуждена найти себе новую заколку и сцеплять этот хаос в лучистый и прозрачно-белый, как одуванчик, пучок. Вот ещё одна вещь - намёки. Сакура привыкла говорить людям что думает в лоб, Наруто, Цунаде, и вообще многие окружающие её люди тоже не хитрили, а её муж вообще говорил ужасно мало. Теперь её по многу раз на дню озадачивал или даже смущал человек, который, с одной стороны, говорил честно, с другой - загадками, и при этом не называл её неуравновешенной Ведьмой, как Сай, нарываясь на вполне понятную реакцию - "пошёл ты!". Посылать Хагане было за что, конечно - за кражу, например, и свитки с додзюцу, которые он так и не вернул - но выше её, Сакуры, сил. - Не подкатывай ко мне, - хихикала вечером она. - Я не подкатываю, - ещё не дожевав, возразил её новый приятель. - По-моему, это очень милые... складочки, - он провёл пальцами от своего носа к уголкам губ. - И ямочки у глаз. Очень редкая штука, знаешь... "Что ты делаешь, Сакура! - в который раз одёргивало что-то внутри. - Ты на миссии, тебе нужно домой, а ты флиртуешь с ослабленным нукенином". Но голос разума тонул в странной эйфории. Сердце просто просило на такое искреннее, беспомощное доверие - она могла вырубить Хагане, особенно теперь, и вызвать группу, чтобы захватить его и доставить в место заключения - отвечать доверием. Глохли в ушах истории и задачки Шикамару, румянились от выпивки и рделись от комплиментов щёки, казались очень смешными прибаутки про начинку пса, которого, кто бы подумал, звали Пай. Но всё-таки Сакура не была дурой, а её пациент сам подсказал, что в городке есть компьютерный зал. В сети Страны Чая было мало шиноби, но вот электронные версии семи книг Бинго, сведённые в одну базу, нашлись сразу. Сакура отстранённо пощупала свои волосы и бегло осмотрела наполненный в вечерний час подростками и молодёжью зал, а затем развернула окно. Она точно знала это чувство, а чтение свитков Орочимару освежило её голову. Её дружок имел не просто стихийную чакру, такое ощущение вызывали носители особых элементов. Так что круг поиска Сакуры резко сужался. Она должна была искать по Кеккей Генкай, но, даже не надеясь на удачу, решила пробовать разные варианты имени. На третьем запросе ей выпало пять записей с одной фамилией из Бингобуков Кумо, Кири, Ивы, Чёрного рынка и "Мстителей Дождя". Сакура открыла запись Кумогакуре и увидела фотографию плохого качества, где лицо было, к тому же, закрыто маской с тонированным стеклом и шарфом, а голова - в гарнитуре. На одноимённой же странице из Кири её встретило лицо юного совсем мальчишки с бледно-голубыми глазами. - Ну здравствуй, Янаги Хагане... - прошептала Сакура. - Двадцать три года, ранг А или S, дурная голова на двадцать восемь миллионов рё, живым или мёртвым... Из груди вырвался одинокий нервный смешок.