Надежда на счастье

Просыпаться было мучительно неприятно. Кашель с хрипом вырывался из груди, во рту ощущался привкус крови, а голова кружилась, не позволяя последним воспоминаниям объединиться в одно целое. Окружающее пространство почему-то казалось красным. Когда зрению удалось сфокусироваться и картинка стала четкой, я увидела над головой деревянный потолок. Нахмурившись, я повернула голову и поняла, почему все пространство окрашено алым. Бордовые портьеры украшали отделанную темным деревом каюту капитана, отбрасывая красные блики на все предметы в ней. В поле моего зрения попадал резной стол, заваленный картами, книгами и свертками документов, обитое красным бархатом кресло, у окна располагался костюм капитана. Тумбы, сундуки, стеллажи с книгами, глобус в центре каюты. Я потрясенно разглядывала окружение, но не эта корабельная атрибутика привлекала мое внимание, а красные кресты, повсеместно украшающие комнату. Символ тамплиеров. Память мгновенно вернулась, пчелиным ульем атакуя еще нетвердое сознание. Шэй, черт возьми! Я попыталась выбраться из-под невозможно теплого покрывала, тоже, кстати, красного. Да что у них за тяга к этому цвету? Наверное, так и должно выглядеть логово демона. Мрачное, кроваво-зловещее, идеальное место, чтобы творить свои злобные планы. Я старалась заглушить внутренний голос, который оценил прекрасный вкус Шэя в выборе качественных материалов и благородных цветов для каюты. Я тихо фыркнула. Этого мне еще не хватало. С трудом мне все же удалось принять вертикальное положение и узнать, что кроме сорочки на мне ничего не было надето. Грудь сдавливали бинты, а любое движение отзывалось болью. Я поморщилась и босыми ногами встала на холодный пол. И, как оказалось, зря, потому что через секунду корабль качнула волна, и я, не удержавшись, села обратно на кровать. Забравшись на нее с ногами, я выглянула в окно, но не увидела там ничего, кроме слепящего солнца и бескрайнего синего горизонта. Сердце учащенно забилось, когда до меня дошло мое положение пленницы на корабле тамплиеров. Зарождающуюся панику усилил звук спускающихся по лестнице шагов и щелчок замка. Дверь открылась, ненадолго осветив каюту, и, пропустив человека, закрылась, оставив за собой какофонию звуков, состоящую из отрывистых реплик, звучных мужских голосов, шелеста волн и клекота чаек. Прищурившись, я наблюдала за Шэем, пока его глаза привыкали к полумраку комнаты после слепящего солнца на палубе. Впервые мне выпала возможность как следует рассмотреть его новый образ, который ему бесспорно шел. Темный костюм с красными вставками идеально подчеркивал его крепкую фигуру, широкий разворот плеч, волосы были аккуратно зачесаны назад и собраны лентой. Серьезное, немного уставшее лицо, пересекающий правый глаз шрам. Кто ты, незнакомец? Такой собранный и невозмутимый, лишенный былой искорки в глазах мужчина. Что ты сделал с моим Шэем? Что… мы с ним сделали? Шэй тем временем достал из-за спины ружье, положил его на стол, снял перчатки и сжал рукой виски. Когда его взгляд устремился ко мне, я успела натянуть одеяло до подбородка и принять сердитый вид. Знаете, чем мне больше всего нравится этот парень? В нем нет ни грамма фальши. Он не умеет притворяться, носить маски и быть кем-то другим, кроме как самим собой. В этом его проблема и главное достоинство. Я выросла на улицах и не понаслышке знаю, как это умение может облегчить жизнь. Я бы не добилась такого успеха в контроле над ними, если бы не умела притворяться и скрывать свое истинное лицо. Но Шэй… Этим он мне и запомнился. Своей открытостью, чистосердечностью. Он говорит то, что думает, он делает то, что велит ему сердце. И вот сейчас вместо того, чтобы стать снисходительным и презрительным к той, что пыталась его убить, он, не задумываясь, проявляет заботу обо мне, буквально отдавая в руки козырь для манипуляции. Но именно эта правдивость в нем никогда мне не позволит им воспользоваться. Это та частичка света, которой мне всегда не хватало в жизни. — Хоуп, ты очнулась, — он выглядел обеспокоенным, подходя к кровати. — Как рана? Сильно ноет? — Как-то странно слышать этот вопрос от того, кто ее нанес, — я усмехнулась. — Удивительно, почему я еще жива? — А тебя это не устраивает? — теперь уже язвительным стал он. — Ты ведь так хотела умереть, даже заманила меня в ловушку, чтобы дать Лиаму время сбежать. Резкая смена его настроения меня удивила. Он приблизился, обдавая меня холодом, которым успел напитаться на палубе его костюм. Я поежилась, сильнее прижимая к себе одеяло. — Я не собираюсь чувствовать вину за твою смерть всю оставшуюся жизнь, — бросил он. — А ты бы чувствовал? — я замерла, с глухо бьющимся сердцем ожидая ответа. Он сжал губы, с раздражением глядя на меня, но ответить не успел, так как в следующее мгновенье раздался свист и за ним оглушающий взрыв, потрясший весь корабль. Меня подбросило и швырнуло с кровати прямо на Шэя, который, падая, успел меня подхватить, прежде чем мы растянулись на полу. Я уткнулась носом ему в грудь, вцепившись в лацканы плаща. Он быстро поднялся на ноги и, осторожно прижав меня к себе, заглянул в глаза. — Ты в порядке? Я кивнула, все еще крепко держась за него. Он бросил взгляд на дверь и оглядел каюту. — Побудь здесь, затуши свечи, держись подальше от окон. Я нужен наверху. — Но… — Поговорим позже. И он, устремляясь из каюты, поспешил к штурвалу. Обернувшись в одеяло, я послушно затушила свечи в канделябре, который дважды грозился упасть на пол, и принялась беспокойно ходить по комнате, слушая долетающие обрывки команд, которыми щедро одаривал матросов капитан. Грохот продолжал раздаваться то с нашего корабля, то вдалеке, со свистом разрезая воздух и приземляясь ядрами в нескольких футах от Морригана. Корабль беспощадно качало, и я, устав держаться за наиболее устойчивые предметы мебели, легла обратно на кровать и незаметно для себя заснула.