Непризнанный

Прошло уже пять дней после скачек, а я более не видывал Печорина на светских приемах. Но совершенно этому не удивился, я помню рассказ о его странностях. Наверное, это судьба, что я могу сам лично узнать этого человека, а не только по повествованию Максима Максимыча и дневнику самого Печорина. Этот майский хмурый денек предвещал ливень, если верить народным приметам. На улицах города было темно, как ночью. Черные грозовые тучи закрыли недавнее жаркое солнце и нависли над нами. Сухой ветер колыхал зеленые молодые листочки и яркие цветы, но даже они теперь казались блеклыми от малого света. Та весть, которую я хотел сообщить Печорину, делала еще мрачнее этот день. Он жил поодаль Лиговских довольно аскетично и скромно. Наследство, доставшееся от деда, оказалось небольшим, поэтому хвастаться было особенно нечем. Все окна и двери были нараспашку, я уже подумывал о том, что ему известно, но все же прошел в гостиную. Печорин сидел в вольтеровском кресле, немного откинув голову назад, и читал какое-то письмо. - Печорин. Вера умерла… Сегодня похороны - сказал я тихо, но он услышал. Григорий Александрович медленно встал с кресла и посмотрел на меня ошарашенными глазами. С минуту мы стояли молча, а потом Печорин рванулся на улицу, и через несколько секунд он уже подгонял свою гнедую кнутом. Наверно, действительно Вера была ему очень дорога, что он даже не спросил меня, почему я приехал с этой печальной новостью именно к нему. Печорин подгонял свою лошадь всеми усилиями, но быстрее она все же не скакала. Он стал бледен, как белое полотно, хотя от такой езды, должен был походить на красный помидор. Глаза приняли темный мутный цвет, не соответствующий нормальному. Белые молнии отражались в его зрачках, они смотрели вдаль, за горизонт. Когда Печорин подъехал к кладбищу, гром стал слышен уже четче, и издалека доносился запах дождя. Он быстро спрыгнул с лошади и направился к арке, открывающей «вечный покой». Многие люди уже возвращались к выходу, боясь начала ливня, у могилки остались лишь Мери Градская и граф Силантьев вместе с сыном. Она стояла возле мальчика, держа его за плечи, и тихо молилась, но завидев меня еще у входа, подбежала ко мне. Черный кружевной платок слетел с головы Градской на землю, и я увидел ее заплаканное лицо. - Уходите отсюда, немедленно! – немного толкнув меня, громко произнесла Мери Я не помню, что ответил ей, но она продолжила - Печорин, убирайтесь! Я, я, ненавижу Вас! И как я могла любить Вас все это долгое время! Уходите! – Мери колотила своими ручонками меня по груди - Почему? – я крепко схватил ее руки Она злобно посмотрела на меня, а потом произнесла, - Вера перед смертью рассказала мне все. Она любила, а вы… - Мери зарыдала В эту же секунду к нам подошел Градской и увел ее. Силантьев, проходя мимо, что-то сказал мне тихо и ушел к выходу словно тень. Я стоял на том же месте, ветер с мелким дождем врезались мне в лицо, но только когда наигранный плач дам был уже не слышан, я тихо подошел к могиле. Крест немного покачивало, все буквы, что были написаны на табличке, смешивались у меня перед глазами. Я осторожно пощупал землю, она оказалась еще влажной. Достав последнее Верино письмо, которое она передала через Вернера еще в Кисловодске, я медленно прочел его, хотя капли воды размывали заветные слова. - Оно будет с тобой, Вера - Печорин посмотрел на небеса и присыпал его землей, - прости… Вдруг его ослепила молния, и тут же раздался раскатистый гром, после чего начался страшный ливень. Через несколько секунд послышалось ржание лошади, и Печорин, очнувшись, быстро побежал к выходу.