Когтевранский шарф

Как выяснилось позже, на мистера Уизли ночью действительно было совершено покушение, нанесшее ему серьезные телесные увечья. Подробностей перед Кинон никто раскрывать не стал, но и этого ей вполне хватило, чтобы принять решение. Она не спала остаток ночи, проводив семью Уизли и венценосного Поттера на экстренные каникулы. В ту ночь Джордж потерянно глядел перед собой, не в силах сказать ничего в ответ. Он виновато смотрел в сторону старосты, качал головой, пытался одним взглядом сказать, что ему жаль. Он ведь не ожидал, что так произойдет. Очевидно, он не рассчитывал, что события столь круто обернутся, особенно после тех часов, проведенных в Башне астрономии. Он понимал, что должен был приободриться сам, сказать что-то этой девушке, которая отдала себя ему в эту ночь, но не находил слов. Впервые он действительно не знал, что ему делать. Он понимал только, что сейчас должен быть с семьей. Знал, что в эту самую ночь мог потерять отца. А когда его размышления зашли настолько далеко, что он начал винить себя за то, почему не спал этой ночью, пока его отец истекал кровью на другом конце Англии, серьезно замкнулся в себе и не разговаривал даже с Фредом, который обо всем догадывался, и ничего не говорил. Фрея не находила себе места. «…Их папаша ведь тоже работает в Министерстве…» Она измеряет комнату шагами. «Ты ничего не сделаешь с ним!» Она широко распахивает окно и взбирается на подоконник, останавливаясь перед проемом на коленях. Морозный воздух обжигает легкие так, словно по ним течет жидкий азот, а не кислород. Они готовы с хрустом рассыпаться по грудной клетке, если Фрея сделает еще один вздох. «Детка, я вернусь» - это сказал ей Джордж, прежде чем исчезнуть за дверью кабинета Трансфигурации. За последние четыре часа он впервые взглянул ей в глаза. Ему это далось не просто. Ему было стыдно. «Не плачь, Фрея». Она даже не замечает, как заливает его свитер слезами. Ей кажется, что она даже не дышит, все вокруг нее превратилось в одну пульсирующую артерию, картинка перед глазами кажется тусклой копией реальности, сменяясь темнотой. Она напугана, и он не может ее защитить. Он сам напуган не меньше нее. Но он не подозревает, почему она плачет. Он думает, что это шок, и гладит ее волосы своей огромной ладонью. «…Их папаша тоже работает в Министерстве…» Как Дэвид смог узнать? Он следил за ней? Он все видел и слышал? Фрея стоит на коленях у оконного проема. Она не прыгнет. Ее тошнит от волнения, и на морозе ее тело дрожит. Но она не чувствует этого. - Не может этого быть, - едва слышно шепчет Кинон. – Это стечение обстоятельств. Страшное совпадение. Не мог мистер Уизли пострадать из-за связи Джорджа со мной. Боги, как неубедительно ты звучишь… Он ведь предупреждал меня. Он предупреждал, что я должна вернуться, иначе будут последствия. Он хитер. Он не трогает ни меня, ни Джорджа, и ударяет в человека, уязвляя одновременно и меня и его. Он чертов хитрец. Пусть горит в аду вместе со всеми учениками Слизерина, Амбридж и гребаным котом Филча. Он все учел и предусмотрел. Я ненавижу тебя, Дэвид Макалистер. Я должна сама говорить с ним. Немедленно. Кинон бросила короткий взгляд в сторону зеркала. Нет. Почему так бледна? Глаза ее распухли от слез, лицо заметно осунулось за эту ночь, его черты заострились. Волосы растрепаны. Внешний вид уровня «неприемлемо». Через полчаса она преображается, но бледность все-таки скрыть невозможно. Она причесалась и забрала волосы назад, усталость замаскировать сложнее, да и не все ли равно? Она находит Дэвида в дуэльном зале. За окнами совсем рассвело, холодный белый свет свободно проникает в помещение. Дэвид за единственным столом у левой стены, перед помостом. Он сидит там за изучением мерзкой книги Герберта Шварца. «Власть ядов». - Я пришла поговорить. Он не удивился, что она пришла. Даже не посмотрел в ее сторону, пока не закончил читать абзац. У Кинон возникает ощущение, что он ждал ее здесь. В былые времена они часто оставались здесь, вместе делали уроки, беседовали… - О, так ты уже знаешь, - откровенно просиял Дэвид и ласково посмотрел на свою гостью. Девушку бросает в дрожь от его взгляда, но она старается этого не показывать. Внезапно Дэвид поднимается со своего места и медленно идет к ней навстречу. Она стоит, не двигаясь, и не смотрит в его сторону. Его близость вызывает у нее приступ истерии. Но она молчит, закусив губу, сжав руки в кулаки. Дэвид медленно скользит взглядом по шее и плечам девушки. Он обходит ее сзади и останавливается у нее за спиной. - Ты, верно, думаешь, что это я натравил змею на беднягу Уизли. Фрея отчаянно желает одернуть плечо и поколотить Дэвида, но не двигается. - Ты, я склонен полагать, меня и в увечьях своего предателя рода подозреваешь. Что ж, я не отрицаю своей причастности к обоим этим событиям. Сердце Фреи больно бьется в ее груди, она часто дышит. Ей хочется обернуться, но она не в силах шевельнуться под взглядом Дэвида. Он касается ее руки и легко гладит ее плечо. Он прекрасен. Его восковые черты лица кажутся ненастоящими, он бледен и холоден, как каменные стены Хогвартса. - Ты думаешь, что я что-то знаю. Знаю то, чего не должен знать. Однако что же мне не полагается знать? Он сжимает ее локоть и наклоняется к шее девушки, прижимаясь грудью к ее спине. - Где ты была сегодня ночью, детка? «Детка». Так ее иногда называл Джордж. Девушка напряжена. Она готова в любой момент сорваться, она готова кричать! Но она молчит. Она не смеет ничего сказать. Только старается сконцентрировать взгляд и кусает губы. - Мне нет дела до твоей причастности к делам Уизли, - ее голос звучит эхом, он пугает саму девушку. Так холодно и жутко звучит он в дуэльном зале. Так безразлично. Так жестоко. Но к кому? Не к Дэвиду, ему все равно. Она жестока, но Джорджу только предстоит об этом узнать. – Я принимаю твое предложение. Дэвид зарывается лицом в ее волосы, он нежен и острожен. Ее трясет от его прикосновений, его горячее дыхание на ее коже запечатлевается огненным клеймом. Кинон кажется, что стены комнаты сдвигаются над ней, они сужаются все сильнее. От утренней свежести ее тело дрожит в болезненном ознобе. Стены сдвигаются все сильней. Он все знает. Видел ли лично, неизвестно. Но он мог догадаться. Он всегда подмечал малейшее изменение в ее характере. Всегда был осторожен. Всегда был жесток. «Я ненавижу тебя, Дэвид Макалистер» Он разворачивает ее к себе за плечи. Его тощие цепкие пальцы врезаются в ее свитер. - Я знаю, с кем ты была сегодня ночью! Знаю! – повторяет он у ее лица и сильно трясет за плечи. – Я… - он часто дышит, злость его нарастает, - Я знаю о каждом твоем шаге. Я вижу твою душу, Кинон! Эй, Хогвартс! Слышите все: моя невеста спит с предателем рода! – он страшно трясет ее за руку и кричит. Фрея молчит. Она кусает губы и молчит. - Что же ты скажешь в свое оправдание? Любишь его? Черта с два ты его любишь! Ты чертова сучка, Кинон! – он швыряет ее на пол. Она падает, стискивает руками разбитую коленку, но молчит. Так будет лучше. Грудь Дэвида яростно вздымается, он возбужден до предела, его глаза остекленели, в них пульсирует ярость. Он готов разрушить что угодно. Но внезапно он смиреет и бросается на колени перед девушкой. Он подхватывает ее предплечья и заглядывает ей в лицо. Она бледна, как зимнее небо, плачущее снегом. Ее волосы рассыпались по плечам. - Прости меня, детка, - шепчет Дэвид, прижимаясь щекой к щеке девушки. – Прости меня, прости… Прости за все, что я говорил, за все, что делал! Это ведь был я, милая, я. Это я сделал последний удар той ночью, из-за меня Уизли попал в лазарет. Этот придурок Клайд с палочкой управляется, как с топором, что говорить о заклинании такой сложности! Ты, верно, уже прочла все справочники в поисках заклинания, которое я послал прямо в лицо твоему ублюдку. «Сектумсемпра». Я желал ему смерти, я … я мечтал увидеть, как его лицо побелеет и сморщится. Я уже видел его плачущую мамашу. Я видел! – он продолжает трясти девушку за плечи, - Говори со мной, Кинон, говори! Я видел, как его гроб опускается в землю, как этот мерзавец улыбается холодными губами под двухметровым слоем земли. Я желал его смерти, потому что ты больше не принадлежала мне! Я вижу, как по твоим губам маленькими ручейками расползается кровь, говори со мной, Кинон! Теперь все кончено, и я хочу твоей крови так сильно, как смерти Уизли. Я возьму твою кровь… - он наклоняется к ее лицу и впивается губами в губы Фреи, ощущая солоноватый привкус крови. Его губы расползаются в удовлетворенной улыбке. – Я сумасшедший, детка, сумасшедший, - шепчет он перед ее лицом. Она зажмуривается, не в силах смотреть на него. Он покрывает поцелуями ее щеки, лоб, оставляя на их мертвенной бледности отпечатки своих кровавых губ. Он снова впивается в ее губы и слизывает языком кровь из ранок, он ненасытен. Его восковые черты лица кажутся ненастоящими. - Теперь все кончено, детка, все кончено, - он хрипит, целуя ее лицо, - Я жалок, детка. Я сумасшедший. Но ты теперь моя. Моя. Ты больше не принадлежишь ему. Ты моя. Моя целиком. Его трясет. Он плачет. Соль его слез смешивается с кровью на лице Фреи. Так будет лучше. - Моя Фрея… Дэвид обессиленно опускается на пол и кладет голову на колени девушке. Он плачет. Его лицо влажно от крови и слез, он закрывает глаза. Кинон не смотрит на него. Ее пальцы тянутся к его волосам, она касается их непроизвольно. Она жестока, но Джорджу только предстоит это узнать…